Весь оставшийся световой день рота готовилась к предстоящей боевой операции. Кто-то шил «лифчик», кто-то перебирал патроны в магазинах. Деды старые и деды новые, из пополнения, валялись на нарах в расположении Третьего взвода. То и дело в темноту дверного проёма, согнувшись, входили молодые. Кого-то посылали с котелками за водой, кого-то к повару на ПХД за белым хлебом. Кто-то чистил «дедушкам» автоматы, один за другим. Мне никогда не понять этого тупизма - как можно не почистить свой автомат своими руками? Где мозги у этих людей? Им же на войну завтра придется идти! Конченым дебилом надо быть, чтобы не почистить оружие перед боем, не смазать и не проверить. Под впечатлением данных наблюдений я подумал: - «Когда сам сделаюсь «старослужащим», не буду припахивать «молодых» и другим не позволю. Сейчас некоторые личности из моего призыва носят «дедам» воду из Гуватки - пусть носят, если не хватает мужества отказаться. Путь так и будет до самого их дембеля. Ссыкун должен быть ссыкуном, должен знать своё место на жердочке. Ну-у-у, ну мне так кажется».

На второй день подготовки к операции, Комбат объявил строевой смотр. Для проведения данного мероприятия батальон поротно вывели из дувала под тутовники и застроили. Каждой роте выделили делянку места и приказали выстроиться в одну шеренгу. В шеренге солдаты должны были расстелить перед собой плащ-палатку, вытряхнуть на неё содержимое вещмешка и предъявить комплектность начальству. За время доблестной службы мы все уже были в курсе, что в армии без звездюлей – как без пряников. А без строевых смотров - как без звездюлей. Каждый из нас столько этих смотров прошел, что хотелось по такому поводу надеть костюм. Пусть спортивный, но всё-таки. Причем, желательно в виде спортивных трусов и майки, потому что днём, в первых числах сентября, в Рухе солнце кочегарит через прозрачный горный воздух, как мартеновская печь. В таких погодных условиях бойцам приказали напялить на себя многослойные толстые бронежилеты и раскаленные стальные каски. Это был роковой недостаток. С началом дневной жары потные бойцы разложили на плащ-палатках имущество, Рогачев с Зюзиным медленно двинулись вдоль строя.

Они считали гранаты и пиропатроны на каждой плащ-палатке. Из сложенных рядом ящиков с огневыми припасами выдавали недостающие предметы нерадивым долбакам, кому требовалось. Из отдельного штабеля дневальные приносили и торжественно вручали по две миномётные мины каждому, для пущей радости, так сказать, чтобы голова на шее не вертелась. Бойцы, при подходе начальства, приседали на корточки, жестикулировали над разложенным на плащ-палатке железом, предъявляли доверенную для переноски материальную часть: - «Вот патроны в пачках. Вот два оранжевых дыма, вот две гранаты Ф-1, вот лифчик собственноручного изготовления с пятью снаряженными магазинами и так далее».

После того, как Рогачёв с Зюзиным осчастливили роту тяжелыми предметами, за строевой смотр взялся Комбат. Он с командиром каждой роты прошел вдоль выстроенных в шеренгу бойцов и повторно дотошно проверил количество сигнальных ракет, гранат, фляг и пиропатронов. Если у какого-то долбоюноши вдруг чего-то не хватало, если он умудрился что-то прое… протерять, со времени проверки Рогачевым, то его отправляли бегом в расположение роты получать недостающую хрень, а все остальные боевые товарищи стояли на солнцепёке, изнемогали, томились и ждали.

Простоять на одном месте несколько часов кряду – это неприятное занятие для любого. А если этого человека нарядить в бронежилет и каску, я вас уверяю, через ближайшие тридцать минут от тяжелого веса, закреплённого на голове, шея задубеет и попросится в отпуск. А если каску как следует раскалить… я личным своим пятаком видел, как в апреле-месяце в стальной канистре, закреплённой на броне БТРа, закипела вода. Буль-буль-буль выплёскивались огромные пузыри через горловину канистры, окрашенной в защитный цвет. Каски на наших головах были окрашены той же краской в тот же цвет. Мои мозги просто обязаны были расплавиться и вскипеть. Дополнял низменные ощущения напяленный на солнцепёке бронежилет, по сути, выполнявший роль телогрейки в парилке.

В такой отвратительной ситуации каждый миг мне казался мучительной вечностью, я провожал взглядом бегавших в располагу разгильдяев и думал с раздражением: - «Как можно утратить какой-либо элемент снаряжения в строю»? Рогачев только что всех проверил, всех укомплектовал надлежащим образом! Куда делись предметы, которые Рогачев посчитал? Может быть у некоторых раздолбаев завелись Черные Дыры в карманах? Или руки обладают свойствами антиматери? А может они взглядом умеют аннигилировать элементы вооружения? Если так, то душманам несдобровать!

Могу предположить, что Рогачев во время проверки что-то недосмотрел, а Комбат, как старший по званию, эти недочеты усёк. Но данную мысль можно продолжить и дальше: если бы на строевой смотр пришел Кэп, то он тоже должен был обнаружить недостачи, ведь он главнее Комбата. А если бы пришел Комдив, то и он что-нибудь нашел бы. А за ним надо было прислать Командарма, потом Командуещего округом и так до Генераллисимуса.

На наше счастье, Руха находилась в глухом афганском захолустье, начальству с большими звёздами ехать к нам было влом, по этой причине многочасовая нервотрёпка со смотром под палящим солнцем закончилась, Комбат ушел.

После ухода Комбата самым главным в нашей роте оказался Замполит, заменяющий у нас Ротного. У него всегда рождались мысли. Не всегда грамотные, зато много. На этот раз Замполит решил, что не все бойцы вверенной ему роты имели счастье погулять с вещмешком по горам. А завтра же надо выходить на операцию! Значит именно сейчас назрела суровая необходимость обучить бойцов приёмам перемещения по горно-пустынной местности. Он выдал команду упаковать барахло в вещмешки, навесить на себя и построиться повзводно. В армии приказы не обсуждают, а выполняют, на скудоумие не обижаются - его констатируют. В случае с начальством делают это молча. Поэтому солдаты угрюмо взвалили вещмешки на горбы, вытянулись в колонну по одному и пошагали за Замполитом на офигенно необходимые учения. Замполит повёл колонну вдоль речки, возле ПХД, начал переходить то на один берег Гуватки, то на другой.

Поскольку Замполит обучался в политическом военном училище и специальной «пехотной» подготовки не имел, да к тому же сам, лично, ни в одной боевой операции участия не принимал, роту он обучал тому, что знал и умел с самого своего детства. С самого детства он умел ходить, вот он и шел. От ПХД к бане, от бани к ПХД, вдоль речки, между стволов тутовника, по камням через речку, потом под колючую проволоку, в дырку, проделанную солдатиками.

Из нарративных источников я знал, что в армии всё делается через задницу. Но не предполагал, что через такую глубокую. На боевые выходы в горы мы не брали с собой ни «броники», ни каски. Зачем замполит погнал запаренных-зажаренных бойцов шастать в полном снаряжении? Зачем задал такой быстрый темп ходьбы перегруженным людям? Почему не делал привалов? Чего он хотел добиться? Чему он нас научил на этих «учениях»?

По прошествии первых пятнадцати минут учений, упал пулемётчик РПК рядовой Агаев. Он лежал спиной на собственном вещмешке, запрокинув голову назад. Было не понятно, то ли он спит, то ли у него обморок от страха. Вокруг Агаева полукольцом стояли солдаты и хлопали глазами. А я не член лечкомиссии, передо мной не каждый день валяются на спине люди с открытым ртом, я тоже не знал, что надо делать. Если бы в Агаева попала пуля, то надо было бы бинтовать. Если бы ему оторвало конечность минно-взрывным ранением, надо было бы накладывать жгут. А что делать с его открытым ртом? Искусственное дыхание? Вот тоже скажете!

У каждого из нас имелись с собой разнообразные медикаменты, в том числе два тюбика промедола. Многие задумались - не применить ли промедол именно сейчас? Вдруг настал самый тот момент? Боевая операция ещё не началась, а Седьмая рота уже понесла потери: во втором взводе не стало пулемётчика РПК. Причем, надёжно не стало, навсегда - в строй роты он не вернулся. Не знаю, что с ним приключилось, хорошо хоть среди погибших в Книге Памяти его имя не «пробивается».

Замполит, похоже, испугался. Если бы не испугался, то скомандовал бы: - «Раненого на плащ-палатку и тащить». Потому что для учений лучше момента не придумать: есть повод, есть «раненый» – дрочи всех тут же, на месте. Завтра ведь на операцию идти, задроченные солдаты оперируют значительно уверенней, это вам любой замполит скажет.

Вместо боевого надрыва наш ИО (чтобы не сказать УО) командира роты скучно и неинтересно вытянул палец к двум ближайшим от Агаева солдатам и грустно сказал:

- Ты и ты. Отнесите его в санчасть. Наверное, он перегрелся.

В течении ближайших десяти минут учения были свёрнуты. Выпадение в осадок Агаева наглядно демонстрировало - рота укомплектована надлежащим образом, солдаты валятся с копыт через пятнадцать минут марша. Значит всё зашибись! Зашибись укомплектовали. А это значит, что теперь рота прекрасно обучена и готова к выполнению задач любой сложности.

Из-за ограничений по времени я не стал подробно останавливаться на вопросах нашей подготовки и обучения. Основа этой подготовки - девиз Рихарда Зорге: "Чтобы узнать больше, нужно знать больше других, нужно стать интересным для тех, кто тебе интересен". А главный секрет высокого уровня нашей подготовки заключался в высочайшем уровне подготовки наших преподавателей и наставников. В привычке всегда учиться, никогда не сдаваться и всегда возвращаться в строй.
Об этом мы подробнее поговорим в следующем моем интервью у Сергея Сергеевича Карнаухова. Приятного Вам просмотра и до скорой встречи! Ваш А.К., vk.com/alexandrkartsev

P.S. Мой предыдущий пост - Поле битвы

В этом анонсе умышленно допущены три оговорки - для внимательных зрителей (одна из них для определения: свой-чужой). Оговорки эти не случайны. Один из основных методов подготовки разведчиков в наше время назывался "Лекция-провокация". Это метод позволял обучающимся не только лучше усвоить учебный материал, но и запомнить его на всю жизнь. А если обучаемые его хорошо усвоят, то и жизнь у них может получиться интересной и успешной, а главное - долгой!

А "чудо" (почему не было потерь от обстрелов реактивными снарядами) было очень простое - я разместил запасные позиции своего разведвзвода на обратном скате высоты, на основных позициях во время обстрелов находились только наблюдатели (в годы ВОВ так делали немцы). До тех пор, пока душманы не притащили миномет, этого было вполне достаточно.

Мое интервью, которое 12 декабря записал Сергей Сергеевич Карнаухов, будет выложено немного позднее. Кроме этого, в планах Сергея Сергеевича записать через пару недель большое интервью с моим участием о секретах ремесла и о том, как против нас работали разведки других стран. И что из этого мы можем взять на вооружение. Думаю, многим это будет интересно.
Хорошего Вам дня и приятного просмотра! Ваш А.К., https://vk.com/alexandrkartsev

P.S. Завтра вечером напишу, какие три оговори были мною допущены. И почему одна из них служит для определения : свой- чужой. Для тех, кто найдет их раньше - небольшой подарок за внимательность - электронная книга - моя сказка "Секрет Прометея. Записки военного разведчика".

P.P.S. Мой предыдущий рассказ "Что было самым тяжелым на войне" - Что было самым тяжелым на войне?