Автор: Феликс Бэк.
У меня есть лучший друг, Женька, с ним мы кучу всего пережили и прошли вместе. Многое ушло из памяти, но кое-что мы не забудем никогда. В том числе и историю, которую я хочу рассказать. К этим воспоминаниям я возвращаюсь вновь и вновь, каждый раз спрашивая себя — «А было ли это на самом деле?»
Случилось все поздней осенью, когда только-только подморозило землю и шкала термометра наконец-то окончательно сползла в минус. Мы с другом поехали на дачу, доставшуюся ему по наследству от прабабушки. Почему именно Жене? Этот вопрос всегда интересовал его родственников, но ответы бабуля унесла с собой в могилу.
На участке в восемь соток стоял одноэтажный утепленный домик, да небольшая, покосившаяся банька, выдававшая, впрочем, такой жар, что современные бани и рядом не стояли. Мы время от времени ездили на дачу: иногда, чтобы починить что-либо, или просто отдохнуть. В тот день мы решили совместить мероприятия — приехали разобрать крыльцо и соорудить новое, не забыв захватить пивка, мяса и рыбы к баньке.
— Почему ты не хочешь заняться дачей, когда будет минус двадцать? — произнес я с издевкой.
— Да надо было раньше, знаю, но вот сошлось только сейчас. Хорошо хоть ты смог помочь. Больше никто не захотел, падлы.
— Надо было их звать не работать а бухать. А на месте не отвертелись бы. — мы рассмеялись и принялись отрывать старые, прогнившие доски. По-хорошему их нужно было менять еще тем летом, когда Жора (наш общий приятель), по пьяни угодил ногой в гнилую ступеньку на крыльце и провалился вниз, чуть не сломав конечность. Позже, Жека приколотил одну трухлявую доску к другой толстым гвоздем и остался доволен временным решением. И только в ноябре следующего года вдруг решил все таки серьезно заняться крыльцом. Сам он аргументировал свою неорганизованность тем, что был загружен работой и долго искал дешевый материал для ремонта. А потом еще дольше того, кто бесплатно отвезет этот материал в деревню.
К вечеру мы закончили работу. Уставшие, но довольные результатом. Пока Жека пошел топить баню, я разжег угли в самодельном мангале и закинул куски свинины на решетку-гриль. Не прошло и часа, как все было готово: трансляция футбольного матча на моем планшете, жареное мясо, много вкусностей и алкоголя, пышущая жаром баня, чей неописуемый запах дыма добирался до моих рецепторов и травил душу. Я обожал этот запах, хоть и не очень любил жару.
Не успел я открыть первую бутылку пива, как зашедший с улицы друг сказал, что все готово и пора идти париться.
Однако еще в предбаннике я понял, что нормально мне не посидеть. Температура внутри, если старый термометр не врал, достигала ста градусов.
— Ты че тут, заживо сварить нас собрался? Зачем так жарко?
— Да это особенности печки, знаешь же. Чуть перегнешь с дровами и все. — начал оправдываться Женя. — Да ты не заметишь этой жары, воздух сухой, как в финской сауне.
— Ага. Вообще не замечу. — заворчал я, — потому что потеряю сознание.
Я даже немного посидел в парилке, пока друг не вздумал окатить пресловутую печку водой. Облако горячего пара с неистовым шипением поднялось вверх, к потолку, но я уже выскочил в предбанник, жадно вдыхая холодный воздух. Из-за захлопнувшейся двери донеслось «Слабачок!»
«А ты долбаный псих.» — выкрикнул я в ответ.
Присев на лавку, я остывал под радостные вопли друга за стеной, окутанный паром своего разгоряченного тела. Раздумывал, как в следующий заход, хорошенько нагревшись, выскочу прямиком на улицу. Жаль, сугробов еще нет, а так бы занырнул, думал я.
А в следующую секунду раздался крик Жени. Не просто крик, а жуткий, с надрывом. Мне сразу пришло в голову, что друг ошпарился кипятком, не иначе. Я резко дернулся к двери, но она тут же распахнулась. Из парилки вылетел Женька и, тяжело дыша, уставился на меня. Даже сквозь почти непроглядный пар, я увидел его лицо. Мой друг был испуган и это еще мягко сказано.
— Макс, бля, там кто-то есть. — Женя заметался по предбаннику в поисках своей одежды.
— Где? Кто? — пробубнил я, следя за тем, как он безуспешно надевает штаны на мокрые ноги.
— В окне! — чуть ли не выкрикнул он, — кто-то пялился, на меня с улицы. Через окно, прикинь!
— Ты уверен? — спросил я и подумал, что, может быть, друг шутит, но моментально откинул эту мысль, вспомнив, что актер из него никакой. Такой испуг сыграть он бы точно не смог.
Я тоже начал одеваться, но Женя уже вылетел на улицу. Пока я напялил на себя футболку и джинсы, друг прибежал обратно.
— Ну ты че, идешь или нет? — нервно бросил он.
— Да иду, достал.
Мы обыскали все что можно было. В доме никого, в бане, естественно, тоже, но нас все равно охватила небольшая тревога. Точнее, тревожность передалась мне от Женьки, ведь он чуть ли не с пеной изо рта утверждал, что на него точно пялился какой-то заросший, бородатый старикан.
— Я клянусь, что видел. У него еще морщин вокруг глаз так много, ему лет девяносто, бляха. Ты веришь мне? Отвечаю, видел.
— Ну а где он тогда? Зашел на закрытый участок, поглазел на голых парней и ушел за полминуты, пока ты собирался. Девяностолетний! Так что-ли? Ты не пил перед баней? Или может угарный газ пошел из печки?
— Я не знаю, Макс, но...я видел.
— Ну может окно запотело как-то так, что тебе… — я не стал договаривать, поймав взгляд своего друга. Ему точно было не до шуток.
Баня была сорвана. Никто из нас больше не хотел в ней находиться, поэтому мы резко переместились в дом, на всякий случай заперев за собой двери. Нервоз друга вскоре растворился в алкоголе и мы оба забыли об этом странном инциденте. Ненадолго. Не знаю, сколько прошло времени перед тем, как я захотел в туалет, но бутылок пива прошло пять или шесть. Сортир стоял на улице, и я, накинув куртку вышел на свежий воздух.
Справив нужду, я уже возвращался к дому, но краем глаза зацепился за маленький квадрат желтого цвета. В окне бани горел свет, а из трубы валил темный дым. Пожар, мелькнуло в голове и я рванул в дом, за другом.
Но это был не пожар. Уже подойдя к бане, Женька бросился к окну, но через него ничего не было видно — стекла полностью запотели изнутри.
«Слышишь это? — шепотом спросил друг и, не дожидаясь моего ответа, кинулся внутрь. Войдя за ним в предбанник, я услышал то, о чем говорил Женя. Кто-то находился в парилке. Кряхтел, кашлял, рычал, издавал странные звуки. До нас доносилось шипение раскаленной печки, будто на нее лили по ковшу воды раз в десять секунд.
«Че, блять, происходит? Бомжи ваще ахуели! — крикнул мой друг и дернул ручку двери. Она оказалась запертой изнутри. — Кто там? Это частная собственность, выходите! Я ща полицию вызову, сука.»
Я вдруг ощутил, что даже в предбаннике слишком уж жарко. Протер запотевшее стекло термометра-дублера, висевшего на стене и глаза чуть не вылезли из орбит:
— Смотри на градусник. Он же зашкаливает!
— Не не, там максимальный показатель сто тридцать. — засомневался Женя, но быстро убедился, что красная полоска действительно уперлась в предел. — Не может быть!
Он забарабанил снова, но в ответ из парилки доносилось лишь шипение печи, гвалт жутких звуков, перебивающих удары Женьки. Друг приложил ухо к старой фуфайке, которой была обита дверь, и вдруг резко отпрянул от нее с широкими глазами.
«Дверь горячая. Пойдем отсюда.» — выдал он и выскочил из предбанника. Я не стал возражать и вылетел следом за товарищем, внезапно поняв, что сильно вспотел.
— Ты че смотался оттуда так быстро? — спросил я, когда мы были в доме.
— Пусть моется! — нервно сказал он, стоя у окна и пялясь в черноту, — я не против.
— Кто? — я насторожился. Тут-то мне и стало страшно. Страшно за друга.
— Я не знаю. Мне моя бабка всегда говорила, что после того, как все в баню сходят, моется банник. Типа домового, только в бане. Так может это он? Ох, зря я пил алкоголь, нельзя ведь. А еще я вспомнил кое-что про прабабушку. Хозяйку этого дома. Мне родаки говорили, что...
— Жека, ты головой не ударялся? — перебил я его, — Че ты несешь? Какой, в жопу, банник?
— Тсс, ты его разозлишь, заткнись. Я, итак, позволил себе лишнего.
— Что именно? Выпил бутылку пива? — мне начинало казаться, что все это розыгрыш.
— Не только. В зимнее время в баню идти вечером нельзя. Якобы можно вызвать злых духов или типа того. Мне кажется, я кого-то разозлил. Я думаю...Макс, Смотри. — он ткнул пальцем в стекло.
Я подошел к окну и чуть не прикрикнул от испуга. Сознание отказывалось воспринимать это как реальность. Отовсюду на участок сползались черные силуэты. Одни перескакивали через забор, другие будто проходили сквозь него, и все они направлялись к бане.
«Шесть, семь. Восемь бля!» — бормотал Женя себе под нос, а я все смотрел, как силуэты один за другим исчезают в неосвещенном предбаннике.
Никто из нас не решился разведать обстановку. Мы зашторили все окна и оставили свет лишь в той комнате, где находились сами.
— Ты что-то про бабушку рассказывать начал. — напомнил я другу.
— Точно! — Женя допил неизвестно какую по счету бутылку пива, — Прабабка моя. Родаки как-то заикнулись, что на последних годах жизни она совсем из ума выжила. Жаловалась на то, что повсюду видит тени. Говорила, что эти тени ее преследуют. Батя не хотел ее в дурку отправлять, хотя надо было. Потому-что поздней она подожгла баню. Ни с того ни с сего взяла и подожгла. Сама призналась потом, говорила, что тени уничтожить хотела. Баня, между прочим, почти не пострадала, сгорел только пристрой. А бабка с тех пор молчала, изредка произнося только «дотла» или «гори дотла». Что-то такое. Тогда уже родители всерьез стали думать о доме престарелых или о психушке. И определили бы, да не успели. Умерла. И что самое странное, в этот же день снова случился пожар в бане. На этот раз сгорела крыша, но повезло: соседи увидели огонь и вызвали пожарных. Те все потушили.
— Почему ты мне раньше об этом не говорил? — я был искренне удивлен от услышанного, — Сколько раз здесь были, ты ни разу не рассказывал, что баня горела несколько раз. И о прабабушке своей тоже ни слова…
— Повода как-то не было, а тут как в голову ударило. Я ж не верил в это, мелкий еще был. Думал, родители придумали все, чтобы меня попугать.
— Значит она решила спалить баню перед тем, как умереть. — задумался я. — знала, что умирает?
— Все так и решили. Потом узнали, что пожар начался на пару часов позже ее гибели.
Ящик пива быстро кончился и помог нам вырубиться. Я запомнил, что мне снилось — ужасная, обросшая седой бородой морда, не то человечья, не то звериная, глядящая на меня через узкое банное окошко. Он что-то шептал, судя по движущимся усам и потеющему от дыхания стеклу, но ничего не было слышно.
Проснулись с рассветом. Точнее Жека разбудил меня, толкнув в бок и тут же, вскочив на ноги, прилип к окну. Я терпеливо ждал, что он скажет.
— Дыма нет, света тоже. Пойдем проверять?
— Пойдем. Дай только зубы почистить.
— А я так надеялся, что ты не согласишься...
Через десять минут мы стояли у бани и прислушивались. Зловещая тишина, подумал я. Теперь это кривое строение казалось мне жуткой декорацией к фильму ужасов.
«Вроде тихо.» — прошептал друг и осторожно открыл входную дверь. Нас обдало жаром. Баня по-по прежнему была горячей.
Женя еще даже не успел включить лампу, а проникшие в предбанник крупицы утреннего света уже вырисовывали дикую разруху. Все изуродовано: дверь в парилку вырвана и висит на одной петле, мочалки и полотенца разодраны или разгрызены, стены в чем-то противно-липком и в глубоких царапинах, весь пол в черных, длинных волосах и рыжей шерсти. У сливов, наглухо забив их, собралась дурно пахнущая жижа буро-красного цвета вперемешку с мыльной пеной. Лавки сломаны, на печи мощные вмятины, камни из нее разбросаны по всей парилке.
Женя долго стоял и молчал, рассматривая устроенный кем-то погром. Потом вдруг зарыдал, как ребенок. Я вывел его из бани, кое-как довел до дома. Когда он успокоился, я не стал спрашивать, почему он ревел. Не стал спрашивать, что он вообще думает по этому поводу и что нам делать с баней. Мы быстро собрали вещи и свалили с участка. Всю дорогу мой друг ехал молча, не проронив ни слова. Уже поздно вечером, позвонив мне, он сказал: — «Ты не поверишь. Баня с домом сгорели. Дотла.»
Всем спасибо за то, что дочитали до конца, и спасибо тем, кто поддерживает меня и мои рассказы. Жду вас в своей группе в ВК https://vk.com/creepyzbo
