Юля⁠⁠

Сегодня я хочу рассказать ещё одну печальную историю, которая произошла со мной в моем далеком детстве. Она навсегда изменила моё понятие о женщинах, внеся в их стройные ряды такой термин, как подлинная красота. Впрочем, к делу.

Во время описываемых событий я учился в девятом классе, сидел на предпоследней парте и, как всегда, изо всех сил старался усвоить ненавистную мне геометрию, суть и смысл которой представлялись мне черной беспросветной тьмой. И, что особенно досадно, по большой части именно этими своими телодвижениями я и привлекал внимание нашей строгой учительницы, праведно следовавшей букве преподавания.

Поэтому мне пришлось стараться как можно меньше шуметь, пытаясь сосредоточиться на чём-то конкретном и, что самое главное, увлекательном. Увы, под это точное определение подходила именно она, Юлия Великая. Стройная высокая блондинка с большими голубыми глазами.

Писать о ней можно долго. Но я постараюсь не отягощать вас ненужными подробностями, попытавшись выразить все её существо в легком визуальном оформлении. Итак, представьте: озеро, множество рыб, обычных и больших, даже опасных. Но их все мы знаем, а вот с самого краю, почти в нетронутой заводи есть одна, которая нисколько им не уступает, но в то же время сохраняет дистанцию и нейтралитет, возвышаясь над межвидовой борьбой и делением территорий. Она ещё более опасна, сильна и неповторима. Она словно привезенная из-за моря тайна, навсегда поглощенная обычным сельским озером.

Так оно и было. Более того, Юля даже нисколько не уступала нашей основной медалистке, честно отписывая большинство контрольных на пятерки, что было особенно привлекательно лично для меня. Правда, особо за оценками она не гналась и если получала четверку, спор не затевала. Я очень хорошо помню эту её легкую улыбку, когда в очередной раз, получив незаслуженно заниженную оценку, она снисходительно скривила губы.

А ещё она ни у кого и никогда не просила помощи, не брала тетрадей для переписки, не брала учебников, ручек и прочих атрибутов нашей школьной жизни. Как я уже говорил, она была полностью независима.

Именно благодаря этой своей независимости и отдаленности от остальных девушек, она и смогла продержаться почти неоцененной до самого девятого класса, где после долгих и внимательных наблюдений я, наконец, понял всю её ценность. О да, я был молодец, так как я нашел объект, на который почти не было конкурентов. И который, как мне тогда казалось, будет взят с непринужденной легкостью.

Но шли дни, и первичная стратегия рушилась на глазах. Юля оказалась крепким орешком, формировавшимся не один год. После предательства подруг и постоянных издевательств, она обросла крайне крепким слоем твердого покрова, пробить который было не так-то просто. А особенно мне, планы было видно невооруженным глазом. Но я не сдавался. Я знал – жить без друзей нельзя, а она была полностью одна. И, к тому же, постепенно меня стало всё больше и больше тянуть в эту загадочную заводь.

Позже я узнал, что она любила классику и обожала читать. Не то чтобы это были мои самые сильные стороны, но литература и русский у меня шли значительно лучше, чем математика и, поднабравшись исторических фактов о жизни столь любимого ею Баха, я легко перемахнул через половину заборов к этой загадочной душе.

Но всё же работы было ещё много. Так как она хорошо понимала, что, будучи ненавидимой за свою красоту и ум, может легко стать общим посмешищем, если я ее брошу. Поэтому инстинктивно продолжала противиться моему с ней сближению, старательно оберегая себя. К тому же, было ещё кое-что, ведь я на самом деле воевал не только с Юлиной строптивостью, но и со всей женской половиной класса, тщательно инспектировавшей мой любовный шаг.

Причина инспекции проста – ваш покорный слуга имел неосторожность завести несколько интрижек, две из которых закончились громким скандалом. Причем публично и с крайне невыгодными откровениями. Естественно, это не прошло даром, но, будучи неглупым, я сумел использовать это во благо, так как двум заклейменным общественным порицанием людям проще найти общий язык.

А клеймили Юлю сильно. Зависть к её красоте и непокорности во всем заставляла злые женские языки плести столько жестокой ахинеи, что даже я невольно дивился пестрой женской фантазии.

Шли дни, недели, в общей сложности прошёл почти год, прежде чем я, наконец, сотворил чудо, а если быть ещё точнее, то четко продуманный и грамотно исполненный план. В общем, я смог убедить её начать со мной встречаться.

Тут стоит добавить, что хоть я и говорил в тот момент, что это полностью контролируемая ситуация, на самом деле все было не так. Я влюбился.

И, как обычно бывает, я умилялся абсолютно всему, вплоть до мельчайших морщинок на ее носе, который она любила поморщить. Я был полностью в её власти. И с каждым последующим днем все больше и больше погружался в её заводь, где в полной тишине мог созерцать эту диковинную рыбку.

Скажу честно, со мной это было впервые. Я никогда не был тонкой натурой и спокойно переносил многие любовные вещи. Нескольких предыдущих девушек я спокойно прожевал и выплюнул, немного пробуксовав лишь на одной. Поэтому любви особой встретить не боялся и смело шёл на покорение очередной красавицы, немного мутной, но от этого лишь более притягательной. Как тогда мне казалось, это был рискованный, но самый реальный из всех оставшихся мне вариантов. И тут такое.

Вы знаете, ещё я полюбил Баха. Его девятую сонату я тогда слушал почти каждый день. Правда, я настолько к нему проникся, что так же, как Юля, начинал потихоньку закрывать глаза и качаться в такт музыке. Вследствие этого я начал понемногу отдаляться от привычного круга общения, изменяясь по возрастающей амплитуде.

И вот так с простого убийства времени по геометрии я перешёл на самый сложнейший для меня этап подростковой влюбленности. Но, не скрою, Юля мне призналась, что она также подверглась этому чувству, всё больше и больше вглядываясь в мои мутно-серые глаза. Я даже стал побаиваться этих взглядов, ведь под ними я совершенно не мог сдерживать своё желание её поцеловать, что было пока недопустимо, так как я специально выжидал момента, когда она сделает первый шаг. Я полагал, что на этот раз это будет новой фишкой, которую я ещё не пробовал в своих отношениях с девушками. Эх, как же я был тогда неправ.

В день, когда всё изменилось, было светло и солнечно, это был весенний месяц и свет солнца освещал весь класс. Она сидела параллельно мне, через ряд, привычно вглядываясь в учебник. Всё такая же бледная, красивая и недосягаемая. Это её качество – быть все время столь таинственной, я больше не встречал ни кого, разве что в собственных снах или мечтах. И в тот день это проявилось особенно ярко.

Я не буду тянуть долго с самым грустным, увы, но она заболела раком крови. Смешно, забавно, я первое время всё никак не мог в это поверить, дойти мозгом до той сути, что она скоро исчезнет. Что, придя в класс, я увижу лишь пустое место, за которым никто не будет сидеть.

Эту жестокую правду она сказала тихо, сухо, так, что пошутить или порадовать её хорошими новостями стало просто невозможно. Я сидел с ней тогда на подоконнике. В дальнем крыле школы. Там, где редко кто-нибудь бывает, рядом находился кабинет информатики, а занятия по ней шли достаточно редко.

Я помню, что взял её зачем-то за руку и попытался согреть, но это мало помогало. А ещё у меня в голове почему-то возник образ синицы, которая толкает головой сбитую самку. Все это было настолько глупо и странно, но руку она не вытащила, а лишь улыбнулась и погладила меня по щеке. Мне показалось, что она вот-вот меня поцелует и в такой неуместный момент я пойму, что да, я победил – она первая пошла на поцелуй. Но она не поцеловала, она лишь долго смотрела мне в глаза всё таким же далеким загадочным взглядом.

А потом она начала таять. Простите, но я не могу найти других слов для этого явления. Именно так и можно назвать этот процесс. В результате которого она становилась все бледнее и бледнее.

Бороться? Стараться подбадривать? О да, я делал это, а ещё я спросил, почему она не уедет и не постарается провести последние несколько месяцев за границей. На что получил вполне закономерный ответ: «У моих родителей нет столько денег, к тому же, мне здесь очень нравится. А школа? Ну, должна же я чем-то заниматься». И снова эта снисходительная улыбка, которая пробивала меня насквозь.

Знаете, я даже крепко подрался на этой почве со своим другом, который, в общем-то, ничего плохого о Юле и не сказал. Скажу честно, мне стало от этого легче, так как меня посадили под домашний арест. Отсидев дома неделю, я вышел отдохнувший, ведь я крепко сдал от всей этой истории с болезнью. Мне даже стало казаться, что всё это странная выдумка.

И лишь когда в день моего возвращения она не пришла, я понял, что опоздал. Вместо привычной, гордой, пусть и слегка надломленной независимой девушки, я увидел пустое место и взгляды, старательно меня избегающие. Разве что друг похлопал меня по плечу, тот самый, с которым я совсем недавно подрался.

Напоследок хотелось бы добавить, что до сегодняшнего дня я постоянно задаюсь двумя вопросами: знала ли она, что не доживет до того момента, когда я выйду на учебу и почему так и не поцеловала меня?