Запой

Маме на тот момент было лет 48-49, отчим чуть старше, поэтому интересы у двух пар, ввиду возраста, были разные, но какие-то общие дела имелись. А план был прост – накидаться вином, поболтать о делах и разъехаться по домам. Начали с пива, потом вино, водка. А потом и домой ехать поздно, и Женя с Сашей решили остаться ночевать, а заодно и догаситься до упора. Вскоре Женя со своим бараньим весом килограмм в 40 наклюкалась и сдалась. Она пошла в комнату спать, неразборчиво пролепетав Сашку что-то о том, что ждет его в кровати. Но нашему Джеймсу Дину было на это абсолютно насрать, он, наоборот, разгорячился и у него возникло множество планов на остаток ночи: искупаться в бассейне во дворе, покурить травы, сходить в ночной магаз за добавкой водяры. Мой отчим Сережа ответил ему, что он уже слишком стар для такого движа и врятли сможет разделить с ним все эти утехи – идти он никуда не может, траву курить не хочет, а купаться мокро, лучше бы пойти спать.

На этой лирической ноте хлопнула входная дверь, раздался грохот уверенных шагов, и в зал вошла ее величество Ирина Николаевна.

Ирине Николаевне 45-47 лет, рост 160, вес 90, 6 детей, муж-эзотерик (Володя). У нее звание ни то матери-героини, ни то еще какого-то почетного члена общества, и трехкомнатная квартира от государства. Прическа Ирины Николаевны – постоянный выбеленный ёжик, колкий, белоснежный, сантиметра 2-3 не более. Всегда огромные серьги с полудрагоценными камнями, на лице 100% читаемый след алкоголизма со всеми характерными одутловатостями и птозами в нужных местах. Взгляд очень серьезный и строгий, такой, будто она сейчас начнет отчитывать ребенка за провинность – буквально за секунду до этого. Нижняя губа, и без того увеличенная за годы запоев, отвисает вниз еще сильнее при употреблении алкоголя, НО строгость взгляда и его кажущаяся вменяемость не утрачивается никогда, даже если в ней смертельная доза водки. Огромное количество детей она всегда объясняла тем, что, когда у нее была серьезная болезнь, она пообещала богу, что если он поможет ей выкарабкаться, она больше не сделает ни одного аборта. И сдержала слово. Свои периодические запои по 1-2 месяца она всегда объясняла тем, что надорвалась от детей, отдала им всю себя и очень устала. Её муж Володя свою жизнь с ней объяснял тем, что она – его наказание за грехи и его испытание, данное высшими силами в откуп чего-то более страшного. Поэтому он постоянно ее спасал и прокапывал, вызывал скорую и рвоту. И якобы совсем не устал от этого. Но алкоголизм осуждал. Поэтому она ездила пить одна, чтобы он ее не доебывал.

Ирина Николаевна зашла в зал и строго сказала «Так. Что здесь происходит?», пристально глядя на сидящих за столом людей стеклянными глазами. Тем, кто ее знает, стало очевидно, что это не первый день ее пьянки, а, навскидку, 3-4. То есть она еще ходячая, но ментальное состояние уже ближе к богу, чем к людям. «О, Ир, привет!», - сказала пьяная мама. «Здравствуй, Светлана», - невозмутимо ответила Ирина и села на стул напротив, водрузив на стол 0,7. Отчим дал ей стопку и сказал, что его глаза закрываются, он более не может и уходит спать. Ирина накатила себе и выпила 2 стопки одну за другой и хрустнула шеей. И только тогда в ее поле зрения попал красавчик Санек. «Ирина», - протянула она ему руку. «Александр», - пожал ей руку Сашок и заржал. «Какой у нас план, Александр?», - без тени улыбки спросила она. «Хуй знает какой у вас, а я пойду искупаюсь и дуну», - беззаботно ответил Джеймс Дин и улыбнулся своим сексуальным прищуром. «Тогда не будем откладывать», - ответила Ирина Николаевна, встала и в тот же миг расстегнула на себе джинсы, скинула их и лихо пульнула на ковер прямо с ноги, оставшись в обтягивающей безрукавной водолазке и гигантских хлопковых трусах бежевого цвета на большом круглом животе. «Ира…», - начала было мама. «Где бассейн? Пойдемте», - перебила ее Ирина Николаевна.

В ночной свежести стрекотали сверчки, бетонная плитка остывала теплой прелостью. Бассейн, что частично уходил под вишневое дерево, поблескивал рябью. Джеймс Дин шел к нему в тугих трусах, с сигареткой в зубах, по его красивым ногам прихлестывали сланцы. Ирина Николаевна шла вслед за ним босиком, твердой походкой, в своих трусах и безрукавке. Мама несла в руках 2 полотенца и пыталась уговорить ее не рисковать. «Ир, ночь уже и вообще вода еще не прогрелась, давай может завтра лучше? А то еще сердце схватит». «Нечему там схватывать», - отрезала Ира, намекая на горький опыт и помахивая бутылкой 0,7.

Санек уселся на лавку за садовый столик на площадке для отдыха, что была рядом с бассейном. «Что ж, дамы, дунем и выпьем сперва», - сказал он и принялся выкладывать на стол всё для этого необходимое. Ирина водрузила свой крупный таз рядом с ним и молча налила себе водки. «Ира, стой, я закусить тебе принесу!», - подскочила мама. Но Ирина Николаевна выставила перед собой открытую пятерню, как бы говоря «стоп», и опрокинула рюмку в себя. «Ни к чему», - ответила она, выдохнув, и наполнила рюмку снова, и снова опрокинула ее в себя. Джеймс Дин выдохнул дым и сделал глоток из винной бутылки.

В этот момент взгляд Ирины Николаевны преобразился и наполнился неведомым смыслом. Одним движением она сняла с себя безрукавку, обнажив огромную расползшуюся по животу голую грудь. Джеймс начал кашлять. «Хуевые дела», - толкнула я маму в ребра и покосилась на высокую пластиковую лестницу, что вела в бассейн и была перемотана изолентой. Но именно туда и отправилась Ирина. «Теть Ир, стойте!», - бросилась я ей вслед, - «Я вам лестницу подержу». Лестница ходила ходуном и трещала под весом Ирины Николаевны, я держала ее так, что побелели костяшки. Забравшись на самый верх, тетя Ира выпрямилась во всем своем естестве, в свете луны она походила на белоснежного гиппопотама-арийца и одновременно важного члена какой-то партии. Санек замер, глядя на это, с горящей сигаретой в руке. Более всего я боялась, что она спрыгнет вниз головой. Однако Ирина Николаевна, напротив, словила синдром Моисея и сделала уверенный шаг на воду, будто намереваясь пойти по ней, но тут же скрылась в пучине, а волны захлопнулись над ее макушкой.

«Мама!», - крикнула я. «Саша!», - вскрикнула мама. «Да иду-иду. Че вы такие нервные», - лениво встал со скамейки Санек и побрел к бассейну игривой походкой. В этот момент из другого конца бассейна касаткой вынырнула Ирина Николаевна и в прыжке ухватилась за вишневые ветки. Дерево накренилось. Она повернулась к народу лицом и стала держаться на воде, подпружинивая на ветвях распахнутыми руками, как распятый Иисус. Ее всплывшие крупные груди походили на электро-скатов. «Сколько я с детьми ездила в санатории. Вы что, думали, я не умею плавать?», - невозмутимо спросила она. Санек вспорхнул на лестницу и, оказавшись в воде, стал с подозрительно томной улыбочкой поглядывать на голую Ирину Николаевну. «Господи-боже», - подумала я и ушла за стол. «Как не пила», - раздосадовано констатировала тетя Ира,  сев мокрой жопой на лавку, когда Саньку, наконец, удалось спустить ее с лестницы обратно.

Вернувшись в дом, красавчик пребывал в прекрасном настроении и постоянно улыбался. Мне только и оставалось, что задумчиво смотреть на него, как на произведение искусства, потому как лицезреть Ирину Николаевну, которая пила по стопке каждые 10 минут, было невыносимо депрессивно. Она говорила с мамой о жизни, Санек рассказывал мне истории со своей работы. Как вдруг тетя Ира закрыла глаза и, выставив руки вперед, стала ходить по залу. «Чей-то она?», - весело спросил Саша. «Говорит, чувствует плохую энергетику, что кто-то подарил мне подарок, заговоренный на беду. Она ж ясновидящая», - пожала плечами мама.

Ирина Николаевна добралась до кухонной зоны и стала водить руками над столешницами, плитами и чайниками. Как вдруг схватила хлебопечку и метнула ее через всю кухню в стену, рванув штепсель. «Ты хуле делаешь?!», - заорала мама. Но Ира уже вцепилась в соковыжималку, кинула ее на пол и пнула ногой вслед покойной печке. «Еб твою мать, Ира, ты что, охуела?! Уйди отсюда!», - заорала мама и побежала поднимать технику. «Воооот они!!! Вооот!», - демонически зарычала Ирина Николаевна, тыча пальцем в разбитые предметы. «Кто они-то?», - спокойно спросил Джеймс Дин. «Это порча. Кто подарил тебе их, Света?! От них фонит наговором, их надо сжечь! Сейчас!», - быстро зашептала Ирина Николаевна и побежала к маме с горящей зажигалкой в руке. «Да иди ты нахуй!», - отпихнула ее мама, пытаясь все собрать с пола. От ее толчка тетя Ира потеряла равновесие, упала на бок и…захрапела в тот же миг. Мамина собачка резво подбежала к телу, потому что оно упало рядом с собачьими мисками. Она обнюхала корм, обнюхала голову Ирины, и, убедившись, что корм цел и опасности воровства пока нет, убежала обратно на диван.

«Пойдешь со мной в магазин?», - спросил меня красавчик. «Пошли», - пожала я плечами. Водку пить я не собиралась, просто хотела прогуляться, перед тем как лечь спать, так как вся эта пьяная теть Ирина хуета была ужасно душной и нервозной. Мы сходили в магазин за километр, Санек купил себе водки. «Ты не переживай особо», - сказал он на пути обратно, - «Они все протрезвеют и все нормально будет». «Да я и не переживаю». «Травы хошь?». «Нет, не люблю», - ответила я. «Ну тогда может выебать тебя?». «Нет, спасибо, не надо», - покосилась я на него. Хотя я, безусловно, пиздела, ведь это был ебаный бог, но мне не хотелось проблем с проснувшейся Женей. Всё же это не какая – то там иллюзорная девушка/жена, которую никто никогда не видел.  «А че ты?», - искренне удивился он. «Да ничего. Спать хочу».

Утром я проснулась от того, что меня двигают вместе с кроватью.  Я резко села и стала расчищать со своего лица спутанные рыжие патлы, как вдруг сквозь закружившийся мир увидела Ирину Николаевну, которая рывками отодвигает мою кровать от стены и уже преуспела в этом настолько, что я посередине комнаты. «Что вы делаете?!», - спросила я и только теперь заметила, что на тете Ире вовсе нет трусов, потому как передо мной открылось всё ее темное лоно. «Боже мой!», - только и успела воскликнуть я, как вдруг Ирина Николаевна застыла, села на корточки и стала ссать на пол, так сильно тужась, что ее мычание разлетелось по всему этажу. Закончив дельце, она встала, потрясла бедрами, сдувая последние капли мочи с пиздовьих волос, и пошла по лестнице на первый этаж. Я осталась посреди комнаты на сдвинутой кровати рядом с огромной лужей ссанины. «Пиздец», - пробормотала я, хватаясь за голову. Похмелье накатило на меня ураганом, хотя вчера я выпила то всего пару пузырей вина, а таким количеством меня невозможно  пробрать.

Спустившись вниз, я увидела пустой зал, что показалось мне странным. Я села за барную стойку и, налив себе воды, присосалась к кружке. Пока пила, переключила зрение на дальнее и вдруг вижу, что дверь в комнату, где спал красавчик и Женя, открыта нараспашку. Помещение залито солнечным светом, а в ногах двух спящих голубков стоит Ирина Николаевна, подбоченившись, и смотрит на них пристально. Взгляд ее был очень уверенным, толстый пушной лобок задорно торчал вперед и сквозь редкие русые кудряшки на нем пробивался свет. Тревога пронзила мое сердце.

И не напрасно, потому что со словами «Вставай, молодежь!» она схватила Саню за ногу и рванула к себе. То ли от сильной натуги, то ли еще от чего, но в следующий миг она проблевалась какой-то водой прямо на них. «Вы…вы что делаете?!», - запищала проснувшаяся Женечка. Сонный Джеймс Дин вообще не утратил своей красоты, несмотря на все накануне выпитое, он встал, размял руки и с улыбкой… обнял Ирину Николаевну, прижавшись к ней всем телом. «Пизду то прикройте», - по-доброму сказал он ей на ухо и пошел похмеляться, пока Женя в ужасе пыталась снять заблеванный пододеяльник.

Тетя Ира спокойно вышла в зал и легла на диванчик перед огромной плазмой, будто ничего и не было, и захрапела. Я накрыла ее голый низ собачьим пледиком.

Постепенно все просыпались, разговаривали, ходили туда – сюда, кто-то похмелялся пивом, кто-то пошел купаться, словом, мельтешили вокруг, не обращая внимания на храп Ирины. К полудню поднялась ужасная жара и все повыползали на улицу, а я осталась сидеть со стаканом воды, глядя прямо перед собой на спящую собачку. Я размышляла, куда мне поехать, ибо поняла, что останавливаться тут никто не собирается и ловить тут более нехуя. Телевизор, заботливо включенный отчимом – фанатом телевизионных передач - орал на весь зал. Храп Ирины Николаевны вдруг стих, она поднялась с дивана, схватила огромный телик руками подмышку, насколько это было возможно, и стала рвать его из розетки. Но так как включен он был в тройник, то ей не хватало манёвра вырвать его из сети – слишком длинный провод. Поэтому она колдыхалась по всему залу из стороны в сторону с телеком наперевес, круша мебель, заваливаясь голой жопой и снова вставая.

«Потише хочет сделать», - вяло заключила я, глотнув водички и переполнившись неизбывной тоской.

«Ты че сидишь, епта?!!», - услышала я мамин истошный ор, - «Она блять телик за сто тысяч щас пригробит, сука!!». «Блин, мам, прости, я задумалась», - очнулась я.

Телевизор стал крайней точкой, и мама позвонила Володе-эзотерику, мужу Ирины Николаевны, и слезно попросила его забрать супругу. Он приехал за 15 минут, но тетя Ира уже снова спала. Володя обмотал ее низ какой-то тряпкой, так как запихнуть ее в джинсы не представлялось возможным. Вместе с Джеймсом они понесли ее в машину, держа за руки и ноги, так как поднять ее никто не мог. Володя извинился и был таков. Я осталась помочь прибрать срач, в том числе и санье на втором этаже, и вскоре тоже свалила.

у кого отключен NSFW, мой прошлый мини-рассказец был как раз таковым Про дядю Гришу и странный межродственный интим можете включить и почитать, кто хотел. и вторая часть про Лену также выходила в NSFW, а то я вижу, что некоторые ее ждут до сих пор О том как я с мужчиной познакомилась, который меня как куклу наряжал, и о "Красотке" Лене – часть 2