Жанна Д'Арк не любила проституток

Автор: Дмитрий Сувеев.

Предыдущая часть: Столетняя война. Часть XI: Неустойчивое равновесие

Первая часть: Столетняя война, часть 1.1: династические предпосылки конфликта

Наконец настала пора рассказать о самом известном, самом мифологизированном и очень непродолжительном эпизоде Столетней войны. Он продлился всего около трех лет, но именно этот непродолжительный период сделал конфликт частью мирового культурного кода. Можно много говорить о том, что известны битвы при Креси, Пуатье, Азенкуре, Кастийоне, известность эта весьма специфична — круг любителей истории, а в школьные учебники и кругозор более-менее образованного человека вошла только Жанна. В этой статье попытаемся разобраться, что же происходило вокруг Орлеана, Пате, Реймса, других городов, а объяснения относительно личности героини дадим отдельно.

Зы. Если кто не понял, мы наконец добрались до Жанны д'Арк.

О планах кампании и состоянии сторон

К 1428 году изматывающее противостояние союза Англо-Франции и Бургундии против Буржского государства стало истощать силы обеих сторон конфликта. Как мы помним из предыдущей статьи, 1420-е гг стали периодом постоянных битв и осад. Потерпев поражение при Вернёе в 1424 г., а затем погрузившись во внутренние интриги, Буржское государство дофина Карла утратило наступательный потенциал, но еще вполне могло огрызаться, например, сняв осаду Монтражи в 1427 г. Англия, как казалось, сохраняла на континенте прежнее военное могущество, на деле это впечатление было обманчивым. Сказывались внутренние противоречия между Бедфордом, регентом Франции, и Глостером, регентом Англии, каждый из которых тянул одеяло на себя. Но кроме того оккупированная Нормандия работала, словно черная дыра, растворяя в себе финансы и гарнизоны. Обстановка требовала постоянно держать контингенты в оккупированных населенных пунктах. Английской администрации постоянно мерещились реальные или мнимые заговоры, а по дорогам шастали трудно отличимые друг от друга отряды партизан и банды бригандов. Мы уже писали в десятой части, что английская армия, расквартированная на севере Франции, разлагалась. Солдаты дезертировали, сбивались в банды, занимались рэкетом и грабежом и уклонялись от участия в боевых действиях. Получалось, что для участия непосредственно в походах требовалось вербовать новых бойцов в метрополии.

В это время вокруг дофина Карла по воле обстоятельств собиралась своя команда по спасению мира, в которую входили: неуверенный в себе лидер (Карл VII); его изобретательная теща (Иоланда Арагонская); парень, который пропадает неизвестно куда, а потом появляется в самый важный момент (Артур де Ришмон); парень, выкупленный из плена (Жан II Алансонский); благородный бастард (Жан Дюнуа, он же Жан Бастард Орлеанский); денежный мешок (Жак Кёр); отморозок-эксперт по оружию (Ла Гир); будущий предатель (Ла Тремуйль) и девушка, которая умрет первой (Жанна д'Арк). Формированию сплоченного коллектива, состоящего большей частью из молодежи, мешали постоянные придворные интриги и борьба за власть между Иоландой Арагонской и Ла Тремуйлем.

Чувствуя слабость буржского двора и нарастающий кризис в Нормандии герцог Бедфорд решает начать кампанию 1428 г. по захвату долины реки Луары — линии разграничения территорий, контролируемых англичанами и их союзниками с дофинистами. Здесь находилась цепочка крепостей, самой значимой из которых был Орлеан — город, построенный близ слияния Луары и Сенны. Он прикрывал дорогу вглубь страны, дальше не имевшей значимых укреплений.

Бассейн Луары и Орлеан на карте Франции

Орлеан представлял из себя знаковый во многих отношениях город. Во-первых, он являлся крупным экономическим центром, богатым, зажиточным населенным пунктом, крупным по территории и населению. Во-вторых, это была непосредственная вотчина арманьяков. Город являлся столицей владений сына убитого Людовика Орлеанского, Карла, поэтому лояльность Орлеана по отношению к дофину не вызывала сомнений, здесь он мог найти надежную опору. В-третьих, город географически находился на реке Луаре, ставшей линией разграничения между воюющими сторонами. Шевоше англичан не заходили южнее. Орлеан лежал на пересечении торговых путей и открывал дорогу к крупнейшим центрам дофинистов: Буржу, Пуатье. Захватив Орлеан, англичане рано или поздно бы добрались и до туда, тогда как сам Карл оказался бы заперт в своих владениях и не мог проводить наступательных операций. Дофинисты могли рассчитывать на грамотную оборону и возможность перехода в контратаки.

Таким образом, осада Орлеана стала кульминационной точкой войны, начатой Генрихом V. Если бы французы терпели поражение, то Карл терял шансы на победу, его конец становился вопросом времени. Однако и англичане, осознавая они это или нет, в известной степени играли ва-банк, так как не могли в обозримом позволить себе сконцентрировать силы в случае поражения.

О городе-герое Орлеане

Отличительной особенностью Орлеанской осады является невероятно обширный круг дошедших до нас источников. Главным достоинством этих документов для нас является синхронность. Сохранился «Дневник Орлеанской осады» и «Хроники Девы», в которых буквально по дням подробно расписаны события, происходившие в городе, а также перемены настроения его защитников. О сражении с «другой стороны» повествует хроника Ангеррана де Монстреле — бургундского рыцаря, участника событий. Сохранились «Хроники Девы», письма Жанны д`Арк. Имеются финансовые ведомости. Благодаря этому мы знаем имена командиров всех отрядов, численность войск, план обороны и осады, объемы довольствия войск и много чего еще.

Орлеан 1428 г. на гравюре начала XX в. из книги А. Франса «Жизнь Жанны д`Арк». Видны Орлеанский мост, форт Ла Турель, бульвары — земляные укрепления у оснований башен.

Оборонительные сооружения Орлеана были под стать политико-экономическому статусу города. Это была мощная, хорошо защищенная крепость, неоднократно модернизировавшаяся и усиливавшаяся. Она имела 37 башен высотой 6-10 метров, пять ворот, крепкие стены. Ворота Святой Екатерины выходили на трехсотметровый девятнадцатиарочный каменный мост, построенный в XII в. Мост имел две подъемных секции, был захламлен водяными мельницами, жилыми домами. Имелись на мосту и оборонительные сооружения: на острове Рыбачий наскоро возвели две насыпи. Имелась и более серьезная защита. На восемнадцатом пролете моста — практически на противоположном берегу — находился форт (называемый также крепостью или замком) Ла Турель. Это сооружение должно было перекрывать въезд на мост для неприятеля и состояло из двух больших и двух малых башен. За крепостными стенами располагалось то, что мы привыкли называть «посад» — пригороды со множеством домов и церквей.

План Орлеана и сооружения его моста

Ожидать нападения город стал еще со времен шевоше Черного Принца, накапливая различные запасы. В начале 1400-х крепость перестроили, запасы пороха, стрел, ядер, свинца, продовольствия постоянно наращивались. В Орлеане имелся обширный парк артиллерийских орудий и осадных машин. Несмотря на то, что требушеты поражали своими размерами, основная роль уже переходила к огнестрельных устройствам, в том числе к огромным бомбардам.

К моменту начала осады население составляло примерно 20 тыс. чел., из них четверть входила в ополчение. Функции городского капитана выполнял Рауль де Гокур — человек, уже переживший одну осаду — в 1415 г. Генрих V взял управлявшийся им Арфлер. Если так можно выразиться, то Орлеанской оборонительной операцией в целом руководил другой человек — Жан де Дюнуа, в то время именовавшийся Орлеанский Бастард.

Жан, бастард Орлеанский (Жан де Дюнуа). Прижизненный портрет XV в.

Он отдавал приказания по укреплению обороны, приводил в город снабжения и подкрепления, проводил вылазки. Имя этого человека вам придется запомнить — он будет участвовать в Столетней войне до самого ее окончания. Он родился в результате внебрачных похождений Людовика Орлеанского с какой-то дворянкой и почему-то ему полюбился младенцем. Отец решил воспитывать его в своем имении, но был убит. В дальнейшем мальчик рос вместе со своим ровесником — будущим дофином Карлом и стал его другом детства. Повзрослев, стал проявлять интерес к военному делу, в битве при Монтражи показал себя, как полководец и был назначен защищать Орлеан — владения своего сводного брата Карла. Подобно героям фильмов 50-х гг. о благородных незаконнорожденных детях, Жан де Дюнуа оказался человеком глубокой порядочности , чем контрастировал со многими современниками.

Говоря о численности гарнизона следует различать поддающихся точному учету наемников и достаточно виртуальных ополченцев. Первых по подсчетам казначея Эжмона Роже было 740 ратников и 870 арбалетчиков. Историки оценивают число профессионалов в 400 человек. Отряды местной милиции неизвестны — до 3-5 тыс. чел. При этом за время осады численность гарнизона изменялась: помимо убыли от потерь в город постоянно прибывали подкрепления, часть отрядов наоборот уходила.

Начало английского похода

Для проведения операции в Британию был отправлен вербовать войска лучший командир королевства — Томас Монтегрю, более известный как граф Солсбери.

Поэт Джон Лидгейт преподносит свою рукопись графу Солсбери

В метрополии он заключил контракт на рекрутирование 450 латников и 2250 лучников. 1 июля 1428 г. войска высадились в Кале и последовали в Париж, где Бедфорд приказал набрать 400 латников и 1200 лучников из местного населения, однако на деле завербовать удалось 200 и 600 человек соответственно. Был объявлен призыв феодального ополчения, не увенчавшийся успехом. В качестве союзного контингента Филипп Добрый направил из Бургундии 1500 человек.

Относительно планов кампании еще не было определенности, в частности предполагалось захватить Анжер и соединиться с гарнизонами Гаскони. В итоге все же был выбран вариант с захватом долины Луары. Солсбери поначалу отказывался нападать на Орлеан, так как по рыцарским законам чести атаковать владения находящегося в плену феодала являлось большим зашкваром, но Бедфорд настоял. Томившийся в неволе Карл Орлеанский предложил английскому регенту выкуп в 6000 экю за безопасность города, но этот вариант также отклонили.

В августе Солсбери с войском отправился в поход. Ему достаточно легко удавалось брать замки, находящиеся по берегам Луары. Из значимых населенных пунктов захвату подверглись Менг, Божанси,Шинон. К концу сентября 1428 г. передовые отряды под командованием графа Суффолка вышли к окрестностям Орлеана.

Видимо, решив, что больше зашквариться, чему уже получилось, нельзя, Солсбери вел себя крайне вероломно и жестоко: гнал пленных с веревками на шее до самого Парижа, приказывал нашивать своим солдатам белые кресты, чтобы прикинуться дофинистами; пригнал местных крестьян на строительство моста, а потом приказал их убить. Самым значимым для современников проступком стало разорение церкви Богоматери в Клери, после чего многие решили, что граф не жилец и бог его покарает.

Начало осады

5 октября отряд Суффолка захватил Жаржо и форсировал Луару. 7 октября его солдаты напоролись на отряд защитников Орлеана, между ними завязались стычки и продвижение англичан было остановлено. Стало ясно, что войти в город «на плечах» не удастся. Войска Суффолка остановились возле моста, о котором шла речь выше.

Официальным началом осады считается 17 октября. Тогда произошел артобстрел, принесший первую жертву — горожанку по имени Бель.

Появление армии Солсбери не было сюрпризом для горожан — о выдвижении войск сообщили шпионы из Парижа, а когда начались захваты крепостей выяснить конечную цель стало не сложно. Город подготовился к обороне: были заложены все ворота, кроме Бургундских, установлены деревянные щиты, рассыпан чеснок, завербованы наемники, проведены другие мероприятия.

21 октября англичане предприняли безрезультатную попытку штурма Ла Турели, стоившую жизни 240 англичанам и 200 французам. Следующей ночью подрывникам удалось подорвать бульвар (древесно-земляное укрепление) вокруг форта, а в ночь с 23 на 24 октября была захвачена и сама Турель. Два пролета моста через Луару были также подорваны осаждавшими.

Макет Ла Турели, выполненный для фильма Люка Бессона

В этот же день, 24 октября, был поставлен один из самых эпичных хедшотов в истории. Солсбери поднялся на второй этаж Ла Турели и зачем-то выглянул в окно. В этот момент ему в голову прилетело пушечное ядро и оторвало половину черепной коробки. Это было страшнейшее невезение англичан и невероятное везение французов — в самом начале многомесячного сидения осаждавшие остались без крайне талантливого военачальника. Несчастный каким-то образом прожил еще три дня и испустил дух.

С этого момента командование перешло к Суффолку, который возложил на себя общее руководство операцией, а непосредственно осадой было поручено командовать Уильяму Гласдейлу.

25 октября в город прибыл Дюнуа с отрядом. Он отдал распоряжение уничтожать пригороды, находившиеся за крепостными стенами. Цель этого мероприятия была проста — не оставить помещений для зимних квартир на зиму. Особенно активно уничтожали многочисленные посадские церкви. Кроме того, обеспечивалась обзорность для крепостной артиллерии, которая могла пресекать перемещения осаждавших.

Надо сказать, что блокада города была не полной. У англичан попросту не хватало для этого сил. В город с известной степенью легкости могли проникать подкрепления, конвои с продовольствием, включавшие большей частью различный скот. Когда мы говорим о средневековой осаде, многим представляются кадры из «Властелина колец», в котором орда чумазых орков маячит под стенами и водит хоровод, оцепив крепостной ров. На самом деле лагерь осаждавших всегда находился на удалении от объекта нападения, для него выбирался холм, брошенный монастырь или что-то подобное. Это обеспечивало защиту от эпидемий, повышало безопасность в случае вылазок. Контроль над перемещениями противника обеспечивали разъезды и пикеты. Круговое оцепление вплотную под стенами, подобное полиции на массовых мероприятиях было бессмысленным. Крепость обстреливал артиллерийский наряд, надеясь постепенно разрушить укрепления. Скорострельность орудий при этом была о-о-о-о-очень медленной, крупные бомбарды стреляли где-то раз в час. То же касалось и метательных машин: для создания нужного напряжения в упругих элементах требушетов требовались усилия нескольких десятков человек и минимум час работы.

Отношения между осаждавшими и осажденными с нашей точки зрения выглядели странными: отмечены факты официального обмена подарками между Дюнуа и Суффолком, под стенами проводились турниры под аккомпанемент городского оркестра. При этом стороны абсолютно честно намеревались убить друг друга в дальнейшем.

Осада Орлеана. Миниатюра из «Вигилия на смерть Карла VII" , 1490 г.

Луара была форсирована только 8 ноября, после чего на берегу Англичане попытались замкнуть осаду, но им это не удалось. Весь период с ноября по март прошел в постоянных обстрелах, попытках штурма отдельных укреплений города, ответных вылазках осажденных. В ходе этих действий ни одна из сторон не получала преимущества. В город продолжали поступать подкрепления и продовольствие, голода удалось избежать, но рыночек порешал и дефицит вызвал кратный скачок цен. В то же время осаждавшим следовало заботиться о сохранении армии от голода, холода, контратак и огня противника.

Англичане стали возводить либо занимать существующие бастиды (бастилии) — так назывались вынесенные за пределы городских стен небольшие форты-замки. В бастидах располагался гарнизон и артиллерийский наряд. Такое решение обеспечивало надежную защиту осаждавших, но лишало их возможности прямого взаимодействия. Всю зиму обеим сторонам в тяжелых позиционных боях оставалось только ждать у моря погоды.

«Битва селедок»

От снабжения продовольствием и подкреплений всегда зависели как осажденные, так и осаждавшие. Коммуникации в средневековых конфликтах осуществлялись в виде вооруженных конвоев, включавших как свежие силы, так и обозы с продовольствием. От поставок последнего нападавшие особенно сильно зависели, если не получалось эффективно организовать зажитие и фуражировку. А в случае Орлеана это как раз было трудно сделать — дофинисты слишком хорошо зачистили местность.

В результате в голову защитников пришла одна очень светлая мысль: если перехватить один из обозов, то в лагере англичан начнется голод и они будут вынуждены снять блокаду.

Вскоре подходящий как раз представился: находившиеся в Париже агенты сообщили куда надо, что 8 февраля из столицы вышел крупный отряд англичан под командованием Джона Фальстофа ака «Бича (в литературном смысле) Франции». Помимо войска за отрядом тянулась вереница повозок с селедкой. Надвигался Великий Пост, а людям, занятым тяжелым физическим трудом, нужна была белковая пища. Везли, конечно, не только рыбу, но сильней всего пахла именно она.

План созрел сразу: на маршруте следования обоза имелся открытый безлесый участок, на котором можно было эффективно применить кавалерию. Наемники, находившиеся в Орлеане ночью скрытно покинули город и объединившись под командованием графа Карла де Клермона, выдвинулись к месту засады.

Засады как таковой не получилось: дозорные Фальстофа вовремя заметили передовой отряд Клермона, граф, может и хотел бы использовать фактор внезапности, но отставали шотландцы под командованием Дюнуа и Джона Стюарта (не того, который погибший коннетабль, а другого). Пока орлеанцы концентрировались, Фальстоф приказал готовиться к обороне. Им была применена неизвестная французам, но родная для этих ваших таборитов, тактика: 300 фургонов перевернули и образовали из них круг — такой импровизированный вагенбург.

12 февраля началось сражение известное, как «Битва селедок», а также «Битва при Руврэ» — по названию деревни, в которой до этого ночевали англичане. По сведениям разных источников французы то ли обстреляли укрепление из артиллерии, то ли ломанулись его брать без артподготовки. Точнее, в пешем порядке атаковали шотландцы, не дождавшись команды на то от Клермона. Шотландцы начали косплеить Креси, Пуатье и Азенкур, то есть ожидаемо огребли. За ними последовала конная атака рыцарей Дюнуа, лошади которых налетели на колья, врытые за любезно раздвинутыми перед атакующей конницей телегами. Раненого Бастарда Орлеанского усадили на коня, а дальше началось бегство. Первыми ожидаемо побежали шотландцы, за ними остальные. Английские лучники стреляли им в спину, а Фальстоф праздновал победу.

Численность атаковавших оценивают 3-4 тыс. чел., оборонявшихся в 2 тыс. чел, потери французской стороны в 300-400 чел., английской — незначительные.

«Битва селедок» на миниатюре из «Вигилия на смерть Карла VII"

Помимо тяжелых потерь, уже и так осложнивших оборону города, поражение имело для Орлеана и другие гораздо более тяжелые последствия. Городские старейшины обвинили Клермона в поражении и неумении командовать, граф обиделся и 18 февраля покинул город, уведя с собой 2 тыс. наемников. Защищать Орлеан осталось только ополчение. Это побудило городской совет начать переговоры о сдаче города. Но при этом горожане оказались не так просты, как это могло показаться. Сдать город они были согласны только бургундцам и Филиппу Доброму. Таким образом, они рассчитывали не только на пощаду, но и подчеркивали, что признают легитимность только династии Валуа, к которой относился и бургундский герцог. Но Бедфорд хотел самолично получить плоды добытой победы и такие условия отверг. В этот раз «Ой, все!» сказали уже бургундцы и 19 апреля 1429 г. укатили восвояси. Теперь ослабленными оказались уже осаждавшие. Многие историки считают, что именно бургундский демарш стоил англичанам победы. А самые интересные события были еще впереди.

И вот пришла Жанна

Учитывая ослабление крепостного гарнизона, англичане начали усиливать блокаду, воздвигнув в восточном пригороде Орлеана еще одну бастиду — Сент-Лу (до тех пор форты строили только на западных и южных окраинах). Это позволило бы блокировать Бургундские ворота и окончательно дожать крепость.

Следует понимать, что осада Орлеана — одна из первых крупных артиллерийских дуэлей в истории. Перестрелки носили постоянный характер. Одна из крупных и кровопролитных битв разыгралась 9 апреля, когда орлеанцы попытались взять бастиду Сен-Лоран.

Не следует думать, что дофин Карл и его окружение так просто бы отдали стратегический населенный пункт. В город продолжали поступать подкрепления. В одном из них в город направили новое мощное оружие, имя которому — идеология. По содержанию эта идеология была религиозно-патриотической, а воплощалась она в теле девушки возрастом примерно 19 лет, которую звали Жанна Дева. В историю она войдет как Жанна д`Арк.

По официальной версии™ Жанна, убедив в своей богоизбранности бальи города Воркулера, 9 марта смогла добраться до двора дофина Карла в Шиноне. Общение там тоже было коротким, но продуктивным. После определенных процедур верификации и авторизации буржский государь и церковные сановники удостоверились, что перед ними божья посланница. Жанна была аноблирована в дворянки, повышена до звания рыцаря-баннерета. Девушку назначили командующей орлеанскими силами. В подчинение ей были выделены наиболее значимые и талантливые командиры дофинистов: начальником штаба назначили Жана II, герцога Алансонского, руководить передвижением обоза с подкреплением должен был Бастард Орлеанский, нашлось место даже Ла Гиру (Ла Иру) — отмороженному капитану бригандов. В общем, компания подобралась веселая. Нельзя сказать, что статистика побед у этих людей была безупречной, но с ними Жанна находилась в надежных руках.

21-24 апреля Деву перевезли из Шинона в Блуа, где формировался новый конвой с подкреплением. 26 апреля отряд под предводительством Жанны выдвинулся к Орлеану.

Из того, что в Орлеан направляется подкрепление не делалось секрета. Наоборот, пропаганда всячески старалась донести до горожан их противников, что отряд ведет уже совершившая немало чудес посланница бога. Из Блуа 22 апреля в адрес Бедфорда и осаждавших город командиров было направлено письмо с требованием покориться воле божьей посланницы и уплыть обратно в Англию по-хорошему. На письмо ответили отказом, но свою функцию внушения богоизбранности распространяемая информация сделала.

29 апреля Жанна добралась до окрестностей города. Далее источники описывают некое чудо: при переправке через Луару в реке под молитву Жанны поднялся уровень воды, что дало пересечь реку на паромах. Миновав английскую бастиду Сен-Лу, отряд вечером вошел в Орлеан. Дева, Дюнуа, герцог Алансонский привели с собой 200 солдат. Отряд был встречен горожанами, разогретыми слухами, с большим энтузиазмом. Люди старались хотя бы прикоснуться к коню божьей посланницы. «Дневник осады…» повествует, что из-за толчеи от факела воспламенилось знамя Жанны, которое она потушила, лихо пришпорив коня, словно профессиональный кавалерист.

Въезд Жанны д`Арк в Орлеан. Худ. Жан-Жак Шеррер, 1887 г.

Рецепт побед, который предлагала Жанна основывался на следующих принципах:

1. Не пить, не курить, не матюкаться, не приносить клятв;

2. Не заниматься секасом с проститутками;

3. Молиться, поститься, слушать «Радио Радонеж»;

4. Не заниматься грабежом;

5. Прекратить Проводить преступные победоносные атаки в лоб населенных пунктов.

Как ни странно, солдаты ее послушались: проституток удали из обоза, пить стали гораздо меньше, слово %&# стали произносить как «Я поражен!». Исключение Дева сделала только для Ла Ира, который продолжал произносить %&# как %&# и даже как %@*&№ и #!%8$/ — человек с трудом поддавался перевоспитанию.

Начать было решено с предложения англичанам мира, фактически капитуляции. 30 апреля Жанна направилась по Орлеанскому мосту к стенам Ла Турели. Там она начала требовать от ее коменданта Уильяма Гласдейла сдачи и отступления. Ожидаемо, она получила отказ и услышала много интересных историй про себя и свою мамку. Попытки переговоров не закончились: Жанна направила гонцов с требованием отпустить ее посланника, угрожая в случае невыполнения перерезать глотки пленным англичанам, содержавшимся в крепости. Как ни странно, подействовало — гонца отпустили.

К этому времени англичане были уже «тепленькими», так как их истощила долгая осада, а также ослабил уход бургундцев. В то же время в Орлеане была достигнута максимальная численность войск за всю осаду. В итоге, сложилась ситуация прямо по заветам дедушки Жоры: истощить противника в обороне, обеспечить численный перевес, а затем раздавить врага свежими силами.

Уильям Гласдейл, с оскорблениями обращается к Жанне д`Арк". Орлеан, Франция. 30 апреля 1429 года. Художник Грэм Тернер

1 мая французским наемникам было выплачено жалование, что ободрило их не меньше, чем обещание божественного вмешательства.

Активные боевые действия начались 4 мая. Французы намерились взять бастиду Сен-Ло, уединенно стоявшую за восточной стеной Орлеана. Первоначальная атака на форт не увенчалась успехом, после чего войска в атаку повела уже сама Жанна, ведя в бой около 1,5 тыс. воинов, что в 3-4 раза превышало число оборонявших форт. Английский военачальник Джон Тальбот попытался прийти на помощь Сен-Ло, но его отряд был блокирован вышедшим из Орлеана войском в 600 чел. Сен-Ло была взята, ее защитники попали в плен.

Англичане, опасаясь повторения ситуации с потерей бастиды отступили на южный берег Луары, оставив все позиции вокруг города. Теперь они удерживали только Ла Турель и форт Святого Августина.

Параллельно с этим пришли донесения, что из Парижа вышел Джон Фальстоф с крупным отрядом для усиления блокады или штурма. Таким образом, время отведенное на освобождение города сокращалось.

6 мая Жанна начала организовывать несогласованную с другими командирами вылазку. Капитан Орлеана Рауль де Гокур пытался воспрепятствовать ей, на что был обозван Жанной «плохим солдатом», а толпа чуть его не растерзала. Пришлось открыть ворота. Крупный отряд вышел из города, достиг берега Луары. По наведенному мосту войска переправились к англичанам.

Жанна д'Арк ведет французов на штурм Ла Турели. Современный художник Грэм Тернер

С ходу была взята бастида св. Августина, благодаря чему Ла Турель оказалась окружена. 7 мая Жанна начала готовить опять же несанкционированный штурм Турели. Рано утром их войска исповедовали и отслужили перед ними мессу, после чего они начали фанатичный штурм.

Рыцари бросились наперегонки к укреплениям вокруг форта. В проломе между укреплениями им перегородил дорогу необычно крупный латник, но французы позвали стрелка и тот застрелил англичанина из кулеврины.

Под натиском сторонников Жанны англичане отступили под стены Ла Турели. Начался штурм самого каменного форта. Бой выдался ожесточенным и кровопролитным. Форт атаковали с двух сторон: силы городского ополчения восстановили мост, а Жанна атаковала с суши. Первый приступ оказался безрезультативным, в добавок английским лучником в стык нагрудника и наспинника была ранена сама Жанна.

Дюнуа настаивал на перегруппировке и отдыхе, но Орлеанская Дева потребовала заново атаковать. Она снова возглавила атаку, будучи уже раненной. На этот раз французам сопутствовал успех. Пытавшийся прорваться на помощь защитникам Ла Турели Уильям Гласдейл поскользнулся на мосту и утонул, после чего англичане начали сдаваться в плен.

Ранение Жанны д'Арк при штурме Ла Турели. Художник Грэм Тернер

8 мая англичане покинули полевые укрепления и выстроились для боя, французы ответили тем же. Около часа воины двух армий играли в гляделки, после чего Суффолк приказал им сниматься с позиций и уходить. Англичане разделились на два отряда: Суффолк направился к Жаржо, а Тальбот и Скейлз в Менге.

Осада Орлеана, длившаяся 210 дней, была снята.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_57215

Автор: Дмитрий Сувеев.

Живой список постов, разбитый по эпохам

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс Деньги: 410016237363870

Сбер: 4274 3200 5285 2137

Тут можно почитать подробнее

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Продолжение: Столетняя война. Часть XII: Орлеанский перелом. Глава 2 из 2

Наш герой известен всем с детских лет. Случай в истории отнюдь не ординарный, ведь, если верить многочисленным опросам и достаточно серьезным социологическим исследованиям, наши современники очень плохо знают даже героев совсем недавно завершившегося и чрезвычайно богатого на события ХХ века. Если же речь заходит о далеком XV столетии, вспоминают обычно всего несколько имен. В лучшем случае называются имена Жанны д`Арк, Яна Гуса, Яна Жижки, Колумба, Васко да Гамы, Тамерлана и Ивана III. И практически никто даже и не подозревает о том, что прекрасно знакомый им по хрестоматийной сказке Шарля Перро герцог Синяя Борода является реальным историческим персонажем, принимавшим деятельное участие в Столетней войне и в судьбе Орлеанской девы. И, к моему огромному удивлению, два участника телевизионной «Своей игры» на НТВ совсем недавно в финальном раунде передачи, показанной 16 декабря 2018 г., не ответили на вопрос о нашем герое – справился только Александр Либер. 

Гюстав Доре, Синяя борода, гравюра

А между тем это не шутка и даже не историческая сенсация: в бретонских балладах XV–XVI в.в. имена Синей Бороды и героя нашей статьи так чередуются, что становится совершенно очевидным: речь идет об одном и том же человеке. Звали его Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, граф де Бриенн. Блестящий аристократ, один из самых богатых и знатных дворян своей страны, пэр Франции. Разумеется, он не красил бороду в синий цвет. Более того, предполагают, что у него вообще не было бороды: «синебородыми» в то время называли мужчин, выбритых «до синевы». 

Жиль де Лаваль, господин де Ре, картина Элио-Фирмин Ферона, 1835 г.

Жиль де Рэ родился в 1404 году, в замке Машекуль, на границе французских провинций Бретань и Анжу от брака отпрысков много лет враждовавших дворянских семей де Раи и де Краон (таким образом пытались прекратить эту вражду). 

Руины замка Машекуль

В 11 лет он осиротел, оставшись на попечении деда, в 16 лет – женился на своей кузине, Катрин де Туар, которая стала единственной женой Жиля де Рэ и надолго пережила своего мужа. Катрин была родственницей дофина (наследника французского престола) Карла (будущий король Франции Карл VII). Если верить семейным преданиям и некоторым историческим хроникам, чтобы заполучить для внука столь престижную невесту, дед Жиля просто выкрал ее у родных. 

Король Франции Карл VII

Правда сам дофин в это время находился в самом отчаянном положении и даже сомневался в законности своих прав на французский престол. У него не было ни настоящей власти, ни денег, ни авторитета. Его малочисленные и плохо организованные войска с трудом контролировали лишь города, расположенные в долине Луары. Небольшой двор Карла в Шиноне жил по принципу «после нас хоть потоп», деньги, получаемые от ростовщиков (а порой – и от грабежа проезжающих мимо караванов) тратились на всевозможные придворные развлечения – турниры, балы, пиры, у некоторых историков звучит также слово «оргии». Богатый молодой повеса Жиль де Рэ, который постоянно одалживал деньги и придворным, и самому дофину, был встречен там с радостью.

А между тем вяло продолжалась война с Англией (позже названная Столетней) – крайне неудачная для Франции. И с 1427 года Жиль де Рэ принимал участие в военных действиях против англичан. Особых успехов он тогда не добился, но приобрел боевой опыт. Военная ситуация была на грани катастрофы. Уже овладевшие Парижем англичане, неуклонно и неумолимо продвигались к Шинону. Незадачливый дофин всерьез подумывал о том, чтобы, оставить свою страну на произвол судьбы и укрыться в южных провинциях, но именно в этот момент ко двору Карла прибыла Жанна д'Арк. 

Жанна д'Арк, рисунок секретаря парламента Парижа Клемана Фокомбера от 10 мая 1429 г и средневековая миниатюра второй половины XV века

Орлеанская Дева произвела на Жиля де Ре поистине потрясающее впечатление: на его глазах произошло настоящее чудо – пришедшая неведомо откуда пастушка вдруг привела в чувство трусливого дофина. 

Жанна д`Арк, средневековая миниатюра

Судьба Жиля была решена: один из самых знатных баронов Франции безропотно подчинился безродной деревенской девушке, став ее телохранителем и полководцем. Несмотря на достаточно сомнительную репутацию, к тому времени прочно закрепившуюся за Жилем, Жанна д`Арк полностью доверяла ему. Рядом с Жанной д`Арк, избалованный и распущенный Жиль де Рэ неожиданно стал героем: он следовал за ней по пятам, сражался рядом в битвах – во всех, кроме последней. Заслуги его были настолько велики и очевидны, что в 25-летнем возрасте он не только получил звание маршала Франции, но и исключительное право носить королевский знак Лилии. 

Венсан Кассель в роли Жиля де Рэ, фильм Люка Бессона

Другим весьма сомнительным персонажем, который в тот момент оказался рядом с Жанной д`Арк, стал Этьен де Виньоль, сеньор де Куси, гасконец по прозвищу Ла Гир («Гнев»). 

Луи-Фелис Амьель, Портрет Этьена де Виньоль (Ла Гира), 1835 г.

Характер де Виньоля, пожалуй, лучше всего передает его фраза, вошедшая в историю: «Будь Господь солдатом, он бы тоже грабил». Другой афоризм этого «героя»: «Хочешь уцелеть – бей первым». Ла Гир считался «стариком» (почти 40 лет!), сильно хромал на правую ногу, не умел читать и писать, зато имел репутацию неисправимого богохульника и сквернослова. Подражая Жанне д`Арк, которая всегда клялась «древком своего знамени», он тоже стал клясться «древком», но не знамени, а «своим собственным», тем, что отличает мужчину от женщины. Современники даже называли его «любимцем Дьявола». И вот именно этот человек первым признал божественный дар Жанны д`Арк! Под её влиянием он даже стал ходить к причастию. Де Рэ и Ла Гир оказались чуть ли не единственными французами, не предавшими Жанну д`Арк. Накануне казни Орлеанской Девы, Жиль де Рэ, во главе собранного им на свой страх и риск отряда наемников попытался прорваться к Руану, но опоздал. Де Виньоль, после сожжения Жанны, несколько лет мстил бургундцам, которых считал виновными в её смерти. Мстил в свойственной ему манере – убивал, грабил, насиловал, и эта месть, надо думать, приносила лично ему большое удовольствие. В 1434 г. он также стал маршалом Франции. Третьим человеком, который попытался помочь Жанне, стал безымянный английский лучник, который бросился в огонь, чтобы передать покинутой всеми 19-летней девушке самодельное деревянное распятие. 

Жанна д`Арк перед казнью, средневековая миниатюра

Некоторые историки утверждают сейчас, что Жанна, в общем-то, была всего лишь символом, и чуть ли не игрушкой в руках «настоящих» полководцев. Разумеется, никто не утверждает, что Жанна д`Арк была реинкарнацией Юлия Цезаря или Александра Македонского. Дело – в силе личности. Марк Твен вполне справедливо писал в исторически достоверном романе «Личные воспоминания о Жанне д'Арк Сьера Луи де Конта»: 

«Богом она послана или нет, но в ней есть нечто такое, что возвышает её над воинами, над всеми воинами Франции, что воодушевляет их на подвиги, превращает сборище трусов в армию храбрецов, и они обретают в её присутствии бесстрашие».
«Она была велика своим умением открывать способности и таланты, где бы они ни таились; велика своим чудесным даром говорить убедительно и красноречиво; непревзойденно велика умением воспламенять сердца разуверившихся, вселять в них надежду и страсть; умением превращать трусов в героев, толпы лентяев и дезертиров в батальоны храбрецов».

(Луи де Конт – земляк и сподвижник Жанны д'Арк, свидетель на Процессе ее реабилитации в Париже в 1455 г., его показания под присягой, занесены в протокол и, наряду с другими документами той эпохи, используются историками в качестве первоисточника.)

И в данном случае факты говорят за себя: рядом с Жанной, де Рэ и де Виньоль, которые, в отличие от многих других, оказались способны поднять глаза вверх и увидеть звезды, стали героями. После её смерти они быстро деградировали до своего обычного состояния: Жиль де Рэ стал бретонским аристократом-самодуром, Ла Гир – гасконским бандитом с большой дороги. 

Аллен Дуглас, Святая Жанна д`Арк в войне с англичанами

Итак, никому неизвестная юная девушка, вдруг появившаяся при дворе дофина, навела порядок в полуразложившейся армии, победила англичан у стен Орлеана и заставила Карла короноваться в Реймсе. 

Вилльям Этти, Взятие Орлеана

Жюль Эжен Леневё, Жанна д`Арк на коронации Карла VII, 1889 г

А вслед за Орлеаном был деблокирован и город Компьен. 

Жанна д`Арк при осаде Туреля, миниатюра XV века

Однако в окружении слабого и безвольного Карла VII такие люди, как Жиль де Рэ и Ла Гир, были не правилом, а исключением. Высокомерные аристократы не могли простить безродной провинциалке Жанне ни военных успехов, ни влияния на короля. Первый тревожный сигнал прозвучал уже менее чем через два месяца после коронации Карла: 8 сентября 1429 года во время неудачного штурма Парижа Жанна д`Арк была ранена в ногу стрелой из арбалета и до наступления темноты оставалась без помощи, хотя рядом находились войска герцога Алансонского Ла Тремуайя. 

Джордж Уильям Джой, Ранение Жанны д`Арк, музей изобразительных искусств, Руан

Развязка наступила 23 мая 1430 года, когда перед отступающим отрядом Жанны д`Арк были закрыты крепостные ворота, почти все ее воины были перебиты на глазах злорадствовавших французских баронов. Сама Жанна попала в плен к бургундцам, которые в то время были союзниками англичан. Историки до сих пор спорят: посмел бы комендант замка закрыть ворота, если бы рядом с Жанной находился безмерно преданный ей маршал и пэр Франции Жиль де Рэ?

Но Жанну д`Арк ещё можно было спасти. Согласно обычаям того времени, в случае предложения справедливого выкупа воюющие стороны не имели право удерживать у себя попавшего в плен неприятельского воина. Существовала даже своеобразная шкала, по которой производилась оценка военнопленных, согласно которой никто не мог требовать за рядового рыцаря выкуп как за знатного барона, а за барона – как за герцога. Но Карл VII не проявил ни малейшего интереса к судьбе Жанны д`Арк и даже не попытался вступить в переговоры с бургундцами. А вот англичане предложили за Жанну цену, равную выкупу принца крови. Право судить Жанну д`Арк они благоразумно предоставили самим французам, и те весьма успешно справились с поставленной перед ними задачей. Пытать народную героиню они все же не решились, но подвергли искренне верящую в бога, но не искушенную в вопросах богословия юную девушку жесточайшему моральному давлению. Они обвинили её в отрицании догмата Unam Sanctam etc и кощунстве во многих других положениях католической веры, в сквернословии, идолопоклонстве, в нарушении завета о почитании родителей, выразившемся в самовольном оставлении своего дома, а также в том, что она «бесстыдно отринула приличия и сдержанность своего пола, приняла без стеснения позорное одеяние и обличье воинское». Объявили подстрекательницей к войнам, «злобно жаждущей крови людской и понуждающей к её пролитию». Заявление Жанны о том, что «святые говорят по-французски, ибо они не на стороне англичан», было признано кощунством по отношению к святым и нарушением заповеди о любви к ближнему. Уверенность Жанны, что она попадет в рай в случае сохранения девственности, было признано противоречащим основам веры. Также она была признана суеверной, идолопоклонницей, вызывающей демонов, обвинена в ворожействе и предсказаниях будущего. Высшие иерархи французской католической церкви и самые авторитетные профессора Сорбонны «установили», что голоса, которые призывали Жанну д`Арк к защите отечества принадлежали не архангелу Михаилу и святым Екатерине и Маргарите, а демонам Велиалу, Бегемоту и Сатане. Наконец, её обвинили в том, что она не желает положиться на суд церкви и подчиниться ему. Давление на Жанну не прекращалось даже во время её болезни, вызванной отравлением рыбой. Покинутая всеми, испуганная, усталая и разочарованная Жанна согласилась подписать отречение и согласиться с приговором церкви. 24 мая 1431 года она была приговорена к вечному заточению на хлебе и воде и переоделась в женское платье, но уже 28 мая она вновь надела мужской костюм и заявила, что «плохо осознавала смысл её отречений». 29 мая те же судьи подтвердили факт рецидива ереси и вынесли постановление о передаче Жанны светскому правосудию. 30 мая Жанна была отлучена от церкви и в тот же день приговорена к сожжению на костре. Перед казнью она попросила прощения у англичан и бургундцев, которых приказывала преследовать и убивать. 

Казнь Жанны д`Арк, средневековая миниатюра

Кстати, в сети можно найти и послушать арию "Месса" из рок-оперы "Жанна д`Арк" (группа "Тампль"), в которой есть голос Жиля де Рэ ("Лживый бог человечьих стад").

Война с англичанами продолжалась, но разочаровавшийся в своем короле Жиль де Рэ оставил службу. Лишь в 1432 году он ненадолго вернулся к активной военной деятельности, оказав Карлу VII помощь в снятии осады Линьи. Жиль де Рэ поселился в замке Тиффож, где жил, в окружении многочисленной свиты, наслаждаясь славой и богатством. Его охрана в то время насчитывала 200 рыцарей, в его личной церкви служили 30 каноников. 

Замок Тиффож

Следует сказать, что, в отличие от большинства французских аристократов того времени, Жиль де Рэ получил неплохое образование. Он слыл знатоком искусств, разбирался в музыке, собрал большую библиотеку. Приезжавшие в его замок художники, поэты и ученые неизменно получали щедрые подарки. Большие средства были израсходованы на прославление Жанны д`Арк, которая в те времена совершенно официально считалась ведьмой (реабилитирована спасительница Франции будет лишь через 20 лет – в 1456 г.), в частности, была заказана и поставлена в театре грандиозная «Орлеанская мистерия». Но в финансовых вопросах Жиль проявил редкостную беспечность и уже через 8 лет столкнулся с нехваткой средств. Между тем, отказывать себе в чем бы то ни было, барон не привык, и потому пошел по традиционному и пагубному пути: стал закладывать свои замки и продавать земли. Но и в этих обстоятельствах Жиль де Рэ проявил определенную оригинальность, и, в попытке предотвратить разорение обратился к алхимии и магии. Помощник в этих сомнительных делах у него, разумеется, отыскался очень быстро: итальянский авантюрист Франческо Прелати, утверждавший, что имеет в услужении демона по имени Баррон, который способен направить их поиски по правильному пути. Родственники Жиля де Рэ негодовали, его жена уехала к родителям, а младший брат Рене добился раздела имущества. Карл VII, до которого дошли слухи о сумасбродствах Жиля де Рэ, еще помнил о заслугах своего маршала и попытался остановить его разорение. В 1436 г. он запретил ему дальнейшие продажи имений, но король по-прежнему был очень слаб и его указ в Бретани попросту проигнорировали. Главные покупатели и кредиторы Жиля де Рэ – бретонский герцог Иоанн и его канцлер, Нантский епископ Малеструа, уже крепко вцепились в свою жертву и не желали отпускать её, даже про приказу короля. За бесценок скупившие почти все владения Жиля де Рэ, они все же испытывали некоторое беспокойство, так как договоры, заключенные ими с Жилем, давали ему право обратного выкупа. Сосед мог «взяться за ум», и его широчайшие связи при королевском дворе могли позволить ему со постепенно вернуть себе заложенные имения. Но в случае смерти Жиля де Рэ, его владения навсегда отошли бы в их собственность.

А между тем по всей округе вдруг пошли слухи, что у бывшего маршала и недавнего героя Франции проявились наклонности маньяка и садиста, что он, пользуясь своим высоким положением в обществе, якобы, приказывает своим слугам похищать мальчиков, которых неизменно убивает после надругательства над ними. Утверждалось, что подвалы замка завалены останками невинных жертв, и что наиболее симпатичные головы де Рэ сохраняет, как реликвии. Говорили также, что посланники Жиля под предводительством его главного ловчего де Брикевиля охотятся за детьми в окрестных городах и деревнях, а старуха Перрина Меффре заманивает детей непосредственно в замок. Народная молва связывала с Жилем де Рэ около 800 случаев исчезновения детей. Однако эта деятельность бывшего маршала не подпадала под юрисдикцию духовного или инквизиционного суда. Может показаться странным, но впоследствии эти преступления рассматривались в качестве второстепенных, вскользь, между делом, наравне с обвинениями в пьянстве и кутежах. Дело в том, что в XV веке во Франции ежегодно исчезали не менее 20 тысяч мальчиков и девочек. Жизнь ребенка бедных крестьян и ремесленников в те времена не стоила и гроша. Тысячи маленьких оборванцев, которых не могли прокормить родители, скитались по округе в поисках мелкого заработка или прося милостыню. Некоторые периодически возвращались домой, другие исчезали бесследно, и никто не мог с уверенностью утверждать, погибли они или прибились к какому-нибудь торговому каравану либо к труппе бродячих акробатов. Слишком вольное обращение с детьми на подвластных французским баронам территориях, как бы страшно это сегодня не звучало, в те времена не являлось чем-то из ряда вон выходящим, и не могло служить основанием для вынесения знатной особе смертного приговора, в котором были кровно заинтересованы многочисленные враги маршала. И потому главными преступлениями, которые следовало вменить в вину Жилю де Рэ, должны были стать богоотступничество, ересь и связь с дьяволом. Занятия алхимией также принимались в расчет, так как все еще оставалась в силе специальная булла Папы Иоанна XXII, предававшая анафеме всех алхимиков. 

Повод для открытого выступления против него дал сам де Рэ. Он поссорился с братом казначея бретонского герцога Жаном Ферроном, который имел духовный сан и на этом основании пользовался личной неприкосновенностью. Жиля де Рэ это не остановило: барон захватил свой собственный замок, проданный брату священника, в котором в тот момент находился его обидчик. Священник в тот момент служил обедню в церкви, что не помешало Жилю схватить его и, заковав в кандалы, держать потом в подвале. Это было уже чересчур, герцог Бретани приказал освободить пленника и вернуть проданный замок новым владельцам. Однако де Рэ за время занятиями магией де Рэ, видимо, уже потерял всякое чувство реальности: он не только отказался выполнить это законное требование своего сюзерена, но даже избил его посланника. Результатом стала самая настоящая карательная военная операция: замок Тиффож был осажден войсками герцога, и униженный барон вынужден был покориться силе. 

Однако положение Жиля де Рэ было настолько высоко, что даже теперь его светские враги не решались привлечь барона к суду. А вот духовные власти действовали более решительно. Первым выступил епископ Нантский Малеструа, который в конце августа 1440 года во время проповеди сообщил прихожанам о том, что ему стало известно о гнусных преступлениях «маршала Жиля против малолетних детей и подростков обоего пола». Епископ потребовал, чтобы все лица, располагающие существенной информацией о таких преступлениях, сделали ему официальные заявления. На самом же деле, Жан де Малеструа опирался на единственное заявление об исчезновении ребёнка, которое было подано в его канцелярию супругами Эйсе за месяц до этого, никаких фактов, изобличающих Жиля де Рэ, в этом заявлении не содержалось. Тем не менее, проповедь Малеструа произвела впечатление в обществе и скоро в его канцелярию поступили заявления о пропаже еще 8 детей. 13 сентября 1440 г. епископ вызвал Жиля де Рэ на духовный суд, где ему были предъявлены первые обвинения в служении дьяволу и ереси. Двое наиболее доверенных и близких слуг де Рэ (Силье и Брикевиль) бежали, но сам барон смело явился на суд, где неосторожно согласился признать за епископом право судить его. Давая согласие участвовать в процессе в качестве ответчика, Жиль де Рэ, почему-то, забыл о своей неподсудности светскому суду города Нанта и суду епископа. Он легко мог избежать разбирательства, апеллируя к своей неподсудности любой власти, кроме королевской. Худшее, что ему грозило в этом случае – суровая епитимья и денежный штраф за оскорбления, нанесенные Церкви в лице ее служителя. Но барон, словно ослепленный самоуверенностью (а может быть, надеждой на заступничество демона Прелати), согласился ответить на все обвинения епископа, тем самым добровольно отдав себя в руки врагов. 

Суд над Жилем де Рэ

С этой минуты Жиль де Рэ был обречен. Прелати и некоторые слуги барона были арестованы и отправлены в Нант. Там их подвергли пыткам, выдержать которые обычный человек просто не в состоянии. В результате были получены признательные показания, в которых ужасная истина причудливо переплеталась с чудовищным вымыслом. 

Первоначально Жиль де Рэ держался твердо, отрицая все пункты обвинения. Опомнившись, он подверг сомнению полномочия духовного суда, утверждая, что все приписываемые ему преступления подпадают под юрисдикцию суда уголовного. Однако церковные власти и инквизиторы не собирались выпускать из своих рук столь драгоценную добычу, Жиль де Рэ был отлучен от Церкви и прокурор, разобрав пункты обвинения, пошел навстречу духовным властям. В его заключении о распределении подсудности, преступления против детей уже даже и не рассматривались, зато фигурировали дебош в церкви и оскорбление святынь, которые были отнесены к суду епископскому, и служение дьяволу, богоотступничество, ересь, которые отходили в ведение суда инквизиционного. Жиль де Рэ был сломлен. В обмен на снятие отлучения, 15 октября он покаялся во всех приписываемых ему преступлениях. В своих показаниях барон утверждал, что брал пример с правителей Древнего Рима, о чьих варварских извращениях он прочел в иллюстрированных манускриптах, хранящихся в семейной библиотеке. «Я нашел книгу на латинском языке о жизни и обычаях римских императоров, написанную ученым-историком Суэтонием (Светоний – Suetonius), — сказал Жиль де Рэ, – Книга эта содержала прекрасные рисунки, изображающие поведение этих императоров-язычников, и я смог прочесть захватывающий рассказ о том, как Тиберий, Каракалла и другие «цезари» забавлялись с детьми и находили единственное удовольствие, терзая их. Я решил походить в этом на упомянутых императоров и в тот же вечер начал делать то же самое, что и они…»

Как мы помним, народная молва приписывала Жилю де Рэ убийство 800 детей, однако судом доказана была его причастность к 140 исчезновениям. При этом признавалось, что в магических целях был убит лишь один из этих детей. Данное обстоятельство очень разочаровало судей и потому признательные показания барона не удовлетворили инквизиторов, которые «в интересах истины» потребовали подвергнуть его пытке. Обескураженный таким поворотом дела Жиль де Рэ крикнул обвинителям: «Разве я уже не взвел на себя таких преступлений, которых хватило бы, чтобы осудить на смерть две тысячи человек!». В конце концов, Жиль де Рэ был приговорен к повешению и сожжению трупа. С ним были осуждены также и двое его слуг. Приговор был приведен в исполнение 26 октября 1440 г. Монстреле в своей хронике, так писал об этой казни: 

«Большинство дворян Бретани, особенно те, что находились с ним (де Рэ) в родстве, пребывало в величайшей печали и смущении от его позорной смерти. До этих событий он был гораздо более знаменит как доблестнейший из рыцарей».

Казнь Жиля де Рэ и его пособников, средневековая миниатюра

Однако был ли Жиль де Ре действительно виновен во всех приписываемых ему преступлениях? Или же, подобно тамплиерам, он был оклеветан и пал жертвой алчных соседей, мечтавших завладеть его имуществом? Некоторые исследователи указывают, что, при чтении протоколов суда над Жилем де Рэ, которые, кстати, были опубликованы лишь в начале ХХ века, очень и очень многое вызывает, как минимум, недоумение. Прежде всего, обращают на себя внимание многочисленные процедурные нарушения: мало того, что Жилю де Рэ не предоставили адвоката, даже его личный нотариус не был допущен на судебные заседания. Отвергнуто было предложение Жиля де Рэ о решении вопроса его виновности путем ордалии – «божьего суда», на который он, как человек знатного происхождения, имел полное право, и который должен был заключаться в испытании каленым железом. Вместо этого судьи приняли решение о применении пыток. Из почти 5 тысяч слуг барона в качестве свидетелей были приглашены и допрошены лишь несколько человек, причем почти все они, включая даже якобы обладавшего личным демоном Франческо Прелати и «поставщицу живого товара» Меффре, были выпущены потом на свободу. Судей на этом процессе явно интересовал лишь владетельный барон Жиль де Рэ. Это ясно говорит о заказном характере данного процесса и корыстных интересах, преследовавшихся его организаторами. В замках маршала, вопреки молве, не нашли ни одного трупа. Строго говоря, бесспорно доказанными судом можно считать лишь занятия алхимией и попытки вступить в контакт с демоном маэстро Прелати. Личные признания де Рэ, благодаря которым он и вошел в историю как садист и убийца, были получены посредством жестокого морального и физического воздействия. Маршала вначале отлучили от церкви, а потом пытали до тех пор, пока он не пообещал сознаться «добровольно и свободно». За подтверждение этих признаний ему было обещана легкая смерть – традиционная «милость» инквизиторов в виде удушения перед сожжением. Сомнения в виновности маршала возникли сразу после его казни. Уже через 2 года Жиль де Рэ был реабилитирован королем Франции, который официально заявил, что его маршал был осужден и казнен без основания. На месте казни, дочь де Рэ поставила памятник, который скоро стал местом паломничества для кормящих матерей, молящихся о ниспослании им обилия молока. Интересно, что в 1992 году по инициативе литератора Жильбера Пруто во французском Сенате был собран трибунал, состоящий из бывших политиков, парламентариев и экспертов, целью которого стал пересмотр дела Жиля де Рэ. Именно об этом процессе был задан вопрос в телепередаче «Своя игра» (о котором уже упоминалось в начале статьи): один из игроков принял Жиля де Рэ за Робеспьера, второй – за Мазарини, правильно ответил лишь третий из них. Данный процесс окончился оправданием подсудимого, однако вердикт судебной коллегии не является действительным, так как собранный состав суда не обладал полномочиями пересматривать дела XV века.

@ Рыжов В.А.