Нас построили в расположении роты и устроили дежурную перекличку на «первый второй».
Круглолицый старший сержант, держа в руках папку темно-вишнёвого цвета, перебирая в слух наши фамилии, несколько раз указал нам на бардак в строю, неумение строиться по росту и отсутствие всякого понятия о том куда мы попали (характер донесения информации некоторыми действующими лицами, сейчас и далее по тексту, сохранён в оригинале):
- Ну чё там я не понял за разговорчики, кому там служба мёдом показалась а? Каманды пи....ь не было! Вас чё, строиться не учили или чё? Построились по росту бегом!..... Еще-ё бего-омее!!! Слышь тело?, ну куда ты? Он выше тебя. А ты? Ну куда ты? Тебе за ним! Давай, станаись, на первый второй ращтайсь! А хотя зачем? Напра-аво-о, шагама-арш!
Сержант отвёл нас в столовую, и в этот вечер мы первый раз попробовали бикус. На самом деле правильно было произносить "бигос", но...., армейский жаргон не признавал оригинала, так же как и столовая не признавала рецепт этого блюда.
Бигос - это польское блюдо, которое подают на второе, напоминает традиционную солянку и конечно же состоит из капусты и мяса. В рецепте армейского бигуса была вода и капуста рубленая топором. По вкусу это конечно же была всё таже капуста, но с запахом тушенки, которой почему-то в тарелке не было. И всё равно это блюдо не было ужасным, просто оно не было популярным и мы его с удовольствием ели. Тем более что других вариантов с едой уже не было, а бонусом в тарелку попадал кусок сливочного масла, выданный нам на раздаче вместе с двумя кусками белого хлеба и стаканом чая.
После ужина сержант повел нас в роту и перед подъездом остановил на перекур:
-Стой, раз-два! Перекур пять минут! У кого есть сигареты? С фильтром есть у каво? Да-а ладно те, не жмись ты-ы, давай пару-у. Всё равно до Пакино твоя пачка не доживёт, а там вам Приму выдадут. Усманьскую курили когда-нибудь или Погарскую? Усманьская ещё ничего, а вот Погарская - в папиросе два бревна, как затянешься разок, днище вырвет!
После перекура мы зашли в роту, нас еще раз построили, провели вечернюю поверку, дали время привести себя в порядок и наказали готовиться к отбою, то есть ко сну. Кроме нас, в роте были два взвода солдат, по хозяйственности и важности некоторых было видно, что они тут на постоянном проживании. Периодически, между местными вечерними перекличками и заботами, к нам подходили некоторые из них с разными вопросами. Кому-то было интересно из каких мы городов, некоторые спрашивали сто рублей, кто-то двести, а кто-то сигарету с фильтром. Мы были для них чужими и временными, потому что все знали что утром нас отвезут в место, которое называется Пакино.
Кто-то из наших разговорился с одним из местных и тот поведал:
-Пакино? У-у ёп...ь! Сорок седьмой. Я там был, меня перевели по духанке зачем-то сюды. Да, сорок седьмой. Нармальна там. Правда комары сука, поймаешь его, так вот пасморишь на руку, а между пальцев его лапы торчат. Лес там вокруг, в лесу будете служить, одни сосны и песок. Зона там рядом, зеки вольные в деревне работают в посёлке.
Громкий голос внезапно для нас прокричал -"Рота-а о-отбо-ой" и кто-то начал выключать свет в расположении. Не спеша все разделись, уложили как смогли свою одежду на табуретки выстроенные вдоль основного прохода и улеглись спать. Наступила тишина во всей роте, и только где-то были слышны разговоры местных, которые обсуждали бытовые казарменные вопросы и грядущие перемены в их жизни, которые скоро произойдут благодаря новому призыву и такими же как мы новобранцами в связи с ним. Некоторые участники этого диалога отмечали явные преимущества этих самых перемен в виде перевода в «черепа», а кто-то отмечал и недостатки в виде перевода в «молодые». Что это за «молодые», «черепа» и шлейф который тянется за всеми этими словами мы отлично слышали и примерно понимали что это значит:
-Э-эх, ё....й рот. Кака-ая вонь. Слоня-яры вонючие! Слыш?, О-о, отец. О-отец ёп, да, ты иди сюда. - сказал кто-то из явных старожилов.
-Я-атащ сержант. - ответил голос.
-Значит так.... Один всегда на тумбочке, если на тумбочке никого нет - рота подъём. Спите по два часа, кто и когда разбирайтесь сами. После 23:00 никакие бренные тела по располаге не шарахаются. Не важно что там у него, в туалет, живот, ж...па, постираться. Всех разворачиваешь назад. Короче, я в штаб на доклад.
Хлопнула входная дверь,послышался звук засова и в другом углу роты послышались другие голоса:
-Съе....я, - слава подушкам. Суетила канкретная.
-Ну ему теперь так, пол года точно скакать. А ещё и нарезы. Я шоль буду? Я своё отскакал. Нам теперь и так, пока присяга, пока то, пока сё, пока стрельбы - ходить через сутки в караул .Народу нет, дальнячку и то еле успевают отп...ь. Да-а, наконец-то теперь хоть вздохнуть можно. Никакого тебе нареза, никакого самохода, палева и прочей суеты. По черепухе тоже конечно не мёд, но всё лучше чем в молодняке. А уж тебе-то теперь, мечта-а, Якорь дед!
Диалог прекратился внезапно, видимо потому что человек по прозвищу «Якорь» просто уснул, убаюканный болтовней соседа. По слухам и просмотру некоторых фильмов ещё до армии, диалог этих двоих был вполне понятен. Якорем, скорее всего был старослужащий, дослужившийся до статуса «деда» по неписаному армейскому закону. Более болтливый оказался новоиспеченным «черепом», всё по тому же закону, и был доволен такими корректировками в его судьбе.
Рота спала и похрапывала, скрипела деревянными полами и пружинами кроватей и изредка оживала редкими фразами произносимыми кем-то во сне.
Уже глубокой ночью, я и некоторые из моих попутчиков, проснулись благодаря звукам и действиям, ожидать и предвидеть которые было сложно. В темноте, вдоль основного прохода, над одной из табуреток с нашей одеждой, нависала тёмная худощавая фигура, которая ловкими движениями разворачивала один из кителей, проходилась по карманам, ловко прощупывала швы и переходила к исследованию брюк и кепки. После этого, фигура приступала к перевороту сапог над полом, и не достигнув видимых результатов, переходила к следующей табуретке. Занимаясь этим, человек всё время поглядывал с осторожностью по сторонам и иногда, видимо на своего соратника в этом действии, потому что жесты проклятия и неудачи, всегда были направлены куда-то в тёмную сторону казармы.
Действия этого человека, воскрешали в памяти недавние истории о людях, которые обязательно должны отобрать у каждого из нас последние деньги, бритвенный станок и зубную щетку. Наблюдая за этим, мы понимали, что затея у этого военного провальная, в связи с тем, что всё что у нас с собой было, лежало у каждого под подушкой.
На третьей табуретке нам надоело наблюдать за этим действием и мы его спугнули вопросом о его успехах:
- Э-э, слыш, дядя! Ты там справляешься или тебе помочь? Ты хоть бы складывал обратно что-ли?
Стартовал этот самый дядя умело. Даже непрофессиональным взглядом, были выявлены его выдающиеся способности в беге и воровстве. На это указывала его сгорбленная фигура исчезающая в темноте и какой-то предмет, который он прижимал у своего пояса. Таких персонажей, и не только в армии, называли крысами. А их действия называли крысятничеством.
Утром, на утренней поверке мы узнали эту тёмную фигуру в одном из местных солдат. И как бы нам не хотелось найти истину и справедливость в этом ночном действии, мы решили оставить эту историю на волю судьбы. Тем более, одному из нас уже подготовили и вручили лично в руки поношенную камуфлированную, с разводами от пота кепку, взамен той новой, песчаного цвета, которую так ловко присвоила себе эта ночная крыса.
После спешного завтрака, который состоял из картофельного пюре со шпротами, хлеба и компота, нас построили и повели через город на главный вокзал города Ковров, чтобы наконец попасть в тот самый загадочный сорок седьмой, о котором вчера вечером рассказывал один из местных. Загрузившись в вагон с деревянными креслами и стенами обшитыми коричневыми листами тонкой фанеры, мы проехали всего одну остановку «253-й километр» и на следующей, которую я запомнил на всю жизнь, мы вышли на платформу, а точнее её отсутствие. Станция «Федулово» - известна всем, кто знает где находится город Ковров, поселок Пакино и загадочный «сорок седьмой». Станция действительно не имела привычной платформы и из вагонов нужно было спускаться. Этот факт придавал нашему передвижению в сторону пункта назначения некий шарм надежды на то, что в итоге нас ждёт такой же скромный и загадочный, как из далекого прошлого - сорок седьмой.
Невзрачный одноэтажный домишко, с вывеской «Федулово», напоминал гараж и в этом была его прелесть. Нас построили и сказали завернуть рукава кителя до локтя, объясняя это летним вариантом формы одежды. И после команды «шагамарш», мы выдвинулись в сторону соснового леса, в глубину которого вела тропинка.
Сосновый лес мы видели первый раз, так же как и сплошной песок под ногами. Воздух был пропитан смолой и свежестью, солнце грело руки даже сквозь сосновые кроны, отовсюду размахнув свои хвосты, буйно разрастался папоротник. Становилось жарко. Те, кто шли впереди - пылили и с этим ничего нельзя было поделать. Приходилось затаивать дыхание и хватать воздух со стороны менее запылённой или вилять в стороны. К моменту, когда сапоги уже были желтыми от пыли, и наши спины начинали промокать от пота, на одном из перекрёстков тропинки с асфальтированной дорогой, мы заметили дорожный знак, на котором красовался силуэт танка и рядом стоял указательный знак «осторожно танки».
И когда примерно через 10 минут, мы вышли из леса к какой-то автомобильной стоянке, справа от нас, в далеке, мы увидели памятник - танк, который в последствии оказался одним из танков ИС-3, успевших принять участие в военных действиях в 44-45 годах.
Слева были большие ворота с красными звездами - это был контрольно-пропускной пункт и основной вход и въезд на территорию части, в которой я прослужу два года. Наш строй подвели к одноэтажному кирпичному зданию КПП и скомандовали проходить в здание справа по одному. Подходя к двери здания, справа я заметил красную табличку и с учетом скорости нашего передвижения, успел запомнить только информацию, состоящую из набора слов и цифр. И для анализа происходящего, этого набора было вполне достаточно:
Ордена красного знамени, гвардейский, 47866, танковый, 30616, мотострелковый, имени, гвардейский и ещё что-то, связывающее весь этот набор слов.
