Жизнь с манипулятором - когда я это поняла?
Когда пришло ко мне понимание этого факта? Не так давно, года 4 назад. До сего момента я была уверена, что у меня нормальная жизнь, которую я заслуживаю. Ни больше, ни меньше. Потому что у меня сложный, паршивый характер, потому что я невыдержанная истеричка, потому что мой муж чудом живёт со мной, потому что я лечусь от депрессии, потому что я сама всегда во всем виновата.
А если мне с чего-то вдруг кажется, что не совсем виновата, несильно и (о ужас!) не одна во всём виновата, так можно навалять по новой и всё объяснить, чтоб дошло. Виновата, потому что виновата. Всегда и во всём. Это аксиома, и она не оспаривается.
Когда это началосьНе помню, если честно. С чувством постоянной вины я живу, сколько себя помню. Я недостаточно красивая, недостаточно умная по сравнению с другими детьми. Мама неустанно повторяет мне, как ей со мной не повезло и как повезло тёте Маше Балабаевой с дочерью Светой.
Свету я тихо ненавидела. Потому что именно невиноватая Светка, правильная до зубовного скрежета, толстая Светка извечно ставилась мне в пример и служила укором. Она была председателем совета отряда, она хорошо училась, и только одно она не умела: она, вся такая идеально-примерная, не умела рисовать. И мама, снисходительно кривя губы, распоряжалась:
Нарисуй Светочке, что вам там задали.
Я, глотая слезы, рисовала заданное. Мама ведь попросила. Я старалась.
Света получала «пять», я — «четыре». Ваза её, нарисованная мною же, оказалась похожа на мою.
Нехорошо, Наташа, срисовывать!
— старенькая учительница Мариванна укоризненно качала головой. Мне было стыдно, все смеялись, я утирала слёзы.
Дома мне влетело.
Тупица! — бушевала мама. — Как ты могла провалить даже рисование, никчемная пустозвонка! Боже, за что мне этот ребёнок?! Ну, почему у всех дети как дети, а у меня это недоразумение, этот подменыш?!
— мама рыдала и билась головой о стену.
Я робко утешала её, обещая исправиться.
Ну, куда уж тебе! Коль бог ума не дал, так и не займёшь ведь чужой-то!
Мама успокаивалась и гладила меня по голове:
Дурочка ты моя.
Мы заходим в магазин «Железнодорожный продторг». Завезли товар, толпятся люди, на прилавке я вижу духи «Красный мак», фабрика «Новая заря», жёлтая коробочка с маками и шелковой кисточкой. Ничего красивее я в жизни не видела.
Мама, купи себе!
— я с надеждой смотрю на маму. Продавщица подаёт мечту:
Смотрите, только что привезли.
Мама благодарит, вежливо улыбаясь. Отказывается. Я чувствую боль в руке, выше локтя. Мама ущипнула меня, вывернув кожу. Я вскрикнула. Мама, всё так же вежливо улыбаясь, выволакивает меня от прилавка и тащит домой.
По дороге она вежливо всем встречным улыбается, я же беспричинно глотаю слёзы. Дома меня трясут, обзывают, и говорят, что я её опозорила там, в магазине. Просить ничего нельзя. Всё, что мне нужно, мне купят. Я должна зарубить себе это на носу. На своём паршивом, мерзком носу.
Разговаривая с мамами из родительского комитета класса, моя всегда с гордостью говорит:
Я не biu ребенка. Я против накаzаний, хотя моя егоза — сложный ребёнок с тяжёлой наследственностью, которую следовало бы выbiвать. Но у меня мягкий характер!
— мама тепло и беспомощно улыбается.
Все тёти смотрят на меня с осуждением. Мне весело, мне хорошо, мама улыбается, не сердится.
Дурочка она у меня, сами понимаете.
Все понимают. Они знают, что я неродной ребёнок, меня удочерили. И мама, по её словам, спасла мне жизнь. Но наследственность у меня тяжёлая, потому что порядочные женщины от своих детей не отказываются. Это понимают все. Я одна не в курсе, что, по сути, являюсь генетическим мусором.
Пионерский лагерьМне 10–12 лет. Ещё жив папа. Мама в очередной раз меня воспитывает. Я говорю запретное слово «нет», не помню уже причину, потому что я вообще послушный ребёнок. И получаю по губам. Губы разбиты, у мамы тяжёлая рука.
Она плачет, говорит, что, раз я такая неблагодарная тварь, она, моя родная мать, вынуждена пойти и повеситься в туалете. Достаётся бельевая веревка, мыло. Мама говорит мне, что я должна встать на колени, обнимать и целовать её ноги и просить прощения. Иначе я останусь без матери.
Я ползу на коленях к маминым ногам, обнимаю их и шепчу, роняя кровавые капли с губ и пачкая её босоножки и ноги соплями и слезами:
— Мамочка, прости меня, я больше не буду!
— Ты будешь хорошей девочкой?
— Я буду, буду хорошей девочкой!
— Ноги мне целуй!
Я целую. Я в ужасе от того, что могу остаться одна, от того, что я натворила, раз мама готова убить себя, только бы не быть моей мамой.
Господи, на кого ты похожа, лахудра!
— мама приходит в себя.
До чего ты, дрянь маленькая, меня довела! Посмотри, насколько ты испорчена, что я, взрослый человек, вынуждена была, забыв о своих принципах, поднять на тебя руку! Не вздумай сказать отцу, он меня убьёт из-за тебя! Никому не вздумай, говори, что упала».
Мама наспех приводит меня в порядок. Мы идём в столовую. На обеде, нервно хихикая, она поясняет общественности, состоящей из персонала пионерского лагеря и их отпрысков:
Наташенька снова упала. Она, вы же знаете, ужас до чего неловкий ребёнок.
Я улыбаюсь разбитыми губами. Прости меня, мама. Из-за меня ты вынуждена врать. Ведь только ты и я знаем, что я не падала. Но я не опозорю тебя, мама. Я упала, я неловкая. Да, маме со мной тяжело. Я виновата.
Я рано научилась убирать квартиру и готовить. Но мама объясняла, что я не должна говорить об этом никому.
Это будет нашим маленьким секретом, Наташенька, хорошо? Мы как подружки, верно?
— я счастливо киваю. Подружки. Мама улыбается. Она довольна.
БракЯ вышла замуж за первого, кто сделал мне предложение, за первого человека, сказавшего мне ласковое слово, признавшегося, что любит меня.
Он оказался очень настойчивым. Долго мама пугала его тем, что я не приспособлена к жизни, не умею готовить, убирать, стирать. Его даже этим было не запугать. Он был влюблён.
Возненавидела она зятя сразу и навсегда. И воюет она с ним до сих пор. Первое, что было сделано, — это объяснено, кто я есть. Неуравновешенная дурочка. Муж не поверил. Свекровь поверила сразу и навсегда. Потому что у неё не укладывалось в голове, как можно такое сказать о своем ребёнке. И если уж сказали, ну, значит, там вообще край!
Постепенно чувство влюбленности мужа покинуло, он стал критически оценивать всё, что я говорю или делаю.
Жили мы с мамой. Моей мамой. Когда была приватизация, она убедила меня доказать свою благодарность, переписав мою долю и долю моего сына на неё, сделав её полновластной и единоличной хозяйкой квартиры. Она горько плакала, вспоминая о том, что я всегда была неблагодарной.
Я не могла ни жить, ни работать. Скорая ездила к нам каждый день, а маман не вылезала из любимой Железнодорожной больницы. Я сдалась. Потом начался ад.
Меня, чуть что, вышвыривали из квартиры:
Нахалка! Это моя квартира, юридически! Ты уйдёшь, но уйдёшь без ребёнка! И без мужа!
Я имела только одно право — платить за неё, полностью. Я не могла даже уйти. Маме резко становилось плохо, и за мной приходили соседи, отыскивая меня на съёмной жилплощади.
Соседка баба Оля, когда я помогала ей донести сетку, как-то сказала:
Наташа, тебя ведь они, Любка-то да Толик, из-за квартиры взяли-то. Они с нами жили в соседнем домике. Она всю жизнь хотела в Таллинн, в центр, в столицу. А детей-то иметь не могла. А Толик женщину встретил, хорошую такую, молодую. И к ней хотел уйти. Так Любка, она же старше его была на пяток годков, такие концерты закатывала, с обмороками и скорыми, артистка! А потом тебя взяли, больную. Сердце, что ли. Так Толик с ней и остался, а эта под это дело квартиру выбила, ну и переехали. Ты сейчас на неё переписала всё, так у ней крышу-то совсем снесло, миллионерша. Ты это, не плачь, Наташа. Жива, и ладно.
Конечно, ладно. Поэтому, когда муж стал говорить о моей вине во всём решительно, это не оказалось для меня новостью. Я сопротивлялась только в первое время. А потом я стала виновата. Во всём и всегда.
В том, что он не имеет нормальной работы, в том, что я не могу, имея на руках специальность, заработать ему на приличную машину. В том, что сын неправильно воспитывается.
Иногда мне казалось, что я даже дышу неправильно, не с той частотой, не с той глубиной. Я тогда не знала, что есть люди-психопаты. Я не слышала про «перверзных». Я просто жила с ними. Я замужем за одним из них. И я уничтожена морально. Впрочем, физически тоже.
Много бесплатной информации по этой теме вы можете найти в моем Телеграм https://t.me/ToxParents
Психология | Psychology
19.8K постов59K подписчиков
Правила сообщества
Обратите особое внимание!
1) При заимствовании статей указывайте источник.
2) Не выкладывайте:
- прямую рекламу;
- спам;
- непроверенную и/или антинаучную информацию;
- информацию без доказательств.