Бессмертный полк

26 июня 1945 года в Москве на Красной Площади состоялся парад. Это был непросто парад, это был парад Победы, который венчал нашу великую Победу над фашистской Германией и ее союзниками по грабежу и разбою на европейском континенте.

Мне посчастливилось быть участником этого исторического события. Утро в этот день выдалось неприветливым. Над Москвой повис туман, моросил мелкий летний дождь. На Красной Площади выстроились части и подразделения, прибывшие со всех фронтов во главе с прославленными маршалами и генералами, которые возглавляли свои героические полки.

На дальних подступах к Красной площади размещались механизированные части и артиллерия. Парадом командовал маршал Рокоссовский, а принимал парад маршал Г.К.Жуков. Вот из Спасских ворот Кремля на своем красавце-скакуне выезжает маршал Жуков, а ему навстречу галопом приближается маршал Рокоссовский. По всему строю передает рапорт, раздается раскатистое «Ура!» по всей округе.

На этот парад были приглашены многочисленные зарубежные гости, и мероприятие это имело широкий международный резонанс. По примеру этого парада Союзное командование на Западе решило сделать парад Союзных наций в одной из европейских стран.

Для этого была выбрана столица Норвегии Осло. Разумеется, без участия Советского Союза, внесшего решающий вклад в разгром гитлеровской Германии, это было сделать невозможно.

И вот в Москву было направлено приглашение прислать представительную военную делегацию на этот парад. Правительство Советского Союза назначило делегацию в составе Начальника Штаба и заместителя Главкома ВС маршала авиации Федора Яковлевича Фалалеева и Командующего 14-й Армией, освобождавшей Северную Норвегию, генерал-лейтенанта В.И.Щербакова. Мне было предписано сопровождать эту делегацию от Генерального Штаба и в качестве переводчика.

2 июля 1945 года за мной приехал адъютант маршала Фалалеева капитан Наседкин, и мы прибыли на Центральный аэродром Москвы. Через несколько часов, сделав короткую. транзитную остановку в Стокгольме, где нас приветствовал командующий ВВС Швеции генерал-лейтенант Норденшельд, мы приземлились на аэродроме Форнебю в Осло.

Пилотировали самолет военные летчики — личные пилоты маршала. Аэродром Форнебю был недостаточно велик по нашим масштабам. Самолет остановился на аэродроме так близко от ограничивающей посадочную площадку скалы, что всем нам, пассажирам, стало немножко жутко, когда мы вышли из самолета,и буквально в нескольких метрах от него увидели огромную гранитную скалу.

На аэродроме нас встречал Главком ВВС Норвегии прославленный полярный летчик Риссе Ларсон и другие официальные лица. Оттуда нас привезли в одну из лучших по тому времени гостиниц на улице Иоганнеагатан недалеко от Королевского дворца. Поскольку Норвегия была оккупирована немецкими фашистами с 1940 по 1945 г.г., во всем видны были следы войны и оккупационного режима. Разумеется, особенного комфорта в гостинице и городе ожидать не приходилось. Однако, элементарные удобства, конечно, были.

На второй день нашего пребывания в Осло за нами приехала машина, и мы направились в Королевский дворец. Дворец, его внутреннее убранство, в том числе и королевская гвардия и слуги, производили довольно грустное впечатление. Сам кабинет Короля Хокона был завален огромным количеством каких-то бумаг, книг, разного рода папок с документами, словом, на всем были следы недавнего возвращения Короля из длительной эмиграции в Англии.

Мы поднялись на третий этаж, где Король Хокон встретил нас у самого лифта и провел в свой кабинет. Беседа была достаточно короткой и представляла собой лишь взаимные приветствия. После этого мы направились вниз на площадь перед Королевским дворцом, где уже были выстроены войска, которые должны были проходить парадным строем перед Королем и союзным командованием, прибывшим на этот торжественный церемониал Король должен был выступить с короткой речью.

В той части, где он должен был сказать несколько слово подразделении Красной Армии, он обратился к маршалу Фалалееву с тем, чтобы ознакомить его с текстом. Когда я перевел этот текст, маршал Фалалеев попросил меня обратить внимание Короля Хокона на то, что он неправильно представил наше подразделение, которое должно было проходить в парадном марше.

В тексте Короля было указано, что «сейчас перед вами пройдет батальон героической Красной Армии, армии, которая одержала великую победу и освободила Европу от фашистского ига». Тогда маршал Фалалеев попросил меня перевести текст речи и напомнить Королю, что здесь пройдет маршем не подразделение Красной Армии, а батальон из числа военнопленных, наскоро сформированный из лиц, которые волею судьбы оказались в германском плену и переодетые в английскую форму никак не представляют собой ту Красную Армию, которая одержала великую победу и проходила по Красной площади и как армия-победительница бросала штандарты поверженной армии фашистского рейха.

Король Хокон был несколько смущен и охотно согласился исправить текст своей речи в соответствии с замечанием маршала. Присутствующие восторженно встречали марш нашего подразделения, которое браво прошагало перед нами под звуки знаменитой песни «Катюша».

Вечером в этот же день в Королевском оперном театре было проведено торжественное собрание. Когда мы вошли в зал, в котором находилось около тысячи человек, за столом президиума уже сидели делегации союзных держав: генерал Бредли (США), маршал Харрис (Англия) и генерал Делатрде Тасиньи (Франция). Наша делегация была восторженно встречена.

Весь зал стоя приветствовал нас и скандировал: «Русланд Сталин! Русланд Сталин! Русланд Сталин!». Союзные представители чувствовали себя несколько неуютно. Когда мы заняли свои места за столом, на трибуну поднялась пожилая женщина с огромным букетом, встала перед маршалом Фалалеевым на колени, затем обняла и расцеловала его.

Зал продолжал скандировать: «Русланд Сталин! Русланд Сталин!». Кто-то из делегаций союзников покинул зал. Народы Европы хорошо знали цену нашей победы, они отлично понимал, кто сокрушил фашистскую орду. В этот же вечер маршалу Фалалееву и генералу Щербакову были вручены высшие военные ордена Норвегии — ордена Святого Улофа.

На второй день мы выехали из Осло, чтобы посетить некоторые лагеря, где размещались наши военнопленные. В одном из лагерей при обходе строя, маршал Фалалеев задержался и стал внимательно разглядывать одного из бойцов. Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем крепко обнялись, у обоих на глазах были слезы.

Тот боец был изможденный, сильно облысевший, в английской военной форме. А перед ним стоял красивый стройный человек в форме маршала с множеством орденов и медалей. Оказывается, этот боец -бывший начальник штаба того соединения, которым Федор Яковлевич Фалалеев командовал на фронте. Тогда они оба были в звании полковников.

После того, как мы отошли от строя, маршал, обращаясь к нам, сказал: «Вот он сейчас пленный, я знаю как он попал в плен, будучи в безнадежном положении, находясь без сознания. Он до конца был верен присяге. А теперь я хоть и маршал, заместитель главкома ВВС, но ничем не смогу ему помочь. Хотя я доподлинно знаю, что он честно выполнил свой долг солдата Красной Армии». И вновь прослезился, и мы все видели и переживал вместе с ним это его тяжелое состояние.

Однако, никто в то время был не в силах помочь этому бывшему полковнику и многим другим пленным, которые также отважно выполняли свой воинский долг на различных участках советско-германского фронта.

В этот же день вечером Король Хокон устроил торжественный прием в своем дворце. За ужином он обратился к маршалу Фалалееву и спросил, что бы он хотел увезти из Норвегии в качестве подарка от Короля и норвежского народа. Маршал тихо спросил: «как бы дипломатично ответить на этот вопрос?».

Я посоветовал маршалу попросить пару щенят из королевской псарни, так как Король славился своей королевской охотой, а Федор Яковлевич был также охотником. Тогда маршал встал и сказал: «Я хотел бы увезти из Норвегии кусок норвежского гранита, который так ярко символизирует твердость норвежского народа в борьбе с фашизмом, когда бойцы норвежского сопротивления отважно сражались с германским нашествием».

Перед отлетом из Осло, когда мы были уже в самолете, мы видели как по аэродрому катили огромную глыбу норвежского гранита с какими-то надписями на ней и погрузили ее в самолет.

Друзья помогите улучшить фото моего дедушки. Умер в 22 года под Кёнигсбергом не дожив до окончания войны 52 дня. Буду очень признателен.

Не смотря на снятую кожу...