Каждое утро я просыпаюсь в своей квартире в 4:30 под топот голубей на жестяном козырьке балкона. Они царапают жесть когтями, воркуют, толкаются и даже спариваются. В 5 утра начинается лай дворняжки, которая лает на маленькую собачку — шаловливую шавку, которую в это же время выгуливает женщина-дирижабль. Она несокрушимо стоит под козырьком подъезда и дымит длинную сигарету, пока её дрожащий подопечный обходит урны и лавочки в радиусе длины поводка, а соседская бродячая псина, кормящаяся у соседних дверей, срывисто лает в ответ. После этой утренней серенады просыпается весь двор из четырёх пятиэтажек.

Если голуби наконец разлетятся по помойкам, можно немного подремать, пока дворник не начнёт подметать двор, а сосед не заведёт свою «Ниву», сопровождая это бесконечным хлопаньем дверей, багажника и капота. Наконец, после нескольких попыток с завывающим стартом второго аккумулятора (одного явно не хватает, ведь по пятнадцать минут звучит повторяющийся звон дверей и стук капота), машина затарохтит и зажужжит. Следом из подъездов выходят бабушки и начинают приветствовать друг друга: «Здорово, Колыма! Здоровенько!» Мне всё время непонятно, что им мешает встретиться лично — ведь они здоровкаются через весь двор.

Одна бабушка выгуливает старую седую собаку, другая наполняет кастрюлю для псины, которая с радостным лаем сопровождает всё происходящее, а третья приветствует их со своего балкона. Если не уйти на работу, то на скрипучие качели выйдут дети — одна из шести, совершенно одинаковых, но самая популярная скрипит особенно противно. У бабушки с кастрюлькой самая визгливая внучка, которая визжит каждые три минуты просто сама по себе. Её контролируют криками, если она исчезает из виду за деревом.

Вечером приедут дети на питбайках, а потом меломаны на ржавой «двенадцатой» с пробитым глушителем и тонированными стёклами для прочности плёнки. Их будет ругать соседская псина, но это будет позже.

Думаю жители городов узнали себя.

Исходя из всего этого, я построил себе домик за городом и нисколько не жалею.