Очередной длиннопост уголовно-правового характера с историей о жизни и, само собой, смерти. Наркотики, молодежь, огнестрельное оружие, свежий воздух, белая горячка... В общем, приятного чтения.

***

К числу несомненных достижений советской власти ее почитатели относят успешно произошедшую смычку города с деревней. Именно так назывался тот самый процесс, в ходе которого лапотное крестьянство осваивало умение не справлять малую нужду за углом места проживания, а городские жители с удивлением узнавали, что хлеб растет не в булках. В целом, эксперимент был признан удачным – и рабоче-крестьянской милиции работы прибавилось, и тесные аудитории ФЗУ были набиты ароматными сельскими жителями, и жить стало в принципе веселее. Однако с развалом СССР процесс этот к завершению не пришел. По сию пору из деревень и поселков молодежь едет в большие (или не очень) города, с целью получения образования и приобщения к благам цивилизации.

Но есть проблема: отчего-то из предлагаемых городом возможностей саморазвития, эта категория студентов и учащихся колледжей предпочитает кабаки, а не библиотеки. Так и сидят юные, с аккуратно забранными волосами библиотекарши в пыльных залах, лишенные незатейливой любви и ласки… Впрочем, это совсем другая история, и о ней как-нибудь в другой раз. А сегодня – про нетрадиционные методы борьбы сельского населения с наркоманией и контролирующими органами.

***

Гриша и Костя в конце 2000-х годов приехали в крупный сибирский город, чтобы стать не кем-то, а ветеринарами. В высшей степени похвальное желание (сейчас абсолютно без иронии), однако уже к концу первого года обучения ребята умудрились подсесть на хмурый. Изготовленный заботливыми среднеазиатскими руками и разбодяженный грязными цыганскими, он все мысли об учебе перекрыл, и ребята просто наслаждались жизнью. Когда на то имелись деньги, а когда не имелись – маялись мыслью о том, как бы их раздобыть.

Они учились в одной школе в небольшом поселке того же региона, вместе были с самого детства, и дружили крепко. Гриша был из относительно благополучной семьи: его отец свалил в середине 90-х на заработки на Север и более не появлялся, однако регулярно присылал алименты. Мать держала небольшой павильон с китайским шмотьем на местном рынке, и по сельским меркам жила зажиточно.

У Кости в семье было печальнее: его воспитывала бабушка. Мама им забеременела на длительном свидании с папой в исправительном учреждении, где он в результате и сгинул в силу естественных причин. Мама же, разродившись Костей и оставив его бабушке, свалила в поисках лучшей доли в неустановленном направлении, и следы ее с тех пор теряются. Бабушка работала школьным учителем, держала Костю в строгости, в дурные компании его не допускала, а дружбу с благополучным Гришей одобряла на все 100 %.

И вот два этих чудных мальчика после первого года обучения приезжают в родной поселок отдохнуть, предварительно подтарившись гердосом в городе. Что было продуманным шагом, ведь в поселке их знали многие, для соседей и оставшихся после школы там одноклассников они служили примерами для подражания, и палиться на закупе порошка желания не было вовсе.

Так как молодой организм имеет силы и возможности к тому, чтобы сопротивляться опиатам, хотя бы сколько-нибудь длительное время, первые летние каникулы у ребят почти получилось проскочить незамеченными. Легкое похудание и специфический габитус были списаны на напряженную учебу, а особенности движений и жестикуляции – на утерянную в городе привычку к сельской жизни.

Поверили в это родственники и даже соседи, но не участковый. Запалив молодых на улице вскоре после успешной игры на баяне, он эту прикрутку выкупил на раз. Дабы не расстраивать бабушку и мать утырков, дал им профилактических пиздюлей, забрал оставшийся порошок и пригрозил в следующий раз закрыть надолго. Ребята перепугались и вскоре свалили обратно в город, якобы работать на лето, утаскивая с собой объемистые сумки со жратвой.

А вот к окончанию второго курса ситуация стала накаляться. Так как даже начальных представлений о гигиене при совершении внутривенных инфекций у ребят не было, да и порошок цыгане бодяжили всякой дрянью, то лапки у них пришли в состояние совсем негодное. Постоянные нарывы и напряженные поиски мест для инъекций, порождающие общее ослабление иммунитета, повышенную температуру тела и снижение когнитивных функций на результатах учебы положительно сказаться не могли. И до заключительной сессии второго курса парней тупо не допустили. О чем они, естественно, домой телефонировать не стали. А продолжали спешно приводить себя в удобоваримый вид перед неизбежным появлением у родственников.

***

Перед отъездом в поселок было принято волевое решение: все нарывы и гнойники самостоятельно вскрыть, вычистить, замотать повязками с мазью Вишневского, запастись бинтами и менять их в поселке самим. Родственникам сказать, что простудились, мол, фурункулез начался. Все эти нехитрые медицинские познания ребята приобрели у одной из новых знакомых – которая когда-то доучилась до третьего курса медколледжа, и в отдельных кругах считалась авторитетом в вопросах медицины. Правда, вскрыть по-людски тоже не получилось, и состояние у Кости начало серьезно ухудшаться. Настолько серьезно, что к приезду в поселок Гриша серьезно опасался за его жизнь, забил болт на конспирацию, и повез его сразу с автобуса в больницу.

Через пару часов о случившемся знал каждый встречный и поперечный. Участковый явился проведать больного в первую очередь – прошмонав все Костины вещи, нашел около десяти доз порошка, убедился, что в ближайшее время никуда клиент не денется, и пошел навещать Гришу. Тот был расстроен и избит. Мама, закаленная рыночными буднями, кровиночку не пожалела. И через несколько дней, договорившись через того же самого участкового, отправила Гришу в реабилитационный центр. Частный, само собой. Одной общественно-благотворительной организации.

Из числа тех самых контор, что любят пристегивать наркоманов браслетами к кроватям, пиздить их смертным боем за нарушения режима, в случае отказа принимать пищу – кормят через шланг, и вообще, прочим образом имитируют привычную для себя среду обитания. То бишь, зону. Потому как учредителем местного филиала богоугодной организации был гражданин Петренко, не так давно откинувшийся после отбытых восьми с копейками лет, и он буквально рвался помогать людям. Помощники у него были соответствующие. Кстати, в том же самом центре они же еще и героином приторговывали среди пациентов, но это опять же совсем другая история.

Гриша туда лег, полежал что-то около трех месяцев, и по осени вышел. Типа излечившийся и все осознавший. К тому моменту Костя тоже вышел из больнички, и теперь ширялся дома, не стесняясь ни бабули-педагога, ни участкового. Последнего, кстати, всеми силами отваживала от визитов сама бабушка, опасаясь лишиться на старости лет единственного внука.

***

По соседству с бабушкой жил дедушка. Обычный такой дед, Вадимыч да Вадимыч. Лет около 60 с небольшим, крепкий, охотился да рыбачил, тем и жил. Много от природы не брал, потому всегда возвращался из тайги живым, и не представлял интереса для контролирующих организаций. К бабушке он не то, чтобы подкатывал яйца, но периодически заходил поболтать, угостить чем-нибудь вкусным и вообще скрасить ее досуг. Бабушка была не против – а почему нет? Должно ж и у педагога на пенсии с внуком-наркоманами быть личное счастье.

Наблюдая все этапы деградации Кости, происходящей при полном попустительстве бабушки, которая опустила руки, Вадимыч предложил ей вариант. На реабилитационный центр денег у них, конечно, не хватит, но что мешает при этом устроить такой центр самим? Для одного Костика? Например, в одном отдаленном зимовье, а первые дней десять-пятнадцать Вадимыч даже готов с ним там пожить, приглядеть, водички поднести и вообще. Измученная внуком бабушка была согласна на любой кипиш, кроме голодовки, и одной прекрасной ночью, застав внука врасплох, старшее поколение его стреножило, сунуло голову в мешок и погрузило в машину к Вадимычу. Писки и визги подопечного бывалого охотника смущали мало, и добрались они до места.

На месте все уже было готово, и Косте сообщили, что жить ближайшее время он будет здесь. Пока не переломается и не очистит организм от заразы. Бежать, конечно, можно, но некуда, ближайший героин километров этак за 170-200 от места нахождения, да и тайга все-таки. Есть все шансы стать едой, тем более без оружия. Но ежели хочешь, соседушка, рискнуть, мол – неволить не стану. Сгинешь в лесу, всем проще будет.

Костя услышал, осознал, повизжал, получил пизды (впоследствии выяснилось, что нехило так получил, с трещинами в ребрах), понял, что вариантов нет, и начал готовиться к худшему. Выяснилось, что из лекарственных средств ему от щедрот выделили феназепама, анальгина и зеленки. Если вдруг поранится, значит. С таким набором были все шансы двинуть кони, но Костя, будучи мальчиком умным, понимал, что выебываться сейчас не время и не место, все одно не поможет. И процесс пошел.

Для неподготовленного человека процесс ломки героинового наркомана – зрелище тяжелое. Вадимыч был мужиком крепким и разного в жизни повидавшим, однако некоторые моменты в поведении Кости смущали его настолько, что с пятого примерно дня он начал серьезно поддавать. Ну а что еще делать, когда молодой парень, в обгаженных штанах, цепляется за твои ноги и трясущимися руками пытается расстегнуть тебе ширинку, чтобы отсосать, потому что «Вадимыч, тебе же точно бабуля дала с собой, я знаю, она добрая, я что хочешь сделаю только дай».

Вадимыч по жизни пил редко, но запоями. И вот в столь ответственный момент произошел у него запой. А алкоголь закончился на десятый день и встала нужда ехать в небольшое, полузаброшенное село в сотне примерно километров, чтобы затариться самогоном. С утра на отходняках Вадимыч поехал в село и, видимо, по пути словил белку. Потому что, когда он прибыл в село, то напугал всех абсолютно неадекватным поведением. В частности, шугался от каждого звука, перемещался короткими перебежками, рассказывал, что его преследуют торговцы наркотиками, которые приехали за Костей из большого города, где он учился, и отстреливаться от них Вадимыч будет до последнего патрона. Пить на месте не стал – сказал, что не время сейчас, нужно быть трезвым. Это его и погубило.

Как известно, алкогольный делирий очень неплохо купируется вовремя принятой дозой спиртного, которая к тому же уменьшает возможность наступления всяких нехороших последствий для организма в принципе. Именно поэтому из запоев нельзя выходить резко – слишком сильный стресс для организма. А Вадимыч об этом то ли забыл, то ли настолько увлекся происходящими в мозгу картинками, что самогон взял, но когда впоследствии пластиковую бутыль на 5 литров нашли, ни отпито из нее было ни капли…

Напуганные Вадимычем жители долго думали, что делать, и решение им подсказала сама судьба. В поселок спустя пару часов после отъезда Вадимыча приехал целый сводный отряд: лесничие, рыбнадзор, милиция, охотнадзор, гимс, еще какие-то люди. И всем было очень хорошо: рейд в лесу, да еще совместный с хорошими людьми, повышает настроение и улучшает аппетит. Местные увидели в прибывших власть и рассказали о произошедшем. Само собой, поддатые и веселые мужики не упустили случая вмешаться. А кто бы на их месте не вмешался, скажите на милость? И поехали они к Вадимычу шумным табором, любуясь собой и своим героизмом. При этом в мозгах у этих замечательных людей не появилось и мысли о том, что их появление человеком в подобном состоянии моет быть расценено как продолжение его структурированного и последовательного бреда, со всеми вытекающими. Так и получилось.

Первый выстрел по машине (а был это обычный, зеленого цвета уазик-таблетка) прозвучал откуда-то спереди и прошил правое плечо водителю. Он был вообще не при делах, молодой пацан, родственник одного из ментов, который напросился с ним на предмет в лесу бухнуть и пострелять. Вместо того, чтобы топить гашетку в пол и уходить с опасного места, пацан от неожиданности затормозил, и уазик встал. А вот Вадимыч останавливаться не собирался. Следующие четыре выстрела были уже прицельными – на месте погиб один из лесничих, был тяжело ранен гражданский служащий охотнадзора. Как показала практика, белочка никак не мешает опытному человеку твердо держать оружие в руках.

В машине царила паника. Все внезапно протрезвели, вспомнили, что им рассказали о Вадимыче, и заимев возможность убедиться в его меткости, распластавшись в салоне по полу, подниматься не хотели. Пацан-водитель скрючился на водительском сиденье, боясь лишний раз двинуться. Выходить из машины не хотелось категорически. По словам водителя, это продолжалось порядка пяти-шести минут, потом он выдохнул, и двинул машину вперед – выстрелов не было. Добравшись до ближайшего места, позволяющего развернуться, развернулся и почесал обратно в поселок. Как потом было установлено, Вадимыч отступил с занятых позиций и почесал налаживать оборону зимовья.

Добравшись до поселка, выжившие связались с городом, и спустя некоторое время подтянулись уже другие люди. Трезвые и злые – в числе прочих, около полутора десятка военнослужащих, отряженных местной ВЧ на защиту гражданского населения. Сколько патронов у Вадимыча, никто не знал, из ориентиров было только зимовье, искать стрелка с таким охотничьим стажем в лесу было признано гиблым делом. Стояла задача хотя бы забрать пацана из зимовья – хоть и наркоман, но человек ведь.

По прибытию на зимовье выяснилось, что Вадимыч по неустановленным причинам повесился. Прямо перед зимовьем, на одном из приспособленных под хозяйство сучьев. Следов наркотических веществ ни в зимовье, ни в машине Вадимыча найдено не было, каких-либо телесных повреждений на теле охотника также не обнаружилось. Равно как не было в зимовье и искомого наркомана.

Его нашли, дрожащего от страха, в паре километров от зимовья – он поведал, что когда Вадимыч с дикими глазами приехал на место и выскочил с ружьем наперевес, то у Кости возникли все основания опасаться за собственную жизнь, и он счел за лучшее свалить. Наверное, это было самое мудрое, что он мог сделать.

В результате длительных разборок, которые не доставили радости никому из участвовавших, уголовное дело по фактам ранения водителя и охотнадзоровца, равно как и убийства лесничего, было прекращено за смертью лица, подлежащего привлечению к ответственности. Сомнений в характере смерти Вадимыча не возникло – я лично думаю, что он в какой-то момент, уловив отсутствие Кости, посчитал, что опоздал и не уберег, потому и вздернулся. А может, в себя пришел и понял, что натворил… Но вероятнее всего, первое.

Мораль сегодня разнополая. Милые женщины, не запрещайте запойному мужику, особенно в возрасте, похмеляться, иначе есть риск встретиться с белкой в лучшем случае, а в худшем – остаться вдовой. Ну, или наоборот – запрещайте, если какой-то из возможных исходов является желаемым.

Товарищи по мужскому полу, не выбухивайте за ночь все до капли, оставляйте хотя бы грамм сто на утро, мало ли что. До магазина можно и не дойти, а очнуться в дурке будет обидно до чертиков. Там невкусно кормят, неприветливый персонал, и за холодным пивом никто не бежит. Метро закрыто, в такси не содют. А еще можно и выхватить.

Дорогая наша молодежь, что светлыми глазами смотрит в будущее. Изучайте основы оказания первой помощи, там все есть. Мало ли, а вдруг и пригодится когда.

Ну и всем подряд: восстановление законности, справедливости и пресечение хулиганства с беспорядками, это, конечно, хорошо. Но не во всех случаях стоит сломя голову бежать и делать это самостоятельно. Особенно, если мозгов нет.

На мой взгляд, первая здравая идея за этот год. 

"Спикер Совета Федерации на встрече с главой кабмина предложила радикальное решение для того, чтобы остановить расхищение лесных богатств страны.

Валентина Матвиенко обратилась к Дмитрию Медведеву с предложением временно установить полное эмбарго на экспорт древесины из восточных регионов России, так как действующие на государственном уровне механизмы контроля и учёта недейственны, а сформировавшаяся система надзора на местах не справляется с задачами из-за хронического недофинансирования.

Раскритиковала Матвиенко и те перемены в лесной отрасли, которые произошли после принятия Лесного кодекса.

“В свое время поменяли Лесной кодекс... мы считаем, что изменения были пролоббированы определенными группами людей. Мы потеряли хозяина в лесу, в разы уменьшилось количество лесников, мы потеряли финансирование, потом все это передали регионам, не обеспечивая их деньгами”, — рассказала Матвиенко премьеру.

Коррумпированность отрасли достигла таких масштабов, что в преступные схемы оказываются вовлечены не только непосредственные участники вырубки леса, но и отдельные представители служб, на которые возложена обязанность следить за законностью заготовки и реализации леса.

О масштабах бедствия и криминальных схемах, действующих в отрасли говорится и в специальном репортаже Александра Лукьянова. В нём кстати, также приводятся слова Валентины Матвиенко.

Тогда она упоминала о необходимости скорейшего введения в жизнь системы “Лес-ЕГАИС”, призванной обеспечить электронный контроль за каждым срубленным деревом и дать возможность отслеживать пути его продажи и экспорта.

На встрече с Медведевым Матвиенко заявила, что система учёта на сегодняшний день по прежнему “не работает”.

Лесная отрасль сегодня является убыточной, а продажу леса стоит признать “абсолютно теневым сектором экономики”, уточнила Матвиенко, добавив, что в сложившихся обстоятельствах считает целесообразным ввести на государственном уровне, на уровне постановления правительства полный запрет на вывоз леса за рубеж.

В самой же отрасли следует приступить к масштабным и тотальным проверкам всех без исключения договоров аренды лесов, их экономической составляющей. Кроме того, необходимо установить законность самого существования таких договоров, условия их заключения, а также дать оценку тому, за какую стоимость государственные ресурсы передаются в аренду тем или иным коммерческим структурам.

Также, правовую оценку должна получить широко распространившаяся сегодня система, когда массовые вырубки леса ведутся под предлогом “санитарной рубки”, отметила Матвиенко.

Месяц назад на встрече с сенаторами глава Федерального агентства лесного хозяйства (Рослесхоз) Иван Валентик заявил о необходимости остановить действующую систему закупки леса, способствующую браконьерским вырубкам, когда, фактически похищенный лес проходит через процедуру “скупки у населения”, а затем, оформленный с незначительной долей переработки, легализуется и экспортируется за рубеж.

Матвиенко тогда упрекнула самого Валентика, который, по ее словам, за 8 лет работы в ведомстве не решил проблему, связанную с незаконной вырубкой лесов."

ист. https://www.vesti.ru/doc.html?id=3115589