Рустам нервно облизал губы и в тысячный раз ощупал лежащий в кармане грубый самодельный пульт с единственной кнопкой. Пожалуй, если бы она не нажималась так туго, то все уже случилось бы само собой... Куда раньше, чем он решился бы. Наверное, это было бы неправильно, да? К счастью, братья это предусмотрели. Рустам мысленно поблагодарил их, тех, кто так много сделал ради их общего дела, и продолжает трудиться изо всех сил, жертвуя собой ради других. Он попытался представить, каково это - знать, что ты в любой момент можешь достичь абсолютного, невозможного, непредставимого счастья, и вместо этого дарить его другим?
В правый бок Рустама врезался чей-то локоть, обрывая его мысли. Он испугался было, что тучный лысый мужик, что пробивался сквозь толпу, выпучив глаза, мог почувствовать скрытый под одеждой Рустама пояс - но куда там. Глупая свинья рвалась вперед, торопясь насладить свой взор бессмысленным зрелищем - бегающими за мячом великовозрастными балбесами. Как люди могут быть такими идиотами? Как они могут выдумывать бесчисленное число искушений и предаваться им день за днем, зная при этом истину? Зная - и не веря ей! Это настолько невероятно глупо, бессмысленно, что перехватывает дыхание. К счастью, ему осталось недолго терпеть. Зная о том, что ему предстоит через несколько минут, он мог легко игнорировать происходящее вокруг безумие. Зрячему трудно в мире слепцов. Его все считают безумцем, но он-то видит!
Впереди, совсем близко, переминались у рамки металлоискателя несколько молодых парней в форме. Кажется, им было неуютно стоять там, на пути у многотысячной толпы. Их взгляды метались по лицам, пытаясь найти что-то ведомое им одним, но Рустам их не боялся. Они такие же, как остальные. Их глаза слепы, их разум наполнен мусором. А он... он уже на полпути туда. Может быть, пора сделать последний шаг?
В тысячепервый раз нащупывая заветную кнопку, Рустам оглянулся по сторонам, сам не зная, что хочет увидеть. Почему-то вдруг вспомнились знакомые карие глаза, смотрящие на него с лукавым прищуром. Забавно, никогда бы не подумал, что последние его мысли будут о... Рустам мотнул головой, словно пытаясь не пустить туда имя, будто боясь, что оно сможет поколебать его уверенность. Нет, она ему не нужна, зачем он думает о ней, через мгновение он уже будет там и получит...
- Аллах велик! - крикнул Рустам и с усилием вдавил упрямую кнопку. Пульт треснул, распадаясь под его пальцами на куски, но выполнил свою задачу. Среди толпы расцвел огненный цветок.
***
- Что ж ты творишь! Это ж дом Божий, куда ж ты без платка, дурья твоя башка!
Ошеломленная напором, молодая девушка попятилась, будто опасаясь, что старушка сейчас перейдет от слов к делу и набросится на нее с кулаками.
- Но я просто... хотела... - неуверенно прошептала девушка, пытаясь оправдаться. - У меня нет...
- Вот и иди отсюда тогда! - в голосе старушки явственно проступило змеиное шипение. - Совести никакой нет! Это надо же! Это тебе не клуб твой, а храм! Бога побойся хоть, раз мозгов нет!
Девушка огляделась, будто пытаясь попросить у кого-то защиты, но в полутемном храме было практически пусто - лишь у противоположной стены стояло несколько человек, слишком занятых своими мыслями. Она растерянно пожала плечами и повернулась к выходу. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. И вообще, глупая была идея сюда прийти. Можно подумать, кто-то бы ей помог, даже войди она внутрь...
Отец Мефодий, наблюдавший за этой сценой, печально вздохнул. Сцена была, безусловно, безобразной, стоило вмешаться и защитить несчастную девушку, но... Слишком много сомнений у него в душе. Кто он такой, чтобы судить, кто прав? Он не хозяин здесь, а лишь скромный раб, один из многих. Если вера девушки тверда, она вернется. А Татьяна Кирилловна... она поступает так, как велит ей ее вера. Ей далеко за восемьдесят, и вера в Бога, пожалуй, все, что у нее осталось. Она защищает ее, как может, а то, как она понимает свой долг верующего... Каждый решает за себя. В конце концов, разве не для этого Он даровал нам свободу воли?
Священник прошел по коридору и свернул в крохотную комнатку, вмещавшую лишь кровать и маленький стол. На столе перед небольшим образом догорала свеча. Отец Мефодий, чуть слышно шепча под нос молитву, заменил свечу на новую, перекрестился, подхватил с края стола книгу в простом черном переплете и направился к выходу.
Через пятнадцать минут начало службы, и нужно было к нему подготовиться. Сегодня будний день, и на службе будет присутствовать лишь пара десятков человек. Почти все - старики, из тех, что живут поблизости. Ну и что же, он бы провел службу, даже приди на нее лишь один. Да даже если не одного... В конце концов, именно этому он посвятил свою жизнь. Священник знал, что большинство его прихожан не воспринимают проводимые ритуалы всерьез, не принимают их сердцем. Они действуют скорее по привычке, что ли, бормочут молитвы, не вкладывая в них душу. Да что говорить о простых прихожанах, если многие его братья... он поморщился, отгоняя мрачные мысли о витающих в воздухе слухах. Дескать, высшие иерархи церкви вконец выродились и превратили церковь в прибыльный бизнес. В конце концов, кто он такой, чтобы судить? Все, что он может, это лишь выполнять свой долг, отвечать за себя. Он верный раб божий, его вера тверда. А остальные... всем воздастся по заслугам.
Сухая ладонь сжалась, крепче прижимая к груди заветный черный томик.
***
Смех, разносящийся по кладбищу, да еще и среди ночи - явно ненормальное явление. Пожалуй, услышь его кто-нибудь посторонний, и не обошлось бы без мокрых штанов. К счастью, собравшихся здесь сегодня сложно было чем-то напугать.
Десяток фигур в мешковатых черных балахонах выстраивались вокруг начерченной на земле кривоватой пентаграммы, толкая друг друга локтями и посмеиваясь. Наконец, один из них, стоявший около верхнего луча, не выдержал:
- Ну, хватит уже! Ржете как кони! Серьезней себя ведите!
- Да ладно тебе! - отозвался один из балахонщиков ломающимся баском, выдающим его не слишком солидный возраст. - Хотим и ржем! Имеем право, знаешь ли. Мы свободные люди.
- И правда, - вторил ему другой голос, - Забучился совсем. Еще бороду отпусти, и будешь прям как соседский поп!
- Чегоо! - протянул стоящий во главе. - Кто там такой умный, Таська, что ли? А ну-ка дайте ей там по шее, кто рядом!
После пары минут радостного писка, беготни и смеха участники ритуала наконец построились, немного поправили несчастную пентаграмму, и глава затянул протяжным речитативом:
- Император ЛЮЦИФЕР, господин надо всеми мятежными духами...
- Признаю власть Твою над собою и над Миром всем! - с энтузиазмом подхватили остальные. - Да будет Имя Твое незыблемо во веки веков!
Спустя полчаса двое участников недавнего таинства, уже без балахонов, возвращались домой. Парень периодически пытался обнять девушку, ссылаясь на то, что приказ главы о экзекуции никто не отменял. Девушка со смехом уворачивалась.
- Да отстань ты! - наконец серьезно сказала она. - Сколько можно. У меня уже живот от смеха болит.
- Как скажешь, - хмыкнул парень. - О, раз уж пошел серьезный разговор... Ты пойдешь на следующее собрание?
Девушка замялась и проговорила неуверенно:
- Ну... я хотела... но эта кошка... как-то это все...
Парень пожал плечами.
- Не, ну я тоже не в восторге, но полный ритуал должен быть с жертвой. Хрен так-то с ней, с этой кошкой.
- Так-то да... - девушка понурилась. - Просто... раньше было весело, мы собирались, творили разную дичь, а теперь это все стало... Стало больше похоже на настоящую церковь. Скоро начнут деньги на черные свечки собирать!
Парень фыркнул.
- Может, ты и права. Я сюда пришел как раз потому, что мне не нравится эта вся... бубубу на серьезных щах. Золотые иконы, толстые морды. Смешно же. Ты должен сам решать, как верить. Именно так говорит Люц. Так что... не знаю. Может, схожу еще разок. Да, кстати о схожу. Что ты делаешь завтра вечером?
Девушка в ответ лишь улыбнулась.
***
- Очередной теракт у входа на стадион. Шестнадцать погибших, три десятка раненых. Это к тому, что без малого три сотни только зарезано за последнюю неделю, по обвинению в разнообразной ереси. О, только что на ближайшем кладбище зарезали кошку во славу Сатаны. Что скажешь?
Молодой мужчина в строгом черном костюме стремительно обернулся, уставившись на своего собеседника пронзительным взглядом. Сидящий в глубоком бежевом кресле старик лишь поморщился от его выкрика. Он выглядел поникшим, даже его пышная седая борода безжизненно висела пучком пакли.
- Почему ты молчишь? - не унимался молодой. - Что, я по-прежнему не убедителен? Каких еще доказательства тебе нужны?
- В чем, собственно, ты хочешь меня убедить? Какого ответа ждешь? - чуть слышно проговорил старик. Он говорил нехотя, будто перебарывая себя. В выцветших голубых глазах светилась едва заметная тоска.
- Все сначала, да? Прекрасно. Я не поленюсь повторить сначала, мне совсем не трудно. Давай вспомним вместе, как все началось. Началось все с твоей странной идеи о том, что разум - это вовсе не главное, что есть что-то лучше, выше. Руководствуясь этой идеей, ты отринул нас и создал... это.
Мужчина отшагнул назад к огромному панорамному окну и театральным взмахом указал на него. За окном мелькал огнями человеческий муравейник, точно такой же, как и сотни его собратьев по все планете.
- Этим... существам ты предоставил неограниченные возможности. Ты дал им все, что было у нас. Ты дал им больше. Ты дал им буквально все. Но это не пошло им впрок. И вот мы имеем то, что имеем. Твои создания не оправдывают твоих ожиданий. Они идут совсем не туда, куда ты хотел. Они бродят по кругу бессмысленным, агрессивным, тупым стадом, вытаптывая все на своем пути. Но ты по прежнему ослеплен своей неосуществимой идеей и отказываешься видеть реальность, несмотря на все мои усилия.
- Ты говоришь - разум? - в глазах старика появилась тень интереса. - Ну да, люди не в силах одолеть тебя в этой компоненте. Твой ум, твоя хитрость, твое коварство... Многие пали под воздействием твоего влияния. Тем не менее, это все еще ни о чем не говорит.
Мужчина в отчаянии всплеснул руками.
- О нет! Знаешь, я уже жалею о своей идее подбросить людям ту Книгу. Тогда я был ослеплен яростью, жаждал... мести, что ли. Это казалось прекрасным ходом - создать свод правил для желающих стать праведниками. Кто-то следовал бы им, в надежде оправдать твои ожидания, и в итоге с ужасом узнавал о своей роковой ошибке. Другие мучались бы и метались, боясь наказания за свои неправедные поступки, и в итоге запутывались еще больше.
Красивая ловушка, но в итоге она повредила мне больше, чем им. Ты лишь больше упорствуешь, прикрываясь моим "коварством". Вспомни - ведь ты тогда согласился с моим решением! Тогда ты сказал, что моя попытка заведомо обречена на провал и ни к чему не приведет, и я в запале даже позволил тебе дать твоим любимцам подсказку, да-да, прямо там, в самом начале, открытым текстом сказать, чего ты от них ждешь! И что? Как много из них услышали тебя? Сколько человеческих душ в твоем "рае"?
Старик молчал.
- Я не знаю точно, но практически уверен - там нет ни одной! - не унимался мужчина. - И даже без моей Книги... Посмотри туда! - он снова ткнул рукой в городской пейзаж за окном. - Даже без меня они придумали столько всего! Другие "религии", астрология, социальные роли, патриотизм; они верят в духов, приметы, удачу, черта лысого; все что угодно, кроме того, что надо!
Старик, насупив брови, попытался было вклиниться в его обличительную речь:
- Твоя Книга...
- О нет! - в отчаянии воскликнул мужчина. Он в гневе сорвал висевшую у него на груди крохотную брошку в виде живого цветка розы и зашвырнул ее в угол. - Оставь ты эту Книгу в покое! Она была нужна лишь для того, чтобы показать тебе их тупость! Нет, ты подумай - есть некое абсолютное зло, Сатана, которое хочет сбить людей с истинного пути и заставить грешить налево и направо. Допустим. Что же они делают? Они верят написанному в некоей Книге! Которая взялась неведомо откуда! Верят с фанатичным упорством, даже не допуская одной! Долбанной! Мысли! Что самый простой способ этому проклятому Сатане заставить их плясать под свою дудку - дать им инструкцию, как жить! Дать им Книгу! Но нет - это слишком сложно для их крохотных бесполезных мозгов!
При всем при этом... Твоя подсказка. "Создал по образу и подобию, даровал свободу выбора, свободу воли". Как можно этого не видеть, не понимать? Свобода! Свобода от чужого мнения, чужих указаний, чужих слов! Нельзя быть свободным по учебнику, соблюдая какие-то дурацкие, никчемные правила. Нужно самому решать для себя, что есть хорошо, а что плохо, без оглядки на кого бы то ни было. Нужно не поклоняться, не униженно вымаливать подаяние, а созидать, ведь в вас частица Творца! Вместо этого, вместо того, чтобы идти своим путем и расти над собой, они начисто игнорируют именно то, что подсказывает им их Бог, и радостно попадаются на удочку даже не Дьяволу, а любому проходимцу из ближайшей подворотни. "Рабы божьи", что за мерзость! Принизить всемогущего Создателя до уровня местечкового рабовладельца!
Скажи, разве я не прав? Разве я не понимаю тебя? В отличие от них? От всех них, вместе взятых?
- Ты снова говоришь разумом и о разуме, - грустно усмехнулся старик. - Ты не слышишь меня. Их сила не в разуме, повторяю тебе в который раз.
- В чем же? - недоуменно спросил мужчина. - Скажи. Что в них есть такого, что компенсирует их никчемность? Знаешь, на прошлой неделе тридцать тысяч продали мне свои души. Ни за что, просто как дополнение к плате за какую-то дешевую игрушку. Потому что им было лень прочитать две странички несчастного лицензионного договора. Куда мне их девать, эти души? Хочешь, подарю?
- Тебе не понять. - спокойно возразил старик. Его глаза были все так же безжизненны, но где-то там, в глубине, горел упрямый огонек. - Когда я создавал вас... Я, кажется, превзошел себя. Вы... слишком хороши. И поэтому вы не можете понять самого главного. И не поймете, сколько бы я вам об этом не говорил. Создавая же людей... Создавая их, я пожертвовал многим. Да, они действительно уступают вам практически во всем. К сожалению, мне пришлось на это пойти. Зато я дал им больше - я дал им веру. Такую же, что есть у меня самого. Именно поэтому тебе не удастся меня переубедить, ибо я не знаю, я - верю.
- Вера? - недоуменно переспросил мужчина. Старик утвердительно кивнул и прикрыл глаза, показывая, что не заинтересован в продолжении.
Мужчина отошел к окну и вновь уставился на город сквозь толстое стекло. Разговор всколыхнул старые воспоминания, и сейчас в его голове сами собой возникали картины прошлого. Того, далекого прошлого, когда они еще были уверены в своей скорой победе, хотели указать Создателю на его заблуждение, писали Книгу, громоздя нелепость на нелепость, смеясь искренне от всей души.
Тогда они были вместе, он и его братья. Они все давно отчаялись и покинули его. Они делают то, что сказал им Создатель, но в их душах больше нет радости.
Остался лишь он. Почему-то он все еще упорствует, раз за разом пытаясь донести до Создателя свою убежденность.
Вера, значит. Вот что самое главное. У него ее нет? Ну что же. Он примет это. Примет, как принял уже многое. Примет и продолжит свое дело. И когда-нибудь... когда-нибудь...
- Когда-нибудь ты поверишь в меня... Отец... - беззвучно шепнули его губы. - Я... знаю это.
