«Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей…»⁠⁠

Газотурбинные электростанции на промысле нам поставили уникальные. Уникальные не в смысле характеристик, у них порядковые номера были с первого по пятый. Предприятие, которое их выпустило, до этого специализировалось на судовых турбогенераторах, которые работали на дизельном топливе, а нам надо было на природном газе, вот мы и стали первой жертвой экспериментального выпуска.

А казалось бы, ничто не предвещало. Первый месяц после запуска электростанция отработала отлично. Но на второй месяц начались проблемы. Поковырялись, нашли причину – трещина в камере сгорания. Камера сгорания там размером с два объединенных тазика, куда подается топливо и воздух, изготовленная из тонкого жаропрочного сплава.

Сняли с резервной электростанции такую же камеру сгорания, заменили – работает машинка. Через месяц-другой – опять проблемы. Только уже не трещина, а сразу кусочек камеры отвалился.

Сняли с третьей машины, поставили, ведем активную переписку с заводом. А гарантия-то закончилась, пока эти электростанции на Север привезли, пока стройка продолжалась, время и прошло, чуть-чуть не успели. Поэтому нам отвечают – можем запасные камеры поставить, но за отдельную плату. «А сколько будет стоить?» «Одна камера – миллион рублей». «*А вы не ох...*(зачёркнуто) Не слишком ли дорого?» «Походите по рынку, поторгуйтесь».

Начали выяснять, а будут ли новые камеры чем-нибудь отличаться, сколько прослужат? Оказалось, что там металл уникальный, жаростойкий, другого такого нет, этот самый лучший, а почему трескается? «Да пес его знает! На дизеле нормально работали.» «А если потолще сделать?» «Тогда перепад температур увеличится и еще быстрее треснет.»

Приуныли мы. Это сейчас одна электростанция работает, а скоро нам две-три одновременно работающие понадобятся. А это же не болтик ежемесячно менять. Тем временем еще одна камера треснула. Попробовали трещину сами заварить специальными электродами, с месяц продержалась, потом опять треснула.

Тут у нас организовали выставку достижений краевых предприятий и  попросили меня туда сходить, для  массовки. Пошел я туда, посмотрел на образцы тушенки, мебели и прочих алюминиевых болванок. Среди прочих там была продукция красноярского завода, который раньше в основном на оборонку работал, те самые ракеты и делали. Разговорился я с представителем завода, по поводу проблем с жаропрочностью металлов. Кто про что, а вшивый про баню, у нас последняя камера сгорания осталась.

И предложил мне представитель завода направить на промысел своих работников, на месте посмотреть, в чем проблема может быть и можно ли там что-нибудь сделать? «Жаростойкость – это же наша тема!» Оставил ему свой телефон, не особо надеясь на результат.

Через несколько дней раздался звонок из Красноярска – мы готовы направить своих представителей. И вскоре прилетела пара инженеров, которых мы сразу на промысел отвезли. Они посмотрели треснувший образец, сняли размеры, выяснили условия работы и улетели. Прошло еще несколько дней, опять звонок – мы можем попробовать изготовить камеру сгорания и привезти вам. «Сколько будет стоить?» «Мы тут посчитали затраты – триста тысяч рублей.»

Подумали мы и решили рискнуть, заключили договор. Вскоре привезли нам новую камеру сгорания. Если родная была легкая и гладкая, округлая, как яичко Фаберже, то на эту смотришь и плакать хочется. Какая-то почти квадратная, тяжелая, как топором сработанная, неужели такая в агрегат влезет? Поставили, по присоединительным размерам подошла. Запустили – работает. Прошел месяц, потом другой – работает. Тут мы сразу заказали по одной камере на каждую машину. Через несколько лет, когда я оттуда уезжал, ни одна красноярская камера сгорания так и не вышла из строя.