ВКонтакте
Вот история вспомнилась, ещё когда в Руанде жил. Сломал я там ногу. Большую берцовую кость, малую, ещё чего-то там по мелочи. Как потом выяснилось руку тоже, но когда в больничку попал, речь про руку вообще не шла. Сломал с утра пораньше, пока туда-сюда, пока военные руандийские хирурги решили сколько шурупов в меня засунуть, дело было к вечеру. А руандийцы насчёт воевать и военные раны лечить большие специалисты, если камень полез из почек, то можно и помереть, а если ногу-руку оторвало, так они пришьют. Я-то правда с лестницы упал, но хирург был полковник на всякий случай.
Утомленный длительным пребыванием в больнички без сигарет, в операционную я прибыл без энтузиазма. Наркоз сделали как надо (нижнюю половину когда отрубает), я спросил можно ли спать - да делай что хочешь. Спал. Потом меня отвезли в некое помещение, именуемое "послеоперационной палатой". Там медбрат, как сейчас помню Жером его звали, за мной приглядывал. Как я от наркоза отхожу. Это год был 2014. Я тогда никаких твиттеров с инстаграмами не знал. И уж не знаю как у нас так разговор зашёл, но я Жерому и говорю - да регистрируйся ВКонтакте. Музыку тогда там можно было слушать любую. Фейсбук же вражеское изобретение. Он зарегистрировался, добавились с ним в друзья (телефон мне уже отдали, жене звонил, что жив). Через время откатили меня в мою палату.
Наутро медперсоналу говорю - классная у вас палата для прооперированных, Жером ровный пацан. А мне отвечают- да у нас нет такой палаты, и Жерома мы никакого не знаем. И в моем профиле ВКонтакте никакого нового друга не было.
До сих пор не знаю - был ли тот эпизод с Жеромом и контактом в моей жизни, или побочное действие руанидийских опиатов. Или больное воображение. Жером, если ты существуешь - отзовись. Ну и если хочется необычных глюков рекомендую руандийские наркозы.
Damage control. Second look... Читерство в хирургии
Немного другой формат. Без картинок. Длиннотекст.
Выговориться.
Некоторые ленивые умные хирурги в экстренной хирургии, ещё лет сто назад, заметили, что "геройство" до победного конца, с крайне нестабильным пациентом, в состоянии терминального шока (травматического, токсического...), чаще всего приводит действительно к концу жизни такого пациента, зачастую прям на столе или вскоре после. В смысле, стремление здесь и сейчас сделать всё необходимое, завершить операцию полностью и окончательно, выполнить все необходимые этапы за один заход, иногда чреваты нехорошими последствиями. Не важно, травма живота, груди или конечностей, а чаще всего сочетанная политравма (когда везде по чуть-чуть или, чаще всего, совсем не по чуть-чуть) - стремление завершить "всё как было", порой, убивает пациента.
И появился такой чит, родилась такая концепция - damage control, контроль повреждений. В условиях ограниченных ресурсов организма пациента и готовности операционной бригады, первым делом выполнить контроль повреждений, в смысле, перевести эти повреждения из бесконтрольных в контролируемые. После этого, вторым этапом, стабилизировать пациента, вывести его из терминального шока, дать шанс на некоторое восполнение ресурсов, грубо говоря, убедиться в его дальнейшей жизнеспособности. И потом уже, третьим этапом будет выполнение всего необходимого объёма вмешательства на уже относительно стабильном пациенте, чья воля к жизни подкреплена не только лишь его инстинктивным желанием, но и резервами организма.
К сожалению, вскоре, после первых смельчаков, в частности после Второй мировой войны, эта концепция стала спадать на нет, возник стереотип, что это хирургическая трусость, малодушничание, рукожопость... Надо ли отдельно акцентировать на "особенностях" этого стереотипа на просторах СССР? Тем более, если учесть просто колоссальный опыт отечественной хирургии за годы ВОВ, который фактически был послан в пешее путешествие.
В экстренной абдоминальной хирургии (к которой я имею большее отношение, нежели к конечностям) к контролю повреждений чаще всего прибегают при разрывах печени, травме забрюшинного пространства, где проходят крупные сосуды, повреждениях таза. Обычно это, так называемая абдоминальная (брюшная) паковка, набивка живота марлевыми, тканевыми полотенцами. Смысл в банальном прижатии кровоточащих тканей. Т.е. запаковав определённую область полости тряпками, после зашивания живота, в этом месте созаётся постоянное давление на кровоточащие ткани, прижатие просвета сосудов, и остановка кровотечения. С органами типа печени, селезёнки, почек, которые можно обойти хотя бы с трёх сторон, можно ещё поступить следующим образом - окутать их материалом, сеткой, затянув которую у горловины, можно как бы собрать до кучи разлетевшиеся куски, сблизить и прижать их друг к другу, остановив таким образом кровотечение. Но проще и быстрее - это обложить их с тех же трёх сторон большими салфетками. Для избежания крепкого приклеивания марли к органам, особенно к месту кровотечения, что может способствовать его возобновлению в результате попытки извлечь тампоны спустя время, между марлей и органом часто укладывают нечто препятствующее этому. Разные синтетические лоскуты, хирургические перчатки, сеточки и т.д.
Что можно быстро остановить прошиванием, прижиганием, перевязкой - то делается. До, во время паковки и после делается попутная ревизия живота на предмет других повреждений, и зная относительно полную картину, при признаках начавшейся стабилизации пациента, живот зашивается. Грубо, быстро, в один слой, ибо все равно раскрывать через 12-24-48 часов...
Иногда, если тряпок много, плюс вздутие кишечника, плюс отёк его стенок и брыжейки, закрытие живота полным сближением краёв разреза может вызвать чрезмерное сдавление органов, образовать т.н. abdominal compartment syndrome (синдром выского внутрибрюшного давления). Тогда прибегают ко второму трюку, читу - Bogota bag, боготский мешок, временное закрытие живота куском мягкого, прочного прозрачного пластика. Название по столице Колумбии, где это внедрили. Временная заплатка, которая вшивается в края раны как клин в брюки клёш, увеличивая таким образом площадь передней брюшной стенки. Прочность плёнки достаточна, что бы держать внутренности в определённом месте с определённой силой, прозрачность позволяет визуально контролировать цвет содержимого, инертность, неприлипаемость пластика позволяет избежать приклеивания кишок к мешку.
Мешок это чаще всего действительно мешок, пакет для сбора мочи. Его объём около полутора-двух литров, стенка достаточно толстая, прочная, и если его развернуть в один лист по длинной или короткой стороне, то им можно закрыть любого размера лапаротомную рану. После этого рану нарывают влажной повязкой, что бы сохранить влажными открытые части подкожных слоёв, и пациента переводят в палату интенсивной терапии, где доблестные реаниматологи помогают хирургам его стабилизировать. Или наоборот, оберегают пациента от хирургов...
Спустя время, в каждом случае своё, сутки, двое, пациент берётся повторно в операционную, где уже аккуратно, щадяще извлекаются полотенца, сетки, перчатки, и выполняется всё необходимое. Обычно всё или почти всё кровотечение к этому моменту остановлено. Как минимум из капилляров, некрупных вен и мелких артерий. Что продолжает кровить, уже в спокойной обстановке лигируется, или восстанавливается. В это же время занимаются всевозможными протечками (чаще всего желчи при повреждении печени, мочи при повреждении мочевыводящей системы), оценивают жизнеспособность и восстанавливают целостность желудочно-кишечного тракта если это не было сделано в первый раз. Отмывают живот, и уходят, если всё в порядке.
Даже без применения боготского мешка, в ситуации когда нет полной уверенности в последующем благоприятном протекании событий в животе, можно прибегнуть к третьему читу, трюку - second look, второй взгляд, програмная ре-лапаротомия. Т.е. запланированное повторное открытие живота для оценки ситуации, дополнительного отмывания от дерьма, гноя и прочего. Особенно в случае крайнего загрязнения гноем, калом, землёй, или при множественных повреждениях кишечника, его брыжейки, при сегментарных тромбозах сосудов кишечника, когда не знаешь, все ли участки в момент первой операции были локализованы и жизнеспособны, или "подсыпало" новых тромбов и новые части кишечника стали отмирать... Чем ходить у постели плохо выздоравливающего больного, и гадать на кофейной гуще, что у него там творится - проще и лучше открыть, осмотреть, перемыть и спать спокойно. В эпоху лапароскопии - всё то же самое лапароскопически. Ре-лапаротомия/лапароскопия - это не ошибка или рукожопость, что в сочетании с первыми двумя читами сильно порицалось ранее, а грамотный и даже более щадящий путь на выздоровление пациента. Лучше открыть и убедиться что всё в порядке, чем плясать с бубном, терять время, а если оказалось не всё в порядке, то всё равно идти повторно на фоне прогрессивного ухудшения состояния пациента...
Взять его
- ...Ну почему всё так плохо? Разве нельзя жить и работать нормально, как мать их, все нормальные люди?
- Жора, успокойся, давай ты расскажешь всё как было. С самого начала, - его оппонент немного откинулся на спинку стула. В комнате без окон их сидело двое. Одна из ламп дневного света постоянно мигала, и лишь добавляла раздражения собеседнику Жоры, который всеми силами старался сдерживать себя и не взорваться. Он лишь хотел узнать что случилось с его коллегой, и как можно скорее.
- Сергей, ты меня давно знаешь: я всегда довожу намеченное до конца... Не было такого задания..., - Жора заметно нервничал. Трясущимися руками он налил себе, возможно, четвёртый стакан воды из бутыли.
- Давай опустим это, - отозвался его собеседник, которого, соответственно, звали Сергеем. - Постарайся всё вспомнить.
- Сейчас, секунду... Сегодня, в 9:30 я должен был оказаться в здании компании «Гловер», и предъявив поддельный пропуск, пройти...
- Это банальщина, давай к сложностям.
- Мне лучше так, я по-порядку. Ну так вот, пройти внутрь мне не составило особого труда. Я поднялся на седьмой этаж, в лифте и в коридоре на меня никто не обратил внимания, ты же знаешь, нас учили не выделяться...
- Дальше.
- Потом я дошёл до кабинета номер 311.
- Ну и? Что случилось в кабинете номер 311? - стало казаться что теперь и у Сергея начали дрожать пальцы.
Жора опрокинул ещё один стакан:
- Моим заданием было изъять папку с надписью «FL - 700»... Но так как никто не знал где точно она находится - мы знали только в каком кабинете она лежит... Я должен был опросить и принудить к сотрудничеству одного из сотрудников находящегося в этом кабинете. Эээ... Любыми способами.
- Хорошо. Там кто-то был?
- Был. Один парень. Но прежде чем я продолжу, ответь мне пожалуйста: как я оказался в Конторе?
Сергей на мгновение сжал губы в тонкую полоску.
- Ты упал в обморок. Сотрудники «Гловер» вызвали скорую и ты оказался в одной из больниц. Мы забрали тебя прямо оттуда. Теперь давай дальше.
- В обморок, значит... - задумчиво ответил Жора. - Хм... Такого никогда не было.
- Продолжай пожалуйста, это может быть очень важно. Ты даже не понимаешь насколько это может быть важно. Что за парень?
- Обычный, лет двадцати пяти... Белая рубашка, очки, галстук. Офисный планктон.
- Имя!?
- Знаешь, я не спросил.
- Хорошо. А что ты спросил?
- Я сказал что мне нужна папка «FL - 700».
- И что он ответил?
- Он ответил "отлично", встал, открыл шкаф, вынул папку и отдал её мне.
- "Отлично"? Он сказал "отлично"?
- Да. А что такого?
- Мать твою... - Сергей встал со стула, обошёл его сзади и схватив его за верх спинки начал нервно барабанить по нему пальцами. - И тебе это не показалось странным?
- Немного показалось, я перед этим уже проигрывал в голове варианты мер воздействия... Но они не понадобились. Да и моё задание было - найти папку.
- Мы не нашли при тебе никакой папки.
- Ты... Ты наверное не поверишь... - Жора смахнул со лба пару капелек пота.
- Поверю. Говори.
- Я, взяв эту папку, поблагодарил парня, открыл дверь и вышел в коридор. Когда я дошёл до лифта мне показалось странным: как же всё легко прошло.
- Да неужели? Ну всё, не нужно на меня так смотреть, продолжай.
- Я вытащил из подшитого к моему костюму большого кармана эту чёртову папку. А там... - Жора внимательно посмотрел на собеседника, но тот терпеливо ждал продолжения его рассказа. - А там были листы офисной бумаги. Совершенно чистые. Знаешь, я точно помню что положил туда эту папку, я несколько раз прочитал название...
- Где эти бумаги?
- Я занервничал, и выкинул их веером... Прямо возле лифта. Я просто взбесился, ведь так ловко меня никогда не обманывали. Не прошло и нескольких секунд как я снова был у двери кабинета номер 311. Я открыл дверь чуть не пинком с намерением свернуть тому парню шею...
- И что ты там увидел?
- За столом сидел единорог. Настоящий, как из детских сказок. Он что-то печатал на клавиатуре компьютера. Я ещё машинально подумал: как ему это удаётся, ведь копыта такие широкие... Я не пил и не принимал ничего такого.
- Угу...Вот как? Я тебе верю. Что было потом?
- Единорог спросил: "Да-да?" Я опешил и закрыл дверь. Но номерок на ней был всё тот же - 311. Я не ошибся. Меня конечно готовили ко всякому, но не к такому...
Сергей нажал под столом кнопку. Из коридора послышался звук сирены.
- Кажется, мы нашли его... Ну а дальше?
- Кого? Кого мы нашли?
- Жора, нам не нужна была никакая папка, нам нужен был он - парень со способностями. Мы знали лишь об одном случае и весьма странном, произошедшем в том кабинете. Но с участием кого он был - нам было неизвестно. Что было дальше?
В коридоре послышались топот множества ног, железная дверь распахнулась, в проёме появились вооруженные до зубов военные. Старший из них спросил:
- Товарищ полковник?
- Поднять всех по тревоге! Мира, 35. Окружить здание. Немедленно! Никого не выпускать! Взять их всех! - отчеканил команды Сергей.
- Есть! - военные помчались выполнять задание.
- Да кто? Кто он такой? - привстал Жора.
- Наведённый гипноз, телепатия, называй как хочешь... Он опасен. Мы искали его очень давно, но к сожалению, прямого контакта между ним и нашими сотрудниками до сих пор не было. Ты хотел сказать что-то ещё?
- Да... Там бред полный.
- Жора, давай быстрее, сейчас поедем на задержание.
- Когда я открыл дверь снова... Там не было комнаты. Офис исчез. Там был лес. Красивый сказочный лес. На пеньке сидел гном и курил трубку.
- Что он делал?
- Курил трубку.
- Охренеть...
- Да, и он мне сказал... - снова начал Жора.
- Гном сказал?
- Да, гном. Он сказал: "передай своему приятелю, что не нужно быть таким легковерным".
- Стоп! - Сергей, уже собираясь выскочить в открытую дверь, встал как вкопанный. - Ну-ка повтори, что он тебе сказал? - Сознание полковника лихорадочно подсказывало ему, что никакой подмоги в здании совсем не осталось.
И Жора ему не отвечал, лишь молчал и улыбался.
- Жора?
- Нет.
(Автору на заварку: сбер 2202 2003 1783 2366, спасибо)
Средневековая операция
Занимательная анестезиология
Всем моим 2206 подписчикам огромный привет! Вы восхитительны!!
Долго не о чём не писал и тому есть много причин, но основных две - дураки и дороги недостаток времени и, если честно, я не знаю о чём написать. Дело в том, что анестезиология-реаниматология это очень и очень большой. Нет, вот так: ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ объём знаний, умений, информации, который к тому же постоянно меняется, что-то возникает впервые, что-то устаревает. Но проблема в том, что бо́льшую часть невозможно понять не изучив при этом огромное количество базовых и узконаправленных дисциплин. Это не очень сложно, со временем человек многое запоминает и многие вещи, становятся понятны и очевидны, но то, что понятно и очевидно мне и моим коллегам - тайна за семью печатями для многих других людей, работающих в других сферах. Поэтому очень часто встречается непонимание, а где непонимание, там и домыслы, страхи, скандалы, интриги, расследования. Так вот, с публикации прошлого поста прошло довольно много времени, но до сегодняшнего дня мне приходят вопросы в комментариях. Они совершенно разные по содержанию, но одинаковы по сути. Примерно те же вопросы с завидной регулярностью мне задают и на работе. Общий смысл всех этих вопросов «А сделайте хорошо...». Просто формулируют все по разному. Давайте попробуем разобраться что к чему.
Во первых идеального препарата, вида и способа анестезии (наркоза, если хотите) не существует. Нигде в мире. Ни в нашей стране, ни на западе, ни на востоке. С этим придётся смириться. Это такой же факт как смена дня и ночи. Для начала давайте определимся, что правильное название того, чем анестезиолог-реаниматолог занимается в операционной - анестезиологическое пособие. Термин наркоз - анахронизм. В буквальном переводе (с греческого) - оцепенение. Само по себе оно не способствует удачному исходу операции. Первая и главная задача анестезиологического пособия - обезболивание (то есть сама по себе анестезия). Именно боль (а также разрушенные клетки оперируемых тканей) запускает тот самый цитокиновый каскад, про который очень много разговоров в последнее время. Именно он запускает патологические механизмы, которые могут привести к печальным последствиям.
Второй задачей анестезиологического пособия является обеспечение нормальной работы хирурга. Хирург (любой специальности) не сможет качественно работать, если пациент будет ему мешать дёргая конечностями, напрягая мышцы пресса, крича проклятия и и.д..
И только третья задача - создание комфорта, если можно так выразиться, для пациента - стресс не самый лучший спутник во время операции, повышенное артериальное давление, тахикардия, учащённое дыхание только добавят проблем хирургам и самому пациенту.
Задач ещё много - это и поддержание водно-электролитного баланса и кислотно-щелочного равновесия, контроль и восполнение кровопотери, обеспечение терморегуляции и много других интересных вещей, но над этим кроме анестезиологов-реаниматологов никто обычно не задумывается. Поэтому анестезиологическое пособие подбирается индивидуально. Учитываются и метод и вид операции, и предполагаемая её длительность, и, скажем так, пожелания оперирующего хирурга, и состояние самого пациента, возможности клиники и много других, незаметных на первый взгляд, вещей.
Самое главное, что необходимо понимать - анестезиолог не меньше Вас заинтересован в удачном течении операции и послеоперационного периода. А также то, что он лучше Вас осведомлён о том как оперирует Ваш хирург, куда Вы поедете после операции, что там будет с Вами происходить и что вообще можно сделать.
Что и как можно сделать, чтобы Всё прошло хорошо? Как в предвыборном лозунге Жириновского - Не врать и не боятся! При разговоре с анестезиологом постарайтесь чётко и внятно ответить на его вопросы - это поможет узнать о Вас поподробнее. Не надо ничего утаивать - всё равно это всё станет явным, вопрос в том, можно ещё что-то будет сделать или нет. Если Вы в своей жизни уже встречались с анестезиологами и, тем более, если что-то тогда пошло не так - обязательно об этом расскажите (в идеале лучше иметь памятку от прошлого раза). Постарайтесь выбирать клинику не только по отзывам на хирурга, отзывы на анестезиологов-реаниматологов важны ничуть не меньше - их работа (а так же антибиотики и другие препараты) это половина успеха. Не стесняйтесь сами оставлять такие отзывы - Ваш опыт поможет другим.
На сегодня, пожалуй, буду заканчивать - не стесняйтесь задавать вопросы в комментариях, не болейте и берегите себя.
Р.S.: Подписчица, что проходила обследование под седацией, отпишись всё ли хорошо?
Как лечить крипторхизм или навеяно постом:
Как я перестала простужаться
Перегородки на место в носу говорите встать должны от тряски верховой езды? Это сродни рекомендациям одного нашего “специалиста».
Рекомендации этой лет 25. Работал у нас один хирург детский на административной должности. Был начмедом раньше, но по возрасту сослали в поликлинику детским хирургом. Ладно, там, диагноз «Абсцесс правого полужопия» это хоть не вред здоровью.
А вот как лечить крипторхизм у детей консервативно по его версии, знаете? Что рекомендовал он родителям?
Итак, надо заставлять ребёнка ходить на корячках кругами по комнате по 10 минут в день. Пресс будет напрягаться, вылезет паховая грыжа и вытолкнет яичко из пахового канала в мошонку. И не надо к коновалам этим в стационар хирургический обращаться.
Как бы операция
Уважаемые коллеги!
Сказ о том, как начальник тюрьмы, полковник Федеральной службы исполнения наказания, учил меня, кандидата медицинских наук, «операцию» делать.
…Когда на «Скорой» дают перевозку, да ещё и на ночь глядя, чувствуешь себя неполноценным и задетым за самолюбие – кто-то уже за тебя больного осмотрел, обследовал, поставил диагноз и принял решение о переводе его из одного лечебного учреждения в другое. Или госпитализации из дома. Или консультации в другом стационаре. Или развозишь гостей главного врача из ресторана по домам.
Это неважно. Твоё собачье дело – исполнять распоряжение, не рассуждать, не обсуждать, а личное мнение засунуть себе в самый дистальный отдел дигестивного тракта. В конце концов, всё происходит в рабочее время, тебе за это как бы платят и, наконец, кто-то же должен это делать.
Повод перевозки – «доставить больного с проникающим ранением брюшной полости из следственного изолятора в больницу городской тюрьмы».
Возле ярко освещённых уличными фонарями ворот СИЗО, нас встречает «святая троица» – два конвоира с автоматами и заключённый на полусогнутых ногах, который двумя руками держится за живот.
На разрешение пройти в местный медпункт охрана отвечает категорическим отказом. Тогда предупреждаю, что после осмотра пациента в карете «Скорой», принятое нами решение может не совпасть с мнением здешнего фельдшера.
Солдаты только пожимают плечами, что означает – «дело ваше, нам-то вообще всё пофигу». В машине с трудом укладываем пациента на носилки, включаем единственную тусклую «лампочку Ильича» в салоне и начинаем сбор анамнеза и осмотр.
Со слов больного: в драке ударили металлическим предметом в живот. Спрашиваем – чем? Гвоздём, отвечает. Вот этим самым гвоздём и ударили. При этом он распахивает чёрную тюремную робу, поднимает грязную майку и… что же мы видим?
Слева, на уровне и расстоянии пяти см от пупка, на поверхности кожи, визуализируется резко болезненная при дотрагивании, с небольшой зоной гиперемии вокруг, шляпка от гвоздя семидесятки или восьмидесятки. Ошибки быть не может. В студенческие годы, вместо колхоза, я один месяц «отбарабанил» на комбинате строительных конструкций и там научился на глаз определять длину нужного гвоздя по внешнему виду.
Выходит, если верить урке, ему в драке «вогнали» гвоздь в живот по самую шляпку. Звучит убедительно, да и status localis вроде бы не вызывает никаких сомнений.
Объективно: плотного телосложения. Кожа и слизистые бледные. Язык сухой, обложен желтоватым налётом. АД 110/70, пульс 90 в мин. Cor et pulmonen без особенностей. Живот симметричный, не вздут, с хорошо развитым слоем подкожно-жировой клетчатки, в акте дыхания участвует ограниченно. При пальпации мягкий, болезненный в левой подвздошной области, там же симптом Щёткина-Блюмберга слабо положительный. Физиологические отправления без особенностей.
Таким образом, диагноз проникающего ранения брюшной полости, казалось бы, не вызывал никаких сомнений. Всю дорогу до тюремного лазарета больной лежал на левом боку, прижав руки к левой половине живота, поджав ноги, стонал от боли и постоянно просил пить.
Прибыв по адресу, конвоиры, уже на носилках, вынесли больного из машины, и в сопровождении меня и фельдшера направились в сторону тюремного стационара. Мы миновали одни высоченные автоматические ворота с охраной, затем другие, и оказались на довольно большом внутреннем заасфальтированном дворе, расчерченным белой масляной краской на какие-то линии и квадраты
. Было уже довольно поздно, Луна, как назло, спряталась в тучах и я с фельдшером еле успевал за сопровождающими в кромешной темноте. Внезапно солдаты остановились и опустили носилки. В ту же секунду вспыхнули прожектора и светильники патио, накрыв нас ярким и ослепляющим светом. Когда мы «проморгались», то с удивлением обнаружили, что находимся в центре прямоугольника, образованного с трёх сторон стоящими молча плотными шеренгами людей, а с последней – цепью солдат с автоматами наизготовку.
Было жутко стоять в центре этого каре, в абсолютной тишине, под тяжёлыми взглядами заключённых, исподлобья смотревших на нас в упор. В какой-то старинной немецкой балладе я читал, что также, каждый раз, выстраивались жители какого-то средневекового города, когда на костре сжигали очередную ведьму. Вот только эшафота со столбом и огромной кучей хвороста здесь и недоставало.
Где-то недалеко лязгнула железная дверь и послышались приближающиеся ритмичные шаги. Спустя минуту из темноты на свет показалась высокая коренастая фигура в перетянутой ремнями офицерской форме и вплотную приблизилась к нашей группе. Это был довольно молодой, для своего звания полковника, человек, имевший чёрную аккуратную профессорскую бородку и усики, державший в правой руке небольшую щёгольскую тросточку с белым костяным набалдашником в виде черепа.
В до блеска начищенных поскрипывающих сапогах отражались лучи прожекторов, а длинные пальцы в тончайших кожаных перчатках играючи крутили изящный стек. Форма сидела на полковнике как влитая, не было видно ни одной складки или морщинки, смотрел он вперёд слегка приподняв подбородок и источал вокруг себя запах дорогого импортного одеколона. Бывшие с нами в сопровождении охранники встали по стойке смирно и отдали честь, доложив по существу цель нашего прибытия. Это был начальник хорошо известной городской тюрьмы № 00.
Выслушав доклад конвоиров, начальник повернулся к нам с фельдшером, заложил руки за спину, оценивающе на нас посмотрел и сказал:
- Ну что, доктора, готовьтесь, сейчас будем делать операцию.
???
Надо сказать, что больной к тому времени перестал стонать, притих, весь сжался в комок и, как мне показалось, даже несколько уменьшился в размерах, но по-прежнему ещё лежал на носилках.
- Встать! – негромко, но твёрдо произнёс начальник, обратившись к нашему пациенту.
Тот, кряхтя, медленно и по частям приподнялся и, на полусогнутых ногах, привстал, держась руками за левый бок живота.
- Верхнюю одежду снять, руки по швам! – продолжал хозяин. – Доктора, подойдите поближе и смотрите внимательно. Сержант! Свет ему на брюхо!
Один из конвоиров услужливо включил большой чёрный складной фонарь и направил луч прямиком на живот нашего пациента.
- Итак, доктора, мы видим шляпку гвоздя на коже живота. Вопрос: где остальная часть, стержень? По логике вещей – в животе. Так? Так. Но это по нашему предположению, а по изощренной изобретательности урок – он находится совершенно в другом месте. Вот, смотрите.
С этими словами начальник слегка приподнял шляпку над поверхностью кожи, совершенно не обращая внимания на нечленораздельные звуки, издаваемые заключённым. И тут я отчётливо увидел, что гвоздь согнут под углом девяносто градусов в месте перехода шляпки в стержень. Таким образом, тело гвоздя никак не могло находиться в брюшной полости, а располагалось фактически в передней брюшной стенке. Так вот где собака зарыта! Далее «хирург» потянул за шляпку вдоль поверхности кожи и извлёк весь гвоздь целиком.
- Ну что, доктора, вам всё понятно? – спросил начальник. – На этом наша «операция» окончена. Впредь прошу вас больше не возить в наше заведение подобные случаи. Как говорится, спасибо за внимание. Конвой! Этого в карцер на пять суток! Отрядам стоять на плацу до подъёма, чтобы впредь никому неповадно было!
И пошёл прочь лёгкой пружинистой походкой.
…В последующие годы работы я неоднократно встречался с различными случаями членовредительства – у психиатрических больных, на производстве, в райвоенкоматах, отделах милиции, армейских частях и пр. И что меня больше всего удивляло, так это «везучесть» больных – казалось бы, один сантиметр – и всё, конец, повреждение крупной артерии или жизненно важного органа неизбежно.
Со временем, однако, пришло прозрение, что эти люди всё прекрасно знали и понимали и вся эта «везучесть» как раз и была рассчитана на театральный эффект и сострадание окружающих. Но тот, первый случай в тюрьме, запомнился на всю жизнь и, как это бывает по закону парных случаев, однажды был продублирован на обращении в условиях городской квартиры.
Вызвали нас по поводу ножевого ранения сотрудники милиции. Пьяный мужчина в ссоре нанёс сожительнице несколько ударов острым металлическим предметом в грудь и живот. К нашему приезду женщина была уже мертва, нам ничего не оставалось как констатировать смерть, и мы уже собрались уходить, когда один из стражей порядка попросил нас осмотреть подозреваемого. Тот, голый по пояс, весь «разукрашенный» татуировками, сидел на стуле с отведёнными назад скованными наручниками руками. Поникшая голова подбородком касалась верхней части грудной клетки. На передней брюшной стенке, слева от пупка… и так далее, ну, вы, понимаете.
- Даже не знаем, что с ним теперь делать, - сокрушались милиционеры. Его по идее надо в отдел везти, а теперь в больницу придётся, охраняй его там день и ночь.
- Не придётся, - сказал я и одним движением извлёк гвоздь. И, выпучившему от неожиданности глаза, фельдшеру:
- Обработай спиртом и залепи лейкопластырем.
Подождали несколько минут.
Подозреваемый приподнял голову, встал и, глядя прямо мне в глаза, искажённым от злости лицом прохрипел:
- С-с-с-ука. Я тебя потом найду. Я тебя на куски порежу. Я тебя…
Иногда, после перенесённого ушиба головного мозга, я слетал с катушек. В такие моменты я старался вообще не выходить из дома, потому, что, даже если мне в общественном транспорте наступали на ногу, последствия могли быть непредсказуемы.
По советам друзей нейрохирургов и неврологов приходилось принимать всякие глицины, новопасситы, персены, негрустины, имованы, донормилы и пр. Как правило, помогали эти лекарственные препараты не очень, поэтому параллельно я до изнеможения «тягал» пудовую гирю, принимал контрастный душ и бегал трусцой вокруг своей девятиэтажки, стараясь ни с кем не вступать в контакт. И ещё я очень радовался, что бросил пить и употреблять в пищу спиртсодержащие пищевые продукты, с грустью вспоминая своих коллег, павших в неравной борьбе с зелёным змеем.
Но на этот раз я не выдержал. Вероятно, сказалось нервное напряжение изматывающего суточного дежурства в сорокапятиградусную жару, бесконечные семейные скандалы и ссоры, индуцированные тогдашней женой Моськой, четырёхмесячная задержка заработной платы на «Скорой» и другая «бытовуха».
Моя левая рука стальной хваткой молниеносно вцепилась мужику в шею, а большой палец уже давил на его щитовидный хрящ так, что глаза начали вылезать из орбит, язык краковской колбаской вывалился наружу, а лицо стало напоминать просроченную томатную пасту, завалявшуюся на прилавке отдалённого сельского продмага.
Я вплотную приблизил к нему своё лицо и вначале тихо, а потом по нарастающей начал плевать в него слова.
- Ты на кого хавку разинул, баклан? Ты кому тут баки заливаешь, секель овечий? Заткни фонтан и пасть захлопни, фраер беспонтовый, а то кишки простудишь! Я те щас в пять сек бебехи потушу; задавлю, падла, если борзеть будешь! Думаешь бабочек нарисовал и можно баллон на лепил катить? На бздюху меня брать решил? От борзости облез? Хочешь сказать, что на твою жопу хер не найдётся, пидр вонючий? Ох...ел, в натуре?
От такого проникновенного «монолога» глаза у мужика вообще выкатились наружу и повисли на зрительных нервах, а рот, судорожно пытавшийся вдохнуть хотя бы пару молекул кислорода, раскрылся так, что стал виден вход в гортань с трепыхающимся над ним осенним листочком надгортанником.
Как сквозь сон я услышал взволнованный голос фельдшера:
Михалыч, Михалыч, отпусти руку, ты же его задушить можешь!
Что-то щёлкнуло у меня в голове, я пришёл в себя и разжал кисть. Подозреваемый мешком рухнул на пол. Милиционеры, прижавшись к стене, смотрели на меня со страхом и удивлением.
…Нет, всё-таки сутки через двое – это много. Так и свихнуться недолго. У меня же как никак отпуск по основному месту работы. Надо хоть недельку отдохнуть, съездить на дачу, порыбачить, шашлычки замутить…
Интересно, сколько лет я себя так обманываю? Сейчас подсчитаю… Ух ты, ровно десять! Нет, всё-таки пора сваливать со «Скорой». Всему своё время. Не зря же доктора мне советовали не волноваться, не переживать, не расстраиваться, больше бывать на свежем воздухе, спать не менее восьми часов и регулярно питаться разнообразной пищей. Интересно, а есть на свете хотя бы один врач, который живёт по такому рекомендуемому распорядку? Что скажете, коллеги?
Спасибо всем.
Оно того стоило бы
В приёмное отделение доставлен мужчина 30 лет. Резанная рана передней брюшной стенки. В сознании.
Со слов бригады СМП: Со слов супруги больного: жаловался на боли в животе (в эпигастральной области). Принял куеву хучу анальгетиков и спазмолитиков - без эффекта. Он думал, что это глисты и решил вывести их механически. Распорол живот в области эпигастрия (глубина раны до мышечного слоя, немного с повреждением отдельных волокон).
Кровь на анализы, УЗИ интроперационно.
Критических повреждений не было, Так что решено было позвать эндоскописта, по заключению которого - язва желудка, малая кривизна, слабое кровотечение.
Дооткрыл рану дальше. Ушивание язвенного дефекта.
Осмотр брюшной полости на наличие чего-либо.
Закрыли рану. И писать бумажки.
Метод решения вопроса, конечно, очень экстремальный и работы нам это неуменьшило, но место рассечения выбрано было идеально - ровно по белой линии живота.
Рекомендация: При возникновении боли в животе - применение анальгетиков (обезболивающих, обезбаливающих и прочих издевательствах над этим словом) запрещен. Спазмолитики можно, но не более одного стандарта. Самый идеальный вариант обратиться в больницу/поликлинику/вызвать СМП.
Не стоит обманываться: 1. Боль слабая или ноющая - ваше внутреннее восприятие боли может быть приступлено/снижено/малое количество нооцецепторов.
2. Такая же боль была когда-то, но там ничегошеньки серьезного не было - боль может быть одинаковой, но ситуации катастрофически разные
3. Ваше здоровье - в ваших руках.
Ещё одна операция израильтян
Автор: Александр Соцкий.
Шалом, котята! Сегодня мы поговорим с вами о том, как несколько кросс-дрессеров выследили и убили в Бейруте пачку шишек из Организации Освобождения Палестины (далее ООП).
Давайте сначала вспомним о том, что предшествовало этим событиям. Семидесятые - это расцвет палестинского терроризма. Серия захватов самолетов, теракт на мюнхенской олимпиаде, взрывы, нападения на еврейские организации зарубежом и даже теракты внутри Израиля.
Властям и силовым ведомствам Израиля приходилось решать сложнейшую проблему противостояния ООП в условиях, когда у палестинцев есть буквально сотни баз в близлежащих странах. Даже в Европе ООП не признана террористической и спокойно собирает деньги на продолжение борьбы с "сионистским образованием".
Сразу после теракта в Мюнхене высшим руководством Израиля было принято судьбоносное решение о начале массовой физической ликвидации активистов и руководителей ООП за рубежом. Одной из первоочередных целей для израильской разведки стал Бейрут. С начала арабо-израильского конфликта в Ливан эмигрировало множество палестинцев. Весь юг Ливана был покрыт многочисленными лагерями беженцев, которые служили инкубатором для восполнения численности бойцов за свободу Палестины. ООП чувствовала себя в Ливане как дома и тесно сотрудничала с правительством страны. В городе находилось несколько цехов по сборке оружия, целые дома были заселены боевиками ООП, а лидеров охраняла ливанская полиция.
Ливан всегда был под пристальным взглядом израильской разведки, но теперь евреям потребовалось получить максимально полную информацию о лидерах ООП, чтобы спланировать их ликвидацию. Паралельно с этим, что в Ливане, что в соседней Сирии началась настоящая шпиономания. Израильских шпионов видели в каждом иностранце и в каждом, кто пытался познакомиться с членами ООП. Но тут против палестинцев сработало арабское пренебрежение женщинами. Моссад отправил в Бейрут разведчицу по имени Яэль. Барышня представилась английской журналисткой, готовящий передачу о Леди Эстер Стэнхоуп, которая прожила остаток своих дней в Ливане (это, кстати, ОЧЕНЬ крутая дама, серьезно, хотя бы статью на Вики прочтите).
Яэль поселилась в отеле неподалеку от квартала, в котором проживали высокопоставленные члены ООП. Основной целью были следующие деятели:
Мухаммед Наджаф — один из руководителей группы «Чёрный сентябрь», ответственной за теракт на Мюнхенской олимпиаде, и третье лицо в иерархии ФАТХа.
Камаль Адуан — организатор терактов на территории Израиля и на Западном Берегу Иордана (тогда эту территорию полноценно оккупировал Израиль).
Камаль Насер — пресс-секретарь ФАТХ, входивший в состав исполнительного комитета ООП.
Израильская разведчица обошла весь квартал, в котором проживали палестинские бонзы. На сумке у нее висела фотокамера, управляемая при помощи хитрозапрятанной кнопки и телефонного кабеля. Яэль буквально могла подойти к вооруженным палестинским боевикам или к ливанским полицейским рядом с интересующим зданием, и спросить у них дорогу или уточнить который сейчас час, паралельно отсняв окрестности интересующей цели (с примерами фото можно ознакомиться ниже). Фактически, она отсняла весь маршрут до целей и израильские командос смогли детально подготовиться к штурму.
Получив первоначальные данные о местонахождении террористов, руководство Моссада пришло к выводу, что просто подослать парочку убийц тут вряд ли получится, и надо привлечь к выполнению задачи больше ресурсов. После долгих дискуссий сложился следующий первоначальный план операции:
1) Группа обеспечения из числа моссадовских оперативников приезжает заранее, убеждается в том, что все цели на месте
2) Израильский флот обеспечивает высадку крупной группы бойцов на побережье Ливана
3) Спецназовцы нападают на дома, в которых проживают лидеры ООП
4)...
5) Profit!
Чтобы подготовить почву для успешного проведения операции, евреи отправили в Бейрут шесть оперативников из команды Кесария (Управление специальных операций). Это те самые ребята из Моссада, которые планировали и организовывали самые яркие ликвидации.
Наверное, вы себе представляете этаких Джеймс-Бондов\Шварценегеров, да? Черта с два! Перед операцией произошел просто эпический конфуз. Т.к. операцию должны были проводить армейцы, то и командовал ей бригадный генерал Эмануэль Шакед, командовавший тогда пехотными войсками Израиля. Шакеду стало интересно, кто же проведет его людей в центр враждебной столицы, и он попросил пригласить всех задействованных оперативников Кесарии на совещание. В ходе встречи внезапно выяснилось, что большинство задействованных моссадовцев никогда не служили в армии и даже не держали в руках оружия. Не то чтобы это было так важно для разведчика-нелегала, но у Шакеда приключилась настоящая истерика, и он чуть не отменил операцию. Директору Моссада дорого стоило его успокоить и продолжить подготовку к массовой ликвидации.
В этот раз израильтяне достаточно ответственно подошли к планированию операции. Они добыли планы домов, в которых проживали террористы, и построили макеты помещений, чтобы отрепетировать штурм. В каждой группе ликвидаторов были фото своего "клиента", чтобы не пристрелить ненароком не того (или не отпустить того, опять же...). Пути подхода и отхода также были тщательно проработаны (спасибо агенту Яэль).
Однако в ходе планирования операции встал вопрос о том, что толпа мужиков, носящихся посреди ночи по центру Бейрута, может вызвать некоторые подозрения. Даже не потому, что это потенциальные еврейские диверсанты, скорее, наоборот, их бы приняли либо за конкурирующих палестинцев, желающих рассчитаться за украденную овечку/сожженное маковое поле, либо за ливанских полицейских, которые захотели поговорить с особо отличившимся "бойцом сопротивления".
В итоге в чьем-то извращенном мозгу родилась идея загримировать часть бойцов под женщин с низкой социальной ответственностью. Идея нашла горячий отклик среди израильского спецназа. Непосредственно ликвидацией лидеров ООП должны были заниматься камрады из Сайерет Маткаль под командованием Эхуда Барака (будущего премьер-министра Израиля). И этот более чем неоднозначный товарищ (умудрявшийся сочетать настоящий личный героизм с каким-то дичайшим карьеризмом и тягой к 'нестандартным решениям') сразу же загорелся идеей. Во-первых, он решил сам попробовать себя в кросс-дрессинге и вырядился в брюнетку, а своего заместителя Амирама Левина (который в недалеком будущем сам возглавит Сайерет Маткаль, а потом станет заместителем руководителя Моссада) — в блондинку. Во-вторых, Барак решил за казенный кошт получить дополнительно образование (и не только) и потребовал выделить группу моделей, которые устроили ему с бойцами недельный мастер-класс по обучению ходьбе на каблуках и макияжу. Не знаю, были ли эти ребята первыми драг-квин в Израиле, но, согласно легенде, в качестве "выпускного экзамена" ребятки должны были ходить по набережной Тель-Авива и клеить парней, но это может быть байкой (а может и не быть...).
В конце концов, все шестеренки пришли в движение. Пользуясь поддельными документами, моссадовцы прилетели из разных европейских аэропортов в Ливан 06.04.73 и поселились в отеле Sands, выбранном за его закрытый пляж и большую парковку. Разведчики арендовали большие легковые машины и запарковали их почти что у самого пляжа. Встретившись с агентом Яэль, они удостоверились, что ключевые цели сегодня ночуют дома, и дали сигнал к началу операции.
09.04.73 четыре израильских ракетных катера вышли из порта Хайфы, неся на борту 75 спецназовцев: 21 из Сайерет Маткаль (спецназ генштаба), 34 из Шейетет 13 (морские коммандос) и 20 парашютистов.
На 19-ти лодках они отправились к ливанскому берегу. Четыре группы должны были атаковать цели, расположенные вдали от квартала, в котором расположены дома лидеров ООП. Все эти атаки должны были начаться одновременно, чтобы не спугнуть палестинских лидеров. И только группа парашютистов атаковала небольшой гараж в Сидоне, в котором хранились и собирались взрывные устройства, чуть раньше, в надежде оттянуть хотя бы часть сил из Бейрута.
Но тут дела сразу пошли не совсем по плану. Предполагалось, что эта атака вызовет повышенное внимание палестинцев, но оказалось, что в мастерской на ночь не оставляли даже охранника, так что обошлось без стрельбы, а взрыв поначалу так и вообще приняли за несчастный случай...
Две другие группы (сводные отряды из "морских котиков" и парашютистов) должны были атаковать два небольших цеха по производству оружия, находящихся на разных концах города — тут все прошло без проишествий.
Еще одна группа должна была подорвать казармы бойцов ООП и немножечко обделалась, но об этом чуть позже.
Вернемся к нашим кросс-дрессерам. Итак, ночь, к пляжу отеля на веслах подходят лодки с израильскими диверсантами. "Морские котики" на руках переносят одетых в гражданскую одежду (в том числе и женскую) бойцов Сайерет Маткаль из лодок на берег, чтобы те не замочили ножки и выглядели как туристы, а не как только что высадившимися на берег шпионы. На парковке их встречают оперативники Моссада, рассаживают всех по машинам и разделяются. "Морские котики" частично остаются прикрывать место высадки, а частично едут взрывать оружейные заводы. Группа парашютистов едет взрывать казармы, а драг-квинский спецназ отправляется убивать палестинских бонз. В это же время группа, действующая в Сидоне, уже готовится взорвать вышеупомянутый гараж.
Итак, главный кросс-дрессер по эту сторону Голанских высот, Эхуд Барак, размалеванный под брюнетку, садится на переднее сиденье рядом с оперативником Моссада и говорит "Трогай!". Но водитель, видимо, пораженный этой небывалой красотой, лишь потеет и мнется, но машину не заводит. На прямой вопрос, что не так и какого черта он тупит, моссадовец отвечает, что на такое дерьмо он не подписывался. У дома целей дежурят аж целых два полицейских, нас всех убьют, а ты вообще напоминаешь мне клоуна, которым меня пугали в детстве. Барак, в свою очередь, популярно объясняет моссадовцу, что он с ним сделает, если тот сейчас же не двинется, и в итоге операция всё-таки начинается.
No homo moment. Я не нашел этой цитаты в воспоминаниях самого Барака, но в книжке Rise and Kill First: The Secret History of Israel's Targeted Assassinations (кстати, очень рекомендую для базового ознакомления с деятельностью Моссада) есть просто эпическая цитата. Итак, представьте, высаживаются израильские спецназовцы из машин и идут по относительно оживленной улице Верден, на которой как раз и проживали их цели. Чтобы не привлекать внимания они отыгрывают зажимающиеся парочки туристов. И вот идут в обнимку Эхуд Барак (загримированный под барышню руководитель спецназа генштаба, отличившийся при первом в истории штурме захваченного террористами самолета) и Муки Бетцер (его заместитель, тоже головорез из головорезов, который впоследствии будет одним из ключевых руководителей рейда на Энтебе, а после возглавит свежесозданный спецназ ВВС). И вот наклоняется Муки к Эхуду и шепчет ему на ухо: "Знаешь, а этот город напоминает мне Рим"...
Ну да ладно, давайте отвлечемся от сложностей сексуальной самоидентификации в израильском спецназе и сделаем небольшое лирическое отступление. Ранее я писал про рейд на Зелёный Остров, и мамкины арабофилы мне в ВК затирали, мол, ну не могли евреи понести такие низкие потери и занять остров-крепость. Ведь часовые на посту, весь гарнизон в ружье и ждёт десанта посреди ночи... Ну так вот вам очередной пример того пофигизма, который раз за разом позволял евреям наносить арабам сокрушительные поражения: охрана в доме, в котором жили лидеры ООП, спала. Охранник, занимавшийся наружным наблюдением, сидя в машине, припаркованной неподалеку, тоже спал. Полицейские на посту? Курили и болтали, не обратив никакого внимания на странных прохожих, пока не началась стрельба... В итоге израильтяне без особых проблем врываются в здание и одновременно начинают штурм трёх апартаментов.
Почему-то в популярной культуре очень часто акцентируют внимание на том, что Адуан (его торжественные похороны запечатлены на фото в конце поста) успел встретить израильтян с оружием в руках и одного из них даже успел застрелить, но вроде как это фейк и конкретно эта штурмовая группа вообще не понесла потерь. При этом Насер-то как раз успел спрятаться за кровать, достать пистолет и даже ранить одного из нападавших до того, как его изрешетили пулями.
В итоге, израильский спецназ быстренько ликвидирует все три цели, собирает все документы и сваливает. Своих потерь - двое раненных. Потери среди гражданских - две женщины (одну убило выбитой взрывчаткой дверью, а вторая - жена Наджафа, пытавшаяся заслонить его от убийц). Также погибло неустановленное число палестинских боевиков и ливанских полицейских (нижняя оценка 12 человек, но евреи иногда декларируют прям какие-то сказочные цифры, вплоть до 50). Группа Барака спешно покинула место скоротечного боя. они разбрасывали за собой "чеснок" (металлические шипы), чтобы задержать преследователей, но как таковой погони не получилось.
Прикладываю короткий ролик из фильма Стивена Спилберга "Мюнхен", в котором как раз показана часть операции.
Из явных косяков:
- спецназовцы уже были одеты в гражданское, когда прибыли на берег,
- никакого выноса палестинского блокпоста не было,
- дверью убило не Наджара, а некую другую женщину,
- никто из израильтян в ходе этого штурма не погиб, Адуан ни в кого не попал,
- пострелушки после штурма шли немного по-другому,
- героически штурмующие аппартаменты моссадовцы с пистолетами — тоже художественное преувеличение.
В процессе эвакуации произошел забавный казус. Евреи вырулили прямо на блокпост ливанской армии, на котором стоял БТР, но ливанцев никто не удосужился предупредить, что нужно кого-то ловить, поэтому они ограничились матюгами в адрес совсем охамевших туристов, которые устроили гонки посреди ночного города.
Ненадолго вернемся к той команде, что должна была взорвать палестинские казармы в другом районе Бейрута. Тут что-то сразу пошло не так. То ли местные бойцы несли службу на порядок серьезнее, чем их коллеги, охранявшие начальство, то ли что, но в итоге устанавливать заряды пришлось под огнем палестинцев и эта группа понесла самые серьезные потери (двое убитых и неустановленное число раненных). В итоге, казармы все-таки взорвали, но сколько конкретно палестинцев погибло — неизвестно.
Самый лол, что оперативник Моссада, остававшийся сторожить машины, как только услышал стрельбу, сразу подготовился валить оттуда подальше. И когда к нему в машину занесли двух раненых израильских бойцов, он сразу же рванул с места боя, не дожидаясь ни врача группы, ни других спецназовцев. В итоге, когда парашютисты все-таки начали отход, ВНЕЗАПНО, они обнаружили, что машины с ранеными нет, и они не очень помещаются в оставшиеся две тачки.
С грехом пополам они влезли в оставшиеся машины и умотали к точке эвакуации, но им прямо-таки очень повезло, что палестинцы не сообразили, кто на них напал, и не обратились за помощью к ливанской армии. Сбежавший моссадовец после операции получил, кстати, знатных люлей...
В итоге, израильтяне успешно эвакуировались из Ливана, уничтожили все запланированные цели относительно малой кровью и добыли ценные документы (см. результаты нападения ниже). Самым главным результатом была паника, охватившая руководство ООП, ведь до этого верхушка палестинцев оставалась практически недосягаемой для израильтян.
Ну, и закончим наш рассказ маленькой забавной историей. Согласно воспоминаниям Эхуда Барака, после операции он отправился домой спать, толком не смыв с себя макияж. Жена еще спала, и вот она просыпается и видит мужа, которого всю ночь не было дома, с потекшей тушью и лицом, измазанным помадой... Я подозреваю, что разборка с разгневанной супругой прошла для него тяжелее, чем прошедшая операция....
На этой мажорной ноте раскланиваюсь. Всем чмафки.
Автор: Александр Соцкий (@adikob).
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_277201
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!