Жизнь ни о чем. Глава восьмая, в которой я понимаю, что знание не всегда сила.
- И что, он все знал, получается? – я вопросительно посмотрел на тетю Олю.
Она продолжила мешать давно растворившийся сахар в чашке и вздохнула.
- Знал. И ради вас смирился, и не стал лезть в дебри выяснений.
Этот разговор случился у меня в теткиной квартире, куда я пришел сразу после школы. Она была портнихой, и шила на дому, соответственно, всегда была дома. Я начал допытываться кто и что этот Игорь, в надежде получить хоть какую-то информацию. Вообще, я ни на что не надеялся, зная нелюдимость тетки, и ее отношения с нашей семьей. Но после моего рассказа о том, что сейчас творится у нас дома, у нее развязался язык и она все рассказала.
Оказалось, что этот самый Игорь у мамы (как не привычно ее так называть теперь) был уже лет пять. Поначалу все это усердно скрывалось от нас и от отца. Игорь, по словам тетки, не был ни бандитом, ни богачом. Простой такой мужик, но у мамы сорвало башню. Естественно я спросил, откуда вся эта информация у нее. Как выяснилось, мама все рассказала ей сама, ища поддержки, но найдя только игнорирование и бездействие. Насколько я понял, с этого момента тетя Оля и перестала активно общаться с нами, и видимо, чтобы не травмировать нас с сестрой, молчала об этом. Отец узнал все случайно. Нет, не как в анекдотах пришел раньше с работы, напротив, он задержался, и ехал в лифте с соседкой, которая все и растрепала. Отец поначалу не поверил, и посчитал, что просто люди наговаривают, однако спустя несколько дней размышлений и самокопания, решился спросить. Мама во всем призналась. Батя будучи мягким и добрым человеком, простил ее, и видимо, зная характер мамы, попросил, что если она и дальше собирается этим заниматься, то делать это так, чтобы мы, то есть дети, об этом не узнали.
Я промотал воспоминания на пять лет назад, и действительно вспомнил, что какой-то конфликт был. О причинах я не знал, да и спрашивать, влезая в дела взрослых, не хотелось. Я поблагодарил тетку за чай с пряником, и попрощался. Уже на выходе, перед тем, как закрыть за мной дверь, тетя сказала:
- Денис, не делай глупостей пожалуйста.
Я с трудом подыскал слова для ответа.
- Каких глупостей теть? Она привела любовника в наш дом, на следующий день после смерти отца. Что я должен о ней думать? Значит все эти ее слезы на похоронах, это все игра? Она только и ждала момента?
- Не мне ее судить, бог над ней. Но я думаю что скорей всего да, игра. Ну чтобы люди не сказали ничего дурного.
Лифт подъехал, я еще раз попрощался с теткой и нажал кнопку первого этажа.
- Чтобы люди ничего не подумали. Охренеть просто. А то что она привела мужика в дом, где еще тряпки на зеркалах висят и рюмка накрытая хлебом стоит, это ничего да? Никто этого не увидит? Сука, - я со злости ударил в стенку лифта.
На первом этаже я столкнулся с бабкой ждущей этот самый лифт.
- Ты чего там стучишь ирод? С какой квартиры?
- Я вообще не отсюда.
- Вот и нечего шляться тут. Пшл отседова.
Во мне было столько злости, что я думал двинуть этой бабке ногой.
- Чаго уставился? Щас милицию вызову. Пшл я сказала.
Я посмотрел на бабку еще раз, и вышел из подъезда. Домой идти ну вообще не хотелось. Я обогнул теткин дом, и пошел к котловану. На двух двух берегах купались дети, и я выбрав безлюдный бережок, набрал камней и начал пулять ими в воду, стараясь сделать «лягушку». Камушки отскакивали от воды максимум три раза и тонули. Меня это ужасно бесило, и за два часа, я перебросал, наверное, килограмма два мелкой гальки, поначалу выбирая плоские, а потом уже кидая все подряд.
- Праааафееесссааааар, - раздалось у меня за спиной. Я едва успел оглянуться, и увидел летящего на меня Руса. Этот идиот столкнул меня в воду.
- Дурак что ли блять? – вода стекала с меня придавая еще более жалкий вид.
- Да чо ты как телка вечно. Ну иди столкни меня, я чо против чтоль?
Тёма и Саня заржали.
- Ну чо ты как? – Вовчик был серьезен.
- Никак, - я расстегивал рубашку, чтобы выжать ее.
Сняв джинсы, я обратил внимание, что все одеты в новье. На Сане и Тёме были уже другие джинсы. На Вовчике красовалась бандана с черепом, вторая, с американским флагом была повязана на запястье. У всех были новые белоснежные кроссовки.
- Ну и долго ты будешь ходить так? Вечером не видно, шарахаешься где-то без нас.
- Вов, у меня отец умер, какие шараханья?
- Ну и чо? Умер. У меня вон батя бухает каждый день, вчера попиздился с ним. На смотри, - Вовчик задрал майку, - видел?
На ребрах были синие пятна. Видимо пьяный вовин батя, отрабатывал на нем удары из своих единоборств.
- Охренеть.
- Я в долгу не остался, - он как-то по злому улыбнулся. – Все тормоза ему отбил. Вот он охует когда проснется.
Вовчик заржал, и все подхватили.
- Ну чо, купаться будем или нет? – Тёма стягивал с себя новую футболку.
- А то, раз уж пришли.
- Проф ты с нами?
- Да пошел ты Рус, накупался уже.
Я сидел на берегу, в ожидании, когда же подсохнут мои вещи. Пацаны поплыли к противоположному берегу, где раскладывалась компания девчонок нашего возраста.
- Блять, - я подпрыгнул от испуга. Возле меня заиграла музыка. Я посмотрел по сторонам, пытаясь найти источник, и понял, что музыка играет из кармана вовиных джинсов. Я проподнял карман и увидел мобильник. Охренеть. Откуда он у него? Я держал мобильник в руках один раз, когда какой-то родственник приехал из-за границы и хвастался им, тряся у меня под носом огромной трубой. Я глянул на воду, и увидел, что пацаны уже вовсю веселятся с новыми знакомыми. Я вытащил телефон. Это была не та огроменная труба которую я видел, а аккуратный, компактный телефончик. Круто. В кармане, помимо телефона, лежала пачка денег. Я присвистнул, и положил телефон обратно. Видимо ребята вошли во вкус. Я пощупал вещи. Все еще мокрые. Да и хрен с ним. Натянув тяжелые мокрые джинсы, я свалил домой. Не попрощавшись. Вообще уход вот так, грозил мне как минимум предъявами, что я поступил не по пацански. Но мне было откровенно похер. Изобьют так изобьют. Гори оно все.
Я открыл дверь своим ключом. Дома никого не было. На столе лежала записка, написанная корявым почерком Вички: «Мама, я у Иры».
- У Иры она блин, - сказал я в стену.
Вывесив одежду за окно, сушиться, я искупался и поел. Выбрав «Робинзона Крузо» с полки я лег на кровать и начал читать. В итоге отрубился, и проснулся только от того, что меня пихали в плечо.
- Денис… Денис… давай вставай, кушать.
Я развернулся и через полуоткрытые глаза посмотрел на маму. Может мне все приснилось? За окном уже была темень, я посмотрел на будильник, половина девятого, ого. Умывшись холодной водой, я вышел на кухню, где мама с Викой уже ели.
- Садись.
- Угу.
Я посмотрел на стол и ахнул. На тарелке была нарезана колбаса, какая-то темная и плотная, не та, которую мы постоянно ели до этого. Сырные куски с дырами, что большой палец пролез бы. Зеленая баночка с паштетом. И о боже две пачки сока. Импортного, с половинкой апельсина на коробке, из которой в стакан стекал сок. Вичка ковыряла макароны по-флотски, косясь на сок.
- Мам ну можно глоточек сейчас?
- Я сказала, сначала доешь, потом хоть всю пачку выпей. А самяли можно?
- Салями. Доешь макароны сначала. Потом.
Салями??? У нас дома??? Я увидел палку этой колбасы. Викинг в золотом шлеме и непонятные буквы с точками. Откуда это все? Хотя ответ для меня был очевиден. Я быстро расправился с тарелкой макарон и вышел из-за стола.
- Один сок возьми, это тебе, и бутерброд сделай, вот колбаска.
Я поставил тарелку в раковину, развернулся и сказал:
- Мне подачки эти не нужны. Игорь твой пусть ест и пьет.
- Ой дурак. Причем тут он? Это за отца дали компенсацию на работе.
- И ты решила меня колбасой с соком подкупить?
В былые времена, мне бы тут же прилетело от бати за такой разговор с матерью. Но сейчас меня несло.
- За языком следи сопля. Не хочешь не жри. Вик, второй сок тоже тебе. И шоколад весь в холодильнике твой.
- Ты вообще что творишь? У тебя муж умер, мой отец, а ты притащила любовника в дом на следующий день. Зачем тогда так ревела на кладбище?
Мама схватила со стола полотенце и хлестнула меня по лицу. Вика со свойственной ей меланхоличностью, даже не пыталась нас разнять и продолжала ковырять макароны.
- Ты блять, пацан, - мама замахнулась полотенцем, - меня учить будешь еще, как жить? Молоко не обсохло еще! Что мне теперь всю жизнь плакать и убиваться? У меня вся жизнь впереди! Понял?!
- Понял, - я вышел из кухни и под нос себе буркнул, - сука!
До конца учебного года оставалось две недели. Надо было дотерпеть их, а потом каникулы. Можно сваливать куда-нибудь целыми днями, и не видеть эту бабу. Всю ночь я ворочался и не мог уснуть. Утром за завтраком, мама взяла слово:
- Раз ты такой умный и взрослый, и тебе не нужны мои, как ты вчера выразился, «подачки», с сегодняшнего дня ты на самообеспечении. Ни копейки карманных денег. Хочешь обедать в школе, вон бери из дома и ешь. Хочешь пойти с друзьями куда-то, иди и ищи деньги сам.
Да уж, она даже не знает, что единственное место, куда я хожу с друзьями это бордюр за домом. Один раз мы конечно ходили на дискотеку, но нас приглашал Вовчик по случаю дня рождения, и денег я попросил ему на подарок. Видимо это мне и припомнили.
- Ты все слышал?
- Угу, - я допил чай, оставив нетронутой колбасу и сыр и вышел.
- Еще раз насчет Игоря от тебя что-то услышу, пеняй на себя.
Я завязал шнурок, поднял голову и сказал:
- Обязательно услышишь.
Я хлопнул дверью и вызвал лифт.
