Забавная мифология. Троллиада и Идиссея. Ч. 22⁠⁠

48. И тут вдруг Родина!

Хто я? Дзед-барадзед
Абышоў белы свет
А цяпер у ціхі час
Завітаў да вас!

Предположительно, белорусская версия Одиссея

На следующий день порядком поникшие под грузом рассказов Одиссея феакийцы начали готовить корабль к отплытию: грузить богатые дары, пировать и прикидывать, какую скорость нужно развить, чтобы не вспоминать до конца своей жизни байки о троянской войне или острове Калипсо.
Томным вечером Одиссей взошёл на корабль и исполнил свой коронный трюк: безмятежно опочил. Здесь по всем правилам жанра корабль должен был перевернуться, наскочить на рифы, пристать не туда или выкинуть еще какой-нибудь трюк. Но феакийцы о законах жанра не знали ничего, потому попросту за одну ночь довезли Одиссея до Итаки, положили на песочек, рядом положили дары и тихо-тихо на цыпочках убежали на корабль, переговариваясь шепотом: «А вдруг он проснется и опять заговорит!» Чем породили смуту и беспорядок решительно для всех: на Олимпе вдруг осознали, что феакийцы поломали шикарный квест, за которым можно было наблюдать буквально бесконечно.
Больше всего гневался Посейдон, потому что «я тут их предупреждал, чтобы путников не отвозили домой, а они опять отвозят, причем самого Одиссея, а он моего сыночку обидел». Гневный яжотец отправился спрашивать совета у Зевса – на предмет «феакийцы меня обидели, как мне лучше надуть им в тапки». После продолжительных братских дискуссий («В каком смысле, к Аиду за фантазией?) Зевс подсказал владыке морскому загородить феакийскую пристань какой-нибудь здоровенной бякой. А поскольку нужной бяки в хозяйстве не нашлось, Посейдон просто превратил в скалу корабль, который отвозил на Итаку Одиссея. Поставив таким образом второй со времен аргонавтов памятник мореплаванию.
— Ни фига себе, Церетели, — дружно сказали феакийцы, увидев монумент. – Искусство-то какое. Помолимся, чтобы его отсюда забрали!
И начали молиться и клясться, что больше незаконным морским извозом заниматься не будут. Всё это время Одиссей, разумеется, спал. Но потом все-таки проснулся, огляделся, увидел вокруг себя неопознанную землю, затянутую туманом и перешел в следующее агрегатное состояние: «Одиссей стенающий». Налицо был дерзкий заговор феакийцев с выгружением Одиссея на каком-то рандомном острове – возможно, с целью превратить его в первую версию Робинзона. Правда, рядом лежали нетронутые дары, так что стенать Одиссей скоро перестал и принялся печально бродить и выискивать кандидатов на возможного Пятницу. Очень скоро ему повезло: оказалось, что на острове водятся прекрасные юноши. Один такой вырулил прямо на Одиссея и сходу приступил к допросу: «А ты с какого района, пацанчик и что делаешь на Итаке?»
Стресс от того, что феакийцы таки довезли странника до дома, был мимолётен.
— Да сами мы неместные, — тут же ответил Одиссей, переходя в наиболее привычное состояние «борзоврущий». – Я, вообще-то, с Крита, но я оттуда убежал, потому что убил я там одного Архилоха, который сын Идоменея – это я ему так мстил, в смысле, Архилоху, но, возможно, и Идоменею тоже, и вот с Крита я бежал с финикийцами, хотел я уплыть то ли в Пилос, то ли в Элиду, а финикийцы – такие гады, вот тут меня и бросили, а еще…
На этом моменте юноша возопил: «Да хватит уже, мама моя Зевс!» — и превратился в Афину, держащуюся за голову и повторяющую: «Крит, финикийцы, какие-то архилохи, откуда у тебя это в голове вообще берется?!»
— Я это, — скромно сказал Одиссей. – Оно само. Импровизация. Потому что неизведанные территории и вообще.
— Вообще, это Итака, — соизволила просветить Одиссея Афина. – Сейчас только дымовую завесу сниму…
Без тумана родина резко приобрела узнаваемость, и Одиссей сразу же кинулся её целовать. Афина тем временем радела о скрытности:
— Осторожность — это хорошо. Я тут сама осваиваю навыки партизанской помощи героям, потому что дядя же. Вот как раз до курса маскировки дошла – сейчас я буду сливать тебя с местностью!
Через пару минут Одиссей постарел, приобрел резкую дистрофичность, облысел, потерял блеск в глазах…
— И струпья, — подвела итог Афина, доставая откуда-то грязные лохмотья. – На, переоденься. Вот сумка, вот посох, ух ты, тебя в таком виде родная мама не узнает!
— Потому что она умерла? – предположил Одиссей, вешая на себя страшноватые тряпочки. — И поэтому тоже, - отрезала Афина. – Всё, иди, общайся со свинопасом, а я полечу уже в Спарту твоего сына оттуда возвращать.
— Э-э-э, — сказал Одиссей, глядя в небо, где таял след сверхзвуковой Афины. – Свинопас? Мой сын в Спарте? Почему я лысый, вообще?!
Утро явно выдалось насыщенным.

Античный форум

Афина: Видали чудеса маскировки? Ну, видали? Принимаю заказы на грим. Быстро, качественно, неузнаваемо…
Зевс: Гера не узнает?
Афина: Есть вариант с нарывами – никто не узнает!
Зевс покинул форум.
Гипнос: А можно меня в брата? Ну, то есть я понимаю – коренное несходство…
Гермес: А можно и меня под его брата? Потому что если мы да на троих…
Афина: Боюсь, вас заблокирует неповторимый оригинал.
Дионис: А можно меня под алкаша?!
Афина: …

49. К свинопасам, так к свинопасам

Выяснять, что вообще творится — Одиссей решил с инструкций Афины. То есть, со свинопаса. И почти благополучно добрался до Эвмея. Почти — это потому что свинопас не удосужился повесить на свое жилище надпись «Осторожно, злая собака» (или — еще более правдиво — «Осторожно, стая некормленных и мечтающих реализоваться через кусь одноглавых подобий Цербера»). Так что странник был встречен дружным гастрономическим интересом собак, а Эвмей был встречен странным поведением странника («А-а-а-а, ты что, серьезно, столько лет странствовать и быть сожранным собаками, а-а-а-а-а!!!»). Но псов добрый свинопас тут же отогнал и пояснил, что времена-то — неспокойные, ты уж извини, мил человек, но тут сволочи-женихи расхищают стада Одиссея. Не прекращая жаловаться, добрый свинопас заколол двух поросят и приготовил из них обед. Одиссей, слушая жалобы о расхищаемых стадах, сочувствующе кивал и утешал, что мол, ты не беспокойся, скоро все прекратится, и вообще, Одиссей скоро вернется на родину с богатыми дарами.
На свою беду свинопасу вздумалось поиграть в Станиславского.
— Ну, я тебя предупреждал, — сказал Одиссей, дождавшись первого «Не верю!». — Да ты хоть знаешь, кто я? Да я вообще богатый человек, только меня братья при дележе обделили, но я женился на богатой, а потом я был под Троей, а потом я поехал в Египет, нет, не на курорт, а просто так, но спутники у меня были раздолбаи и грабили город, и царь Египта их всех убил, а я как турист законопослушный остался жив, перевел туризм в эмиграцию, но тут меня один финикиец уговорил ехать в Ливию, так вот, по пути Зевс разбил нам молнией корабль, и выкинуло нас на берегу страны феспотов, а те решили продать меня в рабство, и вот я от них сбежал, когда они к вашим берегам-то пристали. А зачем я это вообще рассказываю?!
— Действительно, — сказал слегка окосевший свинопас, чья мысль не успевала за полетом высокохудожественной сериальной дичи, которую вдохновенно нес путник. — А зачем?
— Так это потому что те феспоты мне и рассказали о том, что Одиссей на родину с дарами возвращается. Или по-твоему что — неправдоподобно звучит?!
Свинопас, который чувствовал себя так, будто сейчас у него взорвется голова, и из нее родится Афина… у которой потом тоже взорвется голова… в общем, свинопас выжал из себя невнятное:
— Э-э-э.
— А раз так, то если я прав — ты подаришь мне новую одежду, — торжественно заключил Одиссей. — А если неправ, и Одиссей не вернется — сбрось меня со скалы в море.
Заключив беспроигрышное пари, Одиссей таки не угомонился: душа жаждала трындежа и профита. Потому, когда возвратились остальные пастухи и похолодало, он решил обзавестись еще и плащом на сон грядущий. И решил прибегнуть к тонкому намеку, и начал рассказывать длинную и запутанную историю о том, как лежат они, значит, под Троей в засаде с Менелаем и Одиссеем, а плаща-то и нет, но Одиссей тут же придумал, где его взять, и услал одного из воинов за подмогой с прекрасным поводом «Я видел плохой сон», а мне достался плащ, так вот… На этом моменте Эвмей сунул Одиссею свой плащ и бегом припустил куда-то… нет, не за подмогой, а к стадам, бормоча под нос: «Нет уж, во второй раз я такое слушать не собираюсь».
— Хм, — сказал Одиссей, заворачиваясь в трофейный плащ. — А я-то еще в форме… А в это время Афина исполняла еще одну роль — ночного бабайки. Потому что явилась прямо посреди ночи к ложу Телемаха и заявила:
— А ну-ка пошел домой, нагулялся по спартам. Имущество расхищается, женихи буянят, в доме непорядок. И да, там тебе готовят засаду, так что проплыви-ка мимо острова в темноте.
— Писистрат, — сказал Телемах после того, как Промахос удалилась. — Ко мне тут приходила Афина. И мне надо домой.
— Значит, подождем до утра, — согласился Писистрат, который спал неподалеку. — С такими-то приходами — и куда-то ночью ехать…
С утра Менелай и Елена облобызали гостей на прощание, задарили им даров и даже показали знамение: вон орла гусь утащил, это же явно к возвращению Одиссея!
— У Нестора задерживаться не будем, — предупредил Телемах, становясь на колесницу. — Мало ли кто там в ночи явится поговорить. И вообще, хватит мне даров и знамений.
У Нестора, правда, вместо даров пришлось прихватить провидца Феоклимена, который нечаянно кого-то убил. И без знамений тоже не обошлось: уже когда корабль приплыл в Итаку, над ним на этот раз показался сокол с голубкой в когтях.
— Это знамение, что твой род будет править Итакой вечно! — обрадовал Телемаха Феоклимен.
— Ух ты, какой я радостный, — ответил Телемах и побежал хвастаться к свинопасу Эвмею. Назревала феерическая встреча отца и сына.

Античный форум
Арес: То есть погоди… то есть, можно являться героям вот просто так ночью на поболтать, и мы этого до сих пор не знали?!
Гермес: …и я до этого до сих пор не додумался?!
Зевс: Ну… я додумался, но не к героям.
Гипнос: У меня вообще-то это по специальности.
Танат: У меня тоже по специальности, но не на поболтать.
Гермес: Зря, очень зря. Вот если бы ты явился два-три раза по ночам со словами: «Да я пока что просто поговорить…»
Все покинули форум.
Гипнос: …кажется, они представили.