Горячее
Лучшее
Свежее
Подписки
Сообщества
Компании
Авторизация
Забыли пароль?
Регистрация
Регистрация
Нажимая кнопку "Создать аккаунт", я соглашаюсь с Правилами Пикабу и даю согласие на обработку персональных данных.
Авторизация
Восстановление пароля
Авторизация
или
 
Если у вас возникли сложности с восстановлением пароля, то прочитайте эту статью. Или напишите в службу поддержки на support@pikabu.ru.

В письме укажите данные вашего профиля: никнейм, почта, номер телефона, какие посты вы оценивали. Это ускорит восстановление пароля :)
Создать сообщество

Комментарий дня

ТОП 50
В огне не горит

Здравствуйте я нумизмат

Пришлите мне свою монету, я посмотрю что она не опухла или как.

+2375
 
Аватар пользователя RU2022 RU2022
23 часа назад

Рекомендуемое сообщество

Сообщество поэтов
10К постов • 3 976 подписчиков
Здесь представлены стихи в основном собственного сочинения всех форм, стилей и размеров.

Пикабу в мессенджерах

  • Пикабу в Telegram
    266K подписчиков
    @pikabu
  • Развлекательный канал
    54K подписчиков
    @pikabu_fun
  • Пикабу в Viber
    292K подписчиков
    Вступить

Активные сообщества

все
Аватар сообщества "Видеохостинг на Пикабу"
Видеохостинг на Пикабу
Аватар сообщества "Специфический юмор"
Специфический юмор
Аватар сообщества "Маркетплейсы"
Маркетплейсы
Аватар сообщества "Юмор для всех и каждого"
Юмор для всех и каждого
Аватар сообщества "Ретро фото"
Ретро фото 1
Аватар сообщества "Чёрный юмор"
Чёрный юмор 1
Аватар сообщества "Искусственный интеллект"
Искусственный интеллект
Аватар сообщества "Всё о кино"
Всё о кино
Аватар сообщества "Лига упоротых расчетов"
Лига упоротых расчетов
Аватар сообщества "Сериаломания | Киномания"
Сериаломания | Киномания
Создать сообщество

Тенденции

теги
Коллекция 11 Детский сад 10 Живодерство 6
Объединить теги
Новости Пикабу Помощь Кодекс Пикабу Реклама
Верификации Награды Контакты О проекте
Промокоды Скидки
Android iOS

Мракопедия

Теги
С этим тегом используют:
Крипота CreepyStory Не мое Рассказ Мистика Страшные истории Дети
Все теги
Рейтинг
Автор
Сообщество
Тип постов
любые текстовые картинка видео [мое] NSFW
Период времени
за все время неделя месяц интервал
204 поста сначала свежее
67
egliken
1 месяц назад
CreepyStory

Случай в зимнем лесу (страшилки)⁠⁠

(приведен рассказ не полностью)

В начале этого года около месяца зимой вся наша область без света сидела. Чуть в сторону от города – всё, хоть глаз коли. Ночи длинные, темные, солнце на час на небе покажется и скроется на сутки.

Кому и разгуляться впотьмах, как только нечисти всякой. Но это городскому жителю не понять. Я тоже не понимал. Пока не побывал зимой в деревне на отшибе, где ни интернета, ни связи, ни света.

Случилось так, что нас, бригаду электриков, направили электричество восстанавливать.

А пришлось это всё на те самые дни праздничные, на третье января мы уже в дороге тряслись. Думали, легкую командировочку выписали. Приедем, провода натянем и чао-какао. Да где там?!

Одно скажу, по работе я под дулом пистолета больше не поеду в районы.

Ну, и как из глухомани пару историй не привести. Всякого насмотрелись, ночевали, где придется, сегодня в одной деревне, завтра – в другой. Где ночь застигнет.

<...>

...хорошо так в тот день прошли, засветло до деревни добрались. Там на ночлег пока устраивались, я решил бабульку спросить:

- А что, бабуля, есть у вас какая деревня большая поблизости?

- И, откуда, - прошамкала хозяйка. – В деревне работать надо, а теперь все в город подались, работать некому.

- И что? Вообще молодежи не осталось?

- Откуда? Мы вот старики доживаем, и все.

- Прям вот так и никого?

- А ты про что спросить хочешь? Ты прямо говори? – улыбнулась старушка.

- Мы в лесу тракториста встретили. Фёдора…

- Видели, значит? – задумчиво протянула она. – Ну, вот Фёдор тут один и остался.

- А откуда он?

- Да кто ж его знает.

- В смысле? Где-то же он живет?

- Где-то он и живет, только никто не знает, где. Так выходит, что он живет везде.

- Не понимаю ничего. Он местный?

- Еще какой местный. Мы тут все с вами временно, а он тут всегда был и будет.

- Бабуль, он что? Не человек?

- Да кто ж его знает, выглядит как человек, а кто он на самом деле, никто не знает. Кто говорит, что черт, а кто еще как называет, кто лешим зовет.

Нам как-то стало не по себе.

...

- А где он вас катал-то? – заинтересовалась бабуля.

Мы объяснили, показали, где, в каких местах повстречали Фёдора.

- Там место топкое, тропинки знать надо, видать, он за вами следил, да подсобить решил, - протянула старушка.

- Какой же он черт, если нас подвез? – спросил я. – Черт бы утопил.

- Это никто не знает, бывает, кому и чертом покажется, а, бывает, и подсобит. Тут не знаешь, чего от него ждать. А бывает, только на него одного надежда. Я, было, в лесу заблудилась. А было вот как. Пошла летом как помоложе-то была за грибами. С обеда вёдро такое разыгралось, что думаю, дай схожу, до волков успею вернуться. Вот в обход того болота как раз и пошла.

На болото это не ходила. Туда никто не ходил. Место гиблое. Там лет пятьдесят деревенька была, дворов пятнадцать. Да одним днем вся под воду ушла. Вот как бы до обеда стоит деревня, а после обеда - нет ничего. Там, кто бывал, говорят, на рассвете в ясную погоду коньки домов еще видать. Только там ясной погоды и не бывает никогда. Всегда туман.

Так вот заплутала я. А солнце к вечеру клонится. И место рядом страшное. Мне б хоть к одной из деревень выйти, к моей или к соседней. Там заночую, случись что. Плутала, плутала, как черт за ногу держит, не выпускат. Вроде как кругам хожу. Мысленно попросила про себя, мол, Федор, выведи отсюда.

И шажок за шажком, а смотрю за поворотом – дорога к дому сама легла. Тут я припустила. Уже и крайний дом видать. А вечереет. А на дороге вижу: вроде как фигура какая: чёрная, большая очень. Вроде мужчины, в чёрном плаще и в чёрной шляпы. Лица не разглядеть, вроде как и нет его или закрыто чем белым. Встал и ни с места. А мне куда деваться? В лес обратно? К топи? А вперёд страшно, чую, не человек это стоит. Вспомнила, как бабушка учила. Переодела сапог с правой ноги на левую, кофту наизнанку и пошла вперед, матерюсь как трубочист. А фигура впереди вроде как прозрачной стала делаться и исчезла, да так исчезла, что я сама себя до сих пор спрашиваю, не показалось ли мне?

Заснули мы сразу, усталость дала себя знать. Намахались за день. Ночью проснулись, кто-то вроде как цепь по дороге волочет, звяканье какое-то, на улицу вышли, нет никого, фонариком в темноту светили, тишина. В дом зашли, опять вроде как балуется кто-то. А потом Витька на окно пальцем кажет, а сам ничего сказать от страха не может. Глянули в окно, а там вроде как два глаза горящих на нас смотрят.

Валерка шепотом так:

- Волки в деревню зашли?

- Дурак, ты, волки! Где ты таких волков видел, чтобы в окна стояли смотрели? – огрызнулся Витька.

Так с минуту стояли смотрели, мы на глаза, глаза на нас. Потом вроде как кто-то огромный развернулся и вдоль дома пошел. И все стихло. Мы в эту ночь не спали больше, зуб на зуб от страха не попадал. Сейчас думаю, глаза и глаза. Но тогда ночью посреди леса в избушке было очень страшно.

Наутро к бабке нашей, мол, что такое?

- А что? Проверять приходил? Добрались ли до дому? Не утонули? Держитесь, ребятки, Федор вас теперь провожать будет.

Нормальное такое напутствие. Нам не по себе снова стало. А работать надо, деваться некуда. Попрощались с бабулей, тут и наша техника подошла, дальше поехали.

Фёдора мы больше не встречали. Но вот ещё было. Пару раз ночевали в лесу, там, где темнота застала.

Сразу не заснешь, пока угнездишься, наболтаешься. А в тот вечер вообще неуютно было. Встали вблизи заброшенной деревеньки, от неё пару домов всего и осталось, да хлев какой-то или овин. Вечерело, как мы на ночлег раскладываться стали. У всех пятерых чувство такое было, будто кто-то за нами наблюдает. Каждый, наверное, про себя подумал, мол, Фёдор присматривает, но не сказал. Страшно не было, но как-то неприятно. Да и потом, раз Фёдор этот нам помог разок, наверное, не злой. Только что это: он раньше спокойно наблюдал, а теперь будто в спину не мигая уставился. Ходили мы да озирались постоянно. Старались шутить, говорили громко, но напряжение чувствовалось.

Кругом лес, деревья в снегу, свет почти не пробивается, так как они переплелись ветвями в вышине, а рядом дома брошены. И вдруг слышим вроде как котёнок пищит. Звук такой, только громче. Стали смотреть, а неподалеку мальчонка стоит, малыш совсем, года на три. На нас смотрит. Ну, тут я мало в штаны не надул. Ночь, лес, ребёнок в рубашонке нараспашку, голова большая, бледный весь, синий почти, как бы от мороза, и белая развевается у него эта то ли майка, то ли рубаха. Глаза огромные печальные, хоть сам плачь. Вроде как подвывает, а сам на нас смотрит. Витька к нему:

- Ты чей, малец?

А тот ему:

- Дяденька, отведите меня в деревню, я потерялся…

И хнычет.

Тут мы подуспокоились все. В смысле выдохнули, что никаких духов и кикимор не пришло, а человек стоит живой, помочь надо.

Витька к нему:

- Из какой деревни, погреться иди к костру.

Идет к нему Витька руку тянет. А мы смотрим – не так что-то. Вроде малец на месте стоит, а вроде как и ног-то мы у него не видим: рубашонкой этой, подолом, ветер играет, она маячит, а ног-то нету!

А Витька к нему напролом чешет. А малец всё дальше. Мы тут за Витькой бегом побежали. Тот орёт на нас, дураки, к мальцу идти хочет. Пришлось Витьке затрещину дать. Он затих вроде, договорились: сам малец подойдёт – хорошо, нет, значит ну его, свят-свят-свят.

Огляделись, и нет мальца, и след простыл, как и не было. Чертовщина какая-то.

Пошли укладываться уже без разговоров, договорились только, чтоб, если кто чего увидит, чтобы один никаких действий не предпринимал, остальных будил.

Вот Витька ночью всех и разбудил, опять сидит, как у старушки в доме, пальцем в сторону тычет. Глянули, а в том доме заброшенном, у которого хлев сохранился, вроде как свет горит, вроде как свечкой кто знаки подаёт у окна.

Но мы к тому времени уже столько всего насмотрелись, так что нас такими страшилками было не пронять, через полчаса вагончик подскакивал от земли метров на пять от нашего храпа.

Вообще, я думаю, если б не Витька, всё бы нормально прошло, это он вечно что-нибудь такое находил.

е. гликен

Показать полностью
[моё] Мистика Страшилка Деревня Леший Призрак Лес Длиннопост Текст Крипота CreepyStory Мракопедия Страшные истории
11
Эмоции
546
nisay
nisay
3 месяца назад
CreepyStory

Давай поцелуемся⁠⁠

Она вздорной была, конечно. То норовила мазнуть корректором, то скромно читала книжку. Темноволосая, с подтаявшими голубыми глазами. Её Настя Снегирёва звали, как-то без вызова, по-простому, так, что я не мог не влюбиться.

Новенькая пришла в начале десятого класса, когда не знаешь, как дотянуть до выпуска, и потому маешься от безделья. У доски застенчиво сомкнула руки высокая стройная девушка. Иногда она поправляла выбившуюся прядку и бросала немного испуганный взгляд. Лицо её отливало той беззащитной бледностью, которую немедленно хочется согреть шуткой или вином. Нижнюю губу сжимал раздвоенный шрам — крохотный птичкин след. А глаза… о, они, повторю, были подтаявшими, словно в них долго креп, а потом разошёлся лёд, серое половодье затопило радужку и вот-вот окропит ресницы.

Естественно, одноклассницы Настю Снегирёву невзлюбили.

С неделю они приглядывались, о чём-то шептались, а затем стали подтрунивать над Снегирюхой, будто эта жирная исковерканная фамилия шла тоненькой лучистой Настеньке. Пацаны в травлю не вмешивались — в те далёкие времена волочиться было принято лишь за сисястыми, а ценить застенчивую болезненную красоту считалось постыдным. Хотя все ценили. Просто боялись в этом признаться.

А потом, когда травля дошла до пенала и лёгких толчков, Настя пришла в класс выпрямлено, без прежней зажатости. Я тогда впервые увидел, что у неё пусть тайная, но красивая грудь. В ответ на ехидное приветствие Настя обернулась и влепила хлёсткую пощёчину. Обидчица с такой силой влетела в висящую на стене географическую карту, что оставила на ней отпечаток новой страны.

Естественно, забили стрелу. Позвали авторитетных гопниц из техникума, чтобы те разъяснили за жизнь. Это уже не были те жутковатые стрелки прошлых лет, о которых рассказывали взросляки, а просто подобие, чтоб как у уважаемых людей. На них было больше истерик, чем крови. Наш маленький городок только начинал отходить от понятий и, как всякое расставание, преувеличено нервно переживал разрыв. Но я всё же волновался за Настю. Та пощёчина прозвучала от безысходности, и долгий качающий разговор с дракой хрупкая девушка бы не вывезла.

Я даже пробился в группу поддержки, чтобы при случае с криком всех растащить: «Хватит, она своё получила!» Мне было заранее стыдно за это «она своё получила», но я, хоть и слыл вполне уважаемым пацаном, достаточным авторитетом всё же не обладал. Защитить Снегирёву я мог лишь так.

Когда все уже собрались в подчёркнуто серьёзный кружок, на окраине пустыря показалась высокая фигура. Настя безразлично подошла к обидчицам, главная из которых начала что-то предъявлять. «Наши пацаны», «шлюха», «за тебя есть прогон»… в общем, полный набор зависти, неуверенностей и обид. Настя слушала прямо, совсем без страха. Я не узнавал ту девушку, что скромно потупилась у доски. Глаза её замерли, остановились. Ветер не трепал тёмные волосы, словно они были тяжелы для него. Кожа оставалась бледна.

— Так вот, девочка, слушай сюда…

Не дослушав, Настя вмазала кулаком. И ещё, чтобы обхватили лицо. Тогда Настя цапнула девку за патлы, намотала их на руку и смачно впечатала в осеннюю грязь. Пустырь огласило подвывающее обещание: «Убью-ю-ю, суууу-уу-ка-а!». Но никто не убил. Ни одноклассницы, озабоченно склонившиеся над зачинщицей, ни гопницы, которые одобрительно всему покивали.

А я стоял как дурак, не зная, что и сказать.

На следующий день Настя робко скользнула за парту, где стала читать какую-то книгу. Больше новенькую не трогали, хотя Снегирёва всё равно пугливо посматривала по сторонам. Закушенную губу разделял белый шрамик. Выглядела девушка столь трепетно, что я наконец-то решился:

— Привет, хочешь сегодня погулять?

Ответ был краток и однозначен:

— Не хочу.

Меня это покоробило. Видать, Настя решила, что я из числа тех романтичных персон, которые двигаются на районе и долбят плюхи под гундосый речитатив. Напротив, у меня было собственное увлечение. Я любил наблюдать за птицами. В нашей средней полосе я мог различить до пятидесяти видов. Немного, конечно, но, если учесть, что дальше родной области я ещё не бывал, результат был вполне приличным. Ни в каких орнитологических обществах я не состоял: учился сам, по книгам, пользуясь военным отцовским монокуляром. А тут эта Снегирёва… такое совпадение я пропустить не мог.

— Что читаешь? — попытался оправдаться я.

Настя скосила взгляд и неохотно показала обложку.

— Му-ра-ка-ми, — по слогам протянул я, надеясь вспомнить о таком писателе или хотя бы придумать смешную рифму. В памяти медленно всплывал образ: книжный, я тщетно ищу новый орнитологический справочник, и на глаза попадается странная обложка — из рупора граммофона торчит накрашенный как проститут зелёный дятел.

— А ты читала у него эту… про птицу, в общем.

— Хроники заводной птицы?

— Да! Там ещё дятел на обложке. Кстати, ты знала, что дятлы долбят по дереву, чтобы переговариваться? У каждого свой ритм, которым они обозначают границы участков. Они ведь очень территориальны… ну… дятлы эти.

Настя прячет серо-голубые глаза. Я впервые вижу её так близко — истончённую, с мелованной кожей. На шее бьётся виноватая жилка. И волосы густые, путанные — гнездо, а не волосы, и руки бы туда запустить… Я вспомнил, как безжалостно Настя схватила соперницу и швырнула в грязь.

А сейчас вот застенчива.

— А эту ты у него читал? — Настя показывает название.

— Мой любимый Sputnik… не, ещё не видел в книжном.

Ну это чтоб она удивилась: о, ты в книжный ходишь? Покажешь, где он?

— Ясно, — и под смешки одноклассников Настя вернулась к чтению.

Поражение лишь раззадорило. Настя была не похожа ни на расписных школьных красавиц, ни на тихонь. А особенно она была непохожа на тех, кто был не как все. Я думал, она вольётся в компашку нефорш, где, приняв скорбный вид, будет обсуждать гривачей и восточные мультики, а она осталась сама по себе, будто её вообще ничего не интересовало. Даже этот её Мураками не менялся — Снегирёва всегда читала одну и ту же книгу. Сначала я думал, что это какая-то поза или хотя бы защита от окружающих, но Настя читала книгу внимательно, не притворяясь. Странностей добавляло и то, что иногда Настя приходила взбалмошная, не то, чтобы словоохотливая, а просто другая. Опять выпрямившись сидела, могла без спроса выйти к доске, хлестнуть взглядом и часто хватала за руки самых хулиганистых старшаков, и те стояли, не смея пошевелиться. Настя что-то шептала им, а я ревновал, ревновал, ревновал.

Видимо, Снегирёва была психической. Очень всё походило на раздвоение личности, хотя обе они отшивали мои подкаты до обидного одинаково.

Я не сдавался. В классном журнале я подсмотрел адрес Снегирёвой. Она жила в длинном девятиэтажном доме на набережной — пожалуй, самом крутом в нашем захолустье. Домофоны тогда ещё толком не появились, поэтому я без труда отомкнул кодовый замок. На девятом этаже — ещё и лучший вид в городе — я сразу, без колебаний, позвонил.

На удивление, мне открыли. Даже без щёлки, бесстрашно распахнув дверь до конца.

— Чего тебе? — спросила Настя.

В старенькой домашней одежде, почти пижаме, растрёпанная, она казалась очнувшимся ото сна воробушком.

— Да вот, я это. Книгу тебе принёс. Помнишь о заводной птице говорили? Вот, в общем.

— Ааа… — Настя повертела в руках подарок, — Знаешь, я не люблю Мураками.

— А что любишь?

— Ничего, — пожала она плечами.

В кухне кто-то сгрузил кастрюли, и в коридоре появилась приятного вида женщина. Я сразу признал Настину маму.

— А уверяла, что ни с кем не общаешься! Заходите, молодой человек. Ну заходите же! Я вчера торт пекла!

После краткого знакомства я кое-как вырвался в подъезд. Из кухни донеслось раздосадованное:

— Настя, не хочешь дома, так сходи погуляй! Ну чего мы тогда в новую школу пошли?.. Хватит в комнате чахнуть! Такой парень к тебе пришёл!

— Ма-а-ам, ну не хочу я.

— Не хочу, не хочу…! Что с тобой случилось вообще? И ведь укорить некем! Надо было тебе сестрёнку родить. Молодой человек, вы не слушайте её. Берите в охапку и на улицу!

Пунцовея, я показал кофр с монокуляром:

— Пойдём на набережную птиц порассматриваем.

Настя ничего не отвечала, лишь пусто смотрела мимо меня, за плечо.

— В общем, жду тебя внизу. На качельке.

Она не вышла ни через полчаса, ни через час. От скуки я созерцал голубей, косивших воспалёнными красными глазками. С удивлением приметил полевого воробья — редкого гостя в городе, где ему нужно соперничать с домовыми собратьями. Полевик был совсем чужак, даже без стайки, всё прыгал и высматривал что-то из-под коричневого берета.

Устав ждать, я побрёл на набережную. Солнце садилось за реку. Из птиц были только неинтересные утки. Толстые и прикормленные, в тёплые зимы они ленились улетать и часто вмерзали в лёд. В крошечном парке гулял народ. У главного городского аттракциона — старого колеса обозрения — меня осенило. Я тут же рванул к кассе.

Когда кабинка со скрипом доползла до вершины, я нацелил монокуляр на окна Настиного дома. Последние этажи как раз выглядывали над золочёной рощицей. Навестись было сложно: дрожали руки, окна разбрызгивали молнии. Я знал расположение лишь примерно, но, по счастью, сразу увидел её — залитая кипенным светом, у распахнутого окна, за которое ветер бросал спутанные волосы, стояла Настя Снегирёва. Волосы горели червонным огнём, руки разведены для полёта. Моя любимая, размером со спичечный коробок, встречала закат, а я подсматривал за ней с вершины ржавого аттракциона.

Колесо двинулось, изображение скакнуло, и я стал опускаться вниз, в ещё один тусклый вечер.

∗ ∗ ∗

Я вновь и вновь поднимался над городом, но Насти больше не видел. Конечно, я мог наблюдать за домом и с улицы, но тогда бы меня заметили. Позиция на вершине колеса казалась не подглядыванием даже, а именно наблюдением, тем натуралистским азартом, с которым ожидаешь появление редкой птицы.

А потом я встретил Настю на набережной. Почти в темноте, после моего ежевечернего подъёма. Я уже был готов лепетать, что просто наблюдаю за птицами, но Снегирёва лишь безучастно кивнула и пошла дальше. Одета она была очень тепло, в несколько, как казалось, штанов и меховую шапку.

— Ты это куда? На Северный полюс?

— А это далеко?

— Порядком. Так ты куда?

— Просто гуляю.

— Я с тобой.

— Как хочешь.

Мы слонялись по набережной до фонарей. Настя молчала, а я боялся её вспугнуть. Мучительно придумывалась тема для разговора, но на ум не шло ничего кроме щебечущего как канарейка Мураками. Когда стало совсем поздно и мне уже надо было домой, я невинно поинтересовался:

— А ты долго ещё гулять планируешь?

— До утра, — ответила Настя.

— В смысле?

— В прямом.

— Ааа… с мамой поссорилась? Так давай вернёмся, я замолвлю словечко.

— Да нет… ты… Не надо. Ничего не надо.

Я думал, сейчас она закричит, треснет тонкий ледок в глазах, и меня сметёт, но Настя закончила говорить тихо, совсем погасши.

— Ты точно до утра собралась?

— Точно.

— Тогда пойдём. Сюда всё равно алкашня подвалит.

Из закутков уже доносились нехитрые мелодии первых телефонов. Кто-то глыкал и реготал.

Осмелев, я взял Настю за руку и повёл дальше, к реке. Девушка не сопротивлялась, но сквозь перчатку я чувствовал напряжённые пальцы. Начались прибрежные заросли. Когда река стала громче города, я вытащил из-под груды ивняка деревянный настил. Проволок, плюхнул на мелководье. Затем бросил второй.

— Дальше там по колено, но я тебя пронесу.

Мне казалось, что вот сейчас-то Настя заорёт — ты совсем идиот что ли!? — и скроется в тальнике, но она покорно дала взять себя на руки и перенести через глубину. И не такой уж лёгкой она оказалась — нет, приятно тяжёлой и мягкой.

— Тут ямы просто намыло, можно провалиться, — оправдывался я, обуваясь, — поэтому сколотил вот…

Мы стояли на небольшом островке, который занимал лиственный лесок. Когда-то он был частью берега, но вода проточила русло, отделив остров от горожан. Это пошло ему только на пользу — трава почти зарастила кострища и поглотила шприцы. Берёзы понемногу чахли, но в сердце островка всё ещё возвышалось старое кряжистое дерево, растроивающееся посредине. Я помог Насте забраться, и мы удобно устроились в расщелине.

– Вот, в общем, — с гордостью сказал я, — сюда можно приходить, если хочешь одна побыть. Или достал кто.

— Хорошее место, — ответила Настя. И как щедрость добавила, — правда хорошее.

— У меня булка есть. Будешь?

Она съела половину. Потом мы сидели в изгибе, который уютно поджимал нас друг к другу. Я набрал листьев, которыми запорошил убежище, и мы нагревали его теплом наших тел. Пахло рекой. Качался лес, ветер сметал облака. Я рассматривал непослушные волосы, олуненные глаза. Видел хлебную крошку, приставшую к шраму. Чувствовал, как в моё плечо упирается её плечо. И было так хорошо, что не хотелось большего.

— Зря ты так ко мне, — неожиданно произнесла Настя.

— В смысле? И как это — так?

Девушка задумчиво провела рукой по коре:

— Нам кажется, что мы выбираем одну дорогу и идём только по ней, иногда грустя о второй. Так вот — нет, мы всегда идём по обеим. И чем больше на нашем пути развилок, тем сильнее мы расстаёмся с собой.

— Смотришь на себя и не узнаёшь? — предположил я.

— Не только.

— Знаешь, сороки могут узнавать себя в зеркале. Проводили эксперимент: капали сороке на шею жёлтым и чёрным. Чёрный цвет сливался с опереньем, и сорока, разглядывая себя, не замечала разницы. А вот увидев в зеркале жёлтый, начинала его счищать.

Мы долго молчим. Затем я отваживаюсь:

— В любом случае, я посообразительнее сороки и всегда узнаю тебя.

Я осторожно беру Настю за подбородок — она не противится, я провожу пальцем по её шрамику — она не противится, я приближаюсь к ней с поцелуем — и Настя бьёт. Размахивается, оцарапывает запястье и снова бьёт.

— Никогда. Не целуй. Меня.

Она успокаивается так же быстро, как и завелась. Только дышит ожесточённо. Настя словно борется с чем-то, что сидит в ней, и все слова, все силы уходят на внутреннее противостояние, а нам… а мне — ничего. Даже помощи не попросит. Сидит, закусив губу. Птичка без своего гнезда.

— Больно? — указываю я на руку. Место между перчаткой и рукавом оцарапано до крови. Скапливается и падает бисер.

— Больно, — кивает Снегирёва.

До самого утра я держу её руку, обмотанную моим платком.

∗ ∗ ∗

Наступил октябрь. По тротуару застучали медные листья. Стал чаще заглядывать дождь. После той ночи Настя долго не появлялась в школе. Я решил, что перемены в её настроении связаны с опасением близости. Тогда, на пустыре, Настя ударила, потому что её назвали шалавой. Мне досталось из-за поцелуя. А к опасным парням тянула какая-то травма: Настя выговаривала им, как брошенная. Видимо, когда-то её сильно обидели.

Поэтому тихость. Потом истерики.

И этот шрам.

Я так часто катался на колесе обозрения, что сторож заподозрил неладное. Каждый раз он оглядывал мою кабинку, будто я делал там нехорошее, и только потом захлопывал дверь. Колесо наматывало обороты, но Настины окна оставались пусты. Дверь мне больше не открывали.

Перед заморозками, когда уже не помочишь ноги, я решил сходить на остров. В расщелине, забросанный листьями, лежал «Мой любимый sputnik» Мураками. Я слишком небрежно взял книгу, и из неё выпала закладка-перо. Воронье, с синеватым отливом. Я тщетно искал заложенное место. Потоп плюнул. Получается, Настя приходила сюда без меня. Читала и вот забыла. Или решила оставить на память?

Как только девушка пришла на уроки, я протянул ей книгу.

— Вот, на нашем месте нашёл. С тобой всё в порядке?

Снегирёва взглянула на меня как-то осоловело. Я ожидал, что она придёт исхудавшая и осунувшаяся, а девушка немножко пополнела. Это ей даже шло — краска на бледном лице, округлившаяся грудь. И чуть оживший взгляд, где затлел уголёк. Он пристально изучал меня, будто видел впервые. Прожигал даже, подрумянивал.

— Прогуляемся? — вдруг предложила Снегирёва.

В классе одобрительно загудели. Я постарался не показать радости. А Мураками остался у меня в руках. Сумка Насти и без того была набита книгами.

Гулять пошли на набережную. Напоследок я хотел прокатить Настю на колесе и, когда мы замрём на вершине, вручить ей монокуляр, чтобы она осмотрела даль за рекой, а потом признаться, что однажды — клянусь, случайно! — я увидел отсюда, как она, расправив руки, встречала ещё тёплый закат. И мне захотелось всегда быть рядом, стоять сзади, не мешать ветру, но и не давать упасть.

И поцеловать. Конечно же, поцеловать.

Сторож одобрительно кивнул и галантно защёлкнул за нами дверцу. Теперь я был вне его подозрений. Мы поднимались наверх, а последнее в году солнце медленно клонилось вниз. По обшарпанной кабинке плыли печальные отсветы. Настя вальяжно развалилась напротив. Волосы её заслонили лицо. Девушка сидела, уложив руки на бортики и сутуло прогнувшись вперёд, как очень уставший человек.

— Хочешь? — достал я драгоценный монокуляр.

Настя так сильно помотала головой, что зашаталась кабинка. На меня она по-прежнему не смотрела. А может, видела что сквозь неряшливую копну.

Я заглянул в окуляр.

Земля приблизилась, поплыла: нарядные леса на том берегу, сжатые до окоёма поля, подстывшая речка, бетон-бетон, облетевшая уже рощица, Настин дом. Мне хотелось увидеть, как стёкла залиты прощальным огнём, но в любимом окне почему-то стояла девушка. Тёмные волосы, бледная кожа, только руки не разведены, а машут из стороны в сторону — словно Настя Снегирёва хочет мне что-то сказать. Рот её заходился в беззвучном крике. Я не мог обознаться — это была именно Настя, знакомая мне в монокуляре едва ли не ближе, чем в жизни.

Я опустил прибор. Настя Снегирёва сидела напротив, задумчиво изучая моё лицо. Ветер пытался расшатать уставшие крепления, и Настя, будто из озорства, подыгрывала ему ногами. Как-то недобро приподнимались и опускались носки сапогов, раскачивая железный пол. И ни слова. Только язык трогал шрам под губой. Я снова посмотрел на дом — Настя всё ещё махала мне. Откуда она знала, что я… мы?.. будем именно здесь? И кто — мы?

Колесо дрогнуло и поползло вниз. Хотелось, чтобы монокуляр превратился в бутылку водки. Ведь я отчётливо помнил, как мама Снегирёвой сетовала, что не родила сестрёнку.

— Насть, у тебя же нет сестёр? Двоюродных там?

Подруг у неё точно не было.

— Не-а.

Настя начала отколупывать краску с перил и небрежно стряхивать вниз. Краска была новая, её нельзя было вот так легко сковырнуть, но крепкий ноготок поддевал корочку, и она отслаивалась с неприятным треском. Звук этот взмурашивал кожу. Настина рука обнажилась, и я заметил, что на запястье, пораненном о сучок, нет даже царапины.

— Быстро на тебе зажило.

— Ага, как на собаке, — с прищуром ответила Настя.

Я снова навёл окуляр на окна, но те уже скрылись за деревьями. Тело пробила дрожь.

— Чего задрожал? — оскалилась Настя. Зубы её были ровные-ровные, белые-белые.

— Вспомнил, как тогда холодно было. Вон там, смотри, всю ночь на лавочках просидели, — я указал на закуток, где тусила алкашня. — Помнишь?

— Ещё бы.

Мне стало совсем плохо. Даже ноги онемели. А отколупанная краска всё летела вниз, жадно впивался в перила уверенный ноготь, и раскачивал кабинку носок сапога. И тут Настя улыбнулась и сказала то, чего я боялся услышать:

— Давай поцелуемся?

У меня волосы встали дыбом. Это была кто угодно, но не Настя Снегирёва. Она там, в своей комнате и своём окне, а это — что-то иное, противоестественное, лишь притворяющееся человеком. Напротив меня сидел зверь с сырыми глазами, сидел, беспечно развалившись, и ухмылялся тому, что я попал в западню. Бежать было некуда — кабинка защёлкнута на замок, мы на верхотуре, и этот цокающий ноготок, эти очернённые волосы, этот носок… Настя Снегирёва жмурилась передо мной как сытый и довольный хищник, во власти которого я был.

— Давай поцелуемся? — придвинувшись, хрипло предложила она.

И сразу впилась в меня. Поцелуй был болен и сладостен: Настя прикусывала губы и теребила их, слизывая выступавшую кровь, потом стеснительно отступала и вновь кусала. Она сорвала с губ коросту и сладостно прожевала её. Лизнула от ключиц до уха. Со смехом надавила на пах. Чудовище обращалось со мной как с пищей: жутко и в то же время приятно. Тело стало ватным и непослушным. И было страшно закрыть глаза, потому что прямо перед моими были её — распахнутые, безразлично серые, прокалывающие чёрной точкой зрачка.

Мы вывалились из кабинки как пьяные. Сторож ухмыльнулся, а я с мычанием тянул к нему руки, умоляя спасти. Продавив ярёмную вену, Настя вновь засосала меня. Я обмякал в её руках, и никто из прохожих не видел, что я едва-едва касаюсь земли ботинками, что Настя, обхватив за голову, держит меня на весу.

— Голубки, — сказал кто-то.

Настя утаскивала меня в тальник у реки, и с набережной заулюлюкала гопота. Впервые в жизни я понадеялся, что она догонит, прицепится. Увы, пацанва лишь приветствовала удачливого собрата. Я цеплялся за кусты, но каждый раз, когда возвращались силы, тварь целовала меня, а когда заросли сомкнулись так плотно, что огни города заменила луна, Настя Снегирёва впилась в меня последний, завершающий раз.

Поцелуй начался нежно, почти извинительно, но лишь для того, чтобы явить последующую боль, когда разорванный рот ещё помнит вкус мёда. Но с какой бы пыткой тварь ни поглощала меня — её серые, немигающие глаза оставались холодными и раскрытыми. Взгляд был омерзительным, ведь меня даже не ненавидели, убивали не из голода или страсти, а вообще без чувств, без какого-либо торжества, как неодушевлённого. Это поразило настолько, что я собрал всю свою ненависть, всю ярость, весь гнев и в то же время всё то, что делало меня мной, все мои мечты и стремления, всю жажду жизни, на пределе сил дёрнулся и… вырвался из объятий Насти Снегирёвой.

Меня швырнуло на стылую землю. Спина больно проволоклась о корни. Тело не слушалось, но Настя и не думала нападать — плотно сжав губы, словно поймав кого-то, она удерживала чёрное трепыхающееся облачко. Оно было изменчивее всего, что я когда-либо видел — толстый извивающийся угорь, дымный череп, клякса, пар, абажур... А затем, будто осознав, что вырваться не удастся, дух облёкся в плоть.

Настя с улыбкой отвела губы от моей полной копии. Рост, лицо, даже одежда — всё было тем же. Только зарубцевался шрам на губе, хотя я всё ещё обливался кровью. И глаза — ненавидящие, холодные. Двойник был создан из злобы, из низости и коварства, из всего плохого и отвратительного, что Настя выцедила из меня. И вместе с тем в нём было что-то особенное, какая-то черта, позволяющая очаровывать и влиять. Что-то важное, что прежде принадлежало лишь мне, и не было ни добрым, ни злым. Этим двойник отличался от меня — я, именно я был на него не похож, словно он был оригиналом, а я — жалким подобием.

Чудища смотрели так плотоядно, что я, поскуливая, пополз назад. Особенно жутко смотрел я сам — как на своё неудачное прошлое, как на худшую версию себя, как на того, кого нужно забыть. Затем дубль поднял с земли оброненный кофр. Достал драгоценный прибор, издевательски его повертел и с наслаждением разбил отцовский монокуляр.

Настя захохотала, довольная моей болью.

Последнее, что я помню — как двойников алчно потянуло друг к другу, и они страстно поцеловались.

∗ ∗ ∗

В школу я вернулся с заштопанным лицом. Под расспросы одноклассников отсиживал урок за уроком. У окна ссутулилась Настя Снегирёва. Настоящая Настя, точнее — такая же безжизненная оболочка, из которой высосали все соки.

Когда я вернул ей Мураками, девушка открыла его на случайной странице и продолжила читать, будто отвлеклась всего на минуту. Теперь я видел — книга не приносила ей удовольствия, словно внутри прочитанное стирал ластик. Слова падали, он подтирал, и буквы таяли, оставляя страх чистой страницы. И так раз за разом, всегда, вечная погружённость в одну и ту же книгу, в одно и то же предложение, которое невозможно почувствовать и нельзя представить.

Я всё понимал. Но во мне не было слов утешения. Поэтому я садился рядом и молчал.

Одноклассники, считавшие, что у нас любовь, однажды подбежали к нам, стиснули и по-детсадовски пропели:

— Тили-тили тесто, жених и невеста!

Мы безразлично смотрели друг на друга, и наше дыхание не превращалось в одно. Внутри меня был туман. Кожа её оставалась бледна. Мне больше не хотелось к ней прикасаться. Она больше не пыталась меня спасти. И хотя наши плечи вновь встретились, как тогда, в расщелине старого дерева, мы оба ощущали лишь холод.

«Расстались», — шептали завистники.

Когда лицо зажило достаточно, чтобы было не отличить — явилась тульпа, которой позарез понадобилось переночевать у меня дома. Пришлось слоняться по городу. Меня задержала милиция, но не возникло даже мысли назвать свой адрес, чтобы все увидели двойника. Так повторялось несколько раз. А потом он куда-то исчез. У двойников, наверное, есть и свои дела. Родным он, кстати, нравился больше. «Наконец-то живой», — говорили они.

Мне больше ничего не хотелось. Я был не несчастным, нет — просто не существующим, каким-то во всём несолёным, безвкусной водой. Я был лишь очертанием, и если влить меня во что-то большое, как стакан в океан, я бы сразу во всём растворился. Но не было ничего, в чём бы я мог или хотел исчезнуть. Даже в Насте.

Её в своё время высосали не до конца — капельку оставили, всего чуть-чуть, на один только раз. И она использовала свой шанс: отговаривала меня, книгу подсовывала, попыталась предупредить из окна. Почему не сказала прямо? Представьте, что вы только контур, только слабая линия между ничем и ничем. Когда вы существуете лишь как разделительная полоса, когда вы и есть граница, вам не захочется ничего нарушать. Иначе вы рискуете быть стёртым.

И вот по Насте провели ластиком.

Лишь однажды, весной, когда уже пела капель, я вдруг услышал слабый шёпот Снегирёвой:

— Окно.

На отливе прыгала крохотная птичка. Яркая, в светлых крапинках, голубовато-зелёная, она с интересом смотрела в класс. Это был зимородок — упрямая птица земли, весной возвращающаяся к старому гнездышку.

Зимородка заметили, по классу пробежал шепоток, и сама учительница ахнула — какой красавец! Зная о моём увлечении, все стали спрашивать, что это за вид. Даже Настя смотрела с какой-то надеждой, будто мой ответ что-то мог изменить. Я знал, что зимородки однолюбы, что весной они воссоединяются с парой, но помнил я и ещё кое-что. То, с каким презрением двойник глядел на меня. И то осознание, что тульпу соткали не просто из сильных чувств, а из чего-то важного, прежде бывшего лишь моим. Я вдруг понял, что именно у меня украли. Точно так же, как у Снегирёвой украли любовь к чтению.

Зимородок поднял голову, обнажив рыжую грудку. Тонко и одиноко пропел. Класс ждал. Настя смотрела на меня во все глаза.

— Всего лишь птица, — произнёс я вслух, — это всего лишь птица.


Источник: mrakopedia

Показать полностью
CreepyStory Рассказ Крипота Мистика Страшные истории Длиннопост Текст Мракопедия
15
Эмоции
56
StrPie
StrPie
4 месяца назад

Этим ресурсом я точно больше не пользуюсь...⁠⁠

Этим ресурсом я точно больше не пользуюсь...
[моё] Украина Недовольство Скриншот Мракопедия
43
Эмоции
Проект Пикабу
pikabu.skidki
pikabu.skidki

Знакомьтесь: младший брат Пикабу — только про скидки⁠⁠

А вы знали, что есть еще один Пикабу, где нужно плюсовать посты и выводить их из Свежего в Горячее? Только вместо лонгридов и мемов — скидки и акции.


Рассказываем о нашем проекте: skidki.pikabu.ru →


• Скидки на платформе публикуют пользователи. Все предложения настоящие (мы проверяем), здесь нет места спаму или назойливой рекламе. А главное, новые скидки появляются каждый день!


• Вы сами решаете судьбу скидок, голосуя за топовые варианты. Механика ничем не отличается от Пикабу: есть плюсы, минусы и комментарии. Вы знаете, что с этим делать. Выводите в Горячее классные предложения или добавляйте свои!


Как работают Пикабу Скидки


1. Авторизуйтесь под своим профилем на Пикабу

2. Плюсуйте скидки от пользователей и пишите комментарии. Вы решаете, что пройдет в Горячее и увидят другие пикабушники

3. Добавляйте свои скидки: заполните карточку, прикрепите ссылку, дождитесь проверки модератором, а потом ждите плюсиков и комментов.

Мы активно работаем над проектом и улучшаем платформу. И очень хотим, чтобы вы присоединились к нам в борьбе с высокими ценами. Ну что, попробуем?

Скидки Раздача Промокод Пикабу
1328
levi.juden
4 месяца назад

Мракопедия все: Сайт заблокирован, за сбор средств ВСУ⁠⁠

Мракопедия все: Сайт заблокирован, за сбор средств ВСУ Политика, Антироссийская политика, Мракопедия, Мракобесие, Крипота, Мистика, Интернет, Рунет, Форум, Страшные истории, Ужасы, CreepyStory, Страх, Двач

Реестр

Подробней

Политика Антироссийская политика Мракопедия Мракобесие Крипота Мистика Интернет Рунет Форум Страшные истории Ужасы CreepyStory Страх Двач
146
Эмоции
267
kanjoprod
kanjoprod
6 месяцев назад
CreepyStory

Стылая вода⁠⁠

Я работаю системщиком в ИНБЮМ — институт биологии южных морей. Это в Крыму, Севастополь.

У нас там аквариум ну и какая-никакая наука. Будет лето — приезжайте :3 Зимой у нас немного штормит.

В отделе месяц назад был ДР одного из сотрудников, я практически не бухал, а вот «старая гвардия» была уже на бровях. К девяти вечера мы остались вдвоём с Тровичем — старым мужиком, который проработал в институте тыщу лет. Как всегда началось его нытьё, что говнюки развалили великую страну и теперь все нищие. Он по молодости побывал во всех океанах, двигал науку. А сейчас у него только радиоточка дома и плесень в углах. Можно понять — за страну обидно, да и за себя тоже.

Мы болтали около часа, вместе с ним раздавили оставшуюся водку. Начали уже собираться, он пнул ногой ворох старых бумаг и сказал, что, несмотря на всё, мы пока ещё ничерта не знаем о том, что есть в море.

Они были в Атлантике и делали заборы воды и фитопланктона с разных «горизонтов». Забор воды делается довольно просто — с корабля спускают на тросе свинцовую чушку на пару километров. Потом по этому кабель-тросу скользит «заборщик» и с нужных уровней берёт пробы воды и планктона. Но одним утром прибор вверх не ушёл.

Заборщик обратно не шёл, что-то держало его. Списали всё на поломку механизма и начали выбирать несущий кабель. Друг Тровича стоял на лебёдке и смотрел, как мокрый кабель наматывается на барабан. Он смолил сигарету и периодически трогал рукой подшипники — не перегрелись ли. Выбирать длиннющий кабель — занятие не самое увлекательное. Следующим должен был заступать Трович.

На полутора километрах кабель был оборван. За такое на суше по голове не погладят: куда вы, блядь, смотрели? Где карты глубин? Покажите курс! И т. д. Выговоры, разбор полётов, научник сказал, что он скорее повесится, чем заполнит с первого раза все бланки правильно. Из трюма достали ещё одину бухту кабеля, и прибор начал опять уходить в Глубину. Прошло два дня. Заметили, что судовой врач, вечно ленивый и слоняющийся без дела, стал сторониться людей. К завтраку он не появлялся. Корабль — не город и скрыть любую новость тут трудно.

Оказалось, что в лазарете отдыхают 3 человека с кормовой бригады, те самые, что обслуживали и меняли кабель-трос для спуска нового прибора. И им хреново.

На следующий день была воистину роскошная хавка — камбуз готовил от пуза. Только вечером кок сказал, что он по приказу капитана освободил одну из камер морозилки. Трович был в команде добровольцев, что таскала завёрнутые в брезент и полиэтилен трупы в морозилку. На судне уже знали, что народ подхватил заразу, которую вынес с глубины оборванный кабель.

После — всю корму вокруг лебёдки, лазарет и часть кают пролили формалином и антисептиками. Холодильные камеры включили на максимум, а корабль пошёл обратно, так и не закончив замеры.

Через пару дней в морозилку отнесли медика. У всех одни симптомы — начинали гнить прямо жиьём. Ткани практически растворялись. До Севастополя дошла 1/3 экипажа.

Что это было — хрен его знает. Как встали на рейд, «Наука» и вояки начали промерять и просвечивать судно. Тровича, как и весь оставшийся в живых экипаж, затаскали по военным госпиталям и до того накачали таблетками, что кожа у него сейчас белая как мел и похожа на слущивающуюся краску.

Капитана бросили на север. Замполит через месяц нажрался и якобы сгорел у себя в кровати. Сам корабль — сдали в морзавод на переоснащение, сорвав всё до стальной обшивки. Потом разговоры с особистами, подписки и жизнь при институте. В море его больше не выпускали.

В глазах у Тровича стылая вода — последний переход из Атлантики похоже дался ему нелегко.

Источник: Мракопедия

Показать полностью
Крипота Море Болезнь Мракопедия Мат Текст
21
Эмоции
67
kanjoprod
kanjoprod
6 месяцев назад
Баяны

Капающая вода⁠⁠

В кабинет зашел мужчина лет тридцати с растрепанными волосами и бегающими глазами, одетый в клетчатую рубашку и штаны. Он растерянно осмотрелся и сел на кресло, стоявшее рядом со столом, за которым сидел я.

- Я боюсь капающей воды, - сказал он, испуганно посмотрев на раковину у стены, где в данный момент ничего не капало.

- Хорошо, - спокойно ответил я. - А почему вы ее боитесь?

- Потому что эти звуки привлекают их, - тихо ответил он и со страхом оглянулся.

- Кого вы имеете ввиду?

- Я расскажу вам... И вы поймете, - чуть ли не шепотом сказал он. Я сидел и внимательно слушал. Он начал свою историю:

- Все началось одной ночью. Я проснулся в своей одинокой квартире и услышал, как где-то капает вода... Кап... Кап... Кап, - он делал секундные паузы во время демонстрации этих звуков, а я сидел и с невозмутимым лицом слушал его. Он продолжал:

- Я встал, вышел в коридор и понял, что звуки идут из кухни. Зайдя туда, я увидел, что из крана капает вода. Я закрыл кран плотнее и отправился спать. Но не успел ко мне прийти сон, как я опять услышал эти раздражающие звуки, - он ненадолго перестал говорить и со страхом посмотрел на раковину в кабинете. - Я собрался уже снова встать и пойти туда, но тут мне пришло сообщение от друга, который жил в доме напротив.

Он написал мне: "Если ты хочешь меня напугать, то тебе нужно придумать что-нибудь получше."

Я ничего не понял и спросил его: "О чем ты говоришь вообще?"

Друг ответил мне: "Хватит стоять возле окна на кухне и пялиться на меня. Это не страшно, а глупо."

Тогда я встал, подошел к окну в своей комнате и посветил ему фонариком телефона. После этого он написал мне: "Черт, я вижу, как ты мне светишь, но на твоей кухне кто-то есть! И сейчас он отошел от окна и куда-то отправился!"

В тот момент мне показалось, что я что-то слышу со стороны кухни, но я не мог разобрать что именно. Эти капающие звуки не давали мне прислушаться и постоянно отвлекали...

Я написал другу, что если я не буду ему отвечать больше 5 минут, то он должен будет вызвать полицию. Он согласился, и я медленно пошел на кухню.

Когда я оказался там, то никого не обнаружил, но... Я заметил, что ни на кухне, ни в ванной ничего не капало, а эти звуки откуда-то шли...

Он замолчал и испуганно смотрел на меня. Спустя минуту я спросил:

- И где вы нашли источник этих звуков?

- В том-то и дело! Я его не нашел! - он в который раз со страхом посмотрел на раковину. - Если верить моему слуху, то звуки исходили откуда-то из кухни, поэтому я решил там все осмотреть. Но в этот момент в квартире отключился свет...

После этих слов он опять замолчал и просто сидел, смотря в одну точку. Но спустя пару секунд вдруг вскочил и закричал:

- Закройте кран! - вместе с креслом он отодвинулся и прижался в стене, с ужасом глядя на раковину. - Закройте чертов кран!

Я даже не обратил внимания на тихие капающие звуки и, наверное, не заметил бы их, если б он так не среагировал.

- Не волнуйтесь, сейчас я закрою, - спокойно сказал я и пошел в сторону раковины. Когда я закрыл кран плотнее, он перестал капать, а мужчина перестал паниковать, но все еще с большим страхом смотрел на раковину. Я сел на свое место и обратился к нему:

- Все хорошо, бояться нечего. Если так подумать, то это просто маленькие падающие частички воды... И все.

- Нет, - шепотом сказал он, помотав головой. - Может это и вода, но... Звуки... Они их привлекают... И они приходят...

- А вы давно стали замечать, что их привлекают эти звуки? Ведь за свою жизнь вы, вероятно, не раз их слышали.

- Только недавно... - он посмотрел по сторонам и на потолок. - Раньше такого не было.

- Как вы можете описать этих существ, которые... приходят, услышав эти звуки. Какие они?

- Я не могу сказать, - в глазах мужчины вспыхнул страх, а руки начали навязчиво перебирать пальцами. - Потому что у них нет какого-то определенного внешнего вида...

Он был сильно напуган, но все же сделал попытку слабо улыбнуться, сказав мне:

- Но я уверяю вас, если они будут рядом, вы точно это поймете.

- Вы часто их встречали? - спросил я, наблюдая, как он мотал ногой из стороны в сторону.

- Даже слишком... Я расскажу вам об одном случае, - мужчина закрыл глаза, наверное, вспоминая все произошедшие с ним события... Ну или события, произошедшие в его голове. Просидев так около минуты, он вздохнул и наконец начал:

- Той ночью я остался ночевать у своего друга. Когда мы закончили смотреть матч, друг отправился в другую комнату и устроился на диване, сказав мне располагаться на кровати. Я долго не мог уснуть, лежал, ворочался и в один момент... Кап... Кап... Кап... Снова эти звуки. Они раздавались не из ванной или кухни, а из комнаты, где был друг. Вспомнив, что это не к добру, я испугался, но пошел посмотреть, что там, - он сделал глубокий вдох. - Добравшись до другой комнаты, я хотел было открыть дверь, но у меня за спиной раздался голос:

- Привет, ты что тут ходишь?

Это был голос моего друга, но он звучал как-то странно. Я обернулся и увидел его силуэт в темноте. Он стоял посреди коридора, слегка наклонив голову на бок... Стоял и смотрел на меня.

- Там что-то капает, - ответил ему я. - Нужно проверить...

Тут я вспомнил, что не видел и не слышал, как он выходил из своей комнаты.

- Не волнуйся, это с потолка, - сказал он мне. Интонация его голоса была очень странная и неестественная... Как будто это были отдельные слова, а не фраза и не предложение...

- Значит надо сообщить соседям сверху, что они нас топят, - сказал я ему, начав сильно бояться. Мой друг все также стоял, не двигаясь, и ответил:

- Не надо... Они тебя уже не услышат... - а потом он, как рванул... Нет... Стоп!

Мужчина замолчал, а затем, подняв указательный палец вверх, сказал:

- Я лучше расскажу про другой случай встречи с этими существами! Тогда будет понятнее!

Устало вздохнув, я не стал просить его рассказать каждую из его бредовых историй до конца, а лишь спокойно ответил:

- Хорошо, рассказывайте.

- Значит, дело было так: я сидел у себя дома, смотрел телевизор, а там шла такая интересная передача, она мне так понравилась.

Он начал подробно рассказывать про какое-то телевизионное шоу. Это продолжалось больше десяти минут, и в конечном итоге я на автомате перестал его слушать, погрузившись в собственные мысли. Я знаю, что не должен был от него отвлекаться, но он мне так надоел, что я не сразу заметил, что не слушаю его.

Когда я поймал себя на том, что сосредоточен совсем не на своем пациенте, то заметил, что в раковине капает вода. Посмотрев на мужчину, я увидел, что он продолжает рассказывать свою историю и не замечает эти звуки. Я решил, что нужно пойти и закрыть кран до того, как он обратит на это внимание и испугается.

Я сидел и смотрел на раковину, уже готовясь встать и пойти туда, как вдруг до меня дошли слова пациента:

-... и эти звуки меня так завораживали. Я был готов слушать эти капли целую вечность. Это так успокаивает... Так расслабляет...

Посмотрев на своего собеседника, я увидел, что он неотрывно пялится на раковину с выпученными глазами и широкой улыбкой на лице. Он уже не делал никаких навязчивых нервных движений, а неподвижно сидел, глядел на кран с водой и улыбался до ушей.

- Это так прекрасно... - радостно прошептал он. Я решил, что дела плохи, поэтому встал и направился к раковине. Пока я туда шел, то смотрел за пациентом, который за это время даже ни разу не моргнул.

Когда я подошел к раковине, то увидел, что с крана ничего не капает. Однако, капающие звуки раздавались где-то рядом. Теперь и мне стало не по себе. Я начал оглядываться по сторонам в поисках того, что могло издавать эти звуки, но ничего не находил. Мой собеседник все также пялился на раковину, а затем вдруг его взгляд резко перескочил на меня... Он смотрел прямо мне в глаза с каким-то безумством и улыбкой во весь рот.

- А вам нравится слушать эти звуки? - сказал он мне и издал нервный смешок.

- А где это капает? - спросил я, стараясь держать себя в руках и понимая, что передо мной просто душевнобольной человек... И ничего больше.

- Вы хотите это знать? - радость в его голосе просто зашкаливала.

Я стоял возле раковины и не знал, что мне на это ответить. Откуда-то появился большой страх, который словно сковал мое тело. Этот тип все также сидел и неотрывно смотрел на меня, улыбаясь с приоткрытым ртом.

- Только вы не пугайтесь сильно, - он тихо засмеялся. - Когда мы приходим, электричество часто начинает барахлить...

Не думал, что какой-то псих сможет меня напугать, однако, у него получилось... Где-то сбоку раздались неясные шорохи. Я посмотрел туда, но ничего не увидел. В этот момент свет в кабинете стал моргать.

Я перевел взгляд назад на пациента, и его жуткое улыбающееся лицо отпечаталось в моих глазах на фоне темноты, которая настала в кабинете. Свет полностью погас.

Я стал на ощупь двигаться к выходу вдоль стенки и услышал звуки, от которых мое сердце чуть не остановилось. Это были звуки шагов где-то в конце кабинета, но дело в том, что за секунду этих шагов произошло около десяти... Если не больше...

В этот момент я неосознанно побежал к выходу, а спустя секунду свет начал моргать. В этом мерцающем свете я увидел пациента, стоящего посреди комнаты с слегка наколненной на бок головой. Он стоял и, улыбаясь до ушей, смотрел на меня с широко раскрытыми глазами. А краем глаза я заметил какое-то движение сбоку. Там промелькнуло что-то черное, издав те самые звуки слишком быстрых шагов.

Пулей вылетев из кабинета, я оказался в коридоре. Там все было нормально - горел свет, сидели трое пациентов и две медсестры, которые удивленно уставились на меня.

- Эй! - в несольких метрах по коридору я увидел другого врача - Виктора. Это был полностью седой мужчина лет шестидесяти, облаченный в белый халат. Он заметил, как я сильно напуган и шел ко мне навстречу.

- Там... Я... Пациент... - это все, что я смог сказать.

- Этот пациент? - спросил Виктор, показав пальцем на сидящего на скамейке в коридоре мужчину. Там был тот самый тип, с которым я общался пару минут назад в кабинете.

- Но ведь... Я... - моему удивлению не было предела.

- Пойдем, я тебе расскажу, - Виктор повел меня по коридору.

- Стойте! Виктор Андреевич! Можно я отлучусь на минутку? - крикнула одна из двух медсестер, оставшихся с пациентами.

- Ни в коем случае, - он строго посмотрел на нее. - Вы знаете правила - его должны сопровождать как минимум два работника больницы... Какого черта вы вообще оставили Михаила Петровича с ним наедине?! Вы представляете, чем это могло закончиться?!

- Понимаете, Виктор Андреевич, у нас сейчас многие на больничном, так что людей мало... И вообще, он сидел с нами в коридоре, а Михаил Петрович был в кабинете, так что...

- Это не оправдание! - рявкнул Виктор. - Чтобы больше такого не было!

Мы прошли с ним в его кабинет, где он налил мне кружку чая и спросил с едва заметной улыбкой на лице:

- Ну что, сильно он тебя напугал?

- Что это за хрень такая?

- Это наш особый пациент, - Виктор помешал чай в своей кружке и немного отпил. - Никто не знает, откуда он, как его зовут и кто он. Такое чувство, что в один момент он просто внезапно появился здесь. Все тут уже знают, что он может... как лучше сказать?.. Заставить других почувствовать его страхи... А ты тут новенький, не знал... Да еще и эти дуры, чтоб их, оставили тебя одного с ним. Это ж надо было додуматься! Хорошо, что ты успел вовремя ретироваться... Да уж... Он ведь уже не одного человека свел с ума. Но ты вроде бы не сильно пострадал... Да?

- Да, - я все еще находился в небольшом шоке.

- Каждый раз у него новые страхи. И каждый раз он хочет, чтобы другие люди вместе с ним стали их бояться... Старайся не ходить один по этой больнице и всегда избегай этого парня, никогда не начинай с ним говорить. Сам не заметишь, как окажешься в мире его кошмаров... Из которого не каждому суждено выбраться.

Виктор посмотрел на часы, а затем встал и сказал:

- Ну что, пора уже домой собираться. Наша смена закончена.

Я переоделся, собрался и отправился домой. На выходе из больницы мой слух уловил звуки капающей воды. Я моментально обернулся, с ужасом смотря на источник этих звуков. Уборщица, выжимающая тряпку, покосилась на меня и продолжила мыть пол. Похоже, у меня появилась новая фобия... Теперь капающей воды боюсь и я.

Автор - Rorroh. Источник: Мракопедия
Показать полностью
Авторский рассказ Крипота CreepyStory Страшные истории Мракопедия Длиннопост Текст
10
Эмоции
209
annahhaim
annahhaim
6 месяцев назад
CreepyStory

Кошка Шрёдингера⁠⁠

Поднимаясь на эскалаторе, я набрала мамин номер.


- Уже приехала? – бодро осведомился её голос в трубке. На фоне отчётливо слышались надрывные звонки телефонов и бодрое «клац-клац» клавиатуры.


- Почти. Мам, какой у них дом? Я забыла.


Нужно было записать, но руки не дошли, а теперь всё. Вылетело из головы.


- Дом семнадцать, корпус три. Там, правда, как-то хитро надо идти, дворами… - я услышала, как мама переложила телефон от одного уха к другому, прижала плечом. – Да вот тут как раз Саня пришёл смотреть, почему принтер не печатает. Давай я ему трубку дам? Он тебе сам и объяснит.


Я шагнула с эскалатора, толкнула прозрачную дверь и увидела грузную улыбчивую даму, изо всех сил машущую мне рукой.


- Не надо, - сказала я в трубку. – Меня тётя Шура встречать пришла. Давай, пока, схожу к ним и перезвоню.


Тётя Шура – это Санина мама. Никогда не могла понять, зачем сына Александры называть Александром, но, с другой стороны, какое моё собачье дело?


- Галочка! Дорогая! – тётя Шура с неумолимостью огромного магнита притянула меня к себе, смачно чмокнула в щёку. – Какая ты красавица! Как похудела!..


Именно это я слышала от неё первым делом в каждую нашу встречу. Она, наверное, считала, что это комплимент. Девушке, у которой из-за недостатка веса месячные через раз, ага.


Я уже начала жалеть, что вообще во всё это ввязалась. Хотя, сказать по правде, ввязываться мне не хотелось с самого начала, но против маминого «ну что тебе, жалко, что ли?!» у меня аргументов не нашлось. Конечно, не жалко, для любимой-то мамочки, вернее, для её лучшей подруги. Тем более что их поколению не объяснишь, что стена в соцсетях, заваленная репостами статей про личные границы, принятие себя, детские травмы и то, что пить антидепрессанты не стыдно, максимум показывает твой интерес к теме, но уж никак не значит, что «тыжпсихолог».


К настоящему психологу и уж тем более психиатру тётя Шура идти отказывалась наотрез. «Нет-нет-нет! Впаяют Ритке диагноз, а потом что?! Девке ещё вон целую жизнь жить! На работу никуда не возьмут…» Я себе весь язык искусала, чтобы не ляпнуть, что если некоторые «диагнозы» не лечить, то жизнь может получиться какой-то слишком уж короткой, и решила, что к Ритке этой всё-таки схожу. Хотя бы посмотрю, не бьют ли старшие родственники ложную тревогу, а если пойму, что бедняге и впрямь нужна помощь, может быть, смогу уговорить обратиться за ней её саму.


Не бросать же человека в беде. Пусть я её совсем и не знаю.


Тётя Шура вела меня лабиринтом серых мокрых дворов – «здесь недалеко совсем, пять минут!» - и на ходу посвящала в курс дела.


- Ты не подумай чего, Рита у нас девочка хорошая, - торопилась заверить она, шумно дыша, но не сбавляя шаг. – Готовит – пальчики оближешь, умненькая, детишек любит… Они как вместе жить стали, Саня мне всё говорил: «мама, она – та самая»… Да и мне она сразу понравилась, я даже не ожидала… А потом… потом вот началось...


- Что началось? Давно? – спросила я, едва поспевая следом. Поймала за хвост остроумную мысль: вот оно как, всё-таки мемы врут, и даже у сына маминой подруги в жизни не всё так радужно…


- Боится она, - вздохнула тётя Шура. – За Саню. Как фобия какая-то. Вот просто постоянно, каждую минутку, когда не знает, где он – прямо сама не своя. А «не знает, где он» для неё значит когда она его не видит, ну, или не слышит хотя бы. Пока она ещё работала, она как домой приходила, с порога сразу его звала, а если он не откликался, знаешь, что делала? Садилась в коридоре на пол и ждала, пока он придёт. В комнату там зайти, на кухню, да в туалет даже, представляешь? – ни-ни. Я как-то раз заскочила случайно к ней такой – она сидит, пальто рядом валяется. Спрашиваю её, в чём дело, а она мне: в комнаты нельзя, я боюсь, вдруг я дверь открою, а он там – то есть Саня, говорит, - мёртвый? Я чуть было рядом с ней не села. С чего бы, говорю, подруга, ему там мёртвым быть, если он живой домой с работы едет, я ему только-только звонила? А она мне: ну вы же наверняка не знаете, что нет! А вдруг?!


Тётя Шура горестно покачала головой.


- И откуда она взяла такое, в интернетах этих ваших начиталась, что ли? Она мне как объясняла: например, говорит, стоит шкаф. Откуда мы знаем: а вдруг в этом шкафу сидит, ну, например, кошка? Даже если у тебя сроду никакой кошки не было, шанс, говорит, всё равно не равен нулю, через дверцу же не видно. И пока она закрыта, ты не узнаешь, есть там эта кошка или нет. Я пальто её взяла и говорю: ну так давай возьмём и проверим, заодно вот повешу – а она как завопит! Кричит: «Нет, нет, не надо, не надо!» - а сама плачет, знаешь, прямо навзрыд. «Если вы шкаф откроете», говорит, «то мы уже точно узнаем, там он или нет, и ничего уже будет не изменить, ничего! А вдруг он там?!» Саня через полчаса приехал, живой-здоровый, так она мне за эти полчаса ни одной двери открыть не дала. Так и просидели с ней в коридоре, да и то она, бедняжка, никак в себя прийти не могла…


Вау, хмыкнула я про себя. А я порой думаю, что это у меня проблемы.


- Теперь она и вовсе на работу ходить перестала, - вздохнула тётя Шура. – Да и Саню каждый раз отпускать не хочет, всё плачет, мол, не бросай меня! А ему каково? Он их обоих теперь кормит, ему уволиться, что ли? У неё, бедной девочки, ещё и родни никакой, вот, я хоть иногда хожу посидеть с ней… Говорю ей: на что тебе все эти ваши соцсети, возьми да напиши ему, спроси, всё ли в порядке, а она мне: как я пойму, что это он? На сообщение что угодно ответить может! Представляешь, так и сказала: не «кто угодно», а «что». И звонить ему, говорит, тоже нельзя: мол, я вот сейчас позвоню, а его телефон из ванной заиграет или из кладовки, и что тогда?


Того, что я услышала, мне хватило за глаза. Я набрала было воздуха в грудь, чтобы сообщить, что с бедой такого масштаба им уж точно нужна не я, а настоящий, мать его, врач, но тут тётя Шура остановилась у обшарпанного подъезда и объявила:


- Вот и пришли.


Домофон монотонно повторял одну и ту же трель, пока она искала в сумке ключи. Никто не снял трубку.


- Вышла она, что ли? – пробормотала тётя Шура, открывая дверь сама. – Чуть ли не с са́мой осени дома сидела, продукты и то Саня сам покупал…


Санина квартира находилась на втором этаже – просторная двушка, в прихожей которой можно было чуть ли не вальс танцевать. Зайдя вслед за тётей Шурой в пыльный полумрак, я разглядела у одной стены тот самый шкаф, у другой – устало прислонившийся к ней рогами велосипед, а за ним – кучу какого-то хлама. Ну да, наверняка мусор выносить в два раза ленивее, когда для него есть столько места…


- Рита, детка, ты дома? – громко позвала тётя Шура, стряхивая с ног туфли, и щёлкнула выключателем.


И тогда оказалось, что мусор в углу – не мусор.


Рита лежала на полу, свернувшись клубком, в какой-то странной, неудобной позе – ну не должны живые люди так лежать. Спутанные тёмные волосы падали на закатившиеся – одни белки остались – глаза. Не знаю, что мой мозг засёк раньше – пену, засохшую у неё на открытых губах, или блистер от таблеток, лежащий у бессильно разжатой руки, но мне даже не нужно было быть тыжврачом, чтобы понять: это у неё не передозировка глицина.


Тётя Шура заголосила, как вдова на сельских похоронах. Мне бы тоже, наверное, надо было закричать, а я просто стояла и думала: сходила, блядь, за хлебушком.


Я где-то читала, что эволюция заложила в нас, животных, всего две реакции на стресс: драться или бежать. Когда ступор попустил, мой мозг выбрал первое.


- Чего вопите?! – рявкнула я голосом, которого сама никогда от себя не слышала. – Звоните в скорую! Живо!!


Тётя Шура удивлённо замолчала, всхлипнула, икнула и послушно полезла в сумку за телефоном. Пока она срывающимся голосом пыталась назвать оператору адрес, я лихорадочно соображала. Что делать, что делать, что делать?! Искусственное дыхание и непрямой массаж сердца остались в памяти призраками со школьных уроков ОБЖ, которых мне было не повторить. Если на то пошло, я даже не знала, есть ли ещё в этом смысл. А вдруг она уже всё?! По-хорошему, надо было проверить, но я не могла – не могла заставить себя подойти к телу на полу ближе, чем на метр. Только не под этим белым, слепым взглядом невидящих глаз.


Тут я заметила на полке под зеркалом телефон. Должно быть, Ритин. В голове мелькнуло: «Наверное, она нарочно положила его от себя подальше, чтобы не было искушения позвонить Сане».


Позвонить Сане.


Позвонить Сане!


Я схватила телефон и принялась судорожно листать контакты.


Саня был подписан в адресной книге как «Саня». Я набрала ему и подпрыгнула, когда из глубины квартиры мне в ответ загремела песня Раммштайн.


По-хорошему, нужно было подумать: «чёрт, как некстати он забыл телефон дома!», сбросить и позвонить маме, чтобы она дошла до его кабинета через три двери по коридору.


Вместо этого я медленно, шаг за шагом, пошла на звук.


Он доносился из одной из комнат.


Из спальни.


Из-за массивной дверцы большого белого платяного шкафа.


Я думала, что поняла, что такое страх, когда увидела Риту, лежащую на полу. Оказалось, нет.


Я стояла перед этим шкафом с телефоном, прижатым к уху, слушала звучащий откуда-то из Нарнии припев и не могла шевельнуться. Не могла вдохнуть.


Пока я не открою дверцу, есть шанс, что за ней только телефон, который Саня забыл. Ведь так?


Что за чушь. Не шанс, а факт. Так и есть. Единственное объяснение, которое может здесь быть.

Я-то не больная.


Я судорожно вдохнула, схватилась за ручку и дёрнула.


Саня не забыл свой телефон. Он лежал у него в кармане – вон, я ясно видела сквозь ткань светящийся экран.

Телефон у меня в руке подождал положенное количество гудков и сбросил вызов. Экран в кармане погас. Саня так и не взял трубку.


Он стоял на подгибающихся ногах, втиснутый между вешалок, с вяло упавшей на плечо головой, и смотрел сквозь меня глазами, похожими на мутные стеклянные пуговицы.


Я выронила телефон и не услышала, как тот упал на мягкий ковёр.

Он был там.

Я открыла дверцу шкафа, и Саня был там.


источник

Показать полностью
Мракопедия Крипота Проза Мат Длиннопост Текст
15
Эмоции
68
kanjoprod
kanjoprod
6 месяцев назад
CreepyStory

Тварь в кроне⁠⁠

В бытность свою студентом занимался я спортивным ориентированием. Я и другие юные туристы бегали с картой и компасом сначала по городским паркам, а потом, как набрались опыта, и по более сложным и нелюдимым локациям, которые уже напоминали больше лес, чем парк. И вышло так, что во время одного из выездов мы задержались и опоздали на поезд, который должен был вывезти нас к цивилизации. Неожиданно у нас появилось несколько часов, которые требовалось срочно убить. Поэтому, дожидаясь следующей электрички, мы коротали время за разговорами, пока наш препод, бодрый старичок за 70, в стороне обсуждал какие-то вопросы с туристами постарше, которые уже закончили свою учебу, но продолжали участвовать в походах и помогали ему решать организационные вопросы. Тут кто-то и поднял тему всякой сверхъестественной крипоты. Уже понемногу начало темнеть, так что время для жутких баек было самое подходящее. Поначалу затея казалась глупой и детской, но со временем мы так увлеклись очередной историей, что не заметили, как к нам подошел один из старших. «Занимательно» - хмыкнул он и присел рядом с нами – «У меня тоже есть история. И как раз про этот самый лесопарк» - сказал он и махнул рукой в сторону стены деревьев, из который мы только недавно вышли.


Дальше рассказываю историю с его слов. Было это три года назад. Мы тогда еще на втором курсе были ну и решили как-то собраться в поход небольшой компанией приятелей с секции. Не бегать по точкам с картой, а именно завалиться в лесопарк с палатками, провизией и бухлишком. Было нас пятеро. Пришли на место, небольшая опушка рядом с ручьем, обустроенное кострище, до дороги по тропке метров 50, а вокруг деревья. Мы расположились, разбили палатки, костер развели на шашлык. В общем, все шло как надо. Так как это была пятница, то на место мы прибыли уже ближе к вечеру, а пока всем этими делами занимались, уже успело стемнеть. Сидим мы, кушаем, слушаем музыку, болтаем о том, о сем, и тут приятелю моему, допустим, Саше, приспичило по малому делу. Он отошел подальше от нашего лагеря за деревья. Ну мы сидели, отдыхали, выпивали, но даже так приметили, что уж как-то долго его нет. Сначала шутили, потом начали волноваться и уже собирались выходить на его поиски, когда услышали неровный звук шагов и какой-то скулеж. Из-за деревьев, держась за голову вышел Саша. Выражение его лица я навсегда запомнил. Мы тогда уже от одного его вида перепугались, а уж потом… Принялись мы его расспрашивать что случилось, он сбивчиво и заикаясь рассказал нам, что видел.


Вот как все было. Он уже отошел и хотел было сделать свое дело, как вдруг услышал какой-то звук, будто деревья на сильном ветру заскрипели. Только вот ветра никакого не было, да и скрип раздавался откуда-то спереди, из леса, а вокруг все было вроде как тихо, не считая нашей музыки. Сашка был довольно любопытным, да и звук ему этот странным показался, на животных не похоже, да и на людей тоже, а потому он решил сходить да посмотреть, что там такое скрипит. Шел он, подсвечивая себе путь фонариком на телефоне. Идет, а скрип повторяется и все как-то поодаль.


Ну, он остановился, подумал и решил, что лучше позвать кого-нибудь из нас и вместе разобраться, а то ему самому хоть и интересно было, но как-то жутковато. Он осмотрелся, прислушался, музыка наша была еще слышна, а значит не слишком он далеко ушел. Решил, справить нужду и рассказать про странный двигающийся звук нам. Сделал он свое дело, развернулся и собирался уже топать обратно, как вдруг услышал этот странный скрип со всех сторон и прямо над самой своей головой. Он непроизвольно вверх глянул, а там… лицо висит, вполне нормального человеческого размера, только в четырех метрах над землей. Висит вверх тормашками и смотрит на него, а длинная шея скрывается где-то в кроне. Это, чем бы оно ни было, на фонарик мобильника никак не среагировало, так и продолжало сверлить перепуганного Сашу немигающим пристальным взглядом, а свет фонарика отражался белыми всплесками в черных впадинах глаз. Саша уже потом, когда пришел в себя шутил, что свезло ему, что все дела он до этого сделать успел. А тогда он просто замер на месте как парализованный и смотрел в ответ на неведомую тварь. Через несколько секунд деревья вокруг него затрещали и задрожали как при сильном ветре, с них посыпались ветки и листья, а голова, продолжая смотреть на Сашу, медленно втянулась в темноту, где тусклый свет фонарика ее не доставал.


Что было дальше, Саша уже не видел, так как паралич его отпустил, и он в панике ломанувшись к лагерю, влетел башкой в дерево. Отключился минут на десять. А потом, когда очухался, вышел к нам с разбитой головой и взглядом на тысячу ярдов. Сначала из его рассказа мы почти ничего не поняли кроме того, что в лесу что-то есть и что оно напугало его до истерики. Всю оставшуюся ночь мы просидели как на иголках, а Саша с перебинтованной головой без конца озирался и дрожал. Ниспавши, мы дождались утра и ушли оттуда.


Я уже позже с ним говорил, вот тогда он мне все подробности и изложил. Не будь я свидетелем части этих событий, не поверил бы, но я был. А Саша… от так и остался заикой после того случая и в походы ходить перестал. Я впрочем, тоже с ночевкой сюда не хожу.


Рассказчик встал и закурил сигарету, косясь на преподавателя, тот был занят, показывая что-то на карте другому своему помощнику. Вдалеке раздался гудок нашей электрички.


Автор -  Devil chamomile, Источник - Мракопедия

Показать полностью
Авторский рассказ Крипота Мракопедия Лес Длиннопост Текст
3
Эмоции
Посты не найдены
12345626Далее
О Пикабу
О проекте
Контакты
Реклама
Сообщить об ошибке
Отзывы и предложения
Новости Пикабу
RSS
Информация
Помощь
Кодекс Пикабу
Награды
Верификации
Бан-лист
Конфиденциальность
Правила соцсети
Mobile
Android
iOS
Партнёры
Fornex.com
Промокоды
Печенька<br/>[by tenup]