Вынужденная посадка⁠⁠

Спешка и безответственное отношение к своим обязанностям никогда ни к чему хорошему не приводила. Происшествие, о котором пойдет речь, произошло в конце августа 1994 года.

В ту пору я работал вторым пилотом самолёта АН-2.

Завершая очередное задание, мы получаем указание на выполнение дополнительного рейса по перевозке пассажиров. Задание мы получили уже после того, как сдали и заправили самолет для другого рейса, намеченного на следующий день.

Находясь в диспетчерской, нам дали указание дозаправить наше воздушное судно дополнительным, необходимым для полета, количеством топлива. Получив необходимую информацию о маршруте, и, подписав задание на вылет, мы направились к самолету.

Когда мы оформляли сдачу самолета технической службе после прилета, я хорошо помню, что командир, как положено, произвел необходимое послеполетное обслуживание, в частности, перевел четырехходовой кран подачи топлива (с которого сливается бензин для производства контроля качества топлива) в положение «вкл», о котором дальше пойдет речь. Техники обычно с помощью отвертки открывали данный кран из двухстворчатого лючка на фюзеляже (чтобы лишний раз не бегать в кабину).

Подходя к самолету получили от техника информацию, что отстой чистый, воды нет. Он при нас выполнил проверку слитого в пол-литровую банку с отстойника бензина, выплеснул его на днище самолета – «подмыл», положил банку внутрь и закрыл люк.

Запуск двигателя произвели в обычном режиме, все движения отработаны до автоматизма, командир перевел четырехходовой кран подачи топлива в положение «сумма». Прогрели двигатель, запросили исполнительный, помахали технику рукой - получили от него одобряющий жест.

Взлетели.

Набрали высоту 450 метров. Взяли заданный курс. Полет проходит хорошо- показания приборов в норме, тряски нет, ветер попутный, расчетное время полета полтора часа.

Буквально через несколько минут после набора высоты, я почувствовал запах бензина и доложил об этом командиру.

- У меня насморк, нос вообще не дышит. Я ничего не чувствую. Может бензин куда-то затек, когда «подмывали»? Давай запросим 600 метров, пока набирать будем бензин и испарится.

Где-то в глубине души мелькнула какая-то нехорошая мысль, но я не предал этому большого значения. Не закрыть кран фильтра отстойника просто невозможно. Мы же сами видели слитый отстой, да и как его не закроешь – ведь тогда топливо будет постоянно вытекать и все действия экипажа уже отточены годами.

Набрали 600 метров.

Запах не пропал. Наоборот, он стал ощущаться сильнее.

Я мысленно стал анализировать ситуацию, и допустил, что техник, сливая отстой, по всей вероятности, не открыл четырехходовой кран подачи топлива в двигатель и слил только то, что было в магистрали от крана до двигателя, грамм 250, которые мы и видели в банке. Кран в закрытое положение не перевел, флажок, который должен быть установлен в закрытом положении для фиксации крана, видимо, не установил.

Своими опасениями я поделился с командиром.

- Да ну, быть не может! Выйди в салон, посмотри как пассажиры, есть ли там запах.

Обычно мы летали с открытой дверью в кабину, но в последнее время, то ли пьяных стало больше или еще чего, но дверь в кабину стали закрывать.

В салоне жутко пахло бензином! Пассажирам было явно не по себе от этого.

- Запах бензина! Надо лететь на базу! - докладываю командиру.

- Может сядем на площадку, проверим и полетим дальше? А то возврат на базу будет, как вынужденная посадка, с вытекающими разборками, если вдруг выяснится, что все нормально.

- На площадку садиться нельзя, вдруг вспыхнем?! А там даже пожарной машины нет! И у нас нет основания, чего мы туда будем садиться? Давай на базу! Решение!

- Ну, докладывай, принимай решение…

Я связался с диспетчером, доложил о случившемся на борту- что ощущаем стойкий запах топлива, при этом давление топлива в норме, открытой утечки потлива не наблюдаем, резкого сокращения количества топлива в баках не наблюдаем. Запросил условия посадки.

Посадку разрешили, и, развернувшись на 180° мы пошли на снижение.

У меня была идея добраться до этого крана из кабины (ранее я этого не пробовал, но, предположу, что это вполне возможно), но от попытки данных манипуляций меня удержала не только неизвестность, но и страх сделать возникшую ситуацию еще хуже. Хотя казалось бы- куда еще хуже.

Снижались и подходили к полосе как во сне – когда убегаешь от кого-то, хочется бежать быстрее, а получается очень медленно, как будто бы в воде бежишь, самолет, кажется, еле летит, время тянется, как резина. Прям ощущаешь «материальность» времени в такие моменты.

Моя бабушка, когда-то давно, попадала в авиапроисшествие на самолете Ил-18. Произошел пожар двигателя. Рассказывала, как в момент сильнейшего страха всплывали картины из юности, детства…

Аналогичные чувства были и у меня в те страшные минуты.

В то время я курил. И стал ловить себя себя на мысли, что, неосознанно, механически, пытаюсь закурить. Пришлось подальше от себя отбросить сигареты и зажигалку.

Заходим на посадку, смотрю- нас уже ожидают скорая и пожарка. Молодцы диспетчера!

Сели, я сразу выключил двигатель, отключил электроэнергию и скомандовал пассажирам:

– Как остановимся, всем выходить без багажа и отходить подальше от самолета, в проходе не толпиться!

Покинули самолет организованно. Когда мы с командиром вышли – обалдели… Струйки бензина текли от носа до хвоста фюзеляжа как из дуршлага…

Самолет опломбировали и закатили на стоянку, а нас отстранили от полетов до выяснения всех обстоятельств.

С момента взлета до посадки самолет провел в воздухе 21 минуту. Контрольный слив топлива показал, что израсходовано топлива больше нормативного на 220-230 кг.

Всю ночь мы «снимали» стресс. Я винил себя, за то, что не уделил должного контроля. Могла случиться катастрофа.

Комиссия работала около недели, вопросы были, как к летной службе, так и к технической.

В итоге комиссия сделала вывод, что утечка топлива произошла из-за «изменения геометрической формы возвратной пружины крана слива отстоя», в связи с чем и произошло «незначительное» вытекание топлива. Действия экипажа были признаны грамотными, правильными. Обещали даже наградить, но забыли.

Ангел хранитель нас спас.

Прошло с тех пор уже много лет, но в памяти все как будто было вчера.