Она была великолепна. Живое воплощение совершенства. Верная нота из-под пальцев гениального музыканта. Так о Басе говорила Зинаида Иосифовна из первого подъезда. А эта дама разбиралась в Бахах и Бетховенах всех эпох.
Движения палевого тела, росчерк хвоста, капризный прищур глаз в театральной полумаске. Кокетливые чулочки на лапках. Все это сводило с ума детей в нашем дворе. Открыв рты, мы смотрели на явление четвероногой Сары Бернар.
Каждое утро она восходила на балкон не для того, чтобы подышать пыльным воздухом. Ибо напротив затянулась, плевалась цементной пылью стройка.
Бася появлялась, между прутьев ограждения для того, чтобы вызвать в преданных поклонниках восторг.
Дети смотрели. Махали руками. Звали по имени.
Бася впитывала эти эмоции, жмурилась и скрывалась внутри квартиры. Она не баловала человеческих котят слишком сильно. Не позволяла себе стать обычной. Приесться? Нет. Это точно не о ней.
Прикоснуться к чуду никто даже не мечтал.
Знали, что кусается, шипит, не дается в руки.
Хозяйка называла кошку не иначе, чем Госпожой Стервой или Мадам Злюкой, но долго сердиться на Басю не могла. Хотя руки ее почти постоянно были украшены царапинами.
А как удержаться и не потрогать? Пальцы сами тянутся.
Бася наказывала мгновенно. И грациозно взмывала на шкаф. Откуда взирала с презрением.
Точки над «и» ею были расставлены с самого начала: кормить/поить – да. Не хватать! Руки прочь!
Кузнецовы папа и сын соблюдали требования. Поэтому и не щеголяли отметинами. А Кузнецова мама регулярно забывалась и огребала шипения с когтями вперемешку.
Я была маленькой глупой девочкой. Басю видела изредка. В гости к ее владельцам вхожа не была.
Хотя? Что я пишу? Какие владельцы?
Бася не могла принадлежать двуногим. Быть их собственностью? Что за пошлость. Бася по меньшей мере княжила. А может быть и царила.
В моем детстве она была одним из воплощений грациозности и легкости прыжка. Вместе с танцующей на льду Родниной.
Одним из символов красоты. Вместе с руками Майи Плисецкой.
Басин хвост чертил в воздухе узоры, оторваться от которых было затруднительно.
И, конечно, характер у нее был бойцовый. Как у Талгата Нигматулина. О парнях вроде Брюса Ли и Стивена Сигала я еще не знала. Талгат был в моем мире единственным суперменом.
Во втором подъезде жил мальчик Гоша. Носатый, очкастый доходяга. Он спускался во двор все реже и реже. Учителя ходили к нему домой. Гоша был постарше меня на год. И тоже никогда не получал четверок. Уникум. Или просто заучка?
Зимой во второй подъезд зачастили «скорые». Гоше стало хуже. Мама его резко постарела, осунулась. Взрослые во дворе отводили глаза, здороваясь с ней.
Мы тоже смутно подозревали, что грядет какая-то трагедия. Помню, что мама моего приятеля с первого этажа – сказала, мол хорошо, если все случится летом. В каникулы. Когда дети разъедутся по лагерям.
Дети это мы. Мы с ее сыном.
Но в тот раз я еще не поняла, что имела в виду мама Сережки.
Гоша до наших пионерских лагерей не дотянул. Ушел в мае.
И перед тем, как умереть попросил ни много ни мало – потрогать Басю. Или хоть посмотреть на нее.
Гошина мама позвонила в дверь Кузнецовых.
Стесняясь, напрягаясь, изложила вопрос.
- Реально ли? Разрешите? Дадите? Ненадолго? Можно просто показать сыну?
Кузнецовы честно признались, в том, что и так знал весь двор. Бася отнюдь не ангел.
Гошина мама ответила, что в курсе. Поставила на пол большую спортивную сумку.
Она думала, что Басю можно поймать и посадить внутрь? Да. Не была знакома близко с этим исчадием. Только слышала рассказы о характере.
Кузнецов папа сразу объявил дело безнадежным. Ловить и упаковывать чудовище отказался. Не то, что ему было лень выполнить желание чужого ребенка. Нет. Он просто не представлял себе, как именно это можно устроить.
Кузнецовой маме было жаль своих только-только подживших рук. Она уже пару недель сдерживалась и не трогала вредину. Но…. Что тут поделаешь.
Взяла байковое одеяло, подманила Басю кусочком сыра, который кошка обожала, но вроде как ей было нельзя…
Набросила одеяло, стремительно завернула воющего зверя. Успела ловко сунуть в сумку. Мысль о том, как потом нести кошку обратно – обеих женщин совершенно не волновала. Не до этого. Придумается что-то.
Сумка яростно подвывала. Меняла очертания. То в одну, то в другую сторону выпирали острые углы. Откуда их столько в одной небольшой кошке?
Умытый и причесанный, белый как альбомный лист Гоша в новой пижаме, в высоко подбитых, подсунутых под спину и плечи подушках – ждал гостей.
Кузнецова мама поздоровалась с мальчиком. Честно предупредила, что не обещает успеха мероприятия.
Ибо Бася может и под кровать или шкаф забиться. На всякий случай закрыли дверь комнаты.
Мама Гоши присела рядом с сыном, на краешек постели. Кузнецова расстегнула молнию сумки.
Кремовое тело взметнулось в прыжке под потолок с шипением африканской мамбы.
Приземлилась на пол, шерсть дыбом, спинка дугой, хвост – как у белки, распушился. В глазах огонь.
И утробное вау вау вау такой глубины и наполненности, что обе женщины содрогнулись. Кошка обещала им, что раздерет похитительниц в клочья.
- Ты самая красивая на свете.
Бася замолчала. И села. Только сиамка может обвить лапки хвостом и натянуть спинку с угрозой и красотой кинжала, который убирают в ножны.
Гоша повторил почти не слышно. Голос его плохо слушался.
Бася повернулась в профиль. Дальше она несколько минут принимала позы. Вытягивалась. Ложилась. Поднимала лапку. Сворачивалась в клубок. Делала вид, что ловит муху.
Кузнецова мысленно перекрестилась, подхватила кошку и поставила на край постели. Тут же отдернула руки, даже за спину убрала.
Но Бася не огрызалась. Она нюхала воздух. Смотрела на Гошу и его маму.
Бася легла на одеяло в ногах Гоши. И долго не шевелилась. Потом что-то в ней забулькало. Она пыталась мурлыкать, но не могла.
В руки Гоши так и не подошла, не далась.
Но подползла почти к коленям. Замерла на несколько минут. Гоша любовался. Словно впитывал ее красоту. Бася щурилась. Но не с угрозой. А… как-то иначе.
Потом она поднялась, выпрямилась, сделала пару стремительных легких шагов. Быстро прижалась мордочкой к руке. К прозрачной белой кисти. Отпрянула. И решительно направилась к дверям.
В сумку Бася вошла сама. Доехала до дома молча.
Гоша ушел через несколько дней.
Бася перестала драть Кузнецову до крови. Нет, на руки не шла. Гладить себя не разрешала. Шипела и отпрыгивала яростно. Но с каким-то задумчивым выражение морды.
И на балкон выходить перестала.
Авторы: Наталя Шумак и Татьяна Чернецкая