Бешенство. История поисков вслепую
Страшное слово «водобоязнь». Самое пугающее в этой болезни — не только страх потерять рассудок, но и практически стопроцентная смертность.
ибель наступала в течение недели, поэтому укушенные часто, не дожидаясь помешательства и горькой участи, совершали самоубийство.
Первые симптомы довольно безобидны — беспокойство, страх, зуд и тошнота. Возбудитель — вирус, который чаще всего передается вследствие укуса через кровь или слюну. Переносчики — дикие и домашние животные, а также люди.
Укус волка считался самым опасным и приводил к заражению в 80% случаев. Возможно поэтому с распространением бешенства многие историки связывают появление мифов про оборотней, ликантропов и волколаков.
Инкубационный период достигает трех месяцев, после чего вирус поражает нервную систему, вызывая агрессию и галлюцинации.
Начинается неконтролируемое слюноотделение, судороги в области глотки и гортани, из-за чего проглотить самую слюну или любую другую жидкость становится просто невозможно. Именно поэтому бешенство раньше называли «водобоязнью». Спустя примерно неделю после появления первых симптомов нервная система деградирует, наступает паралич, и в итоге зараженный умирает от сердечной или легочной недостаточности.
Так называемые эпизоотии, случаи бешенства животных в ХVIII-ХIX веках были серьезной проблемой, угрожая жизни людей. Поскольку больные были социально опасны для общества. Без контроля и изоляции они кидались на людей, кусали даже своих детей и родителей. Антигуманно, но в средневековой Франции человека при появлении первых симптомов бешенства душили, зажимая между двумя матрасами, или перерезали вены на руках и ногах. И такая «профилактика заболеваемости» применялась вплоть до начала XIX века.
Вызов Пастеру
Луи Пастер в своей лаборатории
Самым эффективным способом лечения бешенства долгое время считалось предложенное Цельсом прижигание. Применяли его вплоть до конца ХIХ века, то есть на протяжении почти двух тысячелетий.
Случайным свидетелем этой процедуры в 1830 году стал девятилетний мальчик по имени Луи. Позже он окончит одну из лучших высших школ Франции, в 25 получит докторскую степень, в 30 станет профессором, обоснует биологическую природу брожения, изобретет свой собственный способ создания вакцин и с его помощью создаст вакцину от сибирской язвы, а также станет автором методики по уничтожению болезнетворных бактерий путем нагревания. Способ назовут в его честь — пастеризация.
И вот ученому с мировым именем Луи Пастеру уже 60. Но воспоминания детства не дают ему покоя. Научный интерес к проблеме бешенства подогревают и многочисленные неудачи коллег.
Последней каплей становится сообщение о кончине его давнего приятеля, ветеринара Пьера Бурреля после укусов бешеного лабораторного животного.
Пастер начинает работу. Первая задача — обнаружение возбудителя, а потом — переход к разработке лекарства. Несколько месяцев уходит впустую, команде Пастера не удается выявить вирус. Его частицы просто невозможно разглядеть в микроскопы. Пастер решает работать вслепую, акцентируя внимание на нервной системе зараженных животных, которую недуг поражает в первую очередь. Но даже на свежей нервной ткани культивировать возбудителя не получается. Единственный шанс — вырастить его в живом организме. Для этого нужно не просто заразить животное, а провести трепанацию его черепа для заражения его мозга. На это профессор пойти не решался. Пока его ученик, Эмиль Ру не убедил наставника в необходимости операции, ради спасения миллионов человеческих жизней.
В течение нескольких месяцев Пастер вместе с Эмилем Ру и Шарлем Шамберланом культивируют патоген в мозге кролика, многократно перевивая болезнетворный материал от одного животного к другому, от умершего к живому. И с каждым разом вирулентность — то есть болезнетворность, усиливается, а инкубационный период сокращается. После 90 пассажей продолжительность скрытого периода болезни стабилизируется на уровне недели. То есть — если заразить кролика именно этим штаммом — он гарантированно заболеет спустя ровно 7 дней. Полученную таким образом культуру Пастер называет фиксированным или стабильным «ядом». Слово вирус тогда еще науке неизвестно.
Работа над вакциной
Работа над вакциной. Эксперименты с кроликом, зараженным бешенством
Враг в руках. Теперь дело за созданием вакцины. Нужно снизить активность возбудителя, чтобы он не заражал весь организм, а заставлял бороться иммунитет.
Спустя несколько месяцев беспрерывных лабораторных испытаний по ослаблению вируса ученые находят решение — высушивание.
Кусочек мозга кролика, только что погибшего от стабильного «яда», подвешивали на нитке в стерильной колбе, а на дно помещали немного каустической соды. С каждым днем возбудитель становился все менее опасным, а через 14 дней высушивания и вовсе терял опасные свойства.
Это был первый шаг в разработке схемы так называемой постепенной иммунизации, при которой вначале вводится ослабленный двухнедельной сушкой образец, а затем болезнетворность усиливается.
Доказательная база собиралась из многолетних опытов на кроликах. Но перейти к испытанию на людях Пастер не решался. Риск был еще очень велик.
В итоге ученый решается испытать вакцину на себе, изначально заразив себя бешенством.
Но все решит случай. На пороге лаборатории появилась некая мадам Мейстер с сыном, покусанным бешеной собакой. Их местный лекарь посоветовал использовать единственный шанс на спасение — ехать в Париж и уговорить Пастера вакцинировать мальчика.
Так Йозеф Мейстер стал первым человеком, спасенным от бешенства. А 6 июля 1885 до сих считают переломным моментом в истории вирусологии.
Сенсация
Известие о том, что лекарство от бешенства найдено, очень быстро становится сенсацией. Но, выступая 1 марта 1886 года на расширенном заседании парижской академии наук, Пастер был крайне сдержан в своих выводах, заявив, что болезнь еще мало изучена. Однако статистика убедительна — из 350 привитых умер лишь один пациент. И то, это была 10-летняя девочка, которую привезли в лабораторию лишь на 36 день после укуса.
Новости об успехах Пастера распространяются быстро. Поток пациентов растет, а вместе с ним и количество врачей, которые хотят освоить инновационную методику.
Одними из первых подхватывают инициативу российские доктора. От одесского общества врачей в Париж для освоения новой методики Пастера решено отправить выпускника петербургской военно-медицинской академии, талантливого бактериолога, неплохо владеющего французским языком — Николая Гамалея.
По прибытии в Париж Гамалея сразу же включается в работу. Ухаживает за подопытными животными, делает инъекции. Но к самой к методике его не допускают из соображений осторожности. Ведь процесс создания вакцины длительный и сложный, а цена ошибки велика. На кону не только человеческие жизни, но и успех самого метода. Неточность в рецептуре или дозировке грозит гибелью пациента и уроном репутации профессора Пастера.
Когда Гамалея решается намекнуть о необходимости сделать вакцину достоянием мира, Пастер напоминает ему о том, какой травле подвергся создатель первой в мире вакцины Эдвард Дженнер. И уточняет — инкубационный период бешенства — минимум месяц, этого более чем достаточно, чтобы из любой точки Европы пациента успели доставить в Париж.
Мечта Пастера — строительство центра помощи от бешенства именно в столице Франции.
Секрет вакцины он держит при себе. До тех пор пока снова все снова не решает случай.
Русский волк Васька, или путь из Смоленска в Париж
Группа смоленских крестьян на вакцинировании у Пастера. Париж, 1886 год
Несчастный случай в уездном городе Белый под Смоленском, где 16 февраля 1886 бешеный волк покусал два десятка человек. Среди пострадавших оказался местный 70-летний священник Василий Ершов, который вспомнил, что читал в газете о способе излечения, созданном французским ученым. Супруга Ершова отыскала нужную заметку и телеграфировала в Париж просьбу о помощи. Ответ поступил в этот же день.
«Самым срочным порядком присылайте укушенных в Париж. Пастер».
Помимо желания помочь несчастным, у профессора, конечно, был свой научный интерес. Он ни разу не сталкивался с пациентами, пострадавшими от укусов бешеного волка.
Но в то время на дорогу от Белого до Парижа требовалось не менее пяти дней, несколько тысяч рублей и паспорта, ведь большинство укушенных были крестьянами. Бельская дума на внеочередном собрании постановила выделить для экспедиции 1000 рублей. Еще 2000 собрали из частных пожертвований. Но вопрос с паспортами и сопровождающими оставался открытым. Вскоре новости о событиях в Белом дошли до столицы. Обер-прокурор святейшего синода Константин Победоносцев доложил о ситуации императору Александру III.
Время шло и каждый день промедления мог стоить жизни любому из пострадавших, ведь чем позже начать курс вакцинации, тем меньше шансов на успех. На четвертые сутки Ершов решил самостоятельно ехать в Париж. Жена пыталась остановить еле стоящего на ногах супруга, раны которого еще кровоточили. Но тот был непреклонен — нечего гневить всевышнего молитвой о том, чего господь выполнить не может. Лучше уж умереть по дороге к спасению, чем ждать своей участи, лежа у печки. На том и попрощались.
Удивительно, но Ершову удалось добраться до Пастера. Остальных 18 пострадавших доставили в Париж лишь на девятые сутки после укусов. Необычный вид пациентов клиники привлек внимание общественности, французы пристально следили за судьбой «les mouzhiks russes». Корреспонденты приносили им в палаты черный хлеб и соленые огурцы и очень подробно расспрашивали про жизнь в России, поездку, ход лечения и, конечно, про виновника всех бед — бешеного волка, которому даже дали кличку Васька. Пастер навещал русских пациентов лично, а Николай Гамалея помогал с переводом.
Вакцину — в мир
В день, когда Пастер уже хотел отправлять смолян восвояси случилось то, чего все больше всего боялись. Один из крестьян — Матвей Кожеуров — умер с очевидными симптомами водобоязни. Остальных смолян Пастер само собой оставил в клинике и назначил им еще один курс вакцины. Однако в течение недели скончались еще трое.
Пастер приказал незамедлительно взять пробы и установить, что именно стало причиной смерти. Если виновата вакцина — то методика, как минимум, требует доработки, а если же причина в укусе, то значит волчий патоген куда опаснее собачьего и убивает в разы быстрее.
Согласно теории пастеровского стабильного яда, результат пришлось ждать неделю, за которую умерли еще двое смолян. Но кролик, получивший вакцину от вируса крестьянина Кожеурова, выжил.
Причиной смерти был укус волка.
А это значит, что идея Пастера об одной единственной центральной клинике не состоятельна. Стало очевидно — видов водобоязни несколько и длительность инкубационного периода может быть разной. В итоге профессор подозвал к себе Николая Гамалею, вручил ему подробное руководство по изготовлению «стабильного яда», двух зараженных кроликов и отправил своего ученика обратно в Одессу.
«Живые колбы»
Вскоре в разные концы Европы из Парижа стали разъезжаться и другие врачи со своими «живыми колбами».
Так называли зараженных стабильным ядом кроликов. Но вторая в мире (после парижской) прививочная пастеровская станция откроется именно в Одессе благодаря работе Николая Гамалеи.
Вклад Пастера в дело спасения русских крестьян и помощь в открытии прививочных станций отметил император Александр III, повелев наградить месье орденом Святой Анны первой степени. А также ассигновать 100 тысяч франков на строительство пастеровского института в Париже.
К концу 1886 года в мире заработает сразу несколько пастеровских станций, каждый день спасая человеческие жизни. Бешенство перестает быть приговором. Лекарство есть, и оно работает. Даже если найдено практически вслепую.
Головоломки на Пикабу!
У нас новая игра: нужно расставлять по городу вышки связи так, чтобы у всех жителей был мобильный интернет. И это не так просто, как кажется. Справитесь — награда в профиль ваша. Ну что, попробуете?
Памяти Луи Пастера - основоположника микробиологии (киножурнал Здоровье № 73, 1985 г.)
27 декабря 1822 года (200 лет назад) родился великий французский химик и основоположник микробиологии Луи Пастер. Изобретатель одного из способов пастеризации и ультрапастеризации. Изобретатель вакцины против сибирской язвы, куриной холеры, бешенства и др.
Публикуем оцифрованный киносюжет о Луи Пастере, который ранее не публиковался. Пленка хранится в Российском государственном архиве кинофотодокументов (РГАКФД)
Название: Здоровье № 73
N Учетный: 34381
Вид документа: к/ж
Дата выпуска: 1985
Аннотация:
4 сюжет. Памяти Луи Пастера.
Совещание вирусологов, посвящённого 100-летию со дня создания Луи Пастером вакцины против бешенства и победы человечества над смертельным недугом. Фотопортреты Л.Пастера за разные годы жизни. Фотографии первых детей, спасённых от бешенства. Фрагменты приготовления вакцины от бешенства в лаборатории.
Киностудия: Центрнаучфильм
Режиссер: Ю. Альдохин, Е. Гришко, Л. Кисилёва, В. Рытченков, А. Рацимор
Оператор(ы): Б. Смирнов, О. Згуриди, О. Краснов, Я. Маевский
Другие создатели: Звукооператор А. Романов
Услуга за услугу. Как русские учёные впряглись за Пастера в споре с антипрививочниками
Автор: Юрий Деточкин.
В 2020 у нас появился новый повод гордиться Россией — вакцина от коронавируса, разработанная центром имени Н.Ф. Гамалеи.
Я расскажу о событиях 135-летней давности. О приключениях молодого доктора Гамалеи в Париже и о том, как в мире победили вирус бешенства.
Победили — это, конечно, громко сказано. Вирус до сих пор смертелен. Если не ввести вакцину, или ввести поздно, когда уже проявились симптомы — человек гарантированно умрёт в страшных мучениях.
Посмотрите на ютубе ролик из московской больницы про заболевшего бешенством мужчину — запомните на всю жизнь. И перестанете легкомысленно относиться к возможному заражению.
Если вас укусила подозрительная собака (или милый уличный котёнок) — обратитесь в травмпункт. В детстве нас пугали 40 уколами в живот, но современные вакцины требуют 3-6 уколов в плечо, пережить можно.
Можете конечно ничего не делать, ведь не от каждого укуса получают заражение (вероятность 30% в случае собак). Но это как играть в русскую рулетку с двумя патронами в револьвере — оно вам надо?
Карикатура 1826 года: бешеный пес на улицах Лондона. Покусанная женщина, скорее всего, уже не жилец.
А я перехожу к истории создания вакцины от бешенства. В конце статьи расскажу про вклад русских учёных. Перенесёмся в Париж, в восьмидесятые годы 19 века.
Последний подвиг Пастера
Знаменитому французскому химику и микробиологу Луи Пастеру уже за шестьдесят. За 15 лет до этого он пережил инсульт, парализовало левую половину тела. Восстанавливался несколько месяцев, смог снова ходить, но опыты в лаборатории с тех пор проводит только руками учеников. Позади десятки лет служения науке, может, пора на покой?
Но Пастер хочет научиться спасать людей. Самый страшный враг — инфекционные болезни. Трое детей Пастера умерли от брюшного тифа, так что к микробам у него личные счёты.
Проблема в том, что врачи как-то не спешат исследовать микробную версию происхождения болезней. Им проще развивать привычную теорию миазмов — дескать, все болезни из-за плохого воздуха.
А прорывные открытия в медицине приходится делать химику Пастеру.
В юности он исследовал проблемы виноделия и установил, что брожение — это не химический процесс, а биологический, там замешаны и грибки, и бактерии.
Придумал, как сделать так, чтобы вино не скисало — тем самым спас винодельческую отрасль Франции (а заодно и возродил отечественное пивоварение).
Придумал пастеризацию — теперь продукты можно было хранить и перевозить на большие расстояния (к вопросу о спасении людей — одно только пастеризованное молоко позволило резко сократить детскую смертность).
Дальше Пастер переключился на болезни шелковичных червей. Открыл двух микробов-возбудителей, разработал методы профилактики и лечения, спас мировую индустрию шёлка.
Тренировка на овцах
Следующий успех был в области ветеринарии: Пастер научился спасать животных от смертельных инфекций, победил куриную холеру и сибирскую язву. И вообще впервые описал, как работает приобретённый иммунитет.
За сто лет до этого уже изобрели первую вакцину для людей — это была прививка от оспы. Берём неопасный для человека вирус коровьей оспы, заражаем человека, в результате он получает иммунитет к опасной человеческой версии. Проблема была в том, что этот принцип не догадались перенести на остальные опасные болезни.
Метод Пастера в общем виде состоял в следующем:
1. Берём заболевших животных, пытаемся выделить биологическую жидкость с микробом.
2. Заражаем этой жидкостью здоровых животных, убеждаемся, что они заболели.
3. Повторяем десятки раз
?????
4. PROFIT!
А в чём профит, спросите вы? В том, что мы получаем стабильную версию возбудителя, с которой можно работать. Следующая задача — «ослабить» микроб, сделать его неопасным. Потом можно вколоть неопасную версию здоровым животным и посмотреть, разовьётся ли у них иммунитет после укола.
Подход сработал. С куриной холерой помогло просто подержать бульон с микробом на воздухе пару дней. Привитые этим бульоном куры не заболевали.
Возбудителя сибирской язвы получилось ослабить с помощью карболовой кислоты (стоит упомянуть, что основную работу по описанию сибирской язвы проделал немецкий бактериолог Роберт Кох. Он же научился выращивать бактерию в колбе с бульоном. Команда Пастера взяла готовые результаты и применила к ним свой метод создания вакцины).
А дальше последовал публичный эксперимент: на большой ферме взяли стадо овец и разделили на две половины, одних привили вакциной, других оставили в качестве контрольной группы. Опыт инициировал ветеринар Россиньоль, который не верил в микробов.
Через три недели в присутствии наблюдателей всему поголовью ввели смертельный штамм сибирской язвы.
Сибирская язва развивается быстро — через два дня животные из контрольной группы были мертвы. Из привитых никто не погиб.
Эксперимент оказался убедительным, скептики были посрамлены. Правительство дало добро на промышленное производство вакцины, через три года во Франции было привито 3 миллиона овец.
А Пастер и его команда переключились на следующую болезнь из списка.
Неудача с холерой
В 1883 году четыре сотрудника лаборатории выехали в Египет, где разразилась эпидемия холеры. Несколько месяцев они пытались повторить метод: брали материал больных людей и пытались заразить подопытных животных: мышей, кур, собак и обезьян. Ничего не получалось, животные не заболевали.
Увидеть возбудителя в микроскоп также не удалось. В процессе опытов заразился и умер член команды Луи Тюилье. Работу пришлось сворачивать.
Создание вакцины от бешенства
Перспективнее было заняться болезнью, которой болеют и люди, и животные. Уже пару лет команда Пастера занималась бешенством. После неудачи с холерой решено было переключить всё внимание на этот проект.
Болезнь была известна с древности. С одной стороны, врачи знали, что бешенство смертельно и шансов на выздоровление нет. С другой стороны, собирали и записывали услышанные методы «лечения», авось пригодятся. Тут тебе и прижигания укусов, и прокалывание пузырьков под языком, всевозможные снадобья. Зачем это было записывать, если любой врач мог убедиться, что метод не работает — непонятно. Шарлатанов выручала статистика — ведь после укуса был шанс, что человек не заразился. Тогда выжившего человека можно предъявлять как доказательство эффективности снадобья.
(в средневековой Франции с больными, у которых проявились симптомы, поступали просто — душили человека между двумя матрасами. Отменили эту практику только при Наполеоне)
Как видите, поле для исследователя было непаханое.
Вооружаемся методом Пастера, но предстоит решить две проблемы:
Проблема#1 — непонятно, как гарантированно заражать подопытных собак и кроликов. Ясно, что возбудитель содержится в слюне, но уколы слюной результата не дали. То же самое с переливанием крови заражённых.
Если вирус в конечном счёте поражает нервную систему, может поискать его там? Получилось. Если взять кусочек мозга умершего животного и положить в мозг здоровому (для этого надо сделать трепанацию), то заражение происходит.
А дальше берём материал уже от этого животного, пересаживаем следующему и т.д. Последовательным заражением получаем вирус с нужными нам свойствами. Проще всего было работать с кроликами — в лаборатории закипел конвейер по извлечению кроличьих мозгов.
Проблема#2 — долгий инкубационный период бешенства. При заражении можно ждать и неделю, и месяц, пока симптомы проявятся.
Чтобы получить стабильный вирус, нужно провести десятки перезаражений — так можно и годы потратить на это.
Стали отбирать те образцы возбудителя, которые проявляют симптомы раньше всех. И через несколько десятков перезаражений получили стабильный штамм, который проявлялся через 7 дней. Вирус стал злее и опаснее.
Звучит страшновато!
Пастер и кролики
(если вы представляете картину с кроликами-мутантами, которые готовы вырваться на волю и всех перекусать — в реальности было не так страшно. У кроликов развивалось паралитическое бешенство, они тихо-мирно умирали в своих клетках)
Оставался последний штрих — сделать из смертельного вируса неопасный. Результата добились обычной сушкой. Вытаскивали спинной мозг кролика и сушили в стерильной колбе. Чем больше дней сушатся мозги — тем слабее вирус.
Набор юного микробиолога. На дне колбы — каустическая сода, которая забирает влагу.
Дальше выясняем, как долго нужно сушить препарат, пока вирус потеряет силу (ответ — 14 дней).
Если вводить собакам убитый возбудитель, они не заболевают.
Если вводить недосушенный — заболевают и умирают.
Теперь попробуем ввести препараты в порядке убывания (14, 13, 12 дней и т.д.). И собака не умерла! Более того, получила иммунитет — если ей теперь вводить живую версию вируса, собака останется жива.
Пара лет ушла на отработку точной схемы прививок — в итоге Пастер был готов повторить публичный эксперимент, на этот раз с двумя группами собак.
Бешеную собаку запустили в оба вольера, чтобы она всех перекусала.
Опыт удался — после заражения привитые собаки выжили, а из непривитых заразилась и умерла половина группы, как и положено по статистике.
После такого доказательства команде Пастера предоставили просторные помещения, здания бывших конюшен. Можно было производить вакцину в больших количествах.
Но только как её применять? Первоначальный план был привить всех собак во Франции, как получилось с овцами. Тогда и вирус бешенства перестанет циркулировать среди животных, исчезнет опасность для людей.
Беда в том, что прививка должна быть многократной — собаку придётся держать в стационаре 40 дней. Даже с домашними собаками так не получится, не говоря о бродячих. Да и на производство вакцины для всех собак не хватит кроликов, слишком малый выход препарата.
Как же спасти людей от болезни?
Вакцинация после заражения
И вот тут пришло озарение. У природного вируса — долгий инкубационный период. У лабораторного — короткий. Если человека укусила собака, что, если вколоть ему вакцину до того, как проявились симптомы?
В колбе — те самые кроличьи мозги.
Сказано, сделано. Проверили гипотезу на укушенных собаках — работает.
Вот итог пятилетних изысканий — действующая вакцина от бешенства.
Теперь нужно испытать на людях. Случай подворачивается очень быстро — Пастеру привозят девятилетнего мальчика, искусанного бешеной собакой. Ран так много, что он точно не выживет без вакцины, терять нечего. Курс уколов завершается успешно, мальчик выжил.
Потом второй пациент, успех.
В конце 1885 года после официального доклада перед Академией наук Пастер начинает вакцинировать укушенных людей.
Русские у Пастера
Первым русским пациентом Пастера был кавалерийский офицер из Петербурга, укушенный бешеной собакой. В Париж его направил непосредственный командир, принц А.П. Ольденбургский.
Это было ещё в ноябре 1885, офицер выздоровел. В дальнейшем принц станет основателем и главным спонсором института экспериментальной медицины в СПб.
В то же время одесское общество врачей собирает средства, чтобы отправить своего представителя на обучение и практику к Пастеру. Выбор падает на Николая Фёдоровича Гамалею, молодого, но уже опытного инфекциониста.
Нашему герою в то время 27 лет. Путёвку в Париж получил по настоятельной рекомендации Ильи Мечникова.
С собой в Париж Гамалея привёз пациента, укушенного мальчика. После курса прививок мальчик выжил, а сам Николай Фёдорович активно включился в работу лаборатории.
В Москве врачи провернули аналогичную комбинацию — командировали в Париж ординатора Н.М. Унковского.
В течении всего 1886 года из России приезжали пациенты, а сопровождавшие их доктора часто оставались на стажировку у Пастера.
Придёт бешеный волчок и укусит за бочок
История про Пастера и смоленских крестьян известная, и часто повторяется в разных версиях. Бешеный волк покусал 19 человек в окрестностях города Белого (тогда Смоленская губерния). При волчьих укусах заражение происходит в 80% случаев, судьба крестьян была незавидной.
(за 10 лет до этого такой же случай был в Пензенской губернии. Тогда погибли 37 человек)
Повезло, что среди интеллигенции города Белого нашёлся человек, который читал об изысканиях Пастера (полезно интересоваться научпопом).
Он же предложил отправить телеграмму в Париж.
И в тот же день они получили ответ от Пастера — «приезжайте немедленно».
Дальше пришлось бороться с бюрократией. Отписали губернатору, тот доложил министру внутренних дел — пока шла переписка, утекало драгоценное время.
Министр финансировать поездку за счёт бюджета отказался — если все начнут ездить в Париж за казённый счёт, тут никаких денег не напасёшься!
Собирать деньги смс-ками тогда ещё не придумали, поэтому в Белом объявили сбор среди жителей. Все скинулись, плюс городская дума опустошила свой бюджет. На седьмые сутки больные погрузились в сани и отправились в Смоленск.
Там прождали ещё пару дней, пока оформлялись бумаги, и наконец сели в поезд. Губернатор помог с паспортами и бесплатными билетами.
(иногда пишут, что крестьяне пришли в Париж пешком. Это, конечно, не так)
К Пастеру в Париж прибыли только на 14-й день после заражения. Им немедленно начали колоть курс прививок.
В середине курса проявились признаки болезни у одного из укушенных, через три дня он умер. До этого Пастер пролечил уже несколько сотен человек, это был второй случай смерти среди привитых. Нужно было разбираться. Череп умершего вскрыли (при этом нашли кусок волчьего зуба), эмульсию мозга вкололи кроликам и морским свинкам — на 7й день они были живы. Значит, больной умер не от вируса из прививки, а от волчьего укуса.
Понаблюдали за заражёнными животными — симптомы совпали с собачьим бешенством. Вывод — волчий вирус тот же самый. Но ситуации для больных опаснее, т.к. волк часто кусает за голову и шею. Нужно было с самого начала ставить более сильную дозу.
К сожалению, догадка пришла слишком поздно — во время второго курса умерло ещё двое человек. Пастер распорядился сделать третий курс уколов — больше смертей не было. После выздоровления крестьяне отправились домой.
Из России в этом году приезжали и другие пациенты, около сотни человек. А всего за 1886 год через клинику прошло 1600 пациентов со всей Европы.
Выздоровевшие крестьяне в Париже. Одного не хватает — священника Анатолия Ершова. Он уехал раньше, делать операцию на лице, т.к. сильно пострадал от укусов.
Случай с тремя умершими русскими повлиял на решение Пастера о создании прививочных станций в других странах.
До этого он хотел прививать от бешенства только в Париже, под контролем своей команды. Что, если врач в другой стране проявит небрежность и пациенты погибнут? Эти смерти были бы на его совести.
Но теперь выяснилось, что укусы волков гораздо опаснее, и люди могут просто не добраться до Парижа. А если доберутся и прививка не сработает из-за потери времени — эти смерти также будут на его совести.
Первые прививочные станции
В итоге Пастер дал добро на создание прививочных станций в крупных городах по всей Европе. Первую такую лабораторию создал Гамалея в Одессе, уже в июне 1886 года. В том же году в Москву вернулся Унковский, в Петербург — доктор Воинов.
Каждый вёз в багаже клетки с кроликами, заражёнными стабильной версией вируса.
Теперь пострадавшим от укусов не нужно было ехать в Париж. Достаточно было добраться до ближайшей прививочной станции. К сожалению, поддержки правительства не было, станции открывались на частные пожертвования.
Статистика работы первых прививочных станций в России. Процент умерших в целом сравним с парижской клиникой.
Каждая лаборатория со временем превратилась в полноценный научный центр.
Результаты работы русских станций и накопленный опыт здорово выручили Пастера, когда через пару лет ему пришлось бороться с антипрививочниками.
Последняя война со скептиками
В 1886 году Пастер был популярен в народе и имел репутацию спасителя. Но любая оплошность — и симпатии публики развернутся в другую сторону.
А журналисты с удовольствием раздуют из трагедии сенсацию.
В Италии произошло то, чего опасался Пастер — местный профессор не рассчитал дозировку и вколол пациентам живой вирус. В результате 5 человек погибли от самой прививки. После этого правительство Италии закрыло станцию.
В остальных странах смертность привитых держалась на уровне 1-4%, но среди умерших стали попадаться случаи с необычными симптомами. Не проявлялись обычные признаки водобоязни, люди просто умирали. Похоже на паралитическое бешенство у кроликов. Всё ясно, виновата прививка!
В Англии создали специальную комиссию для проверки этих случаев.
Пастер попросил помощи у Николая Гамалеи.
Гамалея провёл в Англии несколько месяцев и выяснил следующее:
1. В описанных случаях смертей не было исследования штамма на кроликах. Как только исследования стали проводить, выяснилось, что лабораторный штамм ни при чём, люди умирали от собачьего вируса.
2. Симптомы паралитического бешенства у людей действительно встречаются.
Только так бывало и раньше, просто никто такую смерть не вписывал в графу «бешенство», если не было явной связи с укусами животных.
То есть это не прививки виноваты, а просто раньше о таких проявлениях болезни не знали.
Плюс Гамалея предоставил комиссии результаты работы русских лабораторий.
Комиссия была удовлетворена и рекомендовала правительству разрешить работу прививочных станций в Англии.
Оставалось выиграть аппаратную борьбу в Парижской академии наук и победить в дискуссии с противниками микробной теории.
Основной аргумент звучал так: «от ваших прививок никакой пользы. Сейчас от бешенства умирает столько же народу, сколько и раньше, вы просто любите ставить людям бесполезные уколы».
— Ну ещё бы, раньше статистика не велась и сколько людей умирало от бешенства, никто не знал.
А вот наши доказательства, вот результаты экспериментов, вот данные по спасённым людям. Заткнитесь и не мешайте работать.
И на некоторое время антипрививочники действительно заткнулись. Пастеру удалось собрать средства на создание целого института микробиологии. Пожертвования шли со всего мира, солидный взнос внёс русский император.
Институт заработал, одно из направлений возглавил Илья Мечников, будущий нобелевский лауреат.
Последнюю битву Луи Пастер выиграл во многом благодаря помощи русских учёных.
Пара выводов для читателей:
1. Если вы завели собаку или кошку (или подобрали на улице) — не сочтите за труд, сделайте животному прививку от бешенства.
2. Если вас укусили — сходите в травмпункт. Особое внимание — если вы нашли следы на теле ребёнка. Маленькие дети иногда могут скрыть, что их укусила собака или поцарапала уличная кошка. Больное животное может выглядеть здоровым, а слюна его уже заразна.
Как и сто лет назад — чем раньше обратиться за помощью, тем выше шансы на благоприятный исход.
3. Если в клинике нет антирабических препаратов (а такое, увы, встречается) — не поленитесь, съездите туда, где они есть.
На этом всё, берегите себя.
Источники:
1. Шевелев А. С., Николаева Р. Ф. Последний подвиг Луи Пастера. - М.: Медицина, 1988
2. Е. В. Шерстнева. Первые пастеровские станции в России. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины, 2012
3. Карапац М.М., Краева Л.А. Ученики Пастера из России. Инфекция и иммунитет, 2018
4. Фотоколлекция на сайте Института Пастера
5. В. Рыкова. Смертоносный кусь. Биомолекула, 2018.
Автор: Юрий Деточкин (@Yury.Detochkin) специально для блога компании Маклауд.
Перенесено на Пикабу с разрешения автора.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_326123
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Как воспитать здорового довольного червя: разбираем инструкцию 1910 года
В общем, я давно хотел рассказать вам про шелкопряда.
Стимпанк с дирижаблями и авиацией казался в Российской империи светлым будущим. Но вот только возможностей обычных материалов не хватало. В этот момент мы решили обратиться к биотеху — конкретно, шелковичному червю, способному делать нанонити того времени — шёлк.
В стране были уже и единичные деревья, и плантации, но с 1720 года шёлка понадобилось в разы больше. Пётр I основал большие плантации шелковичных деревьев. Но несмотря на все старания, червь у нас часто болел, чах и вообще капризничал. Тем не менее, в Астрахани на местном сырье к концу восемнадцатого века работало 20 шелковых и 70 полушелковых фабрик.
В СССР в доперестроечные времена производилось до 900 тонн коконов в год. Потом постепенно шёлк вытеснили синтетические материалы. Но речь не об этом.
Сейчас я буду учить вас выращивать тутовое дерево и воспитывать червя. На самом деле, предлагаю почитать инструкцию 1885 — 1910 года по процессу. Обещаю, она прекрасна ровно как и захватывающа. По дороге нам встретятся Луи Пастер не с тем подвигом и другие интересные люди.
Ну и, конечно, я отсканировал свой экземпляр и, обсудив с юристами, могу сказать, что книга доступна для всеобщего пользования.
Что это за книга
Руководство Иоганна Болле впервые было выпущено в 1885 году на немецком. К моменту выхода моего издания 1910 года (по немецкому версии 1908 года) оно было уже доступно на 12 языках. Сначала смотрим на обложку:
Как мы видим по автору и соавтору, червей воспитывали на сельхозхимической станции в Герце. Точнее — Шелководственной станции при Триентском отделении Тирольского Земледельческого Союза. Соавтор книги — Франц Гвозденович, инспектор этой станции, автор — директор станции, судя по соседней книге про Японию, очень тщательно изучивший восточный опыт. Ему есть, чем поделиться с читателем, потому что в европейском климате червяк болел и страдал. Сначала думали, что от погоды, но оказалось — от вторичных явлений вроде нехарактерных для родных регионов шелкопряда болезней. Как я говорил, нам ещё встретится по сюжету Пастер, который за 20 лет до первого издания книги спас целую индустрию, разобравшись в микробиологической природе заболеваний. На этой станции же до совершенства отработали и оттестировали процедуры биобезопасности.
Русское издание не выглядит прямо шикарным (что неудивительно, ведь это техническая инструкция), но по мере чтения становится понятно, что к нему отнеслись с очень большой любовью. Вёрстка очень хороша для тех лет, а схемы со стадиями червя так вообще потрясающи.
Червь, кстати, прямо в масштабе 1:1, его можно приложить к книге и узнать стадию развития.
Редактор тоже неслучайный человек: Лев Бернардович Бертенсон, хороший врач и популяризатор науки, окончил Военно-медицинскую академию в Петербурге в 1872-м. Как мне подсказала юридическая служба, всё это перешло в общественное достояние по статье 1282 ГК РФ, так как с момента смерти автора перевода, и автора и соавтора книги прошло более 70 лет. Поэтому мы можем выкладывать его в общий доступ. Соответственно, я отсканировал издание (что было довольно сложно сделать, не повреждая, поэтому в середине иногда встречаются замыленные, но всё ещё читаемые участки, простите) — и скачать его можно вот здесь: PDF, 110 Мб. Эта же книга в физическом виде есть в библиотеке вот тут.
Кто такой, чёрт побери, этот шелкопряд?
Вообще-то это бабочка с вот такой хитрющей рожей:
Но до этой стадии большинству шелкопрядов никто дорасти не даёт, потому что их кокон, которым защищена личинка, сделан из, соответственно, шёлка. Который трудолюбивые крестьяне хотят отобрать у несчастной насекомой.
Поэтому вы знаете шелкопряда как червя. Оный выглядит ровно как на картинке в начале поста.
Цикл такой:
— Откуда-то берутся яйца шелкопряда (грена), которые снесла взрослая здоровая бабочка.
— Потом эта грена некоторое время хранится в каком-нибудь амбаре, чтобы синхронизировать начало выращивания червя с получением первых листьев.
— Дальше происходит «оживление грены», то есть инкубация личинок.
— Следующая стадия — уход за червяком-личинкой так, чтобы оная личинка была счастлива свить кокон.
Червяк растёт из маленького в здоровенного примерно месяц. Потом наматывает на себя от 300 метров до полутора километров нити (разного цвета, но промышленно разводят с личинок с белой нитью) и пытается стать бабочкой.
Собственно, конец истории, потому что дальше остаётся только отнять у беззащитной личинки этот самый кокон. Немногие избранные переживают эту стадию, перерождаются в бабочку и становятся новыми производителями грены.
Но давайте же начнём читать!
Из вступления следует, что часть рисунков сделана на основе «фотографическихъ снимковъ автора».
На всякий случай напомню, что в 1839 году Дагер передал свой способ получения фотографического изображения в общественное достояние. До 1871 года в ходу был потрясающий мокрый коллоидный процесс, который произвёл первую фотореволюцию (вторую условную — узкая плёнка, третью цифровое фото). Процесс назывался мокрым, поскольку получать снимок нужно было, пока пластина не высохла. Фотохакер тех лет Нисефор Ньепс обошёл почти все доступные тогда ограничения и даже получил первые кадры панорамы города, поместив лабораторию в корзину воздушного шара. В 1871 году появились сухие пластины, а в 1887 году уже и плёнка. То есть, скорее всего, съёмка для книги велась на сухую стеклянную пластину. Но на фотографиях было слишком много шума из лишних деталей, поэтому Лев Бернардович использовали их как ТЗ для художника, чтобы он убрал с кадра всё неважное и нарисовал только очищенную правду.
Начинаем. Цель всего действа — получить гиперткань. Про волос уже много знали ещё начиная с римлян, открывших, что самые прочные канаты можно делать из кос. Но этого было мало. После продолжительных поисков прочного волоса наткнулись на разные виды паутины и вообще нитей насекомых. Пауков доить слишком сложно и хлопотно, а вот маленький шелковичный червяк способен произвести невероятно много полезной нити для своего размера.
Чтобы червяк вышел на производственную мощность, нужны деревья, где он будет жить. Шелковицы. Собственно, именно из-за этого моя родная Астрахань вся усажена этими деревьями — их называют ещё тутовником или тутником. На момент начала сюжета они были очень хорошо известны на Востоке, и из них делали бумагу. Но для червя нужно особенное дерево. Шелковица бывает белая и чёрная (Morus alba и Morus nigra). Белая лучше, поскольку легче приживается на разных почвах, и «шелковичные черви предпочитаютъ ея листву всякому другому корму». В Астрахани растёт и та, и другая, что странно, потому что белая по науке червю вкуснее, и поэтому он будет отдавать нитку эффективнее. Это важно для себестоимости шёлка. Возможно, выкладки Иоганна работают для европейских регионов, а в наших южных нужны были другие сорта.
Листья в книге описываются так вкусно, как в современной рекламе дегустаторы говорят, что корм для собак стал ещё вкуснее. Вот так они выглядели на ферме в Китае 5 лет назад, кстати:
Иоганн Болле предлагает технико-экономическую формулу:
— Какие почвы может взять дерево (сразу ограничивает выбор пород).
— Как размножается (семена лучше всего, потому что есть 4 сорта, которые размножаются палочками в землю, и ещё 2 нужно прививать к другому дереву).
— Какой размер листа (больше — дешевле собирать, но нужно будет их потом резать, потому что для червя важен периметр листа, а не его площадь).
— Как быстро распускаются листья — если начать раньше на неделю, то «Этимъ дана будетъ возможность уберечь червей отъ iюньскихъ жаровъ, такъ губительно влiяющихъ на шелкопряда».
Биотех уже давно достиг высот, позволяющих «облагораживать» дерево прививками, но у таких деревьев корневая система развивалась хуже сеянцев. Дальше у нас идёт немецкое обстоятельное пособие по фортификации, переписанное в посадку деревьев. Очень много внимания уделяется подготовке саженца и подготовке грунта (конский навоз с землёй) для сажальной ямы. Всё очень тщательно разжёвано, и настолько понятно, что возникает ощущение, что справится даже senior-разработчик или mid-менеджер, никогда не державший лопату. Важно это было потому, что в некоторых пассажах Иоганна чувствуется боль от того, что не очень умные крестьяне портят червя, деревья и вообще путают всё, что только можно. К тому, что не стоит недооценивать предсказуемость тупизны, мы ещё вернёмся. Пока фортификация:
Дальше дерево стоит три года. На первый год мы обрываем побеги на стволе, чтобы потом получилось правильная военная шелковица — никаких веток ниже двух метров. К слову, я застал накатывание этого стандарта в Казани на рощу перед зданием администрации, когда по требованиям безопасности с деревьев были срезаны ветки ниже двух метров. Проблема была в том, что это были ёлки, и они были 220-240 сантиметров. Получилась роща кисточек. Но у нас задача не обеспечить просматриваемость территории, а сетевой инжиниринг. Дело в том, что правильным срезанием ненужных для основной задачи (получения сочного вкусного листа) побегов, мы перераспределяем ресурсы дерева. Должны получаться такие фракталы.
Через три года можно собирать листья. Инструмент для сбора — специальный гарпун для притягивания веток.
После сбора листьев очень важно срезать лишние ветки на деревьях. Использование материалов полное: кора с этих веток служит «прекраснымъ обвязочнымъ матерiаломъ, а сама древесина — хорошимъ топливомъ… Листву можно давать скоту въ свѣжемъ видѣ, или въ силосованномъ, съ прибавкой извѣстнаго количества соли».
Дальше рассматривается полноценная модель угроз дерева. Хоть шелковица и не очень капризная (скорее, наоборот), но почти каждая из угроз может попортить вкус листа, и тогда червяк будет плакать. Например, образование инея на шелковице можно предотвратить «искусственным облаком» — нагонянием невероятно плотного дыма из костра с дегтярными опилками, мокрой соломой и всякого мусора. После града надо правильно очищать дерево, перераспределяя ресурсы на наиболее уцелевшие ветки — даются все критерии, чтобы крестьянин не перепутал. Если появляется парша — просто нужно выявлять вовремя и убирать (она не очень быстро распространяется). А вот с древесной гнилью сложнее. Случается она от влажности и плохого ухода: нужно вовремя осматривать каждое дерево. Корневая гниль («бѣелая немочь», она же грибок Dematophora necatrix, похожий на плесень) ещё опаснее: по опыту Кавказа мы прекрасно знаем, как она перебирается на соседнее дерево, а усажены деревья плотно, поэтому стоит чуть пропустить момент — и червяк будет страдать без своих вкусных листьев. Иоганн Болле предлагает следить за следами поражений на листьях, и если листья болеют — сразу же выкапывать дерево с корнями и сжигать его как можно быстрее на месте, не таская по посадкам. Яму заливают 3% раствором железного купороса и не трогают (даже не засыпают) год. Методы биобезопасности отрабатывались цивилизацией веками, поэтому не стоит удивляться, что столь правильные способы использовались задолго до понимания, что же вообще вызывает эти болезни растений.
Ну а шелковичный червец (тля) просто счищается щётками. Щётки нарисованы в разных видах, чтобы можно было сделать по рисункам. А вот рецепты дезинфекционных средств:
На следующей странице есть ещё более интересный метод: станция на момент написания книги исследует муху-наездника, способную убивать паразитов дерева. Сегодня те же Encarsia отлично используются для борьбы с другими паразитами, например, табачной белокрылкой.
Правильное воспитание шелкопряда
Одна бабочка даёт 500-700 яиц. Получение грены — одна из самых наукоёмких операций на шелководческой ферме, и один обученный коллектив мог обеспечить яйцами сразу целый регион. Грена обладала свойствами крупы (но более узким допустимым температурным диапазоном), поэтому её можно было спокойно возить довольно далеко. Это зародило целую индустрию торговли только ей и вторичный рынок. Шелковод обычно покупал качественную грену кусками по 25 или 30 граммов (35 и 42 тысячи яиц соответственно), а потом укладывал на хранение, пока не будут готовы листья.
Когда почки готовы распуститься, грена помещается в инкубатор. Внизу у него фильтр, который пропускает мааааленьких червячков, но не пропускает яйца. Инкубатор работает при температуре 13 градусов по Реомюру. Градус Реомюра — это след борьбы Internet Explorer и Netscape Navigator Цельсия, Фаренгейта, Ремёра и других пацанов. Вот статья на Вики, картинка оттуда:
В инкубаторе грена постепенно догревается до 25 по Цельсию и проклёвывается. И в этот момент герр Иоганн начинает с болью переходить на протоколы деградации. Его станция располагалась на австрийско-итальянской границе, делалось всё по венгерским рецептам, плюс ещё обучались немцы. В общем, вокруг ходили те самые крестьяне, которых интересовал не выверенный наукой оптимальный способ выращивания шелкопряда, а колхозный DIY. Игнорировать это было нельзя, и поэтому сначала описывается, что инкубатор, в целом, иметь не обязательно, можно делать всё в комнатах с печкой, а влажность можно было контролировать разбызгиванием по полу воды. Сделать такое шайтан-устройство сложно и дорого, потери при ошибке с температурой могут быть высокими, поэтому дальше так и написано — лучше делайте коллективно силами многих шелководов. Скиньтесь на одну фиговину — и будет всем счастье. Но «каждая партiя, принадлежащая отдѣльному лицу, должна помѣщаться особо отъ остальныхъ, чтобы не возникло никакихъ недоразумѣнiй и споровъ».
Мы тут за науку, поэтому: «Рѣшительно надо оставить принятое у крестьянъ обыкновнiе: оживлять грену, держа её за пазухой, или совсѣмъ близко у очага, раскладывая въ теплыхъ стойлахъ, или, наконецъ, просто, выставляя на солцне». Тем не менее, если вы совсем бедный крестьянин, Иоганн делится лайфхаком с матрасом и мешком. С болью, но делится.
Сколько выращивать грены? Ооо, это отличный отдельный вопрос. Помните, что крестьяне не умели писать и считать? Ну так вот, дерево даёт 30-40 килограммов листвы, крупные вполне могут дать сотню. Математика для избранных, поэтому появляется отдельная профессия — оценщик, способный посчитать листву на деревьях и дать прогноз по количеству оживляемой грены. «Такiе эксперты теперь появились во многихъ мѣстахъ, гдѣ занимаются шелководствомъ въ болѣе крупныхъ размѣрахъ».
30 граммов грены жрёт аж 10-12 «метроцентнеровъ» листвы. Если я верно понимаю, и речь про метрический центнер, то 30 граммов яиц до инкубации требуют для выкорма 1,2 тонны листьев (это 30 деревьев). Минимум. Ну и комнату на 100 кубометров (примерно 7х5х3 метра). На выходе максимум 80 килограммов коконов. То есть один кокон — 12-14 килограммов листьев.
Итак, посчитали всё верно, грена вылупилась и ползёт через фильтр на подложку, на которой лежит вкусный сочный лист. Ползёт она (точнее, уже червяки), собственно, на запах листа. До открытия этого факта личинок просто смахивали пером, что приносило им неисчислимые страдания. Дальше их переносят в червеводню — помещение с полками для, собственно, воспитания.
Обустройству червеводни посвящен ещё один большой раздел про фортификацию. Точнее, с особой любовью рассматриваются разные виды печей.
Посуда для червеводни обязательно дезинфицируется. Делалось в 1910 году это с помощью ультрафиолетового излучателя. Довольно мощного. Посуда мылась содой и выставлялась на несколько дней на солнце. Стены и потолок комнаты покрывали известью. Вот тут можно познакомиться с представлениями о бациллах на тот момент:
Но поскольку даже после дезинфекции УФ-лучами ни в чём уверенными быть нельзя, использовалось старое доброе серное окуривание. Брался огромный кусок серы, смешивался со спиртом и сжигался. Дым держали в помещении 48 часов. Если серы нет — не беда, описывается бытовой способ получения хлора. Упомянут и новомодный формалин. Но, конечно, серой надёжнее. Химические последовательности описаны примерно как хорошие рецепты для кухни. Не повторяйте это дома и вообще где бы то ни было.
В итоге черви размещаются на этажерках.
Червь цепляется зубами за край листа. Поэтому листья сразу крошатся на полоски перед самым кормлением, чтобы они все могли покушать одновременно, для чего используется некий вид шредера (листорезки). 8 раз в день надо собрать листья, принести их в листорезку, нарезать, разложить и покормить всех мелких.
Ну и вот ещё офигенное представление о дыхании червей:
Дальше там есть огромный раздел про то, как лечить червя, но представления о ветеринарии вы уже получили на паразитах, поэтому его пропустим.
В следующем разделе уже пора мотать: воспитуемым дают ветки, они лезут на них и вьются. Полная завивка занимает до трёх дней. Некоторые заворачиваются по двое, экономя ресурсы (судя по упоминаю, что японская и китайская породы так иногда делают — скорее всего, эволюционное приспособление). Кокон созревает на 8-й день.
Раньше делалось вот в таких штуках, теперь поновее:
Потом они греются до 100 градусов и потом сушатся (да, вместе с личинками, и да, потом их достают, китайцы этих личинок едят, а ещё из них можно делать удобрения и народную медицину).
Интересны вот эти обучающие выборки:
Дело в том, что коконы — это ещё не шёлк, и их надо размотать. Но транспортное состояние сырья — именно вот эти самые коконы. Их так и продают, поэтому это часть процесса, и именно тут делается контроль качества.
Параллельно описывается заготовка грены. И вот здесь-то на сцену выходит наш старый друг Луи Пастер. Я уже сталкивался с мнением, что он изобрёл антибиотики. Так вот нет, они их не изобретал, он придумал вакцинацию и провёл этот впечатляющий опыт:
«31 мая эксперимент достиг кульминации: привитые животные получили смертельную дозу бацилл сибирской язвы вместе с контрольной группой невакцинированных 24 овец, 4 коров и 1 козы. К тому времени этот эксперимент получил широкую огласку, при впрыскиваниях 31 мая присутствовало не менее 150 человек»
Этот венец его карьеры, давший статус «бессмертного» в рядах Французской академии, случился в 1880 году, а к 1894 было привито уже 3,4 миллиона овец во Франции. А вот в 1865 году некий Дюма (который химик, а не писатель) обратился к молодому учёному с вопросом, как бы так спасти экономику Франции, в частности, страдающую из-за жуткой эпидемии (точнее, демос — народ, поэтому эпизоотии) пебрины. Вот художественное описание этого момента, когда учёный пытается въехать, что от него хотят:
«Пебрина — слово французское. Франция, чье шелковое производство было одним из главных источников национального дохода, особенно запомнила это слово, когда странная, загадочная болезнь шелковичного червя нанесла стране урон, сравнимый разве что с иным стихийным бедствием, или войной. Францию спас Пастер. Великий химик занялся шелкопрядом в 1865 году по просьбе своего друга и учителя Жана-Батиста Дюма, в самый разгар этой шелковичной «чумы». В своих «Энтомологических воспоминаниях» Фабр не без юмора вспоминает о визите к нему Пастера, пожелавшего увидеть шелковичный кокон.
— Я их никогда не видел, где бы их достать, — простодушно признался Пастер. Он с любопытством разглядывает принесенный Фабром кокон, трясет, прикладывает к уху.
— Это издает звук, — удивляется Пастер. — Там внутри есть что-нибудь?
— Да, конечно.
— Что же?
— Куколка.
— Как, куколка?
Фабр поражен комизмом и серьезностью положения, отвагой этого человека, вызвавшегося на поединок совершенно безоружным. «Не зная, что такое гусеница, кокон, куколка, метаморфоз, Пастер явился, чтобы возродить шелковичного червя». И возрождает его!
Через пять лет напряженной работы, серьезно подорвав здоровье, Пастер предложил свой «целлюлярный гренаж», которым шелководы пользуются и по сей день.»
Ну а веком позже в СССР узнали вот что:
«В 1940 году в докладе на большом собрании ВЛСХНИИЛ профессор Поярков указал на реальную возможность «выработки на этой основе нового, термического метода гренажа, представляющего большие преимущества по сравнению с универсально применяемым целлюлярным методом Пастера». В том же, 1940 году, в своей книге «Шелководство» Поярков пишет: «Радикальный путь борьбы с пебриной, однако, может быть найден. Зараженные самки, нагретые на стадии куколки до 32—34°, откладывают грену почти без заражения». Оказывается, при нагреве более стойкие лейкоциты пожирают споры паразита. Это — идея, принцип. Теперь оставалось определить температурный, воздушный режим этой биологической войны в крови шелкопряда, определить необходимую экспозицию, определить, как влияет такая температурная обработка на качества грены, кокона, шелковой нити. Открытие уже получило название, его назвали «биометодом Пояркова», однако до внедрения его в производство надо было еще работать и работать, а этой возможности Эраст Федорович вскоре был практически лишен.»
Вот так герой медицины заодно приложил руку к шелкопряду. Но запомнили его не за это, хотя произведённый экономический эффект был грандиозный.
Сам метод был до безобразия простой: бабочек рассаживали на небольшие куски ткани. Ждали, пока они выдадут грену, а потом прибивали булавкой к ткани. Растирали и под микроскопом проверяли, есть ли внутри полученной кашицы споры пебрины. Если нет — грену добавляли к хорошей.
«Тренеров смущала также необходимость завести на своих предприятиях микроскоп — прибор, который в то время был еще связан с представлением о «высокой» науке, недоступной широкому кругу людей. По словам Пастера, он был вынужден демонстрировать шелководам, как его дочь, несмотря на юный возраст, успешно справляется с микроскопическим исследованием бабочек»
Но чтобы прийти к этому методу, понадобилось разобраться, что же такое эта пебрина, почему надо проверять не червя, а ещё его родительную бабочку, и как вообще возможно распространение этой немочи. То есть отследить весь жизненный цикл патогена. Что, скорее всего, сказалось на том, что с другими патогенами позже дела пошли куда быстрее.
Итог воспитания
Половина дерева листьев —> 15 килограммов вкусной сочной листвы и примерно 3 грамма грены —> 1 килограмм сырых коконов —> 85-90 грамм размотанного шёлка. При себе иметь планатацию деревьев, инкубатор, амбар или ящик для грены, комнату со стеллажами для воспитания червя, цеха по заморению, кипячению и разматыванию.
Вот так выглядит современная фабрика (точнее, это я снимал в Китае в 2015-м году):
Отмечу, что шёлковое одеяло (если оно настоящее и в основном из шёлка) — вещь незаменимая, но делается оно слоями, растягиванием многих коконов до ширины одеяла, а не вот на таком станке.
Теперь вы знаете, откуда во многих регионах нашей страны в городах растёт дикое количество шелковиц или тутовников. Осталось только сказать, что одна из самых крутых историй путешествий в мире — Шёлковый путь — как раз занимался транспортировкой в том числе, внезапно, шёлка. Но про то, какое он отношение имеет к карантинным сооружениям Ингушетии — в другой истории. А вы теперь можете воспитать своего червя.
Оригинал поста у меня на Хабре, там чуть больше картинок.
Непридуманные байки 538 "В микроскоп виднее..."
Французский бактериолог Луи Пастер (1822–1895) много сделал для развития пивоварения, но сам пива не любил и находил его вкус отвратительным.
Как-то раз его помощник достал два стакана, наполнил только что приготовленным экспериментальным пивом и отхлебнув глоток, воскликнул:
— Луи! Пиво — блеск!
Пастер тоже попробовал и передернулся от отвращения. Но поместив каплю под микроскоп, подтвердил:
— Ты прав. Оно в самом деле отличное…
Непридуманные байки 485 "Дались вам эти куры..."
Ветеринар Колен всегда противоречил великому французскому ученому Пастеру.
Однажды Пастер сделал заявление, что куры не болеют сибирской язвой. Колен тут же взялся доказать обратное.
Но прошла неделя, вторая, Колен молчит. На одном из заседаний Академии медицины Пастер спросил ветеринара:
— А где же обещанная курица, которая должна была умереть от сибирской язвы?
Колен раздраженно заявил:
— Далась вам курица! Очень сожалею, но две курицы, которых я заразил сибирской язвой, почему-то не заболели. Может быть, мне и удалось бы в конце концов заразить их, но моя собака их сожрала…
Луи Пастер в лаборатории.