Альтернативная история + Гарри Поттер

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Альбус Персиваль Дамблдор, менее известный как глава тайного Ордена Феникса, 30 мая 1993 года, кабинет директора.

Это была круглая, просторная комната, расположенная на вершине башни, с множеством серебряных приборов, хаотично расставленных на хрупких столах.

На стенах висели портреты прежних директоров, которые внимали происходящему в помещении, стараясь не упустить ни слова. В центре стоял громадный письменный стол на когтистых лапах, рядом с ним изваянием застыл хмурый профессор Дамблдор, а за ним на полке лежала потёртая Волшебная шляпа. Сурового вида женщина в квадратных очках стояла у камина, одним своим молчанием показывая глубину отчаяния. Её лицо осунулось от переживаний и недосыпа. Слышались приглушенные рыдания. Рыжеволосая толстая женщина, сидевшая перед камином, никак не могла унять слёзы. Худой, с приличными залысинами мужчина, сняв очки, с силой тёр лицо, пытаясь избавиться от головной боли. Родители Джинни Уизли, узнав о похищении дочери, бросились к своим волшебным часам в доме, которые показывали местонахождение и самочувствие членов семьи. В тот момент стрелка с именем Джинни застыла на надписи Смертельная опасность.

С момента её пропажи прошло уже шестнадцать часов. Хогвартс был перевернут вверх дном в поисках девочки, но никаких успехов это не принесло. Утром Министерство Магии прислало целую делегацию и группу мракоборцев. Долго же они реагировали: похищение произошло ещё вчера в середине дня, но реакция у министра магии оказалась словно у ленивца. Хотя от Фаджа иного и не ожидалось: старательное замалчивание в «Ежедневном пророке» происходящих в школе нападений, зарывание головы в песок оказалось основной политикой Министерства. Примерно так же развивались события и в прошлом году с Гермионой Грейнджер: случившееся с ней быстро задвинули в угол.

Тем временем учеников уже эвакуировали из школы, отправив по домам в сопровождении прибывших мракоборцев, а к Дамблдору обратился Попечительский совет с просьбой вернуться на пост директора. И теперь перед ним родители Джинни: безутешные, но иногда с проблеском безумной надежды. Дамблдор не смел у них её отнимать. Хотя ему ли не знать, как безжалостен наследник Слизерина? Он уже убил одну девочку пятьдесят лет назад: Миртл Уоррен. Её жизнь забрало чудовище из Тайной комнаты. Профессор не сомневался, что происходящее в школе снова было делом рук Тома Реддла. Почерк совершенно такой же: сначала окаменения маглорожденных в течении года, а потом... Потом смерть. Вряд ли убийство мисс Уоррен было запланированным — слишком велика вероятность закрытия школы, чего бы Реддл ни за что не захотел. Нет, наследник хотел лишь запугать маглорожденных, чтобы те сами покинули замок. Он упивался страхом, которым пропиталась вся жизнь в школе, и своей властью над всеми её обитателями. Нет, это не имело внешнего проявления, никто и не заметил, но Дамблдор это чувствовал, наблюдая за Томом. Уже тогда Реддл набрал достаточно влияния и поддержки со стороны могущественных чистокровных семей, чтобы быть спокойным за свою безопасность. Зато Альбус тогда ощущал себя абсолютно беспомощным. Правда, в прошлый раз Реддл никого в Тайную комнату не утаскивал. Да и жертвами всегда были маглорожденные, а здесь была чистокровная волшебница Уизли. Жаль, что решение об отправке всех домой принимает не директор, а Попечительский совет.

«Возможно, — думал Дамблдор, — если школу закрыли бы раньше... Если бы я надавил на попечителей, то ничего бы не произошло. Это моя вина. Только моя, Ариана, и ничья больше».

Дамблдор вспомнил другую семью: Грейнджер, которые тоже потеряли и оплакивали свою дочь. Слишком много несчастий. Слишком много смертей. И самое ужасное, что гибнут маленькие дети. Да, есть вероятность, что Джинни ещё жива, но сердце директора подсказывало: случилось худшее. Он скользнул дальше, в глубь времен, вспомнив семью Миртл. Такие несчастливые и одинаково ужасные судьбы. И так по-разному пошла жизнь родителей после трагедии. Семья Миртл была неблагополучной, и после смерти дочери её отец начал сильно выпивать. Их семья распалась, не выдержав испытания горем. Мистер Уоррен не протянул и десяти лет, а миссис Уоррен уехала из Англии, её след затерялся. И редкими посетителями могилы девочки были лишь профессора школы. А вот родители Гермионы вели себя по-другому, были из другого теста. Горе их сплотило. Мистер и миссис Грейнджер не опустились, находя отдушину в любимой работе и друг в друге. Дамблдор их навещал, но сначала они не желали его видеть, знать хоть что-то, связанное с волшебным миром, который забрал жизнь их дочери. Но в прошлом году, когда он рассказал им, что убийца был найден, ситуация изменилась. Новость о том, что профессор Квиррелл, который привёл тролля в замок, мёртв, что хоть какая-то справедливость восторжествовала, помогла немного успокоить обливающиеся кровью сердца родителей девочки. Гермиона Грейнджер отомщена. Дамблдор не стал им говорить, что главный виновник всего этого Волан-де-Морт. Нет, правда слишком опасна, чтобы её знал кто-то ещё. Но всё же упомянул о возможном сообщнике профессора Квиррелла и о том, что он его ищет изо всех сил. И клятвенно пообещал, что найдёт. Так что на годовщину смерти девочки мистер и миссис Грейнджер признательно кивнули им в знак приветствия, когда они с Минервой пришли на могилу Гермионы на кладбище, не став возмущаться или проклинать их.

Дамблдор погрузился ещё дальше в прошлое, вспоминая дни минувшего. Может, там он найдет ответ, когда надежда иссякла?

Юный Реддл беспокоил Альбуса ещё тогда, полвека назад, в годы своего обучения в школе. Предполагаемый наследник Слизерина обладал немалой харизмой, не вызывал ни малейших подозрений и вообще был образцовым учеником. Но Дамблдор помнил их первую встречу в доме сирот. Том Реддл был вором, который обкрадывал других детей. Будущему Тёмному Лорду нравилось причинять боль, нравилась власть над людьми. В приюте его боялись и дети, и даже взрослые. Дамблдор помнил и признание, что он знает змеиный язык, умеет общаться со змеями. Таким редчайшим даром обладал сам Салазар Слизерин.

Но первого сентября в школу приехал уже совсем другой человек, сразу же отправившись на факультет серебра и зелени. Как разительно контрастировало его поведение в школе по сравнению с тем, как мальчик вёл себя в приюте. Настолько качественную маску он смог надеть на себя, так изменить свою манеру поведения, что сумел обмануть всех профессоров, с их многолетним опытом преподавания, с их умением разбираться в детях, в их поступках и характерах. Дамблдор не боялся признаться самому себе: даже он не видел настоящего Реддла сквозь эту маску. И это внушало куда большие опасения, чем если бы мальчик остался верен тому поведению, которое демонстрировал в приюте, продолжая вести себя как обычный хулиган. Но нет, юноша с неизвестной родословной стремительно собрал вокруг себя компанию преданных друзей, в том числе из чванливых чистокровных. Как он смог очаровать тех, кто и руки не подаст тому, у кого нет родословной, состоящей только из волшебников хотя бы до седьмого колена? Одного дара змеиного языка было бы недостаточно для этого.

Компания, которая крутилась вокруг Реддла, была многообразной: слабые мальчики, нуждавшиеся в защите, честолюбцы, стремившиеся к славе, и склонные к насилию дети, которым нужен был заводила, способный обучить их более изощренным формам жестокости. Будущие Пожиратели Смерти. Реддл держал их в ежовых рукавицах, так что ни в каких явных прегрешениях они замечены не были, хотя за семь проведенных ими в Хогвартсе лет случилось немало прескверных происшествий, которые надежно связать с ними не удалось.

Затем Реддл сумел занять престижнейший пост старосты Слизерина, отодвинув в сторону многих чистокровных волшебников. Седьмой курс он завершил с высшими оценками по каждому сданному им предмету. Том Реддл был лучшим учеником, лауреатом Специальной премии за заслуги перед школой, и все ожидали от него чего-то особенно блестящего. Многие считали, что он подастся в Министерство Магии, и Гораций Слизнорт, бывший тогда его деканом, предлагал организовать необходимые для этого встречи, познакомить его с полезными людьми.

«И пойдете по дурной дорожке, юноша, попомните мои слова», — так Слизнорт ответил Реддлу во время памятной беседы на одном из званых вечеров, что декан Слизерина организовывал в школе. Это несколько не соответствовало тем взаимоотношениям, что были между Слизнортом и Реддлом, помощи и желанию профессора продвинуть своего юного протеже вверх по извилистой карьерной лестнице в Министерстве Магии. Воспоминание об этой беседе Гораций передал Дамблдору через пару десятилетий.

К тому моменту, когда Дамблдору стало известно о том, что Реддл интересовался темой крестража, тот уже развернулся на полную катушку, начав настоящую войну. К сожалению, Слизнорт подправил своё воспоминание перед тем, как отдать флакон с ним Альбусу, и ничего не хотел слышать о том, что оно неполное. Но Дамблдор всё равно был ему благодарен, ведь если бы не эта информация, то он бы сейчас не имел даже малейшего представления, в какую сторону смотреть и что искать. И что это был за интерес, академический или нет? Реддл просто рассматривал создание крестража как один из гипотетических вариантов обретения бессмертия или всё же решил пойти этой дорогой? Каким было полное воспоминание? К сожалению, этого никак не узнать, так как Гораций решил, что того, что он уже предоставил, было достаточно.

Да, крестраж — надёжнейшее средство, чтобы избежать смерти. Но Реддл, как и многие другие до него, не подумал, что будет в случае худшего сценария развития событий. Был безгранично уверен в своей силе и бессмертии. Крестраж позволял душе, лишённой телесной оболочки, удержаться в этом мире, но загвоздка в том, что ещё нужно было вернуть себе тело. А слабый дух на это был уже не способен, нужны были единомышленники, огромные ресурсы для сложного ритуала с редчайшими ингредиентами. Как оказалось, у могущественного Волан-де-Морта — Повелителя судеб — ничего этого не было. Какой же из тебя повелитель, если ты даже своей судьбой управлять не можешь? Одни сторонники отвернулись от него, другие отправились в Азкабан. И он пропал на долгие годы, прячась и выжидая.

Том Реддл не был единственным создателем крестража, за множество веков этим чудовищным путём смерти соблазнились многие. И, умерев, не смогли вернуть себе тело, скитаясь в виде духа и сходя с ума от такого состояния. Мало-помалу, за годы они утратили разум, став сгустками зла без воли и стремлений. Такая участь ждала и Волан-де-Морта.

Дамблдор вернулся мыслями в 40-е годы. Сначала Волан-де-Морт обратился к профессору Диппету с вопросом, нельзя ли ему остаться преподавать в Хогвартсе. Альбуса очень обеспокоила эта просьба, её скрытые мотивы. Хотя для всех Реддл был образцом чести и подражания, Дамблдор, занимавший тогда должность профессора трансфигурации, сумел разубедить директора брать его на работу. Это было несложно, Диппет и сам этого не хотел: слишком уж Реддл был молод.

Каковы же причины, побудившие его проситься на пост профессора? Волан-де-Морт так сильно привязался к школе? В Хогвартсе прошли его самые счастливые годы, замок был единственным местом, которое стало для него домом. Таким оно было и для Дамблдора. Именно здесь он чувствовал себя свободным от того мрачного дома в Годриковой впадине и связанных с ним воспоминаний, от ухода за больной сестрой.

«Прости меня, Ариана. Мне так жаль. Так жаль. Если бы ты только могла пойти в Хогвартс, если бы можно было всё исправить».

Замок — это оплот древней магии. Волан-де-Морт проник во множество его тайн, которые большинству выпускников школы и не снились. Но он понимал, должно быть, что остались ещё потаенные места, кладези волшебства. А став преподавателем, он получил бы ещё огромную власть над юными магами и чародеями. Возможно, эту идею он почерпнул у профессора Слизнорта, с которым у него сложились наилучшие отношения и который показал ему, каким влиянием и престижем может пользоваться преподаватель. Дамблдор ни на миг не поверил бы, что Волан-де-Морт собирался провести в Хогвартсе весь остаток своих дней. К счастью, этого не случилось, и Том поступил на работу в волшебный магазин «Горбин и Бэркес», специализирующийся на продаже вещей, обладающих свойствами необычайными и мощными.

Волан-де-Морта, однако, не устраивала роль простого продавца. Вежливый, красивый, сообразительный, он получил вскоре особую работу, из тех, что могут найтись только в таком подобном заведении. Нового сотрудника стали посылать к людям, которых нужно было уговорить расстаться с тем или иным сокровищем, уступить их владельцам магазина для последующей продажи, и он вёл такие переговоры на редкость хорошо. До тех пор, пока один из визитов не закончился смертью женщины по имени Хепзиба Смит, которая обладала двумя величайшими сокровищами: чашей Пуффендуй и медальоном Слизерина. Но неожиданно женщина умерла от отравления, а вина пала на её домового эльфа, который по ошибке подсыпал яд в какао. Но ещё до того, как её родичи узнали, что чаша и медальон исчезли, продавец из магазина «Горбин и Бэркес», тот самый молодой человек, который с таким постоянством навещал мисс Смитт, бросил работу и пропал. Куда он отправился, хозяева магазина не знали, его исчезновение удивило их не меньше, чем всех остальных. И больше никто Тома Реддла в течение очень долгого времени не видел и не слышал.

Несмотря на огромную нехватку времени из-за деятельности на посту профессора, проблем с Грин-де-Вальдом, Дамблдор не ослаблял своё внимание за Реддлом, и его исчезновение очень настораживало. Куда же он пропал? Альбус решил не оставлять всё на самотёк и начал поиски. Ещё в школе Реддл рьяно занимался своей родословной, ища своих родных. Учитывая подозрения, что именно он был наследником Слизерина, и пропажу медальона того же Слизерина, Дамблдор вышел в расследовании к древнему семейству Мраксов, которые проживали около деревни Литтл-Хэнглтон.

Мраксы являлись прямыми потомками Салазара Слизерина, были упомянуты в «Справочнике чистокровных волшебников», в котором значились фамилии истинно чистокровных семей, получивших название «Священные двадцать восемь». Чистота крови сохранялась из поколения в поколение, члены семьи Мракс не раз женились на своих ближайших родственниках, но в итоге стали рождаться неуравновешенные и агрессивные люди. Однако в деревне никого из этого семейства Альбус не нашёл. Дальнейшие поиски привели его к Азкабану, в котором сидел Морфин Мракс за убийство трёх маглов. Немало времени и сил ушло у Дамблдора, чтобы добиться визита в эту ужасающую тюрьму. Близость дементоров вызвала озноб у Альбуса, он вспомнил ту ночь, когда умерла Ариана.

Морфин был в очень плохом состоянии, постоянно бредил и разговаривал сам с собой. Вред от нахождения рядом с тварями, именуемыми дементорами, сломал его, нанеся психике необратимые повреждения. Дамблдор всё же сумел, отогнав дементоров, наладить отдалённое подобие диалога с заключенным. По весьма подозрительному стечению обстоятельств, убитые Мраксом маглы носили фамилию Реддла. Морфин умолял его отпустить, клялся, что не хотел убивать, просил вытащить его из тюрьмы, а потом начал бредить, рассказывая про пропавший перстень отца и медальон. Говорил, что тот убьет за это. Очень сложно общаться с безумцем, однако Альбус обладал искусством легилименции. Морфин не обманывал, он действительно убил этих маглов. Но у Дамблдора возникли подозрения. У Хепзибы как раз пропал один медальон, обладающий огромной ценностью и являющийся реликвией основателя — предка Морфина. Неужто оно самое? Поэтому он не без труда извлек из его памяти нужные воспоминания. Как оказалось, на самом деле магла Тома Реддла, скорее всего отца исчезнувшего юноши, судьбой которого Альбус интересовался, и его семью Морфин не убивал. Воспоминания оказались ложными, наведенными искусной магией.

В памяти Морфина Дамблдор нашёл много скрытых воспоминаний. Мракса кто-то заставил забыть очень многое. Об увлечении своей сестры Меропы презренным маглом Реддлом, о том, как та сбежала с ним вместе с семейной реликвией — медальоном Слизерина. И даже о визите юноши, очень похожего на того магла, и после которого он уже ничего не помнил. В этом юноше Дамблдор сразу узнал пропавшего старосту Слизерина. Значит, Морфин приходился дядей Волан-де-Морту. И он не убивал маглов. Наверное, это сделал его племянник, Том Реддл-младший, отомстивший таким образом отцу за то, что тот в своё время бросил его мать. Ложные воспоминания Том вложил в память оглушённого дяди. Судя по всему, Волан-де-Морт забрал его волшебную палочку и пересек долину, направившись в особняк, где жило семейство Реддлов. Там он убил магла, который бросил его мать, да заодно уж и своих дедушку с бабушкой, тоже маглов, уничтожив последних представителей рода Реддлов и отомстив отцу, который не желал его знать. Затем вернулся в лачугу Мраксов, произвел довольно сложную магическую процедуру, населившую разум его дяди ложными воспоминаниями, бросил волшебную палочку Морфина рядом с её лежавшим в беспамятстве владельцем, прикарманил древнее кольцо и удалился. Коктейль чувств, что Дамблдор испытал в тот момент, сложно было передать. Ужас от содеянного Реддлом, ярость от того, что невиновный в убийстве попал в тюрьму и сходит с ума уже не один год, и радость, что все его поиски привели к цели. Не зря он тратил время, разыскивая след пропавшего юноши. Ведь казалось бы, что ему какой-то ученик, через школу таких проходит не одна сотня. Но нет.

Дамблдор оглянулся перед уходом из камеры. Морфин, весь всклоченный и постаревший, сгорбившись, сидел на матрасе. Он так и не понял, что никого не убивал. Дементоры помутили его разум, и последний из Мраксов сошёл с ума. Окончательно ли? Возможно, в Мунго смогут помочь ему. Жаль, что нельзя его забрать сейчас, в этом случае придётся сражаться с дементорами и с охраной тюрьмы. Это всё осложнит, да и охранники или сам Морфин могут пострадать. Но ничего страшного, через пару часов Дамблдор вернётся с магами из Министерства. Наверное, он мог бы постараться сейчас объяснить Морфину, что тот сидит за преступление, которого не совершал, и скоро его ждёт освобождение из этого ада, достучаться до истерзанного разума. Но такое нервное потрясение с последующим визитом вернувшихся дементоров может добить уже ослабевшего волшебника.

Альбус поспешил в Министерство, настаивая на пересмотре обвинения Морфина. Состояние невинно осужденного было очень плачевным, долго в заключении он бы не протянул. Однако всё это застопорилось. Никто не хотел возиться с этим делом, давно похороненным в пыли. Да, Мраксы были чистокровными волшебниками, но уважения и почёта к ним уже никто не питал. Для всех Морфин был лишь давно забытым оборванцем, который сознался в преступлении, но ещё почему-то не умер в тюрьме. Дамблдора вообще допустили в Азкабан, позволив допрашивать его, лишь потому, что он был победителем Геллерта Грин-де-Вальда, спасителем Европы и известным героем. В газетах его окружили почётом, но как дошло до реальной помощи, то желающих сразу убавилось. С трудом Дамблдор всё же через несколько недель добился того, чтобы дело с большим скрипом начали пересматривать и вызвали на допрос Морфина, но все эти меры запоздали. Последний из семейства Мракс умер. Его похоронили вблизи тюрьмы, рядом с другими скончавшимися в её стенах несчастными, а его дело убрали обратно на пыльную полку. Все доказательства, хоть и косвенные, умерли вместе с Морфином. Дамблдору было жалко его. Каким бы тот ни был, он не заслужил такой смерти — в тюрьме среди чудовищ, обвиненным в убийстве, которого не совершал.

След Волан-де-Морта затерялся. До Дамблдора доходили разные слухи, тревожащие и противоречивые. С заключением Грин-де-Вальда в волшебную тюрьму Нурменгард тёмные волшебники не кончились в Европе. Они затаились или стали вести мирную жизнь. Или хотя бы создали видимость этого. И Волан-де-Морт нашёл их, став обучаться уже у них. За эти годы он подвергся такому большому количеству различных магических трансформаций, что его стало невозможно узнать. Красивый талантливый молодой человек с тёмными волосами и чёрными глазами превратился в ужасного лысого человека с череповидным лицом и скелетоподобным телом и стал самым злым магом столетия, известным как Тёмный Лорд Волан-де-Морт.

А те маги, что занимались его обучением, затем пропадали. Он, получив всё, что они могли дать ему, избавлялся от них. По-крайней мере, об этих магах больше не было ни слуху ни духу.

«Ариана, неужто Реддл был уже таким, когда пришёл в школу, неужто его уже было не исправить, никак не помочь или спасти? Или это моя вина, что не смог помочь мальчику?»

В прошлом году Дамблдор много сил потратил на поиски духа Реддла. С его подачи Министерство смогло провести обыски в домах тех, кто вызывал у него подозрения. Вдруг Реддл вернулся и прячется у кого-нибудь из своих слуг? Изучив многие свитки и книги, посвященные тёмной магии, Дамблдору удалось узнать, какими путями может воспользоваться Тёмный Лорд для воскрешения, так и то, как он смог укрыться от смерти.

Как выяснилось, существовало одно древнее сложнейшее и очень тёмное воскрешающее зелье под названием «Кость, плоть и кровь». С его помощью можно вернуть полноценное тело тому, кто его лишился или необратимо повредил, но остался жив. Но его состав крайне сложен, время приготовления более полугода.

В большом фолианте с говорящим названием «Тайны наитемнейшего искусства», который был обернут в поблёкшую чёрную кожу, содержалось очень многое о тёмной магии, в том числе о том, как изготовить крестраж. К сожалению, способов уничтожения этой мерзости оказалось крайне мало.

Это тоже стало причиной для обысков в домах чистокровных. Вдруг у тех найдутся компоненты для зелья или следы приготовления для воскрешения? Спасибо Артуру и Аластору. Последний помог наладить нужные контакты, в частности с Кингсли, и Дамблдор смог объяснить, что нужно искать. К сожалению, в Министерстве оказались коррумпированные сотрудники, которые слили информацию на сторону, поэтому многие обошлись лишь несерьёзным штрафом.

Альбус вернулся воспоминаниями в позапрошлый год. Для него неприятной неожиданностью стало поступление Гарри на Слизерин. Дамблдор видел, что мальчика такое распределение шокировало, что он не рад этому. Как и видел, что ему тяжело на факультете, что он не может найти там друзей. Снейп обещал присматривать за ним, но поступление Поттера на Слизерин стало испытанием не только для самого Гарри, но и для его декана. Судьба мальчика волновала профессора Дамблдора. Пророчество начало сбываться, Волан-де-Морт действительно получил себе бескомпромиссного врага, убив родителей Гарри Поттера.

Какое вызвало у него огорчение, когда он узнал от Хагрида, что Петунья так и не смогла перешагнуть через свою ненависть к сестре, решив скрыть волшебный мир от племянника. Возможно, ею двигали светлые чувства. «Волшебный мир уже забрал у неё сестру, может, она так хотела защитить мальчика, Ариана?»

Профессор Снейп ожидал увидеть в нём своего злейшего врага — Джеймса Поттера. Альбус же надеялся, что в Гарри воплотятся и смелость Джеймса, и доброта Лили. Но в итоге получилось то, что получилось. Гарри Поттер отправился на Слизерин, куда никогда бы не попали его родители. И это его, Дамблдора, вина, или это путь, что прокладывает для мальчика пророчество?

Прошлогодний визит юного Поттера, когда мальчик поделился своими переживаниями, многое прояснил, но одновременно обеспокоил и успокоил старого волшебника. Дамблдор никогда не опускался до того, чтобы нарушать право человека на личные тайны, вторгаясь в его мысли. Но его искусство в легилименции было столь велико, что он превосходно чувствовал, когда ему врут. Гарри был неплохим парнем, мало похожим на Тома. Он явно не хотел обучаться на факультете, с которого вышел Волан-де-Морт, боялся стать тёмным волшебником. Реддл никогда таких переживаний не испытывал. Мальчик был добрым и смелым, задавал вопросы, сомневался, шёл на контакт. Ни обучение на факультете Слизерин, ни смерть Грейнджер не ожесточили его. Или нет? Как повлияла на него смерть Гермионы? Не подтолкнет ли его этот страх, как и Реддла, к поиску бессмертия?

Впервые увидев шрам на лбу мальчика одиннадцать лет назад, Дамблдор счёл это не только за отметину Тёмного Лорда и даже не простую рану от заклятия, а за признак наличия глубинной связи между мальчиком и Волан-де-Мортом. Но в прошлом году эта связь никак не проявилась. Гарри не понял, как не понял и Дамблдор, что злейший враг проник в Хогвартс. Не ощутил присутствие Волан-де-Морта в паре метров от себя, когда профессор Квиррелл вёл уроки в течение года.

Как сильно отличается Гарри от Тома? Были ли у Тома друзья? Настоящие друзья. А есть ли друзья у Гарри? Дамблдор не сомневался, что он нашел бы их на Гриффиндоре. Но на Слизерине? У мальчика такая же жажда знаний, как и у Реддла... Он сумел заработать авторитет среди однокурсников.

Дамблдор вспомнил происшествие в зоопарке два года назад. Змея сбежала из вольера после того, как в нём волшебным образом исчезло стекло, что вызвало немалый переполох и нашло отклик в нескольких магловских газетах. Как потом Альбус выяснил, это было в тот день, когда там был Гарри Поттер со своей семьей. Что же произошло? Неужели Гарри тогда натравил змею на своего брата? Или это была случайность? Это знак того, что и Поттер обладает даром змееуста?

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Выйдя из кабинета, Гарри накинул на всех мантию-невидимку. Фарли каким-то непонятным образом очутилась по центру их компании, возглавив процессию, а он и Эми прижались сбоку к ней. Девушка с интересом трогала ткань мантии-невидимки, щупала, но ни о чём не спрашивала. Дневник с палочкой Уизли она положила в сумочку, которую наколдовала буквально из воздуха ещё в кабинете. Эмилия явно замёрзла в своей тоненькой пижаме, да и тапочки на босых ногах не обеспечивали полной защиты от холода, губы у неё посинели, поэтому она прижималась к Фарли в попытках согреться.

Гарри задумался, от усталости мысли еле-еле ворочались. Может, зря он взял с неё Непреложный обет? Пользы от этого никакой, она только стала опасной обузой. Вдруг Снейп прочитает её мысли? Как же это называлось? Леги... Язык сломаешь, пока выговоришь. Если верить Фарли, а она врать ему не будет, чтобы профессор ничего не узнал, будет достаточно просто не смотреть тому в глаза. Что не так уж и сложно. Гарри подавил зевок. Он так устал. Его мысли вернулись к дневнику. Значит, Тёмный Лорд не умер, пережив смерть его родителей в Годриковой Впадине... Он как-то спрятался внутри этой вещи после Хэллоуина. Хотя как-то странно: с его слов, он провёл в дневнике долгие годы.

Голова мальчика налилась тяжестью, и он отказался от попытки вспомнить, что точно говорил ему Волан-де-Морт. Этот дневник очень сильно беспокоил Гарри, пробирая нутро до ужаса. Надо сообщить преподавателям, хоть кому-нибудь, подать знак, тревогу, что этот монстр всё ещё жив. Трубить во все колокола. Пусть заберут дневник, уничтожат его. Но как всё это объяснить? Не обвинят ли его в смерти девочки? Да и трюк, что он провернул с Фарли и Эми, вряд ли вызовет одобрение. За такое могут исключить?

Может, остальные подозревают или догадываются, что Тот-Кого-Нельзя-Называть не уничтожен, и ему не стоит никому ничего говорить? Может, это ни для кого не будет ошеломляющей новостью, каковой она стала для самого Поттера? Вроде тот же Хагрид, когда забирал его от Дурслей, говорил, что Волан-де-Морт, возможно, всё ещё жив и где-то прячется. А если Гарри придумает, как избавиться от ужасного дневника, то и проблема решится сама собой.

Так они добрались до гостиной. Сообщив Гарри, что будет ждать его на этом же месте через десять минут, Фарли потянула Эмилию в сторону женских спален, по пути давая ей последние указания. Пижама у первокурсницы была уже совершенно чистой, без пыли; Гарри даже не заметил, как и когда староста привела её в порядок. Недовольно бурча, мальчик немного постоял под мантией-невидимкой в центре гостиной, хмуро глядя на спящих на разных диванах Нотта и Забини, но потом решил так же сходить к себе и переодеться. Энергия, с которой он полчаса назад бежал вниз по лестнице, не чуя ног, куда-то делась, поэтому Гарри еле-еле передвигался, лениво считая ступеньки. А вот и его комнатушка.

Неторопливо стянув с себя повидавшую многое за последние часы мантию, джемпер и рубашку с брюками, он бросил их в чемодан, достав оттуда свежее белье. Что-то царапнуло ему кожу на груди. Он схватился за кулон, который висел у него на шее. Точно, это подарок Забини, и он треснул. Гарри потянул за холодную цепь, сняв его, чтобы получше рассмотреть. Подарок представлял собой треугольное украшение с перечёркнутым кругом внутри, который теперь был расколот пополам, обнажив острые края. Об один из них и царапнулся Поттер. Куча мелких осколков упала на пол, когда мальчик снимал рубашку, а он так устал, что и не заметил этого. Что ему говорил Забини? Это был защитный оберег... Но никак помочь Гарри он не смог. Наверное, сломался во время того, как Волан-де-Морт пытал его.

Гарри аккуратно положил его на тумбочку и собрал все осколки с пола, которые смог найти.

— Репаро! — слизеринец направил палочку на истерзанный подарок.

Осколки еле дёрнулись, и всё. Гарри с сожалением понял, что его не получится восстановить. Мальчик оделся и убрал книгу с описанием Непреложного обета в чемодан. Усевшись на кровать, он оглядел тёмную комнату. Надо идти обратно, может, староста уже ждёт его. И, надев мантию-невидимку, слизеринец не торопясь стал подниматься в гостиную.

Фарли ещё не было, Гарри под мантией-невидимкой уселся в кресло и сам не заметил, как задремал. Долгий день и тяжёлая ночь, полная событий и эмоциональных потрясений, вымотали его. Тёплый воздух от тлеющего камина, такое уютное и мягкое кресло погрузили его в беспокойный сон, в ходе которого он нервно вздрагивал и дёргался.

Услышав голоса, он резко встрепенулся, судорожно ища палочку. Но оказалось, что тревога была напрасной, Фарли вернулась в гостиную и разбудила оставшихся ребят, отправив тех спать. Их голоса как раз прервали сон мальчика. Гарри успокоился, пытаясь унять гулко бьющееся сердце. Ему многое хотелось обсудить, и нужно было собраться с мыслями.

Дождавшись, пока шаги его одноклассников стихнут, Фарли вытащила палочку. Она полностью переоделась, привела себя в порядок и даже успела принять душ, что было видно по её мокрым волосам. Наверное, отстраненно подумал Гарри, она немного подсушила их магией, но не до конца. Интересно почему? Девушка внимательно, прищурив тёмные глаза, оглядела пустую гостиную и взмахнула палочкой.

— Гоменум ревелио!

Мальчик почувствовал, будто что-то пролетело над головой; на миг его накрыла тень. Девушка резко обернулась к нему, вскинув палочку.

— Кто там?

— Это я, — он стянул с себя мантию-невидимку. — Не тычь в меня палочкой.

— Интересная мантия, Поттер, — накладывая чары на гостиную, произнесла Фарли. Гарри опознал среди них заклинание, заглушающее звук. — Теперь мне понятно, как ты смог незаметно всё это сделать...

— Сделать что? — Гарри опять с трудом подавил зевок.

— Неважно, — она задержала на нём долгий взгляд. — Садись, нам есть что обсудить.

Мальчик послушался, сев на диванчик, который освободили ушедшие спать одноклассники. К его удивлению, Фарли ничего не стала спрашивать у него ни про Тайную комнату, ни про чудовище, там обитавшее, ни о том, как Гарри её открыл, хотя никто не мог найти тайник Салазара уже многие века. Не интересовала её и судьба девочки, которую он якобы утащил в комнату Слизерина и убил там. Старосту куда больше беспокоил порученный ей дневник и палочка Уизли. Ход беседы сразу же стала задавать она, как более опытная, Гарри же старался больше слушать, иногда устало кивая. Он понимал её опасения: хранение неизвестного артефакта само по себе было небезопасно, а если учитывать все обстоятельства, то её желание узнать, что это такое, было оправданным. Но рассказать ей, что внутри находится Волан-де-Морт, Гарри не мог. Да он и сам плохо понимал, что это за магия такая, с помощью которой тот попал в дневник.

Мальчик решил, что необходимо будет как можно больше узнать про такую магию и про самого Волан-де-Морта. Изучить дневник, найти способы его уничтожить. Но ни признаться в своём неведении девушке, ни просто отмахнуться от её вопросов он не мог. Поэтому повторил свои слова, сказанные в кабинете, как об опасности артефакта, так и о том, что писать в нём недопустимо. Слово за слово, Фарли вытягивала из него информацию. Гарри сам не понял как, но староста как-то поняла по его обмолвкам, что в этой вещи обитает какая-то разумная и очень опасная сущность. Оставив вопрос с дневником на потом, Фарли переключилась на палочку, которую она предлагала немедленно уничтожить, так как та являлась чудовищной уликой. Если её обнаружат у них, они оба сразу попадут под подозрение. Гарри и сам это понимал, но что-то внутри него противостояло такому решению. Причём Фарли явно хотела спихнуть уничтожение на него, но что-то мешало ей прямо такое предложить.

Гарри же куда больше интересовало упомянутое девушкой копание в мыслях учеников профессором Снейпом. К его удивлению, Фарли охотно подхватила тему, подробно рассказывая всё как есть. Обычно она такой словоохотливой не была, не делясь информацией просто так. Исходя из её слов, профессор Снейп часто пренебрегал нормами морали и закона, без всяких сомнений используя чтение мыслей, называемое магами легилименцией. Упомянула она и то, что Снейп, оказывается, пытался прочесть и его мысли сегодня.

— А ваше противостояние в гостиной со Снейпом? — воскликнула Фарли, восхищённо глядя на него и бурно жестикулируя. — Как ты смог виртуозно спрятать свои мысли!

Значит, Снейп применял эту легилименцию и к нему. Обуявшая его злоба немного рассеяла усталость мальчика. Да как он посмел, проклятый декан! Скорее всего, Снейп сообразил, увидев его мысли, что Гарри не является наследником Слизерина. А Фарли, считая теперь его за наследника, думает, что он сумел тогда обмануть профессора. Думает, что теперь Гарри просто интересуется подробностями случившегося и тем, как это «противостояние» выглядело со стороны. Как же он устал от всего этого...

Проклятый Снейп! Проклятые маглы! Злость на Дурслей удушающей волной поднялась в нём. Это они виноваты, что он ничего не знает ни про легилименцию, ни о том, что нельзя смотреть магам в глаза! Скрывали от него волшебный мир, вот он и чувствует себя слепым здесь! Тогда бы он так легко не попал в ловушку Снейпа. Хотя, со слов Фарли, таким мерзким чтением мыслей отличался среди профессоров лишь Снейп, но ему от этого не легче! Крайне ужасное чувство, что твои помыслы, тайны кому-то известны, что нет ничего сокровенного, личного, только твоего. Из-за того, что декан копался в его голове, Гарри чувствовал себя нечистым, испачканным.

Поэтому мальчик уцепился за поднятую тему, живо интересуясь, чем ещё промышляет ненавистный декан. Он принялся расспрашивать Фарли и узнал, что Снейп выбрал её старостой, потому что она согласилась ему помогать, докладывая о положении дел на факультете. Более того, профессору нужен был именно тот, кто не постесняется доносить вообще обо всём. Когда декан с ней беседовал, то прямо так ей и сказал. Поэтому Фарли очень часто приходила к Снейпу с отчётом, рассказывая, что творится на факультете, какие подозрения ходят о личности Наследника Слизерина. С момента поступления Гарри на первый курс особое внимание уделялось ему. А когда начались нападения, то мальчик попал под очень плотное наблюдение. Снейпа интересовало всё: с кем Гарри общается, что говорит, с кем ходит и куда. Поэтому Фарли всё докладывала Снейпу, львиную долю внимания уделяя юному второкурснику. Это не особо удивило Гарри, что-то подобное ему уже рассказывала Гринграсс.

Старосты обладают большой властью на факультете. Снятие баллов, неприятные отработки, наказания, помощь в учёбе и многое другое. Кнут и пряник. А сколько неофициальной власти у Фарли, в обход правил... Сколько тёмных и неприятных историй было скрыто от профессоров благодаря ей? Это приносило ей немало золота в карман. Также росло число её должников, с которых в будущем с пользой можно спросить возврат оказанной услуги.

Гарри узнал, что уже назначены старосты на замену ей и Флинту, так как они в этом году покидали школу, и оставались лишь шестикурсники Уоррингтон и Селвин, и пятикурсники Кэрроу с Макнейром. Но на факультете должно быть шесть старост, по двое с каждого курса, начиная с пятого. Обычно выбирали из детей состоятельных родителей, облечённых властью. Но на этот выбор влияла не только семья претендента. Важно было, чтобы будущие старосты понимали правила игры. Чтобы выполняли требования профессора Снейпа, выходящие за рамки официальных обязанностей. Будущие пятикурсники Джулия Монкли и Энтони Корнфут соответствовали этим требованиям, как никто другой. Первая являлась дочерью влиятельного и очень богатого главы семейства Монкли, а второй был сыном члена Визенгамота.

— Совершенно очевидно, что через два года старостой мальчиков будет Драко Малфой, — объясняла Фарли, что-то колдуя палочкой над своими мокрыми волосами. — Его отец очень могущественен и дружен с деканом. Отец Теодора Нотта куда менее влиятелен, поэтому он в тени Малфоя. Блейз Забини, пф... Есть ещё ты, Гарри Поттер, знаменитость. Но зная предвзятое отношение декана к тебе, то даже у грязнокровки больше шансов поступить сюда, чем тебе стать старостой.

— Но разве выбор старосты — это не прерогатива директора? — слова девушки неожиданно задели его, и он возразил лишь из желания сказать хоть что-то. Гарри вдруг понял, что она опасается за судьбу Драко Малфоя. Неужели она думает, что из-за значка старосты он что-то с ним сделает, и поэтому старается прояснить, что у Поттера вообще шансов нет?

— Разумеется, нет, — весело рассмеялась девушка. — Конечно, директор одобряет кандидатов в старосты, но выбор их самих за деканом.

В таком случае, действительно, у него мало шансов. Хотя до этого момента он вообще не думал об этом, не загадывая так далеко, но знать, что тебе изначально перекрыли туда дорогу, было неприятно.

Хотя с выбором старосты мальчиков неожиданно появились проблемы, неясности. Со слов девушки, Маркус Флинт, который сейчас староста факультета и выпускается вместе с ней из школы, что-то чудит, хочет остаться на второй год. Это вызовет конфликт с Корнфутом, который уже как года два нацелился на эту должность.

Также она рассказала о том, что у неё были свои осведомители среди факультета, а ещё были студенты, которые докладывали напрямую Снейпу, минуя её. Особо важной информации, конечно, не поступало, но это позволяло декану держать руку на пульсе, знать о мелких прегрешениях и о всей внутренней кухне факультета. Интересно, та четверокурсница, которую Гарри отправил за Эми, входит в число тех, кто сообщает всё декану, или нет? А если и входит, то передаст ли об этом Снейпу до отъезда или не успеет? Может, за лето всё это забудется? Жаль, что он не помнит, как её зовут.

Гарри знал, что Фарли очень значимая личность на факультете, но не предполагал, что настолько. Она участвовала в подборе кандидатов на место следующих старост, беседовала с ними по отдельности, а потом и вместе со Снейпом. В течение года вводила их в курс предстоящих задач. С её слов, Флинт не особо вникал во все эти дела, отстранившись и передав все обязанности ей. Их капитан был слишком далёк от всех этих тонкостей, помешавшись на своём квиддиче.

Гарри так устал, что у него стали слипаться глаза. Сообразив, что уже плохо понимает то, о чём ему рассказывает девушка, он решил отправиться спать. Но не получилось: в гостиную стали подниматься проснувшиеся слизеринцы. Они с Фарли и не заметили, как наступило утро. Но мальчику уже было всё равно, что кто-то увидит, как он секретничает о чём-то со старостой: целые сутки на ногах вымотали его до предела. Если бы сейчас в гостиной появился Снейп и обвинил бы его во всех смертных грехах, то он бы лишь сонно моргнул. Поэтому он поудобнее устроился на диванчике, прикрыв глаза, с трудом подавляя желание принять горизонтальное положение. Тем временем гостиная наполнялась одетыми и готовыми к отправке домой слизеринцами. Практически все были без настроения, так как вчера ужина не было, а голодный желудок не служит проявлению благодушия.

Вяло поучаствовав в завязавшемся разговоре, Гарри всё же поднялся с дивана и вместе с Крэббом отправился к себе в комнату. Там, скоро собрав вещи в чемодан, он вручил его Винсенту. За этот год обучения у мальчика образовалась целая библиотека книг, которая ни в чемодан, ни в тумбочку не помещалась. Поэтому пару месяцев назад он попросил старшекурсников зачаровать ему чемодан. Они сделали его безразмерным и очень лёгким. Теперь туда без проблем вмещалось очень много вещей.

Такая библиотека появилась у Гарри после Рождества, когда ему вручили огромную кучу подарков, ведь каждый слизеринец пытался преподнести щедрый «дар» предполагаемому наследнику Слизерина. Поэтому подарки были не дежурные, а весьма ценные, а с учётом того, что Гарри любит читать, заполняя белые пятна в своём познании о волшебном мире, то книг ему подарили много. Именно в них он нашёл подробное описание Непреложного обета. И тогда ему показалось, что эти чары, которыми полагалось скреплять клятвы, не очень сложные. Но вчера Гарри всё же взял с собой книгу с описанием, как проводить этот обет, чтобы не ошибиться. И не зря, так как уже на месте понял, что по памяти чары бы не осилил. Разумеется, у Непреложного обета есть свои тонкости, правильные формулировки, и Гарри использовал одну из них, а другие просто переделал на свой лад. Конечно, в фолианте упоминалось, что слова клятвы надо очень хорошо обдумать, но тогда у него не особо много времени было на это.

Гарри с Крэббом поднялись обратно в гостиную. Слизеринцы уже начали её покидать, торопясь с вещами в Большой зал, на завтрак. Они пристроились в конец толпы. В коридоре его внимание привлекла Дафна, потянув за руку. Поняв, что она хочет поговорить наедине, Гарри замедлил шаг. Отстав таким образом ото всех, они некоторое время шли вместе. Девочка долго мялась, не зная, как начать разговор. Но потом набралась духу.

— Зачем ты смотрел Снейпу в глаза? — громким шепотом спросила она. — Вчера, в гостиной! Зачем?! Он таким образом применяет легилименцию, может прочесть твою память, все мысли!

Волна нежности затопила Гарри. У него всё же есть друг, которому небезразлично, что с ним. Ну или подруга, которая помогает и переживает о нём. И тут же возникло подозрение. А помогает ли? Ведь он мог уже быть осведомлён об этом и уметь защищаться. Может, она просто хочет заработать на этом доверие? Почему она не сказала об этом раньше? Но не стоит подавать вид, что он сомневается в ней.

— Спасибо, Дафна, за твоё беспокойство, — он тепло улыбнулся ей и сжал её руку. — Но не переживай, я про это давно знаю и обладаю хорошими навыками в защите своей памяти. Просто так он не может ничего узнать.

Девочка споткнулась и потупилась, не найдя что ответить. А Гарри тем временем снова со злобой вспомнил Снейпа. Проклятый декан прочитал его память! Только одна мысль об этом приводила его в бешенство. Необходимо как можно быстрее прочитать всё про защиту разума, чтобы больше не попадать впросак. Хотя, если верить Фарли, то он увидел только то, что думал мальчик в тот момент, а не всю его память. О чём же он думал тогда, в гостиной? Гарри с трудом вспомнил, что он переживал о Уизли, боялся за её жизнь. Мальчик повеселел. Такие мысли не вызовут подозрений, наоборот, положительно скажутся на его репутации среди профессоров. Эх, если бы эта дура-Уизли не писала в дневнике, то ничего бы этого не было. Из-за неё Гарри пережил крайне неприятную ночь. Что же делать с её палочкой?

— Я вот что хотел спросить, — обратился он к Гринграсс. — А можно ли ломать чужую палочку? Например, случайно или, если отобрал в бою, то намеренно.

— Нет, конечно, — казалось, мысль, что кто-то ломает палочку, привела девочку в ужас.

— А почему? — не отставал Гарри. — Например, палочку врага?

— Всё равно нельзя! Даже если случайно ты сломал палочку, то это значит, что удача отвернулась от тебя. Это может плохо кончиться. Примета ужасная. А уж если намеренно...

Они наконец поднялись в Большой зал. Все столы были уже заняты. Студенты завтракали, но привычного оживления не было. Тихая и мрачная атмосфера. Гарри чувствовал, что на него все смотрят. Сев за свой стол, они тоже приступили к еде. В Большом зале была куча профессоров и несколько волшебников в алых мантиях, в которых он узнал мракоборцев. Были и министерские чиновники, которые о чём-то беседовали с профессором Флитвиком.

Мальчика тем временем одолевали тревожные мысли, которые крутились по замкнутому кругу. Как жаль, что в Хогвартсе нет Дамблдора. Он бы ему отдал дневник. Хотя как он объяснит всё то, что случилось вчера? Что дневник оказался у него? Кто ему поверит, что он не хотел ничего плохого? Поможет ли Дамблдор ему или нет? Он же всё равно не злобный тёмный маг?.. Да, он немного вспылил, но он никогда не упивался властью и чужими страданиями. Нет-нет, он поступил совершенно правильно, справедливо и оправданно. Ведь он защищался. И только! Но как объяснить, что случилось с Фарли и Эмилией? За такое его точно по голове не погладят. Но ведь уж директор точно сможет уничтожить проклятый дневник. От недосыпания мысли у него путались, мальчик поморщился от вспышки головной боли.

Однако засиживаться им долго не дали, мракоборцы дали знак, и все ученики с вещами потянулись к выходу из замка.

Холодный воздух разогнал сонливость. На лужайке Гарри обернулся, бросив прощальный взгляд на величественный замок, который возвышался над ними. Пустые, мёртвые окна глядели на него. Защемило сердце. Вернётся ли он?

Слизеринцы стали рассаживаться в кареты. Гарри забрался вместе с Ноттом, Малфоем и Гринграсс в одну из таких безлошадных карет. В ней было неожиданно очень тепло, и пока они тронулись, пока миновали ворота Хогвартса с фигурами вепрей по бокам, пока довезли их до поезда, пускавшего дым и готового к дальней дороге, мальчик опять задремал. Весь путь их сопровождали мракоборцы, которые сразу стали руководить посадкой учеников в поезд. Поттер вместе со всеми занял купе, к ним сразу присоединились другие слизеринцы. И поезд тронулся, за окном замелькала дикая природа, а в проходе патрулировали хмурые мракоборцы.

Гарри, который вообще не спал ночью, опять задремал, проспав большую часть пути под монотонный стук колёс. Нотт и Забини, которые тоже явно не выспались, клевали носом. Одно из восклицаний Драко вырвало Гарри из полудрёмы, и он уловил мысль, что пришла ему во сне. Неплохо было бы с Фарли встретиться летом, поговорить более обстоятельно, решить, что делать с дневником и палочкой. Сегодня ночью он так устал, что ничего не сказал ей об этом. Фарли его так заговорила, что это совершенно вылетело у него из головы. Но как дать ей знать, что нужно будет приехать к нему? Как дать знать, где он живёт? Из конспиративных соображений мальчик не хотел ходить по всему поезду и разыскивать её. Не хотел, после всего услышанного, давать всем знать, что у них изменились отношения. Да и гриффиндорцы... Если они верят, что это он сделал с Уизли, то не стоит им давать повода. Гарри до ужаса не хотел повторения вчерашней ночи...

Можно было бы, когда он приедет к маглам, отправить Фарли сову с письмом. У него кольнуло сердце. Он забыл из совятни забрать Буклю. Хотя его сова очень умная, она сама прилетит к нему. По крайней мере, Гарри, так думая, смог с трудом себя успокоить.

Достав листочек бумаги, он написал свой адрес у маглов и добавил просьбу прибыть туда завтра после обеда. Выйдя в коридор, он отыскал Эмилию в соседнем купе, знаком показав, что хочет поговорить с ней. Та вышла, и он передал ей записку, попросив отдать Фарли. Гарри немного кольнуло чувство вины за вчерашнее происшествие, за то, что Эмилия пережила по его вине, и, удержав её за руку, он ласково с ней попрощался и пожелал хорошо провести лето, не забывая ему писать. Эмилия пробормотала что-то в знак согласия и пошла искать старосту. Недолго понаблюдав, как она пробиралась по коридору, обходя мракоборцев, Гарри и вернулся к себе в купе.

Уже в Лондоне мальчик попрощался со всеми одноклассниками и пересёк магический барьер, разделяющий мир волшебства от обычного. Кругом сновали маглы, стоял шум и гам. Гарри смотрелся нелепо и странно в своей мантии и с огромным чемоданом, который он нёс слишком легко, будто тот был игрушечным. С ухмылкой он подумал, как отреагируют Дурсли, увидев его на пару недель раньше положенного, представил их лица. Но потом мальчик горько вздохнул. Ему ещё надо купить билеты на другой поезд, уже магловский, чтобы добраться из Лондона в Суррей. У него должно было остаться немного магловских денег, Гарри надеялся, что их хватит на это. Но его волновало совсем другое. Вернётся ли он обратно в Хогвартс?

Прощай, магический мир.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Гарри замер, наблюдая за произошедшим и моргая от яркой вспышки света. Язык пламени медленно рассеивался в воздухе. Фарли разорвала ритуальное рукопожатие, отстранившись от Эмилии.

— Может, теперь ты уберёшь свою змею? — её голос звучал устало и убито.

— Теперь всё? — проигнорировав замечание, взволнованно спросил Гарри, крепче сжимая в руке палочку. — Ты будешь делать то, что я скажу?

Девушка обречённо посмотрела на него.

— Да, — забывшись, она кивнула, и змея на её шее недовольно зашипела. Причём это было выражение недовольства без слов, так как Гарри не услышал ничего на змеином языке. Зато как сильно мальчик обрадовался, услышав её ответ. У него всё получилось! Теперь он не один, у него есть верный товарищ!

— Да-да, — торопливо забормотал Гарри и приказал на змеином языке, — вылезай.

Змея медленно выползла из мантии девушки, спустившись по руке. Фарли постаралась сразу отодвинуться как можно дальше от неё, обхватив себя руками в защитном жесте и дрожа всем телом. Эмилия же просто застыла в испуге при виде здоровенной змеи.

— Встань, — приказал Гарри. Он ломал голову над тем, что же ей приказать для проверки Непреложного обета, но ничего дельного не приходило в голову. — Ну же, поднимайся.

Фарли поднялась на ноги, не обращая внимание на то, что её мантия и юбка вся в пыли.

— Теперь мы квиты, — довольным тоном сообщил ей Гарри. — Я никому не сообщу о случившемся здесь. И ты тоже держи рот на замке. Не бойся, тебя не посадят в Азкабан. Улыбнись же, всё хорошо.

Староста через силу выдавила улыбку. Гарри почувствовал облегчение. Всё получилось. Его план сработал. Однако чувство радости быстро притупилось. Несмотря на то, что Фарли будет теперь слушать его, она всё равно не может приехать на следующий год в Хогвартс, чтобы защитить его. Она же заканчивает седьмой курс и скоро покинет замок окончательно. Она не может вернуться сюда вопреки воле профессоров. И он опять останется здесь один, без друзей. Его взгляд задержался на Эмилии. А ведь она вернётся в замок, ей ещё шесть лет учиться. Неплохо было и её подвести под чары Непреложного обета. Но как? Он чувствовал, что вымотался, исчерпал все свои доводы, когда разговаривал с заносчивой Фарли. Да и применять какие-то неприятные меры к Эми, к доброй девочке, которая всегда ему помогала, внимательно слушала его, раскрыв рот, да и вообще не сделала ничего плохого, рука у мальчика не поднималась. Это не Фарли, которая его подставила и пытала. О, Фарли! Гарри повернулся к старосте. Теперь проблемы можно поручать решать ей. Девушка в этот момент задумчиво рассматривала Эмилию. Её тёмные глаза ещё сильнее почернели, пока скользили по светло-розовой пижаме для сна, опустились на тапочки девочки, надетые на босые ступни, а потом на мгновение метнулись к Поттеру. На лбу у неё легла морщинка.

— Она проболтается, — коротко бросила она.

— А? — переспросил Поттер, не поняв, что та имела в виду.

— Она слишком много знает, — Фарли прекратила обнимать себя в защитном жесте и с хмурым видом повернулась к Гарри, — если об этом узнают преподаватели... Нельзя, чтобы кто-то про это узнал, тогда проблемы будут у нас обоих. Надо стереть ей память.

Возможность того, что Эми может кому-то пойти рассказать о случившемся в кабинете или просто проболтаться, не приходила измотанному Гарри в голову.

— А ты умеешь стирать память? — он бросил взгляд на сидящую на полу девочку, которая никак не реагировала на их разговор. Это тоже хороший способ всё скрыть. Хотя мысль о Непреложном обете всё ещё оставалась притягательной. — Сможешь ей аккуратно поправить воспоминания?

— Ни разу не пробовала, — та невозмутимо пожала плечами. — Но ничего страшного, всё когда-то будет в первый раз. Отдай мне мою палочку.

— Фарли, у меня есть идея получше, — Гарри с трудом удержался, чтобы не отшатнуться от её протянутой руки. Возвращать ей палочку в его планы не входило. — Погоди. Послушай меня. Я хочу, чтобы и Эми тоже принесла такой же Непреложный обет, как и ты. Уговори её. Тогда не нужно будет стирать ей память, тем более ты не уверена, что всё получится.

Да, так будет правильнее. Нельзя просто так рисковать здоровьем Эми, позволяя стирать той память. Вдруг она лишится рассудка?

— Но... но... — Эмилия наконец очнулась от ступора и испуганно переводила взгляд с Гарри на Фарли.

Староста смерила Гарри непроницаемым взглядом, прежде чем со вздохом опуститься перед ней на колени.

— Эмилия, тебе нужно принести такой же Непреложный обет Гарри, который заключила я.

— Но... но я не хочу, — тихо забормотала девочка. — Я же сделала всё... всё, что надо было... всё, что вы просили...

— Да, но ты сама подумай, — Фарли схватила девочку за локоть, образовав нужную для ритуала хватку. Эмилия дёрнулась пару раз, но у хрупкой девочки не хватило сил вырваться. — Ты приняла мою клятву, ты держала мою руку, когда клялась я, и теперь будет справедливо, если ты ответишь тем же. Это будет честно по отношению ко мне. Или ты не уважаешь свою старосту?

— Но зачем нужна эта клятва? — пискнула Эмилия. — Я не знаю, что за Непреложный обет, но звучит очень страшно...

— Ничего страшного в этом нет, — Фарли говорила уверенно, проникновенно глядя той в глаза и ласково улыбалась. — Просто будешь так же под защитой Гарри. Это нормально. А Гарри Поттер великий волшебник, Наследник самого Салазара Слизерина. Теперь ты всё знаешь. Знаешь то, чего не знает никто в Хогвартсе, ни один профессор. Сколько за этот год было бесед, догадок в гостиной, всяких обсуждений? Но именно перед тобой открыли эту сокровенную тайну. Тайну Наследника. Ты особенная, раз заслужила такое доверие. Ты меня понимаешь? — девочка испугано закивала в ответ на требовательный взгляд старосты. — Неужели ты не оправдаешь столь благородный жест? Ведь это большой секрет, очень-очень важный, не только для нас, но и для всего факультета! И мы не можем оставить всё так. А вдруг ты пойдешь и всё расскажешь кому-нибудь? Нет, теперь у тебя нет выбора. Просто повторяй за мной, и всё будет хорошо. Я обещаю тебе.

Фарли, убедившись, что её слова достигли своей цели, повернулась к Гарри.

— Тебе потребуется волшебная палочка.

Гарри торопливо подошёл к ним и поднёс палочку к их рукам.

— Клянешься ли ты оберегать Гарри Поттера и никогда не пытать его? — колдунья ободряюще улыбнулась Эмилии и подмигнула. Та затравленно озиралась по сторонам, но справа была змея, гипнотизируя её взглядом своих вертикальных зрачков, слева стоял Наследник Слизерина. Она снова посмотрела на Фарли и нерешительно ответила той улыбкой.

— Клянусь, — пообещала девочка и вздрогнула, когда тонкий сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки Гарри Поттера, изогнулся, словно окружив их сцепленные руки докрасна раскалённой проволокой.

— Вот видишь? — лёгким тоном обратилась Фарли, продолжая улыбаться. — Ничего страшного не случилось, ты такая молодец. Продолжим? Просто говоришь «клянусь», и никто не будет стирать тебе память. Клянешься ли ты никогда не предавать Гарри Поттера?

— Клянусь, — повторила Эмилия. Второй язык пламени, повинуясь движению руки Гарри, вылетел из волшебной палочки и обвился вокруг первого так, что получилась тонкая сияющая цепь.

— Клянешься ли ты подчиняться Гарри Поттеру и выполнять все его приказы? — голос Фарли немного построжел, словно сама мысль об отрицательном ответе была недопустима.

— Клянусь, — торопливо повторила Эмилия. Её осветила красная вспышка — третий язык пламени, вырвавшись из волшебной палочки, сплелся с первыми двумя, опутал крепко стиснутые руки Фарли и Эмилии.

Гарри удовлетворённо кивнул. Теперь у него двое верных друзей. Хотя ему придётся молчать о наказании Фарли. Но она заслужила это. Никто не может нападать на него!

Фарли поднялась на ноги, на лице у неё играла довольная ухмылка. Но стоило её взгляду перейти с Эмилии на Гарри, как улыбки не бывало и вернулся хмурый вид.

— Я не знаю, какие ты чары наложил на этот кабинет, что сюда ещё не примчался никто из профессоров, но лучше всего привести тут всё в порядок и побыстрее отправиться в гостиную.

Гарри кивнул. Да, наверняка Волан-де-Морт наложил чары на кабинет, чтобы никто не услышал его мучений. Мальчик поёжился от нахлынувших воспоминаний. Сейчас не время, надо собраться! Он оглядел полуразрушенный кабинет и взмахом палочки начал чинить поломанную мебель, пытаясь устранить последствия произошедшего тут побоища.

— Репаро!

Бесформенная куча досок очень быстро начала собираться в парту.

— Агуаменти!

Тлеющий остов, что остался от нескольких парт и стульев, залила вода.

— Репаро! Репаро!

Фарли с критическим видом наблюдала за ним.

— Было бы быстрее, если ты вернул бы мне палочку, — заметила она.

— Позже, — отрицательно покачал головой Гарри. — Я сам справлюсь.

Гарри сосредоточенно ходил вокруг класса, стараясь придать ему менее разрушенный вид. Выходило не так чтоб очень хорошо. Как жаль, что у него не получается заклинание Эванеско. С его помощью можно было просто убрать всю поломанную мебель и мусор. Молчание снова прервала Фарли, которая внимательно следила за ним.

— Ты думаешь, всё это скрыть от профессоров? Как?

— Ну да, ты же никому не проболтаешься. Эми тоже, — Гарри бросил взгляд на девочку. — Эмилия, ты никому не скажешь, что тут произошло. Верно?

— Нет-нет, никогда, — та потрясла головой, поднимаясь на ноги. Её пижама в районе ног и пятой точки была в пыли из-за сидения на грязном полу.

— Вот и хорошо, — мальчик довольно кивнул, возвращаясь к ремонту. — Иначе у нас будут большие неприятности.

— А про проблемы с легилименцией ты подумал? — с хмурым видом спросила Фарли.

— Подумал, — автоматически подтвердил Гарри, с запозданием сообразив, что он не знает, с чем соглашается. — Но какие из-за этого будут проблемы?

— Возможно, и никаких, — задумчиво протянула староста. — Я обладаю кое-какими навыками, но вот девочка. Эмилия, тебе твои родители объясняли базовые навыки защиты разума?

— Базовые навыки чего? — пискнула девочка.

— Понятно, — со вздохом констатировала Фарли. — Тогда слушай меня, и слушай внимательно. От этого зависит твоё бытие как волшебницы. Ты дала клятву не предавать Поттера, а значит, если о случившемся узнает кто-то ещё, то... Непреложный обет нельзя нарушить. Нарушитель умрёт. Завтра, вернее, уже сегодня мы отправимся домой, поэтому риск, что кого-то из нас будут допрашивать, минимальный. Но сильные волшебники обладают способностью понимать, врёшь ты или нет... Да. Когда ты смотришь им в глаза, то они могут распознать ложь... А некоторые могут даже увидеть, при длительном зрительном контакте, что ты думаешь в этот момент. Поэтому веди себя естественно и ни в коем случае не смотри в глаза. Ни профессору Снейпу, никому другому, ясно? У тебя кто в семье обладает такими навыками?

— Я не знаю... Я в первый раз слышу про такие чары.

— Это не чары... Твой отец же магл, ведь так? — Гарри услышал в голосе девушки брезгливые интонации. — А мать мелкий клерк в Министерстве?

Эмилия кивнула, неуверенно переступая с ноги на ногу. Её лицо тронула краска стыда.

— Тогда бояться нечего. Но поменьше думай о Непреложном обете, когда находишься в обществе со взрослыми волшебниками. Старайся думать о чём-то обычном, обыденном, например, о домашнем задании на лето или о том, что ты хочешь на обед.

Гарри тем временем лихорадочно думал о том, что услышал. Легили... что? Защита разума... Мальчик резко остановился, наткнувшись на чёрный дневник, который лежал на одной из парт. Ах да, вещь Волан-де-Морта... Он совсем забыл про него. Проклиная свою дырявую память, Гарри подошёл поближе. Вроде ничем не примечательная книжонка, не опасная. Столько бед и страданий из-за такой маленькой вещички. Мальчик вскинул палочку:

— Инсендио!

Из его палочки вырвалось пламя. Шагнув вперед, чтобы лучше видеть, Гарри с сожалением подумал о своей поспешности. Стоило бы изучить эту вещь, может, удалось бы что-то узнать про Волан-де-Морта. И удивленно заморгал. Чары, что должны были сжечь её дотла, не сработали. Дневничок лежал целёхонький. Он изумлённо приоткрыл рот, глядя на свою палочку. Что происходит? Ещё раз!

— Инсендио!

Теперь мальчик пристально наблюдал. Заклинание точно попало в цель, но вместо того, чтобы объять дневник огнём, просто рассеялось, будто его и не было. С нарастающей паникой Гарри направил палочку на соседний стол. Неужели он потерял магию?

— Инсендио!

— Поттер? — требовательно спросила Фарли, ожидая объяснений. Но Гарри просто отмахнулся, наблюдая, как стол очень быстро загорелся от попадания заклинания. Мальчик перевёл дух. Потом с сомнением повернулся к дневнику. Тем временем весь стол очень быстро объял весело потрескивающий огонь, дыхнуло жаром, и Гарри пришла в голову мысль.

— Вингардиум Левиоса.

Но чары опять не подействовали на дневник, мальчик хотел поднять его и бросить в стихийно образовавшийся костёр. Он ошеломленно посмотрел на чёрную тетрадь. Неужели она защищена мощными чарами? Хотя такое стоило ожидать от Волан-де-Морта. Чувство бессилия опять затопило его. Может ли он вообще уничтожить её? Неужели он настолько слаб? Взмахнув палочкой, он чарами наклонил стол так, чтобы дневник скатился прямо в бушующий огонь. Тот ухнул в пламя, вызвав столп искр, и Гарри сделал шаг назад, настороженно наблюдая. Дым от кострища тем временем начал заполнять комнату, и мальчик закашлялся. В подземелье не было окон, и дыму некуда было уходить.

— Используй Эванеско, чтобы удалить дым, — посоветовала староста, отходя подальше от горевшей парты.

Гарри замялся в нерешительности. Были заклинания, которые могли помочь, он про них знал, но не успел или не смог их выучить как из-за нехватки времени, так и из-за сложности таких чар. И Эванеско — заклинание, которым запросто можно было разом удалить весь дым, — как раз было из их числа.

— Верни мне, пожалуйста, палочку, — начав кашлять, попросила Фарли. Но мальчик лишь бросил на неё взгляд, полный сомнения. — Ну же, Поттер! Неужели ты боишься? Я поклялась не причинять тебе вреда. Тебе всё равно придётся её вернуть мне! Да и без палочки я даже в свою комнату зайти не смогу!

Ему не нравилось, что Фарли так быстро пришла в себя, что стала командовать. Он ведь главный. Как шустро она оправилась, забыв, что сидела на полу, рыдая. Но, с другой стороны, он действительно не знал, что ему делать. А товарищи на то и нужны, чтобы помогать. Гарри недовольно кивнул и, вытащив из кармана палочку, протянул Фарли.

— Держи. Только без глупостей.

Девушка быстро схватила палочку, недобро посмотрев на Гарри. Вдруг она покачнулась и её лицо побледнело.

— Убери дым, иначе мы задохнёмся! — кашляя, приказал Гарри, его глаза слезились от дыма.

— Эванеско!

Часть комнаты сразу очистилась от дыма, но вместо того, чтобы продолжить дальше колдовать, Фарли с изумлением уставилась на палочку в своей руке.

— Это не моя.

Гарри, проморгавшись и смахивая слезы, вызванные дымом, шагнул ближе, с недоумением разглядывая палочку. Пошарив в кармане, он вытащил ещё одну. Он вспомнил, как поднял палочку Волан-де-Морта с пола. Если проклятый маг провёл столько времени в дневнике, то откуда у него палочка? Тот наверняка отобрал её у Уизли.

— Ах да, это палочка Джинни, — сказал он.

Если эту палочку увидят у него, то ему несдобровать. Он тут же забрал её у замершей в шоке Фарли и отдал той вторую палочку, её собственную. Та с ужасом смотрела на Гарри, осознав, что означают его слова. Поттер не заметил этого, размышляя, куда деть палочку Джинни. Его охватил страх быть пойманным. Нельзя палочку таскать в кармане, вдруг его обыщут или она вывалится оттуда. Да он может по ошибке, прямо как сейчас, вытащить вместо своей палочки вот эту. Нельзя прятать её в комнате, вдруг туда кто-то проникнет. Подумав, он решил отдать эту палочку Фарли. Но потом, когда они тут разберутся со всем.

— Давай, ты же хотела помочь, — сказал он старосте.

— Эванеско!

Дым сразу полностью пропал. С помощью Фарли они за короткое время привели комнату в порядок. Колдунья с большим удовольствием развеяла змею, заставив ту исчезнуть. Остался лишь догорающий костёр, в который упал дневник. Девушка наложила чары на огонь, и теперь от него не было дыма.

— Что за вещь ты бросил туда? — с палочкой в руке к ней быстро вернулась уверенность. Её мантия и юбка были уже очищены от пыли и выглядели совершенно новыми. Ничего не напоминало о только что произошедшем, и она с гордым видом стояла сбоку от Гарри, рассматривая ярко горящий огонь. За пламенем не было видно ни дневника, ни чего другого.

— Опасная книжка, — сухо заметил Гарри. — Её надо было уничтожить.

— Вроде бы она вся сгорела, — Фарли чарами расчистила кострище, и в нём показался целёхонький дневник, на вид совершенно целый, без следов огня. — Или нет. Похоже, эта книжечка защищена чарами.

— Ты можешь её уничтожить? — мальчик очень устал, а новая неудача лишила его инициативы и желания что-то делать самому.

— Скорей всего, — лениво заметила Фарли.

— Тогда чего же ты ждёшь, а? — Гарри начал терять терпение.

— Сейчас, — девушка направила палочку на дневник. — Эванеско!

И ничего. Дневник словно игнорировал магию.

— Хм. Апарекиум!

Чары опять не подействовали.

— Делетриус! Диффиндо!

Безрезультатно. Дальше посерьёзневшая Фарли колдовала, еле слышно шепча заклинания или вообще без звука. В дневник летели всевозможные чары разного цвета, некоторые отражались от него и улетали в стены, взрываясь или вызывая разлёт каменных осколков. Но староста, быстро поставив магический щит, прикрыла всех их от ранений.

— Очень странно, — наконец признала своё бессилие девушка. — Она не поддаётся никакой магии, но и в самом предмете никаких защитных чар нет. Я вообще не могу обнаружить никакой магии в нём. Что это за вещь, Поттер?

— Я же уже сказал — опасный артефакт. — устало ответил мальчик. — Здесь его оставлять нельзя. Ты возьмёшь его с собой. Только спрячь так, чтобы никто не нашёл. Потом разберёмся. Только ни в коем случае не пиши в нём. Это очень опасно.

Необходимость брать с собой неизвестный артефакт никак не обрадовала девушку, но противоречить прямому приказу она не стала. Наколдовав из воздуха перчатки и кусок ткани, она завернула туда дневник. Гарри вытащил вторую палочку.

— Вот, возьми ещё палочку Джинни. Сама понимаешь, найти её у тебя никто не должен.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Посреди полуразрушенного кабинета с обуглившимися стенами и тлеющей мебелью судорожно дёргалась девушка, лежащая на полу. Она задыхалась, лицо покраснело, ноги стучали по полу, а глаза вылезли из орбит. Злость в душе Гарри уступила голоску жалости, когда он на неё смотрел. Неясный шум и гудение в голове у мальчика ослабло, и пришла мысль, что она вот-вот задохнётся.

— Отпусти её, — наконец приказал Гарри змее.

Та ослабила хватку, разжав свои кольца вокруг шеи девушки, и та с криком отбросила её в сторону. Змея, злобно шипя, отлетела под парту, а Фарли в страхе поползла как можно дальше от Поттера, пока не прижалась спиной к стене. Глаза с тревогой смотрели на приближающегося Гарри, она с трудом, но жадно дышала.

— Так это правда? — Фарли с ужасом прохрипела, смотря на него снизу вверх. Голос у неё был сиплый, говорила она еле-еле слышно. На её шее остался красный след удушения от змеиных колец. — Ты действительно наследник Слизерина? Ты убил Джинни Уизли?!

Он убил Джинни? Он? В его голове зашелестел мягкий голос, от которого у него пошла дрожь по телу.

«А ведь ты мог спасти её. Но ты не пришёл, и она умерла».

Да, он убил её. Она умерла из-за его бездействия. Если бы он...

— Да, — с усилием произнес он. — Она умерла из-за меня.

— Нет, я не знала! — ударилась в крик девушка, испугавшись за свою жизнь. — Не убивай меня, пожалуйста! Не надо! Я сделаю, что угодно! Пожалей!

«Никто и не заметил, как я подчинил её. Никто не сможет противиться моей власти. Абсолютный контроль».

— Почему я должен тебя пожалеть? — ухватился он за её последние слова, вспомнив, как Волан-де-Морт пытал его. «Тебе это с рук не сойдёт! Я бы тебя размазала по стенке». И куда делась смелая девушка, которая бросалась навстречу его заклятиям? — Меня никто не жалел.

— Не надо! Я никому не скажу! Пожалуйста! Пожалуйста! — взмолилась она. У неё тряслись губы, и она с ужасом смотрела на палочку в руке Гарри. — Клянусь!

— Клянешься? — Гарри задумался.

Он даже в мыслях не думал об её убийстве. Он и сам не знал, чего хотел. Боль от пыток ещё не прошла, но... Приятное чувство власти при виде страха их гордой старосты, одной из самых... даже самой сильной и уважаемой волшебницы, которую он знал в школе, кружило ему голову. Семикурсница, староста всего факультета и Хогвартса...

И это после пыток, когда его унизили и растоптали. Самое время восстановить утерянное чувство достоинства. Что с неё получить? Джинни мертва... Фарли не сможет вернуть всё как было, она не сможет её оживить. В этом году она заканчивает Хогвартс, и в следующем году её уже тут не будет. Если ещё школу не закроют окончательно. В голове у него снова зашумело, и он потряс ею, пытаясь сосредоточиться. Он сумеет всё исправить, если у него будет верный товарищ... Но всё его влияние на неё пропадёт, как только они покинут эту комнату, как только он отдаст ей палочку. Всё его преимущество исчезнет... Неожиданная мысль пришла ему в голову. — Этого мало. Ты дашь Непреложный обет подчиняться мне.

— Непреложный обет? — У Фарли глаза полезли на лоб. — Нет, не надо! Не надо!

— Да! — припечатал Гарри Поттер.

Вид униженной и испуганной старосты почему-то радовал его. Всего несколько минут назад на её месте был он, корчась и крича от боли. Или прошло несколько часов? В голове у него забухал молот, в глазах мутнело. Комната то расплывалась, то покачивалась. Лишь сидящая на полу староста с текущими по лицу слезами была видна особо чётко. Он не отрывал от неё глаз. Фарли не простая школьница, она лидер факультета и сильная волшебница. Так почему же она не могла перебороть чары принуждения? Он полностью доверял ей, а она воспользовалась этим и привела в западню. Она тоже виновата... Виновата! Это она привела его к Волан-де-Морту, из-за неё он пережил всё это. Мысль, что девушка была под Империусом, Гарри отмёл, ведь она могла вырваться из этого заклятия, он читал о таких случаях. Нельзя просто уйти. Нельзя, после всего случившегося.

— Или так, или никак, — жёстко отрезал Поттер. — Или ты хочешь повторить судьбу Уизли?

Та затрясла отчаянно головой.

— Тогда делай, что говорят, — приказал Гарри. — Поняла?

— Но... но...

Гарри взмахнул палочкой, и Фарли закрутило вокруг своей оси. Она вскрикнула от испуга.

— Может, мне снова призвать змею? — прошипел на змеином Гарри.

Та, услышав, встрепенулась, выползла из-под парты и быстро приползла поближе к ним. Старосту прекратило вращать, и её лицо замерло в метре от вставшей на хвост змеи. Фарли парализовало от страха, когда она увидела, как та агрессивно раздувает свой капюшон. Неужели это гадюка? Несмотря на свой дар общения с этими существами, Гарри не разбирался в них.

— Может, ты хочешь побеседовать с ней? — Гарри кивнул в сторону змеи.

Фарли снова отчаянно затрясла головой. Её красивые тёмные волосы растрепались, извалялись в пыли, утратив свой лоск.

— Или отведать Круциатус? Я могу пытать тебя, а потом убить, — солгал мальчик, продолжая запугивать девушку. Он чувствовал, что стоит ему остановиться, то снова падёт в объятия ужаса. — А всем скажу, что это ты напала на меня. На твоей палочке как раз заклятие Круциатус найдут. Скажу, что это ты наследница Слизерина. Ну? Хочешь жить, дай мне Непреложный обет!

— Хо... хорошо, — теперь Фарли плакала без остановки, тихонько всхлипывая. Но Гарри не ощущал никакой жалости к ней, нутром чувствуя, что он почти добился желаемого. Сейчас главное — это достичь цели, а остальное неважно. — Я... Не могу... пожалуйста... Нужен третий волшебник... чтобы скрепить клятву... Не надо... пожалуйста...

Гарри задумался. Этот факт вылетел из его головы. Он крепко зажмурился, пытаясь собраться с мыслями. Это немного помогло, и у него сформировался план. Он кивнул ей.

— Да, хорошо! — он пристукнул палочкой себя по руке, пытаясь унять нервную дрожь. — Мы пойдём в гостиную Слизерина. Петрификус Тоталус!

Фарли парализовало. Ему надо, чтобы она слушалась его и в гостиной, но он не может прийти с ней туда, угрожая палочкой. Другие слизеринцы такого не поймут. Необходимо действовать незаметно. Девушка до ужаса боится змеи, значит нужно, чтобы та была рядом, контролировала её. Но и такую тварь просто так, у всех на виду, не притащишь.

— Спрячься у неё в одежде, — прошипел Гарри змее. Та ловко заползла к девушке под мантию через рукав. — А теперь слушай меня. Ты пойдёшь... — Гарри замер, обдумывая, как правильно поступить. Запуганный вид старосты, порванная мантия вызовут вопросы. Его опять замутило. — Нет... жди здесь...

Он отвернулся от неё, прижав руку ко рту, с трудом сдерживая тошноту. Наконец приступ прошёл и, сглотнув вязкую слюну, мальчик не торопясь направился к двери. Ему нужен был кто-то, кто не станет задавать лишних вопросов, кто-то, кого он может задавить своим авторитетом. Маг, который был ему должен...

Вернее, колдунья...

Девочка с каштановыми волосами, Эмилия Стоун, первокурсница, за которую он вступился в начале года. После этого девочка попала под его влияние, выполняла мелкие поручения, а взамен он обеспечил защиту на факультете. Хотя быть в друзьях у самого наследника Слизерина почётно, и ей многие завидовали...

Ему казалось, что с тех пор прошло куда больше времени... времени...

Время ей отдать свой долг. Задумавшись, он машинально поднял укатившуюся палочку Волан-де-Морта с пола, сунув ту в карман, и вышел из комнаты.

Холодный воздух в коридоре освежил его разгоряченное лицо, пока он быстрым шагом шёл в гостиную Слизерина. Свет факелов формировал извивающиеся тени и страшные образы, а эхо его шагов гулко раздавалось по замку. Перед глазами перестала плавать какая-то муть, зрение обрело чёткость. Он постарался успокоиться и шагать как можно тише. Ему нужно не нарваться на преподавателей. Надо захватить мантию-невидимку. Что они скажут, если вдруг встретят его? Отбой уже был или нет? Он никак не мог вспомнить.

Гарри остановился посреди коридора и критически оглядел себя. Потрёпанная и порванная мантия со следами пыли, грязные руки. Он направился в туалет. Горло пересохло так, что когда он попытался что-то сказать, у него вышел только хрип. Открыв кран умывальника, мальчик с наслаждением долго пил холодную воду, а затем принялся умываться. Закончив, Гарри заметил, что пальцы на левой руке дрожали и дёргались сами по себе. Эффект от Круциатуса? Когда он спадёт, и спадёт ли вообще? Он сжал правой рукой дрожащие пальцы и посмотрел в зеркало. В нём отражался немного растрёпанный мальчик с непокорно торчащими чёрными волосами и бледным лицом. Нижняя губа была прикушена до крови. И зелёные глаза. Он наклонился поближе к зеркалу и вгляделся в них.

У Волан-де-Морта они вспыхивали багрецом. Он отвернулся. Время не ждёт. Достав палочку, мальчик постарался привести себя в порядок. Закончив, Гарри направился к своей цели. А вот и гостиная.

Гарри ощущал какую-то нереальность. Словно и не было Волан-де-Морта, пыток, словно ничего этого не было. Мальчик всё ещё был всеми мыслями в том кабинете, где его чуть не убили. Слишком резким был переход из плохо освещенного холодного коридора в тёплую гостиную с ярким огнём в камине.

В ней стало ещё меньше народу, чем было до его ухода. Хотя Нотт и Забини, наверное, сначала ждали его, устроившись в углу и играя в карты, но усталость взяла своё, и они уснули прямо на диванах. Мальчик порадовался, что Пэнси ушла уже спать, эта сплетница сразу бы прицепилась к нему с вопросами. А парни и не заметили его прихода, мирно сопя. Но Стоун в гостиной не было.

Он ещё раз огляделся и заприметил четверокурсницу, которая задумчиво сидела в кресле и глядела в огонь. Мальчик подошёл к ней.

— Привет, — постаравшись мило улыбнуться, с трудом двигая мышцами лица, промолвил Гарри. Ему требовались огромные усилия для того, чтобы вести себя естественно. Девушка, опомнившись, встряхнулась, и посмотрев на него, сонно кивнула. Оказывается, она почти уснула в кресле. Гарри не мог вспомнить, как её зовут. — Ты можешь мне помочь? Я хотел поговорить со Стоун. Она на первом курсе. Ты можешь привести её из спальни сюда? Мне... У мальчиков нет доступа в девичьи комнаты.

— Хорошо, — кивнув и зевая, колдунья поднялась с кресла, — спокойной ночи.

— Спасибо. Я тоже схожу к себе в комнату и буду её в гостиной ждать через пару минут. Спокойной ночи.

Девушка отправилась по его просьбе за Эмилией, а сам Гарри быстро начал спускаться к себе в комнату, перешагивая через несколько ступенек лестницы. Сняв чары с двери, он заскочил в комнату. Закрыв дверь, мальчик бросился к сундуку и вытащил оттуда мантию-невидимку. Такая мягкая, успокаивающая... Гарри задумался... Вроде бы чары ему предстояли не сложные, но всё же... Он помедлил, но затем извлек из тумбочки толстый фолиант и положил его в рюкзак.

Бросившись обратно к двери, он внезапно замер, не дойдя до неё одного шага. Может, ничего не надо делать? Может, стоит остаться в спальне? Не совершает ли он глупость? Его взгляд дёрнулся, метнувшись к уютной кровати. Чары со старосты сами сойдут через час или два, а наколдованная змея пропадет ещё раньше. Но... Что она сделает, когда освободится? Не захочет ли отомстить ему? Неужели у него нет выбора? Хотя, наверное... Ты недостоин быть на факультете Салазара Слизерина.

Он снова прикусил свою губу, та отозвалась болью. Мальчик решительно распахнул дверь и, натянув мантию-невидимку на себя, устремился наверх по лестнице.

В гостиной Гарри с облегчением увидел, что Эмилия стояла одна, в нелепой ночной пижаме, зевая и потирая глаза ото сна. И ждала его. Незаметно подойдя к ней, мальчик зашептал ей на ухо:

— Эми... Это я, Гарри. Под чарами невидимости.

Девочка дёрнулась от неожиданности.

— Иди за мной, из гостиной.

И подтолкнул её к выходу. Девочка за целый год привыкла слушаться Гарри, поэтому без вопросов повиновалась. Выйдя из гостиной, Поттер накинул на Эмилию мантию-невидимку и, схватив ту за руку, быстро потащил к кабинету, где оставил Фарли. Что там с этим дневником? Вдруг Волан-де-Морт опять сумеет из него выбраться, если Гарри будет медлить? Надо было его сжечь.

Они заскочили в комнату. Гарри, сбросив с себя мантию, кинулся к Фарли, которая так же обездвижено лежала без всяких изменений. Эмилия замерла в испуге на месте, мантия-невидимка от резкого движения мальчика наполовину сползла с неё, открывая плечо и голову, повиснув на левой руке. Она испуганно озиралась по сторонам, рассматривая полуразрушенную комнату, её синие глаза смотрели с недоумением. Гарри подскочил к старосте и прошипел по-змеиному:

— Ты как? Ты там ещё? — обращаясь к змее.

Раздался испуганный крик Эмилии, когда та услышала шипение.

Голова змеи показалась из ворота мантии парализованной девушки и прошипела в ответ:

— Даа.

Дорожки слёз на лице Фарли уже высохли, её глаза испуганно метнулись с лица Гарри вниз, к голове змеи, торчавшей из её одежды. Гарри довольно кивнул. Она визжала бы от страха и ужаса, не будь на ней чар оцепенения. А так слизеринка могла лишь двигать глазами. Поттер вытащил книгу из рюкзака и начал быстро листать страницы, ища нужную главу. Найдя про Непреложный обет, он углубился в чтение. Он раньше уже читал эту главу, но теперь хотел полностью восстановить в памяти, чтобы не ошибиться.

— Чт... что здесь происходит? — спросила Эмилия, её лицо выражало нешуточный испуг, а в глазах затаились слезинки.

Гарри оценивающе посмотрел на неё и понял, что она не сможет накладывать заклинание, да и вряд ли вообще знает нужные жесты палочкой для этого. Судя по всему, она не в состоянии сейчас что-либо делать. Пусть для начала успокоится. Интересно, палочка у неё при себе? Он внимательно оглядел её пижаму, заставив девочку поёжиться. Маловероятно, что палочку она могла спрятать, карманов же нет. Так-то она ему не соперник, но всё же... Он промолчал, не став отвечать на её вопрос, вернувшись к книге. И с чего он решил, что эти чары лёгкие? Когда он думал о них, то всё казалось очень просто, но сейчас он был в этом не так уверен. Мальчик нахмурился. Всё не так просто.

Эмилия тем временем подошла поближе к нему, по дуге обходя старосту и аккуратно ступая по полу в меховых тапочках, надетых на босые ноги. Она не отрываясь смотрела на Фарли и змею и старалась держаться подальше от них. В одной пижаме девочке было холодно, и её стала бить дрожь. Гарри повернулся к ней.

— Фарли хочет дать Непреложный обет мне. Ты будешь делать, что я скажу. Поняла?

Та замерла, не понимая, что делать, лишь хлопая глазами.

— Но... но...

Гарри хмуро посмотрел на неё.

— У тебя какие-то проблемы с этим?

— Я не понимаю... — тихо замямлила та... — Что происходит...

— Я тебе объясню, что происходит. — Гарри бросил взгляд на лежащую на полу Фарли и вытащил из кармана палочку девушки. — Вот смотри, это её палочка. Она привела меня в этот кабинет и напала. На меня напала! И применила ко мне заклятие Круциатус. А за него дают пожизненный срок в Азкабане! Сейчас, с помощью мощных чар, я покажу тебе, какое заклинание было использовано этой палочкой. Докажу всё это.

Гарри приставил свою волшебную палочку концом к концу к палочке Фарли.

— Приори Инкантатем! — скомандовал он.

Из места соединения палочек медленно выплыла тень человека. Гарри узнал самого себя. Он лежал на полу и корчился от боли. Картинка была соткана из густого серого дыма. Его опять замутило. Как он слаб... Ему стало стыдно и неуютно, что таким его видит Эмилия. В душе поднялась всепоглощающая волна гнева.

— Ты знаешь, что это значит? — зло обратился он к лежащей на полу Фарли, разрывая соединение палочек. Его голос был полон ярости. — Заклятие Круциатус! За это тебя упекут в Азкабан пожизненно. Навсегда! Я скажу, что это ты открыла Тайную комнату и пытала меня.

Он повернулся обратно к Эмилии. Та со страхом глядела на его корчившуюся тень, которая понемногу рассеивалась в воздухе.

— Это и есть Круциатус. Но Фарли не хочет в Азкабан. Взамен этого она даст мне Непреложный обет, тогда я никому ничего не расскажу. А ты его у неё примешь, поняла? Поняла, я спрашиваю?!

Эмилия испуганно закивала головой. Гарри повернулся к Фарли.

— Не дергайся, и без всяких глупостей. А то змея от неожиданности может укусить тебя. Ты поняла?

Та завращала глазами, не в силах ничего больше сделать.

Гарри поднял палочку и отменил парализующие чары:

— Финита.

Фарли вздрогнула, но сразу замерла, в страхе боясь что-либо сделать.

— Ты! — палочкой Гарри указал на Эмилию. — Опустись к ней на колени. Быстрее!

Та боязно подошла к Фарли и опустилась перед ней на колени, держась от неё более чем в метре. Её взгляд не отрывался от змеи, которая иногда высовывала раздвоенный язык, пробуя воздух на вкус.

— Да ближе! Возьми её за руку, за правый локоть. Ну же.

Эмилия заторможенно протянула руку и схватила Фарли за локоть. Её руки дрожали. Гарри подошел ближе, укладывая правильным образом руки девушек друг на друга.

— А теперь слушай меня. Ты скажешь ей следующую фразу: «клянешься ли ты подчиняться Гарри Поттеру и выполнять все его приказы». Ты, — ткнул палочкой Гарри в Фарли, — скажешь «клянусь». Потом ты, Эми, скажешь: «клянешься ли ты оберегать Гарри Поттера и»... — Сначала Гарри хотел, чтобы Фарли поклялась никоим образом не причинять ему вреда, но затем, пока шёл обратно сюда с Эмилией, передумал. Ведь если Фарли будет обучать его защищаться от вражеских чар, то в ходе таких занятий может случайно ранить его. А ведь за вред по отношению к нему можно счесть и детские чары. — «Никогда не пытать его». А ты скажешь: «клянусь». Запомнили? Дальше ты у неё спросишь: «клянешься ли ты никогда не предавать Гарри Поттера». А ты, Фарли, подтвердишь: «клянусь». Поняла?

— Поттер, но это...— попыталась возмутиться в последний раз Фарли. Змея недовольно зашипела, и та замолчала.

— Или так, или будешь всю жизнь гнить в обществе дементоров. Давай, говори, сначала попробуем без чар.

— Клянешься ли ты подчиняться Гарри Поттеру и выполнять все его приказы? — прерываясь от волнения, спросила Эмилия.

— Клянусь, — бросила Фарли, не отрывая взгляда от головы змеи в нескольких сантиметрах от своего лица. Она невольно вздрагивала, когда змея, пытаясь устроиться поудобнее, периодически перемещалась под её мантией, взбиралась на плечи.

Тонкий сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки Гарри Поттера, изогнулся, словно окружив их сцепленные руки докрасна раскаленной проволокой.

— Продолжай, — мальчик ободряюще улыбнулся Эмилии.

— Клянешься ли ты оберегать Гарри Поттера и никогда не пытать его?

— Клянусь, — обреченно повторила Фарли. Второй язык пламени вылетел из волшебной палочки и обвился вокруг первого, так что получилась тонкая сияющая цепь.

— Клянешься ли ты никогда не предавать Гарри Поттера? — голос Эмилии начал дрожать.

— Клянусь, — сказала Фарли. Её осветила красная вспышка — третий язык пламени, вырвавшись из волшебной палочки, сплелся с первыми двумя, опутал крепко стиснутые руки Фарли и Эмилии, словно веревка, словно огненная змея.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Глаза Гарри недоуменно расширились.

— Волан-де-Морт? Не может быть! — Гарри покачал головой, явно не веря в услышанное, и сделал шаг назад. Мальчик не боялся произносить это имя, в отличие от большинства слизеринцев. Какой смысл страшиться погибшего колдуна? — Он умер давно! Умер лет одиннадцать назад! Тем более Волан-де-Морт намного старше тебя!

— Нет-нет, зря ты думаешь, что так легко убить Тёмного Лорда, величайшего мага всех времен! — с жаром воскликнул парень, его глаза сверкнули красным отблеском. Гарри ещё отступил на шаг назад. — Я постиг тайны бессмертия. Я защитил себя от смерти. И именно я Наследник Слизерина, чью славу вероломно и лживо присвоил себе ты.

— Подожди-подожди, — пробормотал в растерянности Гарри. — Я не понимаю. Получается, это ты открыл Тайную комнату?

— Ну да, с помощью малышки Уизли. И этого дневника, — он небрежно кивнул на чёрный дневник, который лежал рядом с ним на парте. Гарри до этого не замечал его.

— Дневника? — окончательно запутался мальчик. — Как? Я не понимаю.

— Ну естественно, ты не понимаешь, — с превосходством заметил Наследник Слизерина. — Это Тёмная магия, и она недоступна такому никчёмному неудачнику, как ты. И как только люди могли поверить, что ты из себя что-то представляешь? Что ты Наследник Слизерина. Забил пару квоффлов и решил, что ты чего-то стоишь? Но это не так.

— А Джинни... — Гарри всё пытался осознать происходящее и вспомнил нескладную девочку, о которой думал весь день. — Так она помогала тебе? Как такое может быть?

— Интересный вопрос, — любезным тоном начал Волан-де-Морт. — Это длинная история, но так уж и быть, я расскажу тебе её, так как я никуда не тороплюсь. Я очаровал Уизли. Я хорошо умею подчинять людей, понимая их суть, видя, что ими движет. Причина её незавидной участи и твоего нахождения в этой комнате в том, что она открыла сердце и свои маленькие секреты некоему невидимому незнакомцу. Ей достался мой дневник, — он снова кивнул в сторону чёрной тетради. — Я был заключён в нём долгие годы. И когда она начала писать в нём в прошлом году, делилась своими страхами, переживаниями, своими глубинными помыслами, мечтами, то сама не заметила, как попала под мои чары. Да... Малышка Джинни писала в нём много месяцев, поверяя мне свои ничтожные горести и печали: её дразнит брат, ей приходится носить поношенную мантию, учиться по старым учебникам. Как слаба её надежда понравиться знаменитому, прекрасному, великому Гарри Поттеру…

За всю беседу он ни разу не оторвал глаз от лица Гарри — они выражали какую-то странную алчность.

— Как он смеялся над ней и её поздравлением вместе с другими слизеринцами, разбив бедняжке её влюблённое сердечко. Это было даже смешно, но по большей мере смертельно скучно — выслушивать глупенькие излияния одиннадцатилетней девчонки. Но я был терпелив. Я отвечал, я проявлял сочувствие, я был добр. И Джинни полюбила меня, — он открыл дневник и начал читать. — «Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том… Я так рада, что у меня есть этот дневник и я могу ему довериться… Это всё равно что иметь друга, который всегда с тобой, неотлучно…»

Волан-де-Морт расхохотался леденящим хохотом, дико не соответствующим облику шестнадцатилетнего подростка. От его страшного хохота у Гарри на голове зашевелились волосы.

— Если уж я решил, Гарри Поттер, то непременно очарую того, кто мне нужен, — с его лица не сходила довольная улыбка. — Джинни изливала душу, а мне как раз её душа и была нужна. Я впитывал её глубинные страхи, самые потаенные секреты и наливался жизненными соками, становился крепче, сильнее. Моя мощь так выросла — куда там маленькой мисс Уизли. У меня накопилось столько энергии, что я начал обратное излияние — напитал мою маленькую подружку моими собственными секретами... секретами теперь уже моей души… Никто и не заметил, как я подчинил её. Именно она открыла Тайную комнату. Под конец она начала о чём-то подозревать. Это было так забавно. Послушай, — Волан-де-Морт снова начал читать строки из дневника, написанные Джинни. — «Дорогой Том, мне кажется, что я теряю память. Вся моя мантия в петушиных перьях, а я понятия не имею, откуда они взялись. Дорогой Том, я не могу вспомнить, что делала в ночь на Хэллоуин. Тогда кто-то напал на кошку, а светящейся краской была перемазана я. Дорогой Том, Перси постоянно твердит, что я стала бледная и сама не своя. Думаю, он подозревает меня… Сегодня было ещё одно нападение, и я опять не помню, где была. Том, что мне делать? Мне кажется, что я схожу с ума… Похоже, это я нападаю на всех, Том!» — он ухмыльнулся при виде выражения ужаса на лице Гарри. — Она пыталась избавиться от дневника, но никто не может противостоять силе Волан-де-Морта! Но убийство грязнокровок перестало быть моей целью. Я хотел совсем другого. Я захотел получить тело и я его получил.

Гарри чувствовал себя так, будто попал в кошмар. Вот-вот он проснётся, и выяснится, что он просто задремал в уютном кресле перед жарким камином. Но в глубине души он понимал, что всё происходит наяву.

— Джинни где? — требовательно спросил он.

«Что ещё за Том?» — мелькнула у него мысль. — «Он что, представился Джинни чужим именем?»

— Похвально, что ты о ней переживаешь, — с издёвкой промолвил Наследник. — Самоотверженная глупость, ведёшь себя словно гриффиндорец. Я забрал все её силы, и она перестала быть мне нужна, — Наследник улыбнулся. — Я убил её.

— Нет... — Гарри вспомнил рыженькую девочку.

«Джинни...»

Он выхватил палочку.

— Хочешь дуэли? Это будет забавно. Я тебе покажу, что значит настоящий волшебник, — Наследник резко взмахнул палочкой, и Гарри рефлекторно поставил щит. Красное заклинание разбилось о него, а ненависть к убийце вытеснила все сомнения мальчика. Гарри захотел причинить ему боль, наказать. Недолго думая, он атаковал в ответ.

Все заклинания, которые Гарри пытался применить, Волан-де-Морт легко блокировал или же он просто не успевал их закончить, вынужденный защищаться или уклоняться от ответных чар. Бой захватил его полностью, он погрузился в схватку. Заклинания летали так быстро, что не было времени размышлять или как-то планировать бой. Это не шло ни в какое сравнение с учебными и медленными дуэлями с Крэббом или Гойлом, которые, откровенно говоря, даже вдвоём и рядом не стояли с мощью его нового противника. Гарри чувствовал необычайное воодушевление и упоение от схватки. Хваленый старшекурсник, истинный наследник Слизерина, подлый убийца не мог с ним справиться. А Гарри противостоял ему, применяя все атакующие заклинания, которые он выучил за два года. Он с ним справится, притащит его, поверженного, в гостиную и всё будет правильно, всё будет хорошо.

Заклинания, мощные чары, проклятия... Они погрузили комнату в хаос, превращая парты в труху, рикошетя или разбиваясь о стены, от которых разлеталась каменная крошка. Гарри действовал очень быстро, иногда интуитивно, выкрикивая одно заклинание за другим, блокируя ответные проклятия магическими щитами, а от некоторых инстинктивно уклонялся, понимая, что защитные чары против такого не помогут. Вот Гарри взмахнул палочкой, собираясь произнести ещё одну атакующую связку заклинаний, как вдруг почувствовал, что лежит на чём-то жестком.

В голове очень сильно гудело, а уши заложило. Сверху раздался холодный голос.

— Лживое ничтожество, неужели ты думал, что сможешь противостоять самому Лорду Волан-де-Морту своими детскими чарами? Уже на первом курсе я превосходил тебя во всём. Я увидел достаточно, — голос Тёмного Лорда звучал откуда-то сверху и чуть двоился. Желания подниматься на ноги у Гарри не было совершенно. — Ты недостоин быть на факультете самого Салазара Слизерина... Думаю, что стоит тебя проучить за то, что целый год ты присваивал мою славу. Круцио!

Гарри только успел дёрнуться, как его постигла такая боль, что он забыл обо всём на свете, забыл, где он и что происходит, забыл собственное имя.

Боль.

Она была совершенно невыносимой, пронизывала всё тело.

Кости, казалось, ломаются на части, а голова горит изнутри и вот-вот разлетится на куски; глаза бешено вращались в глазницах, он кричал и выл, катаясь по полу, но не слышал даже собственного голоса.

И тут...

...всё прекратилось.

Гарри, тяжело дыша, с трудом поднял голову. Красивое лицо Тёмного Лорда исказила жестокость, которая не просто портила лицо юноши, нет, она искажала его, обесчеловечивала; ноздри возбуждённо трепетали. Это внушало дикий страх. Гарри не хотел услышать снова «Круцио». Даже мысль об этом заставляла тело нервно дрожать. Рядом с Наследником стояла Фарли и безучастно смотрела на его страдания.

— Помоги, — с мольбой в голосе произнес Гарри, протягивая к ней руку. Она же его староста, она поможет. Сбросит чары Подчинения. — Пожалуйста...

— Она? — Волан-де-Морт издал холодный смешок. — Это она тебя сюда привела, глупец. Под Империусом она будет выполнять всё, что я скажу. Никто не сможет противиться моей власти, — Гарри показалось, что тот немного успокоился, по крайней мере, звериная жестокость ушла с его лица, оно даже стало каким-то добрым, он улыбался своим мыслям.

«Пусть радуется, всё хорошо, только не надо снова меня пытать. Пожалуйста!»

Наследник подошёл к Фарли и потрепал её за щёку, сказав:

— Абсолютный контроль.

Гарри попытался аккуратно сесть. Тело после Пыточного заклинания плохо слушалось, его ещё пронзали фантомные боли, руки дрожали. Где его палочка?

— Но думаю, она может помочь, ведь так, уважаемая староста? — с наигранной почтительностью обратился он к замершей столбом девушке и, не дожидаясь её ответа, продолжил. — Помоги Поттеру осознать, что ему не место на Слизерине, что он крупно ошибся, присвоив себе титул и славу Наследника Слизерина. Мой титул! Примени к нему Круциатус.

У Гарри всё сжалось.

Глядя, как староста так же отстранённо, с безучастным выражением на лице, засунула руку в карман, он неверяще уставился на извлечённую оттуда палочку, которую она направила прямо на него.

— Не... нет, не надо! Пожалуйста. Ты...

— Круцио.

Пришла боль, заставив его громко взвизгнуть. И сразу ушла. Мальчик понимал, кто он и где находится, хотя и снова лежал на полу. Тело болело, и Гарри немного тошнило.

— Да, книга из библиотеки Блэка не врала, — задумчиво произнес Волан-де-Морт, разглядывая Фарли. — Видишь ли, Поттер, чтобы приносить боль, нужно желать этого. Желать увидеть, как ты будешь корчиться от неё, скулить и плакать. А вот староста этого не хочет. Она вообще ничего не хочет и не понимает, кто она. Как утверждалось в том манускрипте, тот, кто находится под Империусом, не всегда может нормально применять чары Пытки. Да и многие другие чары тоже будут неподвластны. Я практикой подтвердил теорию, Поттер! Хотя, возможно, что это староста такая слабачка. Ты же почувствовал разницу между её силой и моей мощью? Давай я тебе ещё раз покажу, чтобы не было сомнений. Круцио!

Снова хлынула чудовищная боль. Она изгибала его тело, заставляла кричать, выть, катаясь по полу. Не было ни единой возможности от неё укрыться, спрятаться...

— Я ведь думал стать учителем Хогвартса, — где-то рассказывал ОН, сняв на время проклятие, пока Гарри не мог унять дрожь от пытки, лежа на полу.

Слезы текли по щекам, его тошнило, а всё тело стало словно чужим, произвольно дёргаясь само по себе. Ему казалось, что его израненный разум заперт не в своём вместилище. Он взглянул на своего мучителя. Перед ним всё мутнело, но он увидел...

Молодое, красивое, с правильными чеканными чертами лицо сейчас искажала поистине устрашающая гримаса, весь его профиль был просто полностью преисполнен злобой, гневом, и жаждой насилия, его глаза прямо и неотрывно, жадно смотрели на мальчика, источая поистине пугающее предвкушение страданий, словно бы пытаясь впитать в себя каждое движение, каждую секунду и мгновение агонии своей жертвы, крылья его носа трепетали, а под ними…

Кровожадный оскал, словно бы это даже и не разумный человек, а очень голодный, хищный зверь, умело загнавший свою добычу и теперь с наслаждением вырывающий из её ещё дергающего тельца самые сочные и аппетитные кусочки горячего и свежего мяса.

— ...фессором Защиты от Тёмных искусств. Мы же в школе, а ты ученик, ведь так, Поттер? — оскал обратился в мягкую улыбку, заставив мальчика содрогнуться от ужаса. — Вот первый урок ты уже усвоил, что для Круциатуса нужно желание причинять боль, а у волшебника под Империусом нет ни желания, ни свободы воли. Что насчёт второго урока, а, Поттер? Я читал, что от длительного Круциатуса люди сходят с ума. Давай проверим, что будет быстрее: сойдёшь ли ты с ума или у меня разболится голова от твоих криков. Круцио!

Мальчик снова заорал, корчась на полу. Гарри чувствовал, что разум его трещит, плавится от чудовищной боли. Что он пытается ускользнуть, как угорь от хватких рук, как крыса, забиться в нору, лишь бы не было её.

Боли.

Ему казалось, что он снова сидит в чулане у дома Дурслей. А напротив него сидят его мама и тетя. Они улыбаются ему. Вдруг свет в комнате гаснет и их лица скрываются в тени, а улыбки становятся страшными, зловещими, превращаясь в кровавый оскал с неровными и острыми зубами. И из их уст звучит мужской голос:

— Больно? А ведь ты мог спасти Джинни. Я ведь хотел встретиться с тобой там, в Тайной комнате, поэтому и приказал Джинни оставить ту надпись. Но ты не пришёл, и она умерла. Круцио! ...были к тебе вопросы... ...не обладавший особенными чарами, смог одолеть величайшего в мире волшебника? ...только шрамом, а я утратил всю свою мощь? Но вместо беседы ты решил бросить вызов самому лорду Волан-де-Морту. Что ж, почувствуй ответственность за свои действия. Давай ещё одну порцию боли? Круцио!

Пытки тянулись бесконечно, а перерывы между ними были так малы. Волан-де-Морт что-то говорил, спрашивал, но мальчик помнил всё обрывками, с трудом осознавая, где он и что происходит. Ему так хотелось, чтобы Волан-де-Морт просто убил его, чтобы больше не пытал, но у него не было сил попросить. Он боялся промолвить и слово, боялся прервать речь Волан-де-Морта, ведь когда он молчит, то Гарри кричит от боли. Пожалуйста, хватит! Не надо снова.

— ...долго. Но ничего, я закончу с тобой и отправлюсь на поиски самого себя. Вместе нас ничто не остановит. Круцио!

Мальчик опять закричал вконец сорванным голосом, но вдруг боль почти сразу же ушла. Гарри ещё рефлекторно подёргался несколько секунд, но такой чудовищной боли, как раньше, не было.

— Что? — Волан-де-Морт недоверчиво уставился на свою палочку. — Круцио! Круцио! Круцио!

Каждый раз Гарри вскрикивал от чудовищной вспышки боли, но почти сразу заклинание спадало.

— Как такое может быть?

Мальчик перевернулся на спину и с трудом поднял голову на Волан-де-Морта. Тот выглядел недоуменным, даже напуганным. Гарри вдруг заметил, что сквозь него видно стену класса, которая была в трещинах и в следах от попадания чар. Маг просвечивал насквозь.

— Что за ерунда? — Волан-де-Морт решительно потряс головой и наставил палочку на Гарри, который в испуге вздрогнул. Наследник предвкушающе улыбнулся. — Авада Кедавра!

И ничего. Ни вспышки, ни зелёного луча, дарующего долгожданную смерть. Вдруг палочка выскользнула из рук Наследника и упала на пол. Волан-де-Морт бросился за ней, пытаясь схватить, но та просто покатилась дальше. А его тело окончательно потускнело. И вдруг начало втягиваться обратно в открывшуюся чёрную книгу.

— Нет! Нет! Не хочу! — в ярости кричал уже еле видимый призрак. — Поттер! Я выберусь и убью тебя! Убью! Убью!

Волан-де-Морт втянулся в дневник, который тут же захлопнулся. Гарри с облегчением перевёл дух и без сил распластался на холодном и таком приятном каменном полу.

Никаких мыслей вообще не было, боль потихоньку уходила из тела. Ему даже показалось, что он потерял сознание. Он смотрел на потолок, и ему казалось, что тот дрожит, а комната вращается. Голова сильно кружилась и всё плыло у него перед глазами.

Он не осознавал, сколько прошло времени. Полежав так непонятное количество времени, он всё же нашёл в себе силы, чтобы подняться на ноги. Голову тут же пронзила вспышка боли. Покачнувшись, мальчик всё же удержался на ватных ногах. Его пошатывало и снова тошнило. Он с трудом приходил в себя.

Отряхнув мантию от пыли, Гарри отыскал свою палочку и осмотрел разрушенный кабинет. Пахло горелым деревом. Его взгляд со страхом остановился на чёрной книжке, куда засосало Волан-де-Морта. Что произошло? Неужто кончились силы, что он отнял у Уизли? Мысли текли очень медленно и тягуче, словно густая патока. Неожиданно стоящая всё это время столбом Фарли пошевелилась и ойкнула, тряся головой. Гарри среагировал мгновенно и инстинктивно:

— Экспеллиармус.

Палочка старосты вылетела у той из руки, и мальчик с трудом поймал её. Всё тело опять сразу пронзила боль, и он покачнулся, еле-еле сдерживая стон. Мышцы рук налились тяжестью и реагировали с трудом. Он поднял голову, посмотрев на Фарли. Староста от попавшего в неё заклинания пошатнулась и села на пол. Гарри пожалел о своей поспешности. Он шагнул к ней, ему хотелось быстрее поднять её, расплакаться от пережитого ужаса, его чуть ли не трясло. Всё кончилось. Он как-то выжил. Спасся, пережив второе смертельное проклятие от Волан-де-Морта. Тряся головой, Фарли бросила злой взгляд на Поттера:

— Ты что делаешь? А ну верни мне мою палочку!

Мальчик остановился, оторопело смотря на неё. Как она смеет на него кричать после того, что он пережил из-за неё? Это она завела его сюда, в западню! Лицо его ожесточилось.

— Чтобы ты снова напала на меня? — с гневом просипел Гарри, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не пульнуть в неё каким-нибудь плохим заклинанием. Его опять замутило.

— Я что? Я не... — она поморщилась и схватилась за голову. — Ничего не помню. Что со мной? Что ты сделал? Что?!

— Ничего! Это ты меня привела сюда обманом, — прохрипел Гарри. От криков во время пытки у него сорвало голос. — Напала на меня.

— Что за ложь, Поттер? — она поднялась на ноги, голос обрёл металлические оттенки. Она пришла в себя. — Верни мою палочку! Сейчас же!

Поттер разозлился. Как она смеет обвинять его? Ему хотелось одновременно сесть обратно на пол и расплакаться от пережитого, от вернувшейся боли от Круциатуса, что ещё волнами расходилась по его телу, то начать крушить всё, что он видел перед собой. Выбора его лишила староста, не дождавшись ответа и решительно бросившись к нему с целью отобрать свою палочку. Гарри ударом заклинания отбросил её. Но Фарли это не остановило; она вскочила обратно на ноги с гневным криком и опять бросилась к нему, так что Гарри опять применил магию, швыряя старосту на пол. А потом ещё раз. И ещё. Она всё не успокаивалась. Что-то тёмное поднялось внутри него. Девушка рухнула на ветхую парту, которая от удара сломалась, поднимая облако пыли. Гарри переступил с ноги на ногу, покрепче сжимая палочку.

Фарли с трудом, покачиваясь, поднялась на ноги. Вся её мантия была в пыли, как и у Гарри. Рукав у девушки порвался, были царапины и ссадины на руках. Но её лицо не выражало страха, а лишь злость.

— И это всё, что можешь, Поттер? Тебе это с рук не сойдёт! Будь у меня палочка, то я бы тебя размазала по стенке, а ты только и можешь, что куражиться над безоружной, — крикнула она, а потом с издёвкой добавила, — наследник Слизерина. Думаешь, все слизеринцы поверили в эти глупые слухи? Не будь таким наивным! Во время последних нападений ты был среди своих одноклассников!

«Круциатус. Больно?»

Гарри сжал крепче свою палочку, не отрывая взгляда от презрительно ухмыляющегося лица старосты.

«Я тебе покажу, что значит настоящий волшебник. Ты недостоин».

Злость обуяла его. Он покажет ей, что нельзя насмехаться над ним! Он не слабый!

— Серпенсортиа!

Тёмная змея вылетела из его палочки и шлёпнулась на пол. Фарли зло рассмеялась.

— О, хочешь натравить на меня змейку? Ничего более серьёзного не смог придумать, жалкая полукровка?!

— Задуши её. — на этот раз произнесенных слов никто не услышал. Из уст Гарри раздалось шипение, которое весьма зловеще прозвучало в этой комнате. Змея послушно заскользила к девушке, которая в шоке застыла.

— Что? Нет! — она попыталась отпихнуть змею ногой, но та ловко обвилась вокруг одной ноги, в пару оборотов обернувшись вокруг второй, и девушка рухнула на пол, потеряв равновесие.

Змея заскользила дальше, проигнорировав жалкую попытку отмахнуться рукой, и обвилась в несколько колец вокруг шеи девушки. И сжала хватку.

Изо рта Фарли донесся хрип. Она схватилась за змею, тщетно пытаясь ослабить хватку её колец на своей шее. Девушка не могла вздохнуть ни капли воздуха. Гарри подошёл к ней и присел на корточки так, чтобы их головы были вровень. Она задыхалась, лицо покраснело, а глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.

— Ну как? Теперь тебе страшно?

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Северус Тобиас Снейп, май 1993 года, подземелья Слизерина.

Северус Снейп закрыл за собой дверь гостиной и остановился, обдумывая произошедшее там и всю ситуацию в целом. Делая объявление своим слизеринцам, профессор внимательно следил за реакцией каждого, стараясь вычислить потенциального или потенциальных виновников или свидетелей. В общем и целом, студенты казались шокированными и напуганными, что, конечно же, не могло не принести некоторое облегчение. Кем бы ни являлся наследник, вероятность того, что в данный момент он находился в гостиной его факультета, была ничтожно мала. Но, к сожалению, полностью отметать такую возможность всё равно было нельзя: у каждого маньяка в истории был ничего не подозревающий сосед. И Снейп просто должен был знать наверняка. На законных основаниях допросить каждого ученика, применяя легилименцию, профессор не мог. Даже у мракоборцев не было таких прав. Но сам он никогда особо не стеснялся в использовании поверхностной легилименции, для которой не нужна волшебная палочка, а проблемы законности или этичности его мало волновали. Если никто не почувствует и не поймёт его мимолётного касания к их разуму, то и переживать не о чем.

Основы легилименции гласят, что человеческая память — это не книга, которую можно взять и раскрыть, когда заблагорассудится, а куда более сложная материя, многослойная, со своей структурой. И процесс легилименции чем-то напоминает осторожный визит в зеркальный зал, в котором волшебник рассматривает отраженную жизнь человека в зеркалах фрагментарно, чуть ли не случайным образом. И не существует никакой возможности окинуть взором всё это целиком. Магловское понятие «телепатии» имеет мало общего с настоящей легилименцией. Маги, овладевшие этим искусством, способны при определенных условиях проникать в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. Особенно те воспоминания или мысли, которые гложат человека, которые у него постоянно на уме.

Северус Снейп с удовольствием бы покопался в памяти Поттера, наверняка там нашлось бы то, за что его можно было бы исключить из школы. Причём он обладал не только умением с помощью заклятия Легилименции препарировать сознание человека, но и мог незаметно, без палочки, проникать в разум человека, глядя ему в глаза. Это было своеобразное искусство, мастерство воли.

Он периодически заглядывал в сознания своих студентов, чтобы держать ситуацию хоть под каким-то контролем и иметь возможность среагировать в разы быстрее. Снейп был уверен: если бы кто-то из тех слизеринцев, которые были у него под подозрением, хоть как-то был связан с происходящим, то он рано или поздно это понял бы. Большинство подозреваемых были старшекурсники, и, к его сожалению, среди них были и те, кто развил в себе навыки окклюменции и могли защитить свой разум от вторжений извне. Но даже они вряд ли были в состоянии ощутить столь лёгкое касание их мыслей. Особенно после неожиданного объявления, которое ни одного студента не оставит равнодушным.

Не считая наследника Слизерина, разумеется.

А вот проклятый мальчишка Поттер... В отличие от подавляющего большинства маленьких кретинов, блуждающих по школе, кажется, с одной единственной целью — усложнить его жизнь, и в отличие даже от некоторых особо бездарных его коллег, Снейп не считал Поттера наследником Слизерина. Этот самовлюбленный напыщенный эгоист просто не был способен ни на что выдающееся. Паршивец мог лишь купаться в украденной славе, упиваясь всеобщим вниманием, которое ничем не заслужил, как и его никчёмный отец. Северус Снейп испытывал отвращение, вспоминая о том, что Джеймс Поттер был любимчиком на факультете Гриффиндор, но Гарри Поттер… Сын переплюнул своего отца и стал любимчиком в Слизерине. На его факультете, среди серебра и зелени! Этот факт приводил его в бешенство.

Обычно мимолетные ковыряния в совершенно тривиальных сознаниях паршивцев не приносили Снейпу никакого удовольствия, но в этот раз он поддался любопытству при виде обескураженной физиономии Поттера и задержался в голове мальчика намного дольше, чем было строго необходимо. Он не сомневался, что его змеи это заметили: столь пристальное внимание никак нельзя было принять за обычный изучающий взгляд. Каково же было его удивление, когда вместо радости от того, что пострадала семья Уизли, с которой у Поттера сложились явно плохие отношения, мальчишка думал лишь о том, что не хочет закрытия школы, не хочет возвращаться к маглам, к этим Дурслям. Хотя чего ещё ждать от этого несносного неблагодарного выскочки? Все мысли исключительно о себе и своих мимолетных желаниях — ничего нового и удивительного. Никаких помыслов о Тайной комнате в его никчёмном мозгу, естественно, не было и в помине. Откуда бы им там взяться? Несмотря на это, в тот момент Снейпа так и подмывало перебрать память Поттера более подробно, смакуя каждое воспоминание по отдельности, но это не сулило ему ничего, кроме неприятностей. Он и так решился на слишком многое при всех.

Профессор вынырнул из своих раздумий и нахмурился, растерявшись на секунду. Что делать дальше? Ах да, встреча с остальными деканами. Резко развернувшись на месте, Снейп зашагал в сторону кабинета МакГонагалл. Даже если Минерва всё еще в башне Гриффиндора пытается донести ситуацию до своих тупоголовых учеников и объяснить, что им пора собирать манатки, смысла стоять в пустом коридоре не было. Эх, если бы не похищение девочки, он был бы даже рад, что все эти болваны покинут школу раньше времени...

К удивлению Снейпа, Минерва МакГонагалл обнаружилась в своём кабинете в компании Филиуса Флитвика и Помоны Стебль. Их директор сидела за своим столом поникшая, спрятав лицо в ладонях. Снейп заметил, что предполагаемая смерть уже второго ученика за два года Минерву очень сильно подкосила. Раньше она не позволяла себе такого публичного проявления слабости.

В кабинете царила гробовая тишина. Её нарушали лишь шаги нервно ходящей туда-сюда Помоны и равномерное тиканье часов. Это тиканье показалось Снейпу чересчур громким буханьем, а при виде состояния деканов у него ёкнуло сердце. Часы словно отмеряли время, которое осталось у пропавшей девочки. И оно утекало, неумолимо и безостановочно. Тик-так, тик-так.

— Я сообщил своему факультету, — холодно заявил Снейп остальным деканам. Желание что-либо говорить у него отсутствовало. Он взвесил ситуацию, пока добирался до её кабинета, и пришёл к выводу, что мисс Уизли вряд ли будет найдена живой. Да и будет ли найдена вообще? Чары, под которые попали другие ученики, яснее ясного сигнализировали, что им противостоит чрезвычайно могущественный тёмный маг, который шутить не будет.

Минерва подняла голову и бросила пронзительный взгляд на Снейпа. Лицо у неё было мёртвенно-бледным. Тот невольно почувствовал себя неуютно, словно та как-то поняла, что он не верит, что Уизли можно спасти... Словно он уже опустил руки… Словно пропажа девочки его вина... Что за чушь?

— Хорошо, Северус, — безэмоционально произнесла Минерва.

Крошечный Флитвик сидел, сгорбившись, на стуле, застыв в каменной позе.

— Мы думаем над тем, что же предпринять, — пропищал Флитвик, повернувшись к нему. — Никаких подозрений или догадок у вас нет?

Снейп в отрицании покачал головой.

— Необходимо срочно что-то делать, — нервно заявила Помона. В отличии от Минервы, которая ушла в себя после известия о Уизли и при появлении профессора Снейпа надела на лицо маску бесстрастия, декан Пуффендуя очень нервничала, и её голос звучал громко и визгливо. — Попечительский совет лишил нас Дамблдора, и вот что мы получили! Похитили ученицу! Сообщим им, пусть решают, что дальше. Надо что-то делать, быстрее! Минерва, что ты молчишь?!

— Надо ещё раз обыскать школу, — профессор трансфигурации плотно сжала губы, в её глазах появилась решимость. — Возможно, общими усилиями мы сможем отыскать хоть какой-то след. Я могла что-то упустить. Мы вместе с Перси Уизли осмотрели не всё… О Мерлин! Бедная миссис Уизли!

Директор замолкла, судорожно вздохнув. Казалось, что ей не хватает воздуха.

— Да что это такое?! — запричитала Помона. — Сначала мисс Грейнджер, а теперь мисс Уизли?!

— Надо осмотреть всю школу, мы должны приложить все силы, чтобы история с мисс Грейнджер не повторилась, Помона, — казалось, что истерика Стебль помогла МакГонагалл собраться с силами. Она поднялась на ноги, требовательно оглядев остальных профессоров. — Что скажете насчёт Попечительского совета?

— Да, стоит им сообщить, — ожил Флитвик, выпрямившись. — Но я не уверен в эффективности мер, которые они примут. Да и чем они помогут? Гораздо важнее сейчас решить, что делать. Мадам Помфри заверила меня, что зелье мандрагоры будет готово буквально через пару часов. Может, ожившие ученики сообщат имя злоумышленника?.. Как же не хватает Альбуса... Если бы кто и мог спасти мисс Уизли, то только он.

— Дамблдор не может вернуться вопреки воле Попечительского совета, — покачала головой МакГонагалл.

— Проинформируй их, — решил Флитвик, — а мы с Северусом займёмся поисками девочки.

Однако Снейп, решив дождаться попечителей, наколдовал себе стул, и стал наблюдать, как Минерва по каминной сети приглашает одного за другим членов Попечительского совета. Ответили, к сожалению, не все. Снейп бесстрастно наблюдал, как один за одним в кабинет через ярко вспыхивающий камин заходили попечители.

«Хм, всего трое? Похоже, судьба школы никого не волнует… Может, и нам стоит расслабиться?»

Как он понял по фрагменту разговора Минервы через камин, не все они оказались дома, поэтому их было так мало. Первым через порог камина ввалился низенький плешивый старичок. Брук, насколько он помнил. По слухам, денег у него — куры не клюют, а вот ума… Тот оглянулся на свою спутницу — Барнз — худощавую волшебницу неопределённого возраста с застывшим в недовольной гримасе сморщенным лицом, будто всё вокруг оскорбляло её чувства. Что ж, её присутствие также никому не доставляло удовольствия. Третьим был Коул, лысый худощавый волшебник. Огромные очки придавали ему чудаковатый вид. Он чаще других посещал Хогвартс и казался самым адекватным из всех троих. Все надежды Снейпа на конструктивный диалог тут же сфокусировались на нём.

— Добрый день, господа, — хмуро поздоровалась Минерва. Брук и Коул кивнули. Они явно не чувствовали себя уютно, так как обстановка в кабинете была мрачной, давящей. Профессора хмуро с ними поздоровались.

— Ближе к делу, МакГонагалл, — произнесла Барнз сухим голосом, высокомерно задрав подбородок. — Что произошло? Из-за чего такая спешка?

— Монстр похитил девочку, — со злостью в голосе произнесла Минерва. Её суровый взгляд заставил поежиться попечителей. — Первокурсницу с Гриффиндора, мисс Джинни Уизли, дочь мистера Артура Уизли.

У попечителей отразился шок на лице. Они разразились шквалом вопросов.

— Как такое произошло?

— Почему Вы уверены, что её похитили?

— Ай-яй-яй, зря Дамблдора убрали, он бы не допустил.

— Что же делать? Закрывать школу?

— Преступник оставил надпись, в которой уведомил, что её скелет будет висеть в Тайной комнате вечно, — сухо ответила Минерва. Снейп чувствовал, что она в ярости от своего бессилия, от пустой траты времени, от того, что не видит путей спасения ученицы. — Мы пересчитали учеников и почти сразу обнаружилась нехватка Джинни Уизли. Теперь хотелось бы услышать, какие меры предложит принять Попечительский совет в такой ситуации для спасения нашей ученицы.

Троица переглянулась. Видно было, что они раздавлены этой новостью, в ужасе.

— Я хотела бы увидеть эту надпись, — севшим голосом сказала Барнз. Она безуспешно пыталась придать лицу безэмоциональное выражение, но получалось из рук плохо: губы тряслись, глаза бегали из стороны в сторону. Женщина не знала, куда девать свои руки. — Да… Надпись…

Снейп брезгливо поморщился, наблюдая, как сомневающихся и громко причитающих попечителей Минерва повела показывать ту надпись. Глупые, бесполезные старые пни!

«А вы уверены, что девочку утащил монстр, а она не заблудилась в замке?»

«Ой, что же делать?»

«Да как же так?»

«Это вы, — с ненавистью думал профессор Снейп, — члены Попечительского советы, должны решать, что делать, а не стулья протирать!»

Минерва немного времени провела с членами Попечительского совета, пока те не покинули замок, решив посовещаться с остальными попечителями. Декан Гриффиндора сразу же после этого поспешила присоединиться к обыску Хогвартса, которым занялись остальные профессора.

Замок ими был перевернут и просмотрен сверху донизу, расспрошены портреты, приведения. Снейп потёр переносицу. Все эти меры дали ворох информации, замок словно жил своей жизнью, но... Ничего, что могло помочь найти девочку, найдено не было. Всё было безрезультатно. Профессора после многочасового обыска устало стояли в коридоре. Бессилие — вот что они чувствовали в тот момент. Они бросили все силы, чтобы найти свою ученицу, но ничего не вышло.

Снейп брёл к своему кабинету. Надо узнать, что произошло на факультете за это время, может, кто-то покидал гостиную или проговорился о чём-то? Он достал из кармана значок старосты и, чарами активировав его, связался с Фарли и приказал той немедленно явиться к нему в кабинет. У каждого декана был такой значок, связанный Протеевыми чарами со значками, которые носили старосты. Благодаря этому студенты могли экстренно связаться со своим деканом, так и декан мог отправить сообщение им. Его мысли вернулись к попечителям. Он сомневался, что они могут сделать что-то полезное для того, чтобы спасти девочку. На что способны эти идиоты магического мира? Лишь плясать под дудочку Люциуса да выгонять Дамблдора. Притащить в школу мракоборцев? Ну да, великая польза от этого. Ну наводнят школу эти идиоты в мантиях, будут искать совесть у гоблинов. Снейп знал, что раз уж Дамблдор, чрезвычайно могущественный волшебник, не смог найти комнату за прошедший год, несмотря на все усилия, что раз уж они, профессора школы, маги, не лишённые таланта, тоже ничего не смогли сделать, то мракоборцам уж точно ничего не светит. Хватило с него визита одноглазого параноика Грюма.

Погруженный в свои мысли, он и не заметил, как добрался до своего кабинета. Если бы он знал, где эта чёртова комната… Никаких шансов её найти. Уж если за тысячу лет не нашли… Единственный, кто знает её месторасположение — это Наследник Слизерина. И теперь ещё Джинни Уизли.

Он опять вскочил на ноги и начал быстрым шагом мерить свой кабинет; усталости как не бывало. Как вообще эта глупая девчонка умудрилась пропасть? Он боялся признаться самому себе, но рыжеволосая девочка чем-то ему напоминала маленькую Лили, было какое-то неуловимое сходство. Неужели она умрёт?

Когда-то давно, когда профессор Снейп ещё сам учился в этой школе, он услышал легенду о Тайной комнате и после этого грезил найти её и с помощью чудовища избавиться от всех тех, кто не достоин учиться, в первую очередь — мародеров с Поттером и Блэком во главе, а также ото всех тех, кто ему не нравился. Чтобы чудовище расправилось с ними. Тем более ходили слухи, что Тайная комната — это не простая выдумка или сказка для детей. Нет, она существует в реальности и даже была открыта в 40-е годы. А теперь те слухи воплотились в жизнь, но он этому был не рад. После первых же нападений неприязненное отношение к факультету Слизерина сменилось на ужас и страх.

За этот год и он сам, и остальные профессора, и Дамблдор тщательно обыскали несколько раз замок в поисках Тайной комнаты, но безрезультатно. Даже сложнейшие чары не помогли им определить её местоположение. Северус подозревал, что тут замешан какой-то ритуал, в котором смешали и тёмную магию, и, возможно, аналог древних чар Доверия и ещё что-то неизвестное. Сложно перебороть магию одного из основателей замка. За тысячелетие столько знаний было потеряно. Забытые чары... Пыль веков...

После того, как Дамблдора отправили в отставку, призрачные шансы найти эту комнату вовсе исчезли. Он понимал уже давно, что директор не всемогущ и не всеведущ, но чтобы так быстро тот лишился своего поста, которым очень дорожил... Это вводило в ступор. И хотя Снейп был очень даже не против занять должность директора, возглавив Хогвартс, но бразды правления взяла МакГонагалл. Люциус теперь принимает все меры, чтобы снять Дамблдора с поста Верховного судьи Визенгамота, дескать, пусть занимает пост главного мага в Международной конфедерации магов, и хватит со старика. Разумеется, как только Дамблдор лишится и этого поста, потеряв долю влияния, то Малфой примется пропихивать на место президента конференции своего человека. Люциус не остановится на полпути.

Профессор зельеварения вернулся мыслями к настоящему. Единственный шанс найти Уизли — это найти Тайную комнату. Где она находится, знает только Наследник Слизерина. Значит, надо найти его. Снейп решительно поднялся.

После ухода Снейпа слизеринцы не сразу оправились от шокирующих новостей. Хотя многие и обрадовались тому, что надоевшая им учёба закончится немного раньше и они вернутся домой, но были и те, кто больше думал о маленькой девочке из семьи Уизли. О ней и о том, что означало её похищение, что из этого следовало. Ведь до этого под удар попадали только маглорождённые, нечистые кровью, которых слизеринцы презирали и считали их судьбу заслуженной. Чистокровные волшебники и в страшном сне подумать не могли, что их может коснуться карающая длань Наследника Слизерина, что и они не могут чувствовать себя в безопасности. Однако нападению чудовища на Уизли в ходе жаркой дискуссии оправдание нашлось очень быстро. Многие студенты сразу окрестили эту семью предателями крови, не заслуживающими носить гордое звание волшебника. И для этого заявления у них были веские причины.

Практически любой волшебник на факультете Слизерин знал, что Артур Уизли открыто симпатизирует ничтожным маглам, всячески поддерживает и продвигает промагловские законы в Министерстве, да и вообще — один из людей Дамблдора. Какие ещё могут быть сомнения, что он не такой, как они? Так что никакого сочувствия из-за беды, коснувшейся его семьи, Артур Уизли не вызывал. Но... Гарри заметил, что некоторые слизеринцы теперь бросают на него взгляды, преисполненные страха. Может, они боятся хоть как-то прилюдно не одобрять действия наследника Слизерина, до этого момента вызывающие восторг у большинства их факультета?

Сам Гарри никак не мог понять, чем руководствовался наследник, выбрав такую жертву. Хотя он давно уже прекратил ломать голову над личностью этого неизвестного слизеринца, но... Почему именно Джинни? Даже если Уизли и могут считаться предателями крови, то зачем похищать маленькую девочку, ведь в замке есть и другие Уизли. Тот же ненавистный Рон или близнецы. Да хоть пусть утащат того заносчивого старосту — Перси Уизли. Зачем выбирать рыжеволосую девочку, которую ему, в отличие от других студентов факультета, откровенно жалко? Неужели наследник посчитал, что не может справиться с другими Уизли, и выбрал самую слабую жертву? Или у него были другие причины?

Мальчик чувствовал себя не в своей тарелке. Одно дело — быть почитаемым на своём факультете, и совсем другое — подозреваться в похищении человека. Или даже... Гарри настойчиво гнал мысли о её смерти. Наверняка профессора уже приняли необходимые меры, и её вот-вот спасут. Не зря же МакГонагалл их всех собрала, ведь так?.. Прошлогоднее происшествие не повторится. Перед ним опять возник образ рыжеволосой, немного конопатой девочки. Перед глазами пронеслось её нелепое поздравление на день Святого Валентина. У него защемило сердце. Он ведь явно нравился ей. Она даже не постеснялась отправить гнома с сочинённым ею стихотворением к нему, чтобы выразить свои чувства. А он никак не отреагировал. Лишь посмеялся. Хотя она, наверное, не подозревала, что Малфой так быстро раскусит отправителя.

Гарри повернулся к Драко и увидел, что тот явно был в смятении. И Поттер понимал, что тот сейчас чувствует. С одной стороны, сын Люциуса ненавидел всю семью Уизли, а особенно Рона, но с другой, не желал Джинни повторения участи Грейнджер. Гарри казалось, что он просто хотел, чтобы они исчезли, не мешали ему. Но он никак не мог забыть обыски, что Артур Уизли устроил у них в доме.

Общее обсуждение как-то быстро застопорилось. Кто-то побыстрее хотел домой, на каникулы, но были и недовольные закрытием школы. Больше всех был расстроен Флинт, которого лишили шанса получить Кубок по квиддичу. Проклиная всех грязнокровок и семейку Уизли, тот в бешенстве отправился к себе в комнату. Ближе к вечеру все разошлись по спальням, собирать вещи перед отправкой домой. Лишь немногие остались сидеть в гостиной, и Гарри был среди них. Ему не хотелось оставаться одному в комнате. Ему казалось, что он должен что-то сделать, спасти Джинни. Вся его легенда и слава, связанная с Тайной комнатой, теперь выглядели полной глупостью. Да и возвращение к Дурслям уже не виделось ему концом света. Да, у них плохо жить, но... Каково сейчас Рону? По сравнению с его горем, проблемы Гарри мимолетны, неважны.

Ему бы переговорить с Дафной, может, признаться в том, что он змееуст, но не наследник Слизерина. Ей он доверял, она посоветует, что делать. Ни Дэвис, ни Нотт, ни Малфой или даже Забини таких чувств у него не вызывали. Да, у них были неплохие отношения, но делиться с ними своими тайнами он не хотел. А вот Дафна — другое дело, ему было приятно и общаться с ней, и смотреть на неё. Что-то ёкало у него в груди при виде девочки, радостное и щемящее. Неужели такие же чувства он вызывал у Джинни? Но юная слизеринка ушла к себе в комнату, а Нотт вытащил карты, предложив поиграть.

Что же делать? Нельзя просто так допустить, чтобы она умерла. Он должен что-то предпринять. Пойти к профессору Флитвику, рассказать ему всё. Неожиданно к нему подошла староста Джемма Фарли.

— Поттер, — её тёмные глаза требовательно смотрели только на него, игнорируя других сидящих рядом, — профессор Снейп сказал привести тебя.

Гарри удивленно уставился на неё.

— Что? Зачем?

— Не знаю, — невысокая староста пожала плечами, — он тебя ждёт. Идём.

Гарри недоуменно переглянулся с Ноттом и поднялся на ноги.

— Ладно, я понял. Иду.

Вдвоём они вышли из гостиной. К его удивлению, Фарли шла очень быстро, и он еле поспевал за её широким шагом. Гарри гадал, что от него может хотеть профессор Снейп… Наверняка возникнут вопросы о слухах насчёт него, как о наследнике Слизерина. Он вспомнил тот долгий взгляд, которым декан его одарил перед тем, как покинуть гостиную. Нет, ему он ничего точно говорить не будет. Снейп у него вызывал неприязнь своим отношением, вечными придирками. Да, лучше будет всё отрицать.

Хотя...

Наверное, и остальные деканы собрались. Неужели они ничего не смогли придумать, не спасли Уизли? Прошло столько времени… Стоит ли им всем говорить, что он знает змеиный язык? Вдруг это поможет в поисках Тайной комнаты и в спасении Джинни. Или от этого не будет никакого проку, а лишь принесёт ему большие проблемы и подозрения со стороны профессоров?

Неровное колыхание пламени факелов давало мало света, погружая коридоры в полумрак. Миновав не один проход, они наконец остановились у одного из кабинетов. Девушка взмахом руки показала, что пропускает его вперёд, и Гарри зашёл внутрь. Кабинет явно давно не использовался и был покрыт пылью. Несколько десятков парт, беспорядочно расставленных по кабинету, пребывали в плачевном состоянии, а некоторые даже прогнили и развалились. Посреди комнаты стоял парень, опираясь на сравнительно целую парту, и крутил в руках волшебную палочку. Он был высокого роста, темноволосый и явно намного старше Гарри. Его тёмные глаза с интересом разглядывали мальчика.

— Привет, — вежливо поздоровался с ним Гарри.

— Здравствуй, Гарри Поттер, — отозвался тот приятным мелодичным голосом. Гарри снова оглядел кабинет, пытаясь найти профессора, которого нигде не было видно.

«Наверное, сейчас подойдёт» — мелькнула у него мысль.

Гарри посмотрел на стоящую рядом Фарли и спросил у неё:

— А где профессор Снейп?

Та безучастно смотрела мимо него.

— Эй, — снова позвал её, но девушка словно не слышала его. Он перевёл взгляд на парня, который мягко улыбнулся ему.

— Она не ответит на твой вопрос, пока я ей не прикажу. А вопросы здесь задавать буду я.

— Эээ... Ты?.. — Гарри недоуменно заморгал.

Чувство неправильности происходящего пронзило его. Он нащупал в кармане свою волшебную палочку, и это придало ему храбрости.

— Да, именно я, — парень с превосходством ему улыбнулся.

— Кто ты такой? — в лоб спросил Гарри. — И какие у тебя ко мне вопросы?

Мелькнула мысль, что всё же есть недовольные или сильно обозленные тем, что наследник напал на чистокровную волшебницу, и об этом пойдёт сейчас разговор. Мысль мелькнула и пропала. Несмотря на то, что студентов змеиного факультета не так уж и много, он никак не мог вспомнить среди них этого улыбающегося парня, хотя был уверен, что знал всех других старшекурсников в лицо: за два года он запомнил весь факультет. Но форма на незнакомце была явно Слизерина, точь-в-точь такая же, как и у самого Гарри — в цветах серебра и зелени. Роясь в памяти, стараясь снова вспомнить всех учеников своего факультета, мальчик наморщил от напряжения лоб.

— Что-то я не помню тебя среди старшекурсников, — протянул он с недоумением.

— Ну да, конечно же. Но это и неудивительно, что ты меня не помнишь. Я учился в этой школе, — неизвестный слизеринец обвёл рукой помещение и взглядом стены класса, словно за их пылью он видел весь волшебный замок, — очень давно.

Гарри недоверчиво нахмурился.

— Что-то ты не похож на взрослого волшебника, который давно закончил школу, — заметил он, оглянувшись на замершую, словно статуя, Фарли. — Это какая-то шутка? Как тебя зовут?

— Я не говорил, что закончил школу, — незнакомец прищурился, внимательно наблюдая за Гарри. — Я сказал, что учился тут очень давно. А что же до моего имени…

Неизвестный слизеринец на мгновение замолчал, склонив голову. Его пронзительный взгляд придавил Гарри к полу, парализуя. Сердце мальчика гулко бухнуло в груди.

—...то ты знаешь меня под именем Волан-де-Морт.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Эхо объявления их нового директора, затихая, гуляло по коридору. Профессор Локонс застыл на месте, словно громом поражённый; школьники недоуменно переглядывались между собой. Известие их напугало. Что же случилось?

Гарри лихорадочно размышлял, связано ли это с новым нападением на студента. Может быть, поймали настоящего наследника Слизерина? Вдруг уже оживили окаменевших учеников в больничном крыле, и те рассказали преподавателям, кто эта таинственная личность, которая кошмарила школу весь год? Мальчик ощутил укол сожаления. Если поймают наследника Слизерина, то что все подумают про него — Гарри Поттера? При мысли о том, что он лишится славы наследника на своём факультете, у него снова, как утром на завтраке, засосало под ложечкой. Он потеряет столько преимуществ! Неужели все решат, что он простой обманщик и ничего из себя не представляет толкового? Может, никто из пострадавших не видел настоящего наследника? Стыдливую мысль о том, что он совсем забыл про лесника, который сейчас сидит в Азкабане по обвинению в этих нападениях, он постарался побыстрее развеять. И зачем только надо было Локонсу упоминать об этом?! Хагрид ему никто, так что нечего о нём думать или, тем более, переживать. Тут профессор наконец-то отмер и быстро пошёл в сторону учительской, недовольно бормоча что-то себе под нос и совершенно забыв про студентов.

— Профессор Локонс! — Гарри окликнул его. — Профессор Локонс!

Тот оглянулся и недоумённо посмотрел на слизеринца и остальных застывших учеников, словно удивляясь, что в коридоре присутствует кто-то ещё, кроме него самого.

— А как же мы? — спросил Гарри, шагнув к нему, рукой отодвигая в сторону Пэнси. Кто-то сбоку согласно закивал головой, яро выражая поддержку прозвучавшего вопроса.

— А вы, эээ... идите в свои гостиные. Да-а, идите. — профессор Локонс пригладил свою шевелюру. — Это неожиданное объявление... выбило меня из колеи.

И Локонс снова развернулся, явно собираясь уйти. Студенты Гриффиндора растерянно захлопали глазами. Гарри ухмыльнулся им, понимая причину их страха, и снова обратился к профессору:

— Но нам же запрещено ходить в одиночку, — процитировал он, немного подражая строгому тону профессора Снейпа. Трейси с Пэнси хихикнули. — Передвигаться по замку можно лишь в сопровождении преподавателя.

Профессор снова замер.

— Да… Действительно. Ну тогда... Ну тогда я вас провожу. Только у вас разные факультеты… — Локонс растерялся окончательно.

Обычно, в прошлые дни после введения всех новых мер предосторожности, если у них были сдвоенные занятия, то после окончания урока всех студентов отводили в Большой Зал или сопровождали поочередно каждый факультет на нужный урок, ведя их всех вместе гурьбой. Конечно, такой метод передвижения по замку приводил к сильным опозданиям, но профессора перестали обращать на это внимание. А после ужина деканы факультетов уже сами отводили своих студентов в гостиные. Теперешняя необычная ситуация выбила Локонса из колеи, поэтому Гарри поспешил ему на помощь.

— Мы можем сами дойти до своей гостиной, — он повёл рукой в сторону своих одноклассников. — Не беспокойтесь, профессор, мы же студенты Слизерина. А гриффиндорцев можете проводить до их гостиной.

— Да, — важно заметил Малфой, — нам охрана не нужна, это им нужно бояться.

Гарри повернулся к Драко и коротко кивнул ему, соглашаясь. Затем мальчик развернулся и вместе с друзьями отправился в сторону своей гостиной. Секунд десять спустя до Гарри донеслись звуки удаляющихся шагов и ещё одна громкая бравада Локонса об очередных деталях его боя с Ирландским привидением. Слизеринцы отошли на приличное расстояние, прежде чем голос профессора затих вдали. На мгновение Гарри даже стало жаль Гриффиндор. Но только на мгновение. Больше всего в тот момент его занимала мысль отправиться на второй этаж, где была надпись про Тайную комнату, и посмотреть, что произошло. Может удастся что-то разузнать. Пока он думал, как незаметно улизнуть, из-за поворота им навстречу вышла профессор Вектор с четверокурсниками в синих и зелёных мантиях. На её лице отразилось удивление.

— Что вы здесь делаете одни, без сопровождения? — её грудной голос звучал очень строго, громко и отрывисто.

Блёклые глаза сразу зацепились за стоящего впереди всех Гарри, и она сжала губы в узкую линию, разом напомнив ему профессора МакГонагалл. Он нахмурился.

Их игру в гляделки прервала Пэнси, которая откашлялась, привлекая внимание к себе, и сообщила преподавателю, которая явно была не духе, что у них был урок с профессором Локонсом, который велел им самим вернуться в свою гостиную. Лицо профессора Вектор озарилось пониманием, и она недовольно поморщилась.

— Следуйте за мной, — она приказным жестом махнула рукой, в которой крепко сжимала волшебную палочку. — Никому нельзя бродить по замку без сопровождения. Давайте живее.

Поэтому им ничего не осталось, как следовать за ней в гостиную Когтеврана, так как профессор решила сначала проводить студентов с этого факультета. Испуганные ученики в синих мантиях старались держаться как можно ближе к профессору и как можно дальше от Гарри Поттера. А вот слизеринцы, наоборот, перестроились в конец колонны, поближе к второму курсу своего факультета, доброжелательно поздоровались. Завязалось общение и обмен новостями. Шумной толпой они прошли несколько коридоров и лестницу, спиралью поднимающуюся вдоль стены башни, оказавшись, наконец, у мощной деревянной двери с бронзовым молотком в форме орла. Гарри ещё никогда раньше не приходилось здесь бывать. Приказав слизеринцам ожидать её возле лестницы, Вектор вместе с когтевранцами направилась к двери. Гарри, не скрываясь, сделал пару шагов вперёд, с интересом наблюдая за ними. Он не видел гостиные других факультетов, поэтому сейчас сгорал от любопытства. Вход в гостиную Слизерина был замаскирован под обычную стену, и незнающему человеку было невозможно её отыскать. А ведь ещё нужно знать пароль! Дверь же Когтеврана была на виду. Интересно, у других факультетов тоже вход в гостиную не секретный? Он сделал ещё пару шагов вперёд, начисто забыв о проблеме наследника Слизерина. Гарри с удивлением увидел, что на дверном проёме нет ни ручки, ни замочной скважины. Вектор подошла ближе и стукнула по ней молотком. Неожиданно клюв орла открылся и что-то произнёс женским мелодичным голосом, но из-за большого расстояния до него Гарри ничего не разобрал. Профессор взмахом руки указала на дверь когтевранцам, но вместо того, чтобы открыть её и пройти в свою гостиную, они о чём-то начали оживлённо переговариваться. Гарри нахмурился.

— Как хорошо, что я был распределён на Слизерин, а не очутился на факультете этих умников, — пробормотал подошедший к нему Нотт. Гарри обернулся. Никто из слизеринцев второго и четвертого курса не стал подчиняться приказу профессора ждать у лестницы. Все подошли поближе к Гарри. — Каждый раз гадать над какой-то загадкой, чтобы попасть в свою гостиную... Такое могла придумать только ненормальная Когтевран. И ладно бы ещё за правильный ответ что-то полагалось, но просто мучить себя ради попадания в свою же гостиную. Вот ещё!

Очевидно, сообразил Гарри, чтобы попасть внутрь, нужно решить какую-то загадку. Так необычно. Хотя что ещё ожидать от основательницы факультета знаний? А если он не знает ответа, то как попасть внутрь? Он задал этот вопрос Нотту.

— Вот поэтому ты не когтевранец, а слизеринец! — со смехом отметил тот. Гарри тоже посмеялся. — Если не знаешь ответ, то стоишь перед дверью и ждёшь тех, кто знает.

— Это ещё и служит показателем в их иерархии, — влился в беседу худенький четверокурсник с большим носом и растрепанными волосами. Его глаза, не отрываясь, благожелательно смотрели на Гарри Поттера. — Чем больше раз ты не можешь ответить на вопрос орла и коротаешь время под дверью своего факультета, тем хуже ты считаешься среди других когтевранцев.

— Они хвастаются, что это хорошая тренировка ума, — промолвила девушка с короткими волосами мышиного цвета и необычно большими синими глазами. Она покачивала головой в знак неприятия. — Глупое оправдание. На самом деле это не так.

— Зато у них выбора нет, — улыбнулась другая четверокурсница с длинными золотистыми локонами. — Придётся много читать книг, соответствуя критериям основательницы, или остаться за пределами гостиной.

Тут наконец-то когтевранцы смогли найти ответ на вопрос, и дверь открылась. Было сложно хоть что-либо разглядеть через головы заходящих внутрь студентов, поэтому Гарри, движимый любопытством, сам того не замечая, подошёл почти вплотную к двери и заглянул внутрь. Гостиная оказалась большой — не уступающая по размерам слизеринской — круглой комнатой с изящными арочными окнами с шёлковыми занавесями, переливавшимися синевой и бронзой. Последний студент отошёл от дверного проёма, и Гарри увидел куда больше, так как теперь никто не загораживал ему обзор. Здесь были разнообразные столы: массивные, из разных сортов дерева; небольшие, целиком из железа, украшенные изящными узорами, а также разноцветные из стекла. Рядом с ними были уютные кожаные кресла, заполненные возбужденными когтевранцами, которые громко что-то обсуждали. У стен разместилось множество книжных шкафов, а в нише напротив входа стояла статуя женщины из белого мрамора и с необычной короной на голове. Гарри подумал, что это, скорей всего, сама основательница факультета. Статуя стояла у двери, которая вела, вероятно, к спальням этажом выше.

К сожалению, дверь в гостиную быстро закрылась, и Гарри решил, что был бы совсем не против побывать там в гостях. Вектор обернулась и вздрогнула, увидев мальчика рядом с собой. Она бросила на него хмурый взгляд, но ничего не сказала по поводу того, что её ослушались. Взмахом руки профессор приказала следовать за собой. Путь до гостиной показался коротким, потому что Гарри почти не обращал внимание на дорогу, ибо не мог перестать думать о других факультетах: о том, какие у них гостиные, дружны ли они, невольно сравнивая со своим положением на факультете змей. Сейчас ему было очень комфортно среди своих. Что было бы, если б он попал на другой факультет? Стал бы он изгоем из-за слухов о нём, как о наследнике Слизерина?

Шедшая рядом Дафна вполголоса возмущалась тем, что приходится идти так быстро. Гарри согласно поддакивал и пару раз поддержал её за локоть, когда та спотыкалась при спуске на лестнице. Она еле поспевала за торопящимся профессором, поэтому шумно дышала, а на лице, несмотря на царившую прохладу в коридорах подземелий, проступили крупинки пота. Вектор довела до дверей в гостиную и быстрым шагом отправилась обратно. Удивлённо глядя ей вслед, Гарри вспомнил, что МакГонагалл приказала всему преподавательскому составу собраться в учительской как можно скорее.

В комнате было людно. Все собрались кучками и что-то вполголоса обсуждали. Заметив вновь прибывших, несколько учеников сразу поспешили к ним, но узнав, что им ничего нового неизвестно, и бросив взгляд в сторону покачавшего головой в знак отрицания Гарри Поттера, разочарованно вернулись к своим группам. Гарри и все остальные подошли к ярко горящему камину, где им сразу нашлось место, и обсуждение возобновилось. Все гадали, произошло ли новое нападение и на кого на этот раз. Больше всех выдвигала теории Пэнси, найдя благодарных слушателей. Она рассказывала всевозможные слухи и небылицы, услышанные за последний месяц, а когда они иссякли, стала гадать, кого опять наказал наследник Слизерина, лукаво поглядывая на Гарри, но тот старался держаться чуть в стороне, изображая человека, которому много что известно, но которого не стоит расспрашивать о подробностях. К его удивлению, Драко явно старался копировать его поведение и тоже сидел молча, иногда поглядывая на Поттера. Несколько раз в гостиную входили очередные школьники, которых сняли с уроков, но Гарри не обращал на них внимания.

Но вдруг, после очередного хлопка двери, один за одним все голоса смолкли. На пороге стоял профессор Снейп. Его лицо, и раньше не отличавшееся здоровым цветом, теперь было бледнее мрамора. Держа руки в карманах, он окинул гостиную внимательным острым взглядом, на долю секунды останавливаясь на каждом взволнованном лице.

— Произошло новое нападение, — без прелюдий заявил он. — Завтра утром вы все отправитесь домой.

Студенты застыли в гробовой тишине. Выждав минуту, чтобы все переварили сказанное, профессор снова заговорил:

— Если кто-то что-то видел или обладает любой информацией, касающейся нападений, я настоятельно рекомендую немедленно, — Снейп особенно выделил «немедленно», — сообщить об этом мне. В противном случае Хогвартс будет закрыт.

К чести слизеринцев, никто не обернулся на Гарри Поттера, который покрылся табуном мурашек от этого известия и необычно сурового голоса декана. Гарри невольно сглотнул. Как закрыт? Его отправят обратно к Дурслям? Навсегда? Но он хочет остаться в Хогвартсе… Так не может быть!

Вдруг Гарри встретился взглядом со Снейпом. Удивительно, но его бледное лицо больше не выражало привычного презрения при виде мальчика. Оно вообще ничего не выражало, серым пятном расплываясь перед взором Гарри. Лишь пустые черные глаза профессора притягивали его, словно магнит, засасывая в свою бездну, не давая возможности вырваться. Никто не издал ни звука, не решаясь прервать момент. Неожиданно Дафна схватила Гарри за руку, и тот, придя в себя, скосил на неё удивленный взгляд, но девочка не отрываясь испуганно смотрела на их декана. Поттер невольно повернулся обратно и снова встретился взглядом со Снейпом.

На лице мужчины мелькнуло сомнение, и он вздохнул, отводя взгляд. И словно дышать стало легче.

— Профессор, — тихо произнесла Фарли, нервно вдохнув. — Кто на этот раз?

— Джиневра Уизли, — холодно заявил Снейп. — Чудовище утащило её в Тайную комнату.

Тут и там послышались шокированные вздохи и перешёптывания. На секунду Гарри показалось, что профессор хотел сказать что-то ещё, но в следующее мгновение он молча развернулся и вышел прочь.