Близился вечер второго дня нашего путешествия с тех пор как мы покинули деревню. Уже некоторое время мы ехали молча. Я пыталась переварить и обдумать все что узнала за последние несколько дней.
- Князь, а вот вы мне все рассказываете о своем мире, а о моем вы ничего не хотите узнать? Вы за все это время не задали мне ни одного вопроса.
Он посмотрел на меня пристально своими сапфировыми глазами. Мне показалось, что его как будто что-то смутило:
- Я не хочу ничего знать о твоем мире, - отрезал он. Его лицо вновь стало похоже на камень, абсолютно безжизненное и непроницаемое. Я не поняла почему он так ответил мне, это казалось очень странным.
Солнце уже зашло за горизонт, но мы продолжали ехать, хотя обычно в это время уже располагались на привал. Мы въехали в лес и двигались еще какое-то время в холодном сумраке чащи. Затем впереди стали мелькать огни – то были факелы и костры, разложенные меж деревьев. Затем стали видны люди и палатки: их было очень много. Воины приветствовали своего князя, а мы проезжая мимо них углублялись все дальше в лес, пока не достигли поляны в центре которой возвышался огромный шатер. Мы подъехали к нему и слезли с лошадей, которых тут же забрали. Вадим направился к шатру. Я не знала, что мне делать: Авриил с Идипом куда-то запропастились, всадники которые нас сопровождали разбрелись по лесу приветствуя своих товарищей, а Князь с братьями пошли в шатер. Проходящие мимо мужчины смотрели на меня с любопытством и не понимали кто я, и что я здесь делаю, и я решила последовать за Вадимом в шатер.
Войдя в него, я встала возле входа. Посреди шатра был большой стол, на котором была разложена карта местности, а вокруг стояли мужчины. Я увидела рядом с Вадимом мужчину лет сорока с волосами до плеч, он отчитывался перед своим Князем о проделанной работе.
- Обозы с провизией прибыли накануне. В утра приедут остальные воины из Меру и тренировочного лагеря князь Имир и Князь Грагон прибудут завтра к вечеру. Лекари готовят свои палатки для приема раненых и убитых.
- Хорошо, - на Вадиме снова появилась маска непроницаемости, его лицо абсолютно ничего не выражало, - а гуаны?
- Они будут на той стороне долины не раньше чем через два дня.
- Прекрасно, у нас будет время подготовиться.
- Князь, некоторые их отряды рыщут в лесах за долиной. Я отправлял туда людей, некоторых из них удалось взять в плен.
- Сколько?
- Двадцать один.
- Хорошо, - Вадим провел пальцем невидимую черту на карте и тут он заметил меня.
- Проводите ее в мою палатку, - приказал он другому воину, стоящему у стола и посмотрел на меня грозным взглядом, во всяком случае мне так показалось.
Воин открыл полог шатра и жестом предложил мне идти вперед. Мы пересекли поляну, метрах в двадцати от шатра стояла большая палатка, туда-то мы и направлялись. Когда я оказалась внутри, воин удалился и я смогла оглядеться. Палатка была очень просторная, с высоким потолком и полом сколоченным из досок. По четырем углам там стояли чаши на треногах, в которых весело мерцал огонь. На противоположной от входа стене стояло что-то на подобие кровати - это были небольшие бревна связанные вместе и покрытые мягким матрасом. На кровати лежало несколько высоких подушек и меховое одеяло. Перед кроватью стоял невысокий стол на котором были блюда с едой и кувшин вина, так же здесь были несколько грубо-сколоченных табуретов.
Я села на кровать, съела пару ломтиков хлеба и налив себе вина легла на кровать, облокотившись спиной на высокие подушки. Спать мне не хотелось, да и есть тоже. Мне просто кусок в горло не лез, наверное потому что сейчас я полностью осознала, что буря неминуемо приближается и через несколько дней она разразиться.
Перед глазами воскресла картина из моего сна. Мертвые сапфировые глаза Князя смотрели на меня. Я сделала несколько глотков вина, пытаясь отогнать от себя страшные мысли.
Конечно, по меркам Земли эта война было похожа больше на локальный конфликт. Всего несколько тысяч человек с той и другой стороны. Естественно это ничтожно мало с сравнении с другими масштабными войнами моего мира. Я вспомнила уроки истории: Наполеон, Первая мировая, Вторая мировая…Да, несколько тысяч это мало, но все же…Смерть даже одного человека это трагедия, а через несколько дней тысячи мужчин будут сражаться не на жизнь, а на смерть.
Я закрыла глаза и заплакала. Ужасные мысли роились в моей голове. Я видела отрубленную голову прекрасного варвинского князя. Видела рыдающих над телами своих погибших мужей Матису и Натару. Я видела боль, горе, слезы, ради чего? Земли, денег, власти, тщеславия, гордыни? Ради чего люди губят друг друга? Никто не ответит мне на этот вопрос. Никто не знает, ради чего люди готовы убивать оставляя после себя кровавые следы.
«Через несколько дней все будет кончено. А что же будет со мной. Что будет со мной если для варвинов все сложится плохо? Я знаю, что будет, если я попаду в руки к обезумевшим от жажды и крови мужчинам. А у меня даже нет пистолета чтобы застрелиться в случае чего. Ха! Пистолет, конечно, огнестрельное оружие не ведомо этому миру. Можно взять нож, например. Но где? Попросить у Вадима? Да он сам меня и прирежет этим ножом. Сарас? Не вариант – доложит Вадиму. Кажется я знаю, кто здесь давно хочет меня закопать…»
…Когда я открыла глаза, вокруг палатки были голоса и какое-то движение, топот копыт. Я не сразу поняла, что происходит. Я лежала на кровати под меховым одеялом и на мне была только рубашка. Я не помню когда заснула и была уверена, что точно не раздевалась. Я ничего не понимала, должно быть уже утро или день, я вообще запуталась во времени в этом мире.
Быстро одевшись, я вышла из палатки. Неподалеку я увидела, как Авриил и Идип доставали из своей повозки медицинские инструменты, склянки, бочонки, мешочки с травами и прочее. Они поздоровались со мной и я улыбнулась им в ответ. Людей в лагере стало намного больше по сравнению со вчерашним вечером. Они сновали туда-сюда, лавируя между палатками, деревьями и обозами.
И большого шатра вышел Серин и направился в лес, я последовала за ним. Он остановился и переговорил с одним из воинов, затем двинулся дальше. Я нагнала его:
- Серин, можно нам поговорить?
Он остановился и смерил меня презрительным взглядом, как будто я грязь у него под ногтями.
- Вы не могли бы…То есть у вас не найдется лишнего ножа для меня?
- Зачем тебе?
Я стиснула зубы и уставилась взглядом в землю. Он усмехнулся:
- Глупая девчонка, - он все понял, - думаешь ты сможешь?
- Смогу.
- Ничего ты не сможешь! Ты не представляешь себе о чем ты говоришь!
- Я надеюсь он мне не понадобится. Просто дайте мне нож, - я посмотрела на него в упор, думаю в тот момент мое лицо выражало решительность.
- Хорошо. Я дам тебе его. Только я дам тебе один совет: если все же придется им воспользоваться, убей того, кто к тебе подойдет, - с этими словами он отстегнул от пояса кинжал. Его футляр был украшен сапфирами и надписями, он был сантиметров пятнадцать в длину и показался мне довольно тяжелым.
- Спасибо, - сказала я и спрятала кинжал под плащ.
Серин еще раз смерил меня презрительным взглядом и пошел прочь.
Я вернулась в палатку и спрятала кинжал под подушку. Затем я пошла к Авриилу и Идипу и спросила не нужна ли им помощь. Они согласились ее принять и я целый день до самого вечера расставляла в шатре врачевателей баночки с маслами, мазями, травами и прочими медицинскими принадлежностями.
В свою палатку я вернулась только глубоким вечером. Вадим сидел в центре кровати и в штанах и рубахе, в руках у него был кубок с вином. Он не оставаясь смотрел куда-то в сторону, но когда я вошла Вадим поднял на меня свои бескрайние синие глаза.
- Где ты была?
- Помогала в лекарском шатре.
Он удивленно вскинул брови.
- Ну должна же я хоть что-то делать. А то все ем, сплю и задаю дурацкие вопросы.
Он улыбнулся:
- Поешь, - князь указал мне на стол с едой.
- Спасибо, но Авриил отказался меня отпускать, пока я не поужинаю вместе с ними.
Вадим встал с кровати и налил в серебряный кубок вина.
- Тогда выпей.
Я взяла бокал из его рук и сделала несколько глотков. В это время полог палатки отодвинулся и в нее вошли двое. Первый мужчина по виду ровесник Вадима был таким высоким, что головой почти касался потолка палатки. Я думала, что варвинский князь высокий, но по сравнению с этим человеком Вадим казался даже низкорослым, что уж говорить обо мне. Он был одет примерно также как и другие воины, у него была небольшая бородка и светлые волосы ниже плеч. Второй мужчина был полноватый человек лет пятидесяти с пышной седой бородой и залысинами. Выглядели они сурово, я бы даже сказала грозно.
- Мы тут по лесам и оврагам скачем, а он с красивой женщиной вино распивает… Нехорошо, князь, нехорошо, - серьезно сказал великан.
- Хм, значит все еще злишься за то, что я тебе в детстве зад надрал, - ответил Вадим с тем же серьезным видом и поставил свой кубок на стол.
Великан, к моему изумлению, улыбнулся очень добродушной улыбкой и бросился в объятья Вадима. Они обнялись как старые добрые друзья. Князь также приветствовал и второго гостя. Как я позже узнала, великаном оказался князь креонов Имир, а полный человек князь элинов Грагон.
Вадим повернулся ко мне:
- Ложись спать, я буду не скоро, - бросил он и все трое вышли из палатки, оставив меня в полном одиночестве.
Я же не стала пренебрегать советом князя, так как за целый день очень устала и легла в постель. Я проверила на месте ли кинжал, положила голову на подушки и почти мгновенно уснула.
Весь следующий день я снова помогала лекарям, которые обосновались в огромном шатре. Таких шатров было несколько, они располагались в южной части леса, и в каждом размещалось несколько лекарей и их учеников.
Ближе к вечеру мы услышали на улице очень оживленные голоса воинов и какое-то движение. Авриил и я вышли посмотреть, что там происходит.
- Кажется враг прибыл на место, - сказал лекарь, наблюдая как мимо шатра проходят Князья и их приближенные.
Мы пошли за ними туда, где кончался лес и началась большая долина. С севера, запада и востока ее ограничивал лес, а на юге она сливалась с горизонтом, но не сейчас… Мне показалось, что там выросли черные деревья, но то были не они – лес двигался – это было вражеское войско. Мы стояли на высоком холме, на котором заканчивалась чаща, у подножья холма начиналась долина, а там на другой стороне, мне казалось, была сама смерть. Здесь были князья, Сарас, Серин и другие военно-начальники.
- Иди к себе в палатку, - это был голос Вадима. Он смотрел на меня в упор и его лицо казалось злым и раздраженным. Он говорил эти слова, а я продолжала стоять как вкопанная, не понимая почему он требует, чтобы я ушла.
- Я сказал – ИДИ В СВОЮ ПАЛАТКУ, - процедил он сквозь зубы делая акцент на каждом слове.
Мужчины начали поглядывать на меня с неодобрением. Меня захлестнуло чувство обиды. Я бросилась обратно в лес и почти бегом добежала до своего укрытия. Там я разрыдалась. Не знаю, почему я так горько плакала, я даже не боялась, что меня могут услышать. Меня жгло чувство обиды и несправедливости. Перед глазами стояло злое лицо варвинского князя. Я злилась на него за то, что он так при всех со мной говорил, я злилась на себя за то, что дала волю своим чувствам. Я злилась на Серина за его презрительный взгляд. Я даже злилась на Валерия Павловича за то, что он позвал меня в собой в эту экспедицию. «Сидела бы сейчас в своем институте и ничего бы этого не было». Но больше всего я злилась на черный лес врагов. Они пришли убивать и возможно завтра я уже не увижу больше тех, с кем провела последнюю неделю. Я больше никогда не вернусь домой, наверное, я тоже завтра умру и больше вообще ничего не будет. Я разозлилась от страха и беспомощности так, что опрокинула стол, на котором стояла корзина с едой и вино.
Тут я опомнилась и подняла стол поставила его возле стены справа от входа. Хорошо, что еда была в закрытой корзине и не упала на дощатый пол, а вино разлилось лишь наполовину. Я собрала все это и поставила на стол. Затем села на кровать и закрыла лицо руками. Так я и просидела несколько часов подряд, пока не услышала, как полог палатки кто-то отодвинул.
Подняв глаза, я увидела перед собой Вадима. Я вскочила и отвернулась от него пытаясь утереть слезы. Получалось плохо, в горле стоял ком, я боялась повернуться и посмотреть на него. Я услышала, как он расстегивает застежки на своем кожаном жилете и все же решилась повернуться. Вадим не смотрел на меня, он раздевался, складывая свою одежду на табурет, стоящий рядом. Я смотрела на него как завороженная и не могла отвести взгляд от его красивого скульптурного тела. Когда он закончил, то предстал передо мной прекрасный и сильный даже в своей наготе. А я стояла перед ним заплаканная, разинув рот и не могла произнести ни слова. Да что там говорить, кажется я и дышать перестала.
Он подошел ко мне вплотную, положил одну руку мне на талию, а второй вытер остатки влаги с моего лица. «Всегда мечтала заняться любовью с гиперборейцем», - последнее, что пронеслось у меня в голове, прежде чем он коснулся своими горячими губами моих губ…
…Я лежала уткнувшись носом в его грудь. Я знала, что он не спит, хотя он не шевелился и дыхание его казалось ровным. Я могла себе представить о чем он сейчас думает. Когда он приказал мне уйти с холма, они отправили во вражеский стан переговорщиков. Сражение должно было произойти на рассвете. Нам оставались последние часы вдвоем, а потом…, а потом неизвестность и пустота. Я никак не могла себе представить, что будет завтра. Это было и близко и далеко одновременно. Передо мной вновь всплыла картина моего ночного кошмара и слезы снова брызнули из глаз. Он вздрогнул и приподнялся на одной руке.
- Почему ты плачешь сейчас? Слезы понадобятся тебе завтра, чтобы оплакивать убитых.
- Я не хочу…- я не смогла договорить, слова исчезли в потоке слез.
Вадим прижал меня к своей разгоряченной груди еще крепче и снова лег. Через какое-то время я немного успокоилась. В голове было пусто, я уже не могла ни о чем больше думать.
- Что это?
- Что?
Вадим вытащил из под моей подушки кинжал.
- Это? Это кинжал Серина. Откуда он здесь?
- Он дал мне его.
- Зачем?
Я молчала, просто не знала, что ему ответить, но он и так все понял без лишних слов.
Вадим положил клинок на место и взял мое лицо в свои руки:
- Я обещаю, что с тобой ничего не случиться. Слышишь?
- Пообещай лучше, что с тобой ничего не случиться, тогда и со мной все будет хорошо.
Он вздохнул и снова прижал меня к себе. Наверное он думал о том, что возможно это его последние часы. Что завтра на рассвете погибнут многие. Он думал о братьях, о их женах и детях. Сожалел о том, что не уговорил Сараса остаться дома с беременной Натарой. Думал о том, что дети Серина могут остаться без отца. О том, что гуаны могут одолеть их и тогда погибнет ещё больше людей: стариков, женщин, детей. Я не знаю, удалось ли ему уснуть той ночью. Я же погрузилась в тревожный сон лишь под утро.