Золушка или Корона китайской принцессы.
- Слушай, - сказала жена, - давай Валю вызовем. - Она сама дорогу оплатит и все остальное тоже.
- Вызывай, только смотри сама, ты же свою сестру знаешь.
- Ладно уже, с тех пор столько лет прошло. Там перестройка была, все изменилось. Люди совсем стали другие.
- Вызывай.
- Через месяц, после этого разговора, мы забрали Валю из аэропорта Кеннеди. Домой ехали по Belt Parkway. Слева тянулось унылое грязное бруклинское побережье, а справа шли массивы темнокоричневых билдингов с пожарными лестницами наружу.
- Где же Америка? - спросила Валя разочарованно.
- В Манхеттене, - сказала моя жена.
Первые два дня Валя сидела в квартире и на улицу отказывалсь выходить. Только подходила к окну, когда мимо проезжала пожарная или скорая помощь.
- Валя, - сказала жена, на третий день заточения, - у нас сметана кончилась, сходи купи сметану.
- Как ее покупать?
- Возьмешь баночку из под сметаны. Зайдешь в магазин, где продают продукты, покажешь баночку, скажешь 'му-му' и протянешь деньги, - объяснил я.
- А если меня обманут?
- Здесь по таким мелочам не обманывают.
Вернулась Валя через час, очень довольная собой. Поставила на стол банку сметаны и высыпала сдачу. Не обманули.
- Я тут с одним черным лавочником торговалась, - сказала она.
- Что он продает?
- А черт его знает, такие штуки круглые.
- Как же ты торговалась, без языка.
- По глухо-немому. Я у него спрашиваю: сколько? А он мне четыре пальца показывает. А я так головой помотала и показываю ему один. А он обиделся и машет на меня руками. А я тогда как бы плюнула на землю, растерла и пошла. А он мне вслед крикнул.
- Что он тебе крикнул?
- Вот, я записала.
- Валя, это ругательство.
- Сильное?
- Ужасное.
- Слушай, взмолилась она, напиши мне на бумажке все их ругательства, я ему в следующий раз скажу.
- Да их всего-то четыре: 'иди нахуй, соси член, дырка в жопе и дурак'. Ты бы лучше обыкновенный английский села учить.
- Зачем он мне. Я не собираюсь жить в этой вашей Америке.
Начинать просьбы с этого поющего жалобного 'слу-шай' - у них семейное, генетическое.
- Слушай, - сказала жена, - съезди с ней в Манхеттен. Пусть посмотрит там магазины, небоскребы. Ну, что она будет здесь в Бруклине сидеть, зря приехала что ли.
- Хорошо, - сказал я Вале. - Мне нужно кое-что в Манхеттене купить. Поедем со мной я покажу тебе потрясающий магазин, называется Music World.
- А что там продают?
- Музыку.
Видели ли вы когда нибудь Music World? Нет, вы не видели Music World. Святилище, храм, где ежедневно совершается поклонение и жертвоприношение Богу Музыки. Только под джазовый отдел отведена площадь небольшого беларуского совхоза. Какая безумная идея - записать и сохранить в цифре всю музыку, которую создало человечество! И эти, блуждающие в лабиринатах безумцы: фанаты, меломаны, хайфайщики. Стойки, ряды, колонны дисков.
Весь бизнес держат в руках хасиды, совершенно равнодушные к проявлению этой человеческой слабости - музыке. Но точный коммерческий рассчет: Товар-деньги-товар. Товар-деньги-деньги. Деньги-деньги-деньги. Управляют пейсатые бизнесом из глубины офисов. В зале их никогда не видно.
Бывало поздним вечером, после 12 часов в желтом такси, уже сил никаких нет. Wall street закрылся, только Music World освещает на милю все вокруг своими огнями. Здесь последние поклонения, последние жертвоприношения на кассе. И я несу свой двадцатничек. Марсалесы два брата и папа – гениальные черные обезьяны – труба, саксофон и фортепиано. Я их только что слышал по 99.1 FM. Как жалкий пьяница отнимаю двадцать долларов у семьи - у жены и ребенка. Стыдно.
И сегодня я опять здесь. A вот уже сейлсман, джамайский черный, мой приятель по кличке Максимка бежит навстречу: Для вас, сэр, первое издание на компакте: Bill Evans, когда он еще играл со Scott LaFaro.
А Валя, где же Валя? Ох, заболтался я тут с вами. Валю oстановил на входе секьюрити. Валя, в сиреневом вязаном берете, в красном болониевом пальто и коричневых сапогах на высоких каблуках, которые носят только проститутки, не прошла фейсконтроль.
- Зачем ты меня сюда привел, - говорит Валя и голос ее дрожит от обиды.
- Валечка, это самый большой в мире музыкальный магазин.
- Кому нафиг нужно столько музыки.
Ты права, родственница, прости дурака. Я не должен был тебя сюда тащить. Поехали, я покажу тебе то, что ты хочешь.
Знаете ли вы, что такое коммунизм? Нет, вы не знаете, что такое коммунизм. Коммунизм - должен был наступить в 1980 году, а уже на 1984 год Нострадамус предсказал конец света.
Но если с концом света все казалось более-менее ясно, то в отношении коммунизма имела место некоторая неопределенность. Как это будет: от каждого по способностям, а каждому по потребностям. Молочные реки, кисельные берега. Я, например, кисель с детства не люблю. И только впервые оказавшись в Chinatown на Canal Street я понял, что такое коммунизм.
Представьте себе много китайцев – десять тысяч, сто тысяч, миллион, миллиард и все они бегают туда сюда и говорят по-английски с таким акцентом, что всякая попытка понять их так же безнадежна, как прочитать машинный код компьютера.
И много много лавочек, магазинов, магазинчиков. И в каждом изобилие - 99.9% на душу населения. Чего? А чего хотите: и фотоаппаратов, и велосипедов, и холодильников, и магнитофонов, и телевизоров в том числе. А цены смешные, ну, просто все бесплатно.
Вот оно светлое будущее всего человечества на отдельно взятой улице. Tуда я и повел сестру моей жены Валю.
Валя женщина рослая, в кости широкая, физически развитая. Ей 35 лет. В Минске у нее остались муж и сын дошкольного возраста. Ей, ох, как много чего надо. Вот, к примеру, обувь: человеку, проживающему в непростом беларуском климате, обязательно необходима обувь.
Остановились мы возле обувной лавки. Лавки, потому что ни витрины ни вывески, ничего нет. Есть будка, тент и всевозможная обувь, подвешенная гроздьями на шнурках , выложенная на подставках. Только хотела Валя поглядеть на обувное изобилие, помечтать, как выскочили из лавки три китайца, три гнома и ослабевшую от сложных чувств молодую женщину утащили в глубину лавки. Десять минут понадобилось китайцам, чтобы понять, что у Вали денег нет и покупать она ничего не будет. Но этих десяти минут хватило Вале оценить, выбрать и сторговать для родственников, друзей и для себя самой на три сотни долларов.
Следующим был магазин электронных игрушек. Здесь Валя повела себя осторожнее. На предложение войти ответила отказом, только обвела все взглядом, и счастливая детская улыбка отразилась на ее лице, когда она мысленно разделила восторг своего ребенка, своего мальчика, которому подарила все это.
Но самой страшной, самой невыносимой оказалась витрина ювелирного магазина.
Китайцы - древняя нация, такая же древняя, как евреи, и знают они о золоте все. Как добыть золото, как его обработать, как подделать, а главное как его продать.
На черном бархате в витрине лежали золотые украшения невероятных размеров. Одной только золотой жабы с изумрудными глазками было достаточно, чтобы обеспечить потребность в драгоценном металле средней беларуской семьи. Здесь хватило бы и на обручальные кольца, и на сережки, и на брошку и на две золотые коронки для мужа. Но самой главной оказалась золотая корона принцессы, которая не просто лежала в витрине для красоты, а продавалась за доллары. К одному из зубчиков короны золотой ниточкой была привязана бирка, на которой значилась цена: 999 долларов и 99 центов.
Валя представила себя в черном платье, открывающем ее красивую шею, плечи и руки, с короной на голове – вот так она появилась бы в гостях у Ленки Кончиц, соседки по лестничной площадке.
Валя подошла к витрине, прижалась лбом к стеклу и сказала:
- Все, я здесь остаюсь.
- Где здесь? - испугался я.
- У вас в Америке.
-
В тот же вечер Валя выучила первое слово по английски: job.
Работу Валя нашла по объявлению в русской газете. Ленинградцы, математики, евреи, порядочные, не жадные, хорошо зарабатывают. Дитенок маленький, дошкольный, недолюбленный, одинокий. Родители хотят, чтобы по-русски говорил.
Дали Вале 700 долларов в неделю, на всем готовом, отдельная комната в большой квартире. Рабочий день у Вали начинается, когда просыпается ребенок, заканчивается, когда ребенок ложится спать. Если ночью проснулся и плачет, к нему бежит Валя. Эти не пошевелятся. Спят каждый в своей спальне. Только для любви собираются вместе. Никого не стесняются. Кричат. Особенно громко кричит она.
Валя быстро взяла управление квартирой в свои руки. В обуви не ходить, я только что убрала, а вы опять в обуви. В шкафчики на кухне не лазить. Хотите есть, скажите, я подам на стол. Никаких заказов из ресторанов. Как это можно есть непонятно какими руками приготовленное. Заказ из пиццерии демонстративно выбросила в мусорное ведро.
Готовит Валя покруче профессионального повара из итальянского ресторана. Одних только видов драников - восемь.
Обсуждение дневного меню с хозяевами по утрам . Потом и эту позицию математики сдали. Пусть делает что хочет. Обязательный суп. Человек должен есть жидкое, иначе язва желудка, переходящая в рак.
Через месяц математики заметили, что заметно растолстели. Началась паника.
- Чем больше хорошего человека, тем лучше. Вон у тебя, - сказала она хозяйке, - жопа как у мальчика.
Хозяину перед выходом на работу устраивает личный досмотр. Почему у тебя носки разные. Я же все по парам сложила. Одежду нужно гладить. Как это можно интеллигентным людям ходить мятыми. Иди сюда, галстук поправлю. Опять этот надел. А где тот, что я тебе на прошлой неделе купила. Не нравится.
С цветоразличением у Вали проблема. Тяготеет к сочетанию красного с зеленым.
Валя патологически чистоплотна.
-
- Вызывай, только смотри сама, ты же свою сестру знаешь.
- Ладно уже, с тех пор столько лет прошло. Там перестройка была, все изменилось. Люди совсем стали другие.
- Вызывай.
- Через месяц, после этого разговора, мы забрали Валю из аэропорта Кеннеди. Домой ехали по Belt Parkway. Слева тянулось унылое грязное бруклинское побережье, а справа шли массивы темнокоричневых билдингов с пожарными лестницами наружу.
- Где же Америка? - спросила Валя разочарованно.
- В Манхеттене, - сказала моя жена.
Первые два дня Валя сидела в квартире и на улицу отказывалсь выходить. Только подходила к окну, когда мимо проезжала пожарная или скорая помощь.
- Валя, - сказала жена, на третий день заточения, - у нас сметана кончилась, сходи купи сметану.
- Как ее покупать?
- Возьмешь баночку из под сметаны. Зайдешь в магазин, где продают продукты, покажешь баночку, скажешь 'му-му' и протянешь деньги, - объяснил я.
- А если меня обманут?
- Здесь по таким мелочам не обманывают.
Вернулась Валя через час, очень довольная собой. Поставила на стол банку сметаны и высыпала сдачу. Не обманули.
- Я тут с одним черным лавочником торговалась, - сказала она.
- Что он продает?
- А черт его знает, такие штуки круглые.
- Как же ты торговалась, без языка.
- По глухо-немому. Я у него спрашиваю: сколько? А он мне четыре пальца показывает. А я так головой помотала и показываю ему один. А он обиделся и машет на меня руками. А я тогда как бы плюнула на землю, растерла и пошла. А он мне вслед крикнул.
- Что он тебе крикнул?
- Вот, я записала.
- Валя, это ругательство.
- Сильное?
- Ужасное.
- Слушай, взмолилась она, напиши мне на бумажке все их ругательства, я ему в следующий раз скажу.
- Да их всего-то четыре: 'иди нахуй, соси член, дырка в жопе и дурак'. Ты бы лучше обыкновенный английский села учить.
- Зачем он мне. Я не собираюсь жить в этой вашей Америке.
Начинать просьбы с этого поющего жалобного 'слу-шай' - у них семейное, генетическое.
- Слушай, - сказала жена, - съезди с ней в Манхеттен. Пусть посмотрит там магазины, небоскребы. Ну, что она будет здесь в Бруклине сидеть, зря приехала что ли.
- Хорошо, - сказал я Вале. - Мне нужно кое-что в Манхеттене купить. Поедем со мной я покажу тебе потрясающий магазин, называется Music World.
- А что там продают?
- Музыку.
Видели ли вы когда нибудь Music World? Нет, вы не видели Music World. Святилище, храм, где ежедневно совершается поклонение и жертвоприношение Богу Музыки. Только под джазовый отдел отведена площадь небольшого беларуского совхоза. Какая безумная идея - записать и сохранить в цифре всю музыку, которую создало человечество! И эти, блуждающие в лабиринатах безумцы: фанаты, меломаны, хайфайщики. Стойки, ряды, колонны дисков.
Весь бизнес держат в руках хасиды, совершенно равнодушные к проявлению этой человеческой слабости - музыке. Но точный коммерческий рассчет: Товар-деньги-товар. Товар-деньги-деньги. Деньги-деньги-деньги. Управляют пейсатые бизнесом из глубины офисов. В зале их никогда не видно.
Бывало поздним вечером, после 12 часов в желтом такси, уже сил никаких нет. Wall street закрылся, только Music World освещает на милю все вокруг своими огнями. Здесь последние поклонения, последние жертвоприношения на кассе. И я несу свой двадцатничек. Марсалесы два брата и папа – гениальные черные обезьяны – труба, саксофон и фортепиано. Я их только что слышал по 99.1 FM. Как жалкий пьяница отнимаю двадцать долларов у семьи - у жены и ребенка. Стыдно.
И сегодня я опять здесь. A вот уже сейлсман, джамайский черный, мой приятель по кличке Максимка бежит навстречу: Для вас, сэр, первое издание на компакте: Bill Evans, когда он еще играл со Scott LaFaro.
А Валя, где же Валя? Ох, заболтался я тут с вами. Валю oстановил на входе секьюрити. Валя, в сиреневом вязаном берете, в красном болониевом пальто и коричневых сапогах на высоких каблуках, которые носят только проститутки, не прошла фейсконтроль.
- Зачем ты меня сюда привел, - говорит Валя и голос ее дрожит от обиды.
- Валечка, это самый большой в мире музыкальный магазин.
- Кому нафиг нужно столько музыки.
Ты права, родственница, прости дурака. Я не должен был тебя сюда тащить. Поехали, я покажу тебе то, что ты хочешь.
Знаете ли вы, что такое коммунизм? Нет, вы не знаете, что такое коммунизм. Коммунизм - должен был наступить в 1980 году, а уже на 1984 год Нострадамус предсказал конец света.
Но если с концом света все казалось более-менее ясно, то в отношении коммунизма имела место некоторая неопределенность. Как это будет: от каждого по способностям, а каждому по потребностям. Молочные реки, кисельные берега. Я, например, кисель с детства не люблю. И только впервые оказавшись в Chinatown на Canal Street я понял, что такое коммунизм.
Представьте себе много китайцев – десять тысяч, сто тысяч, миллион, миллиард и все они бегают туда сюда и говорят по-английски с таким акцентом, что всякая попытка понять их так же безнадежна, как прочитать машинный код компьютера.
И много много лавочек, магазинов, магазинчиков. И в каждом изобилие - 99.9% на душу населения. Чего? А чего хотите: и фотоаппаратов, и велосипедов, и холодильников, и магнитофонов, и телевизоров в том числе. А цены смешные, ну, просто все бесплатно.
Вот оно светлое будущее всего человечества на отдельно взятой улице. Tуда я и повел сестру моей жены Валю.
Валя женщина рослая, в кости широкая, физически развитая. Ей 35 лет. В Минске у нее остались муж и сын дошкольного возраста. Ей, ох, как много чего надо. Вот, к примеру, обувь: человеку, проживающему в непростом беларуском климате, обязательно необходима обувь.
Остановились мы возле обувной лавки. Лавки, потому что ни витрины ни вывески, ничего нет. Есть будка, тент и всевозможная обувь, подвешенная гроздьями на шнурках , выложенная на подставках. Только хотела Валя поглядеть на обувное изобилие, помечтать, как выскочили из лавки три китайца, три гнома и ослабевшую от сложных чувств молодую женщину утащили в глубину лавки. Десять минут понадобилось китайцам, чтобы понять, что у Вали денег нет и покупать она ничего не будет. Но этих десяти минут хватило Вале оценить, выбрать и сторговать для родственников, друзей и для себя самой на три сотни долларов.
Следующим был магазин электронных игрушек. Здесь Валя повела себя осторожнее. На предложение войти ответила отказом, только обвела все взглядом, и счастливая детская улыбка отразилась на ее лице, когда она мысленно разделила восторг своего ребенка, своего мальчика, которому подарила все это.
Но самой страшной, самой невыносимой оказалась витрина ювелирного магазина.
Китайцы - древняя нация, такая же древняя, как евреи, и знают они о золоте все. Как добыть золото, как его обработать, как подделать, а главное как его продать.
На черном бархате в витрине лежали золотые украшения невероятных размеров. Одной только золотой жабы с изумрудными глазками было достаточно, чтобы обеспечить потребность в драгоценном металле средней беларуской семьи. Здесь хватило бы и на обручальные кольца, и на сережки, и на брошку и на две золотые коронки для мужа. Но самой главной оказалась золотая корона принцессы, которая не просто лежала в витрине для красоты, а продавалась за доллары. К одному из зубчиков короны золотой ниточкой была привязана бирка, на которой значилась цена: 999 долларов и 99 центов.
Валя представила себя в черном платье, открывающем ее красивую шею, плечи и руки, с короной на голове – вот так она появилась бы в гостях у Ленки Кончиц, соседки по лестничной площадке.
Валя подошла к витрине, прижалась лбом к стеклу и сказала:
- Все, я здесь остаюсь.
- Где здесь? - испугался я.
- У вас в Америке.
-
В тот же вечер Валя выучила первое слово по английски: job.
Работу Валя нашла по объявлению в русской газете. Ленинградцы, математики, евреи, порядочные, не жадные, хорошо зарабатывают. Дитенок маленький, дошкольный, недолюбленный, одинокий. Родители хотят, чтобы по-русски говорил.
Дали Вале 700 долларов в неделю, на всем готовом, отдельная комната в большой квартире. Рабочий день у Вали начинается, когда просыпается ребенок, заканчивается, когда ребенок ложится спать. Если ночью проснулся и плачет, к нему бежит Валя. Эти не пошевелятся. Спят каждый в своей спальне. Только для любви собираются вместе. Никого не стесняются. Кричат. Особенно громко кричит она.
Валя быстро взяла управление квартирой в свои руки. В обуви не ходить, я только что убрала, а вы опять в обуви. В шкафчики на кухне не лазить. Хотите есть, скажите, я подам на стол. Никаких заказов из ресторанов. Как это можно есть непонятно какими руками приготовленное. Заказ из пиццерии демонстративно выбросила в мусорное ведро.
Готовит Валя покруче профессионального повара из итальянского ресторана. Одних только видов драников - восемь.
Обсуждение дневного меню с хозяевами по утрам . Потом и эту позицию математики сдали. Пусть делает что хочет. Обязательный суп. Человек должен есть жидкое, иначе язва желудка, переходящая в рак.
Через месяц математики заметили, что заметно растолстели. Началась паника.
- Чем больше хорошего человека, тем лучше. Вон у тебя, - сказала она хозяйке, - жопа как у мальчика.
Хозяину перед выходом на работу устраивает личный досмотр. Почему у тебя носки разные. Я же все по парам сложила. Одежду нужно гладить. Как это можно интеллигентным людям ходить мятыми. Иди сюда, галстук поправлю. Опять этот надел. А где тот, что я тебе на прошлой неделе купила. Не нравится.
С цветоразличением у Вали проблема. Тяготеет к сочетанию красного с зеленым.
Валя патологически чистоплотна.
-