Дверь в кабинет распахнулась. Из проема высунулся врач.
- Сегодня в семь, не забыл?
- Да, спасибо что напомнил! - Доктор скривился. Наверняка он не любил когда в кабинет врывались.
- О, а ты работаешь смотрю, - он вошел в кабинет и закрыл дверь.
- Прошу Вас, пусть он выйдет, - пациент поежился в инвалидном кресле. Неумело и смешно, и чуть не упал.
Гость успел подхватить его и улыбаясь усадил на место.
- Аккуратнее, больной. Вы только не переживайте, вам это вредно. И не забывайте что мы вас вылечим, да, док?
- Пренеприменнейше. А сейчас...
- Да, да, ухожу. - Дверь тихо закрылась и пациент сказал:
- Вы мне нравитесь, доктор, мне кажется, что у вас очень очень вкусные мысли.
Доктор слащаво улыбнулся, ковырнул языком в зубе и сказал:
- Продолжайте, пожалуйста.
Висельники гнали меня до самой столицы, тогда, когда я выбрался из этого завораживающего места. Дом, что так был приятен и мил, оказался ловушкой. Жестокой изощренной ловушкой. Он стоит так, чтобы спасшийся путник смог дойти до него, но и ровно так, чтобы он окончательно выбился из сил. Под ночь вернулось трое красиво одетых людей. Одна девушка и два пожилых мужчины. Девушка приготовила кушать, я беседовал о крокодилах и крючках с этими джентльменами. Мы пили. Ели. Смеялись. Я держал беседу о том, что, будучи бесполым, наш Бог может просто завидовать своим созданиям. Мне противоречили тем, что это, возможно, всего лишь одно из наказаний. Во время разговора о плотских утехах, красивая девушка с приятной улыбкой, стоя на коленях, отпиливала мне руку. Брызгала кровь и был этот неприятный звук когда пила встретила кость. Девушка изменила угол распила и наваливалась всем телом пока кость, наконец, не хрустнула и не поддалась. Дальше было быстро и вскоре, наложив шину и попрощавшись, мои собеседники покинули дом.
Находясь в крайне дурном состоянии, я упал на кровать и забылся печальным сном. В нем я спал с богиней. Распутной и умелой. Она превратилась в обрубок полена, когда я чуть отвернулся. А когда вновь посмотрел прямо на нее, длинным ржавым тесаком она распарывала мне брюхо. Продолжая любить он запустила руку глубоко в нутро и выудив печень приблизилась, чтобы щипать ее похожими на рыбьи, острыми зубками. Она шепнула, что самое вкусное это свежее сердце, пообещав, что вернется за ним, исчесла вместе с рассветом.
Вновь на столе была еда и питье. Чистая кровать, а вместо отпиленной руки выросла маленькая детская ручка. Плотная, нежная, округлая. Она даже понравилась. Я ходил по дому размышляя о вчерашнем. Это оказались очень приятные люди, и весь день я готовился к беседе. Я уже видел, как рассказываю им о своих приключениях и о чудном заморском мире, для них далеком и потому удивительном. Я обязан был рассказать им о нашей великой машине. Когда заходя внутрь нее ты чувствуешь, что можешь объять мир. Что способен поговорить с каждым, фактически с каждым, что еще жив, а иногда и впитать мудрость тех, кто уже умер. Животное в будке махало хвостом когда я высунулся из окна и крикнул ему приветствие. Он чуть не вырвал будку, чтобы обнять меня и я рассмеялся такой любви животного. Как же здесь все-таки прекрасно. Нет ни жернова, перемалывающего людей, ни черных птиц, ни моей жены... вот о ком я действительно скучаю. Я тогда много думал и позволил себе прослезиться вспоминая этого прекрасного человека. Эту сильную личность, что никогда не говорила мне что любит меня. Что вела со мной себя так, словно я никто. Что била меня, зная, что руку поднять на женщину не смогу. Что капризничала и изменяла. Что была похожа на райский вздох ранним морозным утром и с которой я готов был прожить несколько жизней. И, за которую, жизнь бы не раздумывая отдал. Я разбил окно и оцарапал свою старую руку. Облизывая кровь я понял, что она похожа на амброзию. Я лег на вилку, чтобы она колола меня в спину, слизывал кровь и вспоминал о родине.
Вечером пришли мои друзья. Они принесли мне много еды и алкоголя. Вновь мы пили, плотно ужинали, подкалывая и щипая друг друга. Мы говорили о рассветном утре, когда солнце еще не показалось из-за горизонта, но ты уже знаешь, что начался новый день. Что люди сейчас как и ты начнут умываться, улыбаться друг другу, целовать и поздравлять с прекрасным утром. Когда ты стоишь и дышишь так легко и свободно, с предвкушением того, что же принесет новый день. Восхищаешься жизнью и ее многообразием. Потом, наконец, монета Звезды вываливается из-за бугра, неуверенно, словно само приоткрыв глаз. Заспанный, но улыбающийся родной глазик. Который так и хочется поцеловать, обняв его обладательницу, прижать всем телом и не отпускать долго долго, так долго чтобы она сказала, ну все хватит. А ты уже заснул - пошутил я, пока девушка в синем платье, с крапинками меха красивого животного, рубила мне вторую руку. Пила оказалась неудачным решением и я в этом с ней согласен. Вытерев лицо и слизнув кровь, она поцеловала меня в лоб и вместе со своим спутниками удалилась. Я помахал им своей детской рукой и пожелал приятного аппетита. Они обрадовались моему радушию и пониманию, и даже пообещали завтра принести подарок.
Как много сказало мне сизое небо? Что имело ввиду оно, когда...
[- Простите, я думаю, что на сегодня уже хватит. - Видно было что доктор устал и к тому же пришло время. Уже вечер. Друзья ждут его.
- Но я вам еще не все рассказал, доктор. А как же история про живой город, про тот как ребенок отделился от меня и я восстановил на короткое время руки. Про то как Лимбо, пес и медведь выгрызал звездами мое имя. Как я встретил свою жену, что люблю по сей день. Которая смеялась мне в лицо, эту женщину, что ела мое сердце каждую секунду, что вгрызалась мне в спину и делал из меня сопляка...
- Пожалуй, продолжим завтра. Мне, в принципе, хватило на сегодня и этого рассказа. Необходимо его... - он стукнул по груди, - переварить.
Пациенту на секунду показалось, что доктор осклабился и отрыгнул запахом свежего мяса. Моргнул свет, но глаза доктора остались светиться в темноте. Пациент уже видел, быть может узнал в нем своего мучителя. Того, что жаждал свежего мяса. Своего собеседника и палача. Спасителя и убийцу.
- Доктор! Оставьте меня! - Он попытался дергаться и чуть вновь не выпал из инвалидной коляски. Голова и тело, вот весь человек, лишь короткие обрубки. вместо рук и ног.
Доктор схватил трубку и крикнул санитаров. Но видимо они были близко и готовы. Во время крика они уже подняли тело бедняги. Долго, под вопли несчастного они привязывали его к креслу. Наконец вывезли извинившись. Еще неслись по коридору крики, но уже слабее. Пациенту сделали успокоительный укол. Доктор стоял задумавшись. Потом достал из стола зубную нить и начал чистить зубы. Что-то застряло, и весь прием мешало доктору. Он игрался языком с этой частичкой пищи, хотел запить, но не вышло. Наконец, он сможет его спокойно достать.
- Твердый, - думал доктор, представляя себе жернов и ухмыляясь. Он подумал о доме в лесу, о большой собаке, жене, сыне...
Наконец, у него получилось, он достал из щели между зубами надоедливый кусочек пищи. Хмыкнул, осмотрев, и щелчком отправил в сторону урны.
Затем, словно вспомнив, рывком поднял трубку телефона.
- Пациента, что только что вывезли от меня, направить на процедуру.
- Куда? - Спросил женский голос из трубки.
- Куда, куда, в жернова! ]