Ахмаджан Адылов был личным другом Шарафа Рашидова - Первого секретаря Центрального комитета Узбекской ССР.

В феврале 1976 года в Москве открылся XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза.

Представители трудовых коллективов рапортовали о перевыполнении планов. Первый секретарь ЦК Компартии Узбекской ССР Шараф Рашидов громогласно заявил с высокой трибуны, что сейчас республика каждый год собирает 4 миллиона тонн хлопка, а будет собирать пять с половиной.

В этот день он обрек свой народ на рабство, долгие годы грандиозного вранья, коррупции, слезы и кровь.

Узбекистан начала 80-х годов - самая процветающая и стабильная республика Средней Азии. Рашидов был уважаемым в республике человеком, который почти 25 лет возглавлял Узбекистан. У него были особые отношения с Брежневым, у которого он пользовался особым доверием. При жизни Брежнева расследования против Рашидова были невозможными

Между Кремлем и Азиатскими республиками была негласная договоренность - вы сохраняете полную лояльность к высшей власти СССР, удерживаете народ от волнений, а мы вас не трогаем и позволяем оставаться феодальным строем.

До конца 50-х годов в Узбекистане цвели фруктовые сады и выращивалось очень много фруктов и овощей. Но потом всю республику охватила гонка за хлопком. Он был нужен не только для производства ваты и ткани, но и для прожорливой обороны. Из узбекского хлопка делали порох, составные части взрывчатых веществ для Советской Армии.

Для орошения хлопковых полей повернули две огромные реки - Амударью и Сырдарью, что привело к экономической катастрофе, пересыханию озера Балхаш.

На бескрайних хлопковых полях помимо колхозников работали и жители городов. К тяжелейшему труду привлекали всех, включая детей. Школьники до зимы не учились, а работали на хлопковых полях. Подрывалось здоровье нации. Хлопковые поля обрабатывались гербицидами, пестицидами.

Ежедневная норма хлопка - 30 кг девочки, 60 - мальчики

Представители власти получали ордена и звания в области достижения хлопковой индустрии.

В середине 70-х был установлен рекорд. За год республика собрала 4 миллиона тонн “белого золота”.

И Шараф Рашидов обещал Брежневу: “Мы дадим стране 5 миллионов тонн!” На что Леонид Ильич выдвинул встречное предложение: “А вы дайте стране 6 миллионов!”

И в 1976 году перед республикой была поставлена задача - ежегодно давать стране не менее 5 тонн хлопка. И к 1983 году выйти на 6 миллионов тонн.

Рашидов прекрасно понимал, что сделать это просто невозможно. Мобилизовав все силы Узбекистана он смог дать стране 4 миллиона. Большего не позволяла ни площадь республики, ни агротехника того времени. Это все равно что вырастить 5 тонн винограда на балконе пятиэтажки. В 1975 году был установлен рекорд — собрали 4 миллиона тонн хлопка

Но уже в 1977 году Узбекистан рапортует, что задачи выполняются. Судя по бумажным отчетам республика производит хлопка все больше и больше. Из пяти миллионов тонн, о которых отчитывался Узбекистан, минимум 1 миллион был приписан.

Когда Рашидов пообещал увеличить производство хлопка, он не знал, как это будет делать.Но решение пришло очень быстро. Оно, конечно, было негласным. Догадливые секретари районных обкомов и все, кто имел отношение к “белому золоту”, решили заняться примитивными приписками. Фабрикуя липовую отчетность они попросту обманывали Центр.

Ахмаджан Адылов увеличил норму по сбору хлопка для своих рабов - бесправных колхозников, и так всегда работавших на пределе возможностей человеческого организма. В хозяйстве росла смертность, погибали еще молодые мужчины и женщины. Просто не выдерживая жизни животных. На хлопковых полях при адской жаре, отравляя себя гербицидами, работали даже беременные женщины. Выкидыши становились обычным делом.

Сборщики хлопка подкладывали в свои мешки камни с поля, чтобы вес был больше. Первым приписки делает бригадир - самое мелкое звено. Потом председатель колхоза. Потом руководитель области. За несуществующий хлопок Узбекистан получал огромные деньги, которые расходились по карманам чиновников.

Но то, что хлопка в таком количестве нет, нужно было как то скрывать. Начинается “усушка” хлопка на заводах. Случайные, но регулярные “пожары” помогают списать несуществующий хлопок.

Трон под Рашидовым закачался сразу после похорон Леонида Ильича. К власти пришел Юрий Андропов, который еще в 70-х годов копил компромат на представителей власти Узбекистана и представлял себе масштабы воровства и коррупции.

31 октября 1983 года в кабинете Рашидова раздался телефонный звонок. В трубке был голос Андропова.

-Что у нас с хлопком, товарищ Рашидов? - поинтересовался Генеральный секретарь.

-Все по плану. Сдадим! - бодро отрапортовал Рашидов.

В ответ Андропов интересуется:

-Сколько реальных и сколько приписанных хлопка будет в этом году?

То, что произошло дальше, до сих пор остается тайной. Спустя годы все больше людей говорят о том, что отец узбекского народа собрал родных, соратников. Попрощался с ними и выпил яду. Официальная хроника гласит, что его хватил сердечный удар.

Он умер на самой ранней стадии “хлопкового дела”, когда она только начала разворачиваться.

В республике случилась настоящая паника. Каждый день начали приходить новые страшные вести. На допросы начали вызывать сотни людей. За решетку бросали самых уважаемых и неприкосновенных.

Адылов сохраняет спокойствие, но сжигает на костре полтора миллиона рублей. Так в то время делали все, кто имел отношение к огромной хлопковой мафии.

За пять лет - с 1979 по 1985 год было приписано 5 миллионов тонн несуществующего хлопка. Из госбюджета было выплачено три миллиарда рублей.

Андропов понимал, объективное расследование силами местных правоохранительных органов провести невозможно. В Узбекистане все связаны в тугой коррупционный узел.

В республику прибывает комиссия прокуратуры СССР. Целая армия следователей по особо важным делам. Следственные изоляторы были забиты людьми.

Каждый начинает рассказывать одно и то же: “Да, я брал, но я отдавал туда”. Следующий говорил: “Я получал оттуда, но я отдавал этому”. Деньги за несуществующий хлопок развратили весь Узбекистан.

При расследовании вышли на такой уровень коррумпированных связей, которые опутали все государственные институты в СССР

Самой активной и продуктивной была следственная группа Гдляна и Иванова. Гдлян приехал в Узбекистан из Ульяновской области. Иванов из Мурманска. Оба давно мечтали о карьере в Москве.

“Хлопковое дело” решили два амбициозных провинциальных следователя. Гдлян исповедовал запрещенный принцип правосудия. Царицей доказательства для него являлось признание. На чем он и “погорел” впоследствии. Он считал, если человек признался, этого вполне достаточно.

Вопрос в том - КАК признался. Группа Гдляна-Иванова использовала массу незаконных методов следствия. Пытки, аресты родственников. За время работы следственной группы Гдляна-Иванова с собой покончили 16 человек. Почти все из них не выдержали позора, ареста близких, издевательств и пыток.

Тельман Хоренович Гдлян и Николай Вениаминович Иванов

За решеткой оказались и невинные, и мелкие “винтики”, вина которых была раздута до государственного преступления, за которое ставили к стенке. В тюрьмах оказались 27 тысяч людей.

“Хлопковое дело” ударило по каждой узбекской семье. Села вся партийная гвардия. 12 Первых секретарей обкомов, 6 секретарей ЦК Узбекистана, Председатель Президиума Верховного Совета. Все замы, генералы милиции.

Широко применялась смертная казнь. Были расстреляны десятки директоров хлопковых заводов, председатели колхозов. К стенке поставили и министра хлопкоочистительной промышленности В.Усманова.

Хозяин Ферганской долины Ахмаджан Адылов был уверен - его не тронут. Но за решетку попал не только он, но и связанные с ним люди - бывшие сотрудники, члены семьи, включая дальних родственников. 270 томов, 47 страниц уголовного дела. Но Адылов признавать вину не хотел. На одном из допросов ему выбили глаз. Как опасного преступника его перевели в Москву.

При Брежневе в Узбекистане жили по собственным законам, но следственная группа, присланная Юрием Андроповым “перепахала” всю республику и нарушил вековые правила жизни.

В современном Узбекистане все обвиненные по “хлопковому делу” реабилитированы.

Адылова депортировали накануне 1991 года. Он вернулся в Узбекистан, которого никогда не знал - с новыми правилами и новыми хозяевами. Сделался оппозиционером и стал бороться с новой властью. По обвинению в различных преступлениях в тюрьмах он провел еще 15 лет.

Не только Узбекистан, но и Москва была причастна к этому делу. Основные фигуранты были в Кремле.

Главное преступление по “хлопковому делу” было совершено не в Узбекистане, а на XXV съезде Коммунистической партии Советского Союза. Когда руководитель, с одобрения и подачи верхушки, взял на республику нереальные обязательства.

В разгар холодной войны в середине 60 годов в руки кровавой гэбни попал любопытнейший персонаж - некто Хуан Анхель Костаньеро. Его миссией была ликвидация бородатого Фиделя. Киллер с треском провалил задание, после чего был посажен на бутылку правосудия на острове свободы и с пристрастием допрошен. В ходе беседы задержанный вел себя мягко сказать странновато, чем привлек внимание кубинских спецов. Они решили обратиться за помощью к советским коллегам, так как профессиональная чуйка нашептывала, что дело явно нечистое. Костаньеро отправился в увлекательное путешествие в СССР на военно-транспортном самолёте. Уже в Москве за него взялись ребята в белых халатах из 13 отдела КГБ, которые выяснили, что у мужчины расщепление личности: в нем независимо друг от друга живут 4 мужика, говорящие на разных диалектах испанского. Каждая из этих личностей включалась с помощью условных сигналов-команд. Так в архивах советской контрразведки появилась папочка, на которой красовалось название «Дело человека-квартета».

Параллельно этому делу советские шпионы накопали в пендосии инфу, что ряд американских психиатров, работающих на спецслужбы, разрабатывают технологию по управлению подсознанием человека, чтобы создать полностью управляемого камикадзе. В КГБ прикинули шляпу к носу и поняли, что Штаты уже некисло обрабатывают человеческое сознание и обскакали в этом деле их. Чекисты начали действовать. Руководитель госбезопасности Юрий Андропов инициировал наш ответ клятому империализму, так появился проект «Голем». Кстати, название тоже андроповское и отсылает к еврейскому фольклору – статуе из говна и палок, которой управляют с помощью колдовства.

В конце 70-х начале 80-х исследования практически завершились. В Союзе кулибины-чекисты по одной версии сварганили невиданный доселе аппарат, способный управлять сознанием. По другой, целую технологию включающую медикаментозную терапию, психологические приемы и чуть ли не генную инженерию. Естественно вся информация до сих пор засекречена. Достоверно известно, что эксперименты проводились над психами и всякого рода диссидентами, которые тоже были пациентами профильных клиник. При этом подорбные запрограммированные товарищи использовались исключительно внутри страны. Наши спецы не забыли урок американского зомби на Кубе.

В унисон с проектом «Голем» в Советском Союзе во всю работала лаборатория психисследований – ПИОН, лаборанты которого трудились над проектом «Радио сон», взяв за основу «мозговое радио» Кажинского: специальной сложноустроенной приблуды, воздействующей на мозг и вызывающей у любого человека эффекты, необходимые для исследователей. Испытания этого «радио» проходили на новосибирском полигоне, где подопытными были ребята служившие «срочку». Эксперимент между тем свернули из-за летальных случаев, а команду ученных пересажали в спецучреждения.

В 80 годы по Союзу прокатился загадочный мор среди слуг народа, высокопоставленные руководители нелепо и загадочно телепортировались в мир иной – все они были тесно связаны с Брежневым. Когда в лепешку на служебном авто разбился вероятный приемник бровистого генсека Машеров, а к власти пришел Андропов – эпидемия смертей дорогих товарищей внезапно закончилась.

По одной из версий, на всех них или близких к ним людям проводилось психологическое воздействие во время обязательной диспансеризации. Например, на так любимой процедуре элитой – электрофорезе.

Да, все мы смертны, хоть не по нутру
Мне эта истина, страшней которой нету.
Но в час положенный и я, как все, умру,
И память обо мне сотрёт седая Лета.

Мы бренны в этом мире под луной:
Жизнь – только миг; небытие – навеки.
Крутится во вселенной шар земной,
Живут и исчезают человеки.

Но сущее, рождённое во мгле,
Неистребимо на пути к рассвету.
Иные поколенья на Земле
Несут всё дальше жизни эстафету.

Ю.В. Андропов.

К 110-летию со дня рождения Юрия Владимировича Андропова (1914–1984), государственного деятеля, оставившего заметный след в истории Отечества, возглавлявшего Коммунистическую партию Советского Союза с 12 ноября 1982 г. и одновременно Президиум Верховного Совета СССР с 16 июня 1983 г. по 9 февраля 1984 г., Российский государственный архив кинофотодокументов публикует отрывок из документального фильма с воспоминаниями
о Юрии Владимировиче самых близких ему людей – супруги Татьяны Филипповны и сына Игоря Юрьевича Андроповых.

Выдержки из ответа Андропова американской школьнице:

«Дорогая Саманта!

Получил твоё письмо, как и многие другие, поступающие ко мне в эти дни из твоей страны, из других стран мира.

...

Ты пишешь, что очень обеспокоена, не случится ли ядерная война между двумя нашими странами. И спрашиваешь, делаем ли мы что-нибудь, чтобы не дать вспыхнуть войне. Твой вопрос — самый главный из тех, что мог бы задать каждый думающий человек. Отвечу тебе на него серьёзно и честно.

Да, Саманта, мы в Советском Союзе стараемся делать все для того, чтобы не было войны между нашими странами, чтобы вообще не было войны на Земле.

...

И у Америки, и у нас есть ядерное оружие — страшное оружие, которое может в один миг убить миллионы людей. Но мы не хотим, чтобы оно когда-либо было пущено в ход.

Именно поэтому Советский Союз торжественно, на весь мир объявил, что никогда — никогда! — не применит ядерное оружие первым ни против какой страны. И вообще мы предлагаем прекратить его дальнейшее производство и приступить к уничтожению всех его запасов на Земле.

Мне кажется, что это — достаточный ответ на твой второй вопрос: «Почему вы хотите завоевать весь мир или по крайней мере Соединенные Штаты?» Ничего подобного мы не хотим. Никто в нашей стране — ни рабочие и крестьяне, ни писатели и врачи, ни взрослые и дети, ни члены правительства не хотят ни большой, ни «малой» войны.

Мы хотим мира — нам есть чем заняться: выращивать хлеб, строить и изобретать, писать книги и летать в космос. Мы хотим мира для себя и для всех народов планеты. Для своих детей и для тебя, Саманта.

Приглашаю тебя, если пустят родители, приехать к нам, лучше всего — летом. Узнаешь нашу страну, встретишься со сверстниками, побываешь в интернациональном лагере детворы — в Артеке на море. И сама убедишься: в Советском Союзе все — за мир и дружбу между народами.

...

Желаю тебе всего самого хорошего в твоей только что начавшейся жизни».

Летом 1983 года Саманта Смит приезжала в СССР, жила в Артеке, ходила в Большой Театр и Московский цирк, а также положила начало «детской дипломатии» — 1986 году советская школьница Катя Лычёва поехала с ответным визитом в Америку.

В 13 лет Саманты Смит не стало — она погибла в авиакатастрофе.

А мир и сорок лет спустя балансирует на тонкой грани атомного противостояния.

https://t.me/kirasazonova/2500

В комнате стоял хорошо знакомый мне мебельный гарнитур (ещё не обшарпанный) и висел хорошо знакомый мне ковёр (ещё не выцветший). Вот только на месте моего компьютерного стола находилась кадка с фикусом. «Сейчас вся наша гильдия в рейде, - внезапно мелькнуло в сознании. - В игре про огород поспела тыква... В контакте хохлов обсуждают — и всё без меня... На АТ автор книги «В постели со Сталиным» выложил проду...». Впрочем, эти мысли не подобали спасителю Родины, так что я их отогнал, как только смог.

В шкафу нашлись дедовы шмотки. Мне они были немного коротковаты, но в целом по размеру — всё лучше, чем в штанах буржуйских шляться! Я переоделся.

Потом вспомнил: бабушка рассказывала: дед ей отдавал свою получку, но, как все советские мужики, откладывал на собственные нужды, и как-то раз жена обнаружила его накопления за бачком в туалете. Я метнулся в уборную. Вот так удача! Дедова заначка была здесь! Я сделался счастливым обладателем аж целых тридцати пяти рублей. Как раз будет на первое время на жизнь... Интересно, на долго ли хватит? Начал вспоминать советские цены, прикидывать в голове... А потом решил — какого чёрта? Надо просто пойти в магазин и увидеть все цены воочию! Тем более, жрать уж охота. Гештальт с пельменями, про которые я думал перед тем, как оказаться здесь, пока что не закрыт...

Я вышел на улицу. Двор был всё тем же двором, по которому всего час или два назад я возвращался со свидания с Велемирой: серые хрущёвки, помойка возле ограды детского сада, всё те же бабульки на лавочке. В этот раз их сидело две штуки, и они проводили меня взглядами, полными подозрений. На миг мне показалось, что одна них это Людмила Васильевна — наша полоумная соседка снизу, которая несколько раз вызывала милицию из-за того мы с матерью якобы двигаем мебель посреди ночи. Говорят, что крыша у нее поехала после того, как единственному сыну Славке дали пожизненный срок за разбой... Впрочем, это я отвлёкся. Нынче время другое, и бабки, конечно, другие. Эти, небось, при царе родились-то ещё...

Проходя через двор, я заметил, что тот стал как будто просторней, пустее. Наверное, это было из-за того, что горизонт не загораживали двадцатипятиэтажки соседнего района. И машин во дворе почти не было. В чём-то эта пустота была приятной, но в чём-то, признаюсь, пугала слегка: было ощущение, что кто-то постепенно демонтирует мой мир, и вслед за машинами и небоскрёбами всё остальное исчезнет.

Обследовав пару кварталов, я набрёл на булочную, в помещении которой в будущем расположится отделение одного крупного банка. Внутри неё тоже было как-то пустовато и непривычно: вдоль стен стояли деревянные стеллажи, над которыми красовалось суровое «РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ», а на одной из вертикальных перекладин болталась привязанная на веревочке рогатина. Часть стеллажей пустовала, на остальных лежали целые и располовиненные буханки серого. В уголке, у самой кассы, покоился тот самый батон по 13 копеек в единственном экземпляре — такой же одинокий, как и я.

Я потрогал батон рогатиной. Шибко свежим он, кажется, не был.

- А других батонов не осталось? - спросил я у продавщицы в белом халате и колпаке.

Та ответила, что мне следует открыть глаза или обратиться к окулисту, раз я не могу ответить на этот вопрос самостоятельно. Ответить на такое было нечего, так что я признал своё поражение, купил батон и пошёл дальше по улице, откусывая прямо от него.

Это был тот самый вкус детства!.. Ну, в смысле... Батон был на вкус как батон.

Дойдя до трамвайной остановки, где обычно садился, когда ехал в центр, я набрёл на ещё один магазин. Лаконичное одноэтажное здание со стеклянным низом, разрисованным картинками с едой, и бетонным верхом, украшенным вывеской «Универсам», обещало пиршество натуральных продуктов по социалистическим ценам.

Я зашёл.

Пельменей не было...

В стеклянных витринах, которые караулили продавщицы, стояли пустые корыта, напоминающие о мясе, и покоились горы колбасного сыра. В открытом доступе стояли пирамиды рыбных консервов, морской капусты, томатного и яблочного сока в пятилитровых банках. В большой белой ёмкости располагалась батарея стеклянных бутылок с кефиром. Для покупки сметаны был нужен бидон, коего у меня не имелось. Несколько тёток копались в большой металлической корзине, заполненной кочанами капусты, и источающий лёгонький запах гнилья (потому что без химии!). Были ещё какие-то макароны и крупы в картонных коробках. Их мне как-то пока не хотелось.

Я побродил по универсаму, наслаждаясь видом тех самых ценников, о которых так долго и мечтательно читал в Интернете. Пёс с ними, с пельменями! Сам сготовлю, если будет надо! И сникерсы с марсами сратые, и кока-кола, и чипсы — в гробу я видал их! Да, магазин здесь не такой, как я привык. Зато всё своё, родное, никакой американщины, никакого мусора пищевого! Вот сейчас сайру возьму или «завтрак туриста», поем их с батоном — и сыт. Много ль надо-то?

Я остановился возле стеллажа с консервами, приглядывая себе подходящий ужин.

«И все бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, а он им светит! И все бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, бегут, а он горит!» - надрывалось радио.

Я отвлёкся от консервов и задумался о том, кто это поёт.

Так задумался, что даже не заметил, как меня окружили четыре милиционера.

- Ваши документы, гражданин, - сказал один из них, представившись и назвав звание. - Почему вы в такой час не на работе?

Кому понравилось, тут выложено полностью, сейчас бесплатно https://author.today/work/222960

Тут появляются китайские пограничные катера и начинается морской бой: навалы, тараны и так весь день…

- Погоди, Алберт Габдуллович, а ты-то здесь причем? Ты катером не управлял, ты просто стоял за турелью, тебя за что грамотой награждать?

- Так мы же с китайцами целыми днями друг друга утопить пытались, ты представить не можешь какая злоба между нами была. Если бы у кого-то из пулеметчиков сдали нервы… Один выстрел, и мы бы просто изрешетили друг друга. Живых бы там не было.

- Тебя наградили Грамотой за то, что ты не выстрелил?

- Ты даже не представляешь, как мне этого хотелось!

- Грамоту Ю. Андропова хранишь?

- Командир отряда на построении объявил о награждении, показал мне грамоту, но на руки ее не дал. Повесили ее в красном уголке и очень гордились, когда начальство с проверками приезжало обязательно им Грамоту, демонстрировали. Когда на дембель уходил, просил отдать, командир отказал, сказал, что грамота будет служить в воспитательных целях для новых призывников.

- То-есть награди тебя Ю. Андропов медалью или даже орденом, тебе бы его вручили, руку пожали и забыли, а Грамоту можно демонстрировать… Она уже тебя переросла, став памятью о Ю. Андропове.

- Ну, да.