Выбор⁠⁠

Опять парные случаи. Не до конца, но, если вдуматься, то стартовые позиции у обоих пациентов были одинаковы. А дальше каждый сделал свой вполне внятный выбор и последовательно ему следовал.

Мужчина, 60+, опухоль толстой кишки, проросла в мочевой пузырь. В онкологической клинике её убрали, наложили кишечный анастомоз, убрали мочевой пузырь, а мочеточники вывели на брюшную стенку (кутанеостомы). Метастазов нет, всё ок. Но ок быстро закончилось — через три недели он попал к нам с каловым перитонитом — разлетелся кишечный шов. Хирурги наложили колостому, всё помыли и перевели к нам. Честно говоря, глядя на пациента, ещё на ИВЛ, я подумала, что шансов мало. Выглядел он так себе. Худой, бледный, заострённой («лицо Гиппократа» это как раз про перитонит), без белка, вот это всё. Поначалу хирурги таскали его на операционный стол каждый день. Потом решили сделать паузу и мы попробовали его разбудить. И знаете, как-то пошло. Давление на месте, почки работают, быстро сам задышал, пришел в ясное сознание. Белок правда лили как будто мимо — и альбумин, и внутривенное питание, а всё низкий. И гемоглобин упорно проседал. В желудке были острые язвы, но вроде, мы их залечили. Пневмония была, но небольшая, он даже обходился без кислорода. В общем, он лежал в ясном сознании, ни на что особо не жаловался. Но тут снова встали заработавшие было кишки. А по дренажам из живота потекло кишечное содержимое. Взяли на стол — прорвалась язва подвздошной кишки. Зашили, но через сутки — рвётся вторая язва. В итоге хирург вывел на брюшную стенку ещё и подвздошную кишку. Это была уже седьмая лапаротомия только в нашей больнице. Уже после первой операции.
Снова будим — просыпается. Дышит, давление держит, все работает. Кормим в зонд — питание усваивает. Убираем зонд — честно ест нашу еду и выпивает по литру спецпитания. Воспаление разрешается, пациент собирается, двигается, ведёт себя всё активнее и активнее. Честно говоря, сложно поверить своим глазам, настолько тяжелым и безнадёжным он выглядел в первые дни. Про него говорили «железный мужик!» и«если больной решил выжить, медицина бессильна». У нас он провёл три недели. Недавно его выписали из хирургии домой, с двумя стомами на животе. Через полгода вернётся на восстановление. Одну стому точно закроют, а, если повезёт и обе. Главное, он выжил и собирается жить дальше.


Второй мужчина, 60+, два месяца назад заметил уплотнение в правой подвздошной области. Уплотнение быстро стало гнойной язвой. Он накладывал повязки и жил дальше, к врачам обращаться категорически отказывался. Всё ухудшалось, он бледнел и слабел, наконец начал терять сознания. Именно на потерю сознания его жена и вызвала скорую. И то отправить в больницу его удалось со второго раза — в первый раз он пришел в сознание и написал отказ.
Опухоль толстой кишки проросла на брюшную стенку, начала распадаться и всё это образовало флегмону брюшной стенки. Плюс острые кровоточащие язвы в желудке. Гемоглобина в крови почти не осталось. Белка тоже.Плюс острая почечная недостаточность. Сепсис. Септический шок. Ну и пневмония, куда уж без неё.

Гнойные хирурги вскрыли флегмону, мы начали лечить. И тоже пошло. Восстановилось давление. Заработали почки. Перестали кровоточить язвы в желудке, поднялся гемоглобин.В общем, через пять дней мы его разбудили. Успешно: он в сознании, дышит сам, ругается на нас как сапожник и требует его выписать. Мы уговариваем его остаться, дать себя дообследовать и, возможно, даже удалить опухоль: без этого рана на животе не заживёт, а онкологи с такой раной точно не возьмут ни на какую химию. Он рвался домой, отказываясь от всего. Пришлось подключить жену: она уговорила его на колоноскопию и компьютерную томографию.
Всё сделали, взяли биопсию, обнаружили метастазы в печени и лёгких. Нужна операция и химия. Под нажимом жены пациент ведёт себя спокойно и даже согласен обсуждать лечение. Но вдруг резкое ухудшение — тромбоэмболия лёгочной артерии, из вен таза. Смерть почти мгновенная. Профилактику проводили, но опухоль — мощный провокатор таких вещей.
Честно говоря, я уверена, что лечиться он бы не стал. Ушел бы домой из хирургии и доживал бы дома, сколько смог бы под постоянное недовольство жены. Он выбрал не лечиться и менять своё решение не собирался, хотя ресурс для лечения был, очень даже неплохой.
У первого, кстати, тоже есть жена, она приходила к нему (мы пускали, несмотря на то, что официально посещений нет). Она, как и он, настроена на лечение и излечение.

Жена второго два месяца наблюдала, как он умирает. Честно искала способы убедить-уговорить-заставить лечиться. Получала от него потоки ругани и ненависти к врачам — обратная сторона страха болезни и беспомощности. Даже выслушав от меня, что с ним происходит, с подтекстом: всё очень плохо, она спрашивала, правильно ли она сделала, что вызвала скорую. Я отвечала, что иначе он бы умер дома через несколько часов, максимум через сутки. Она кивала, а на следующий день снова спрашивала.
В общем, морали нет, выбор есть выбор и второй пациент был не менее честным в своих желаниях, чем первый. Имеет право. Не одобряю, но могу понять. Но есть нюанс. Человек, выбирающий не лечиться, выбирает для своих близких — наблюдать и не вмешиваться, когда ещё можно что-то сделать и быть рядом с умирающим, когда ничего сделать нельзя. Конечно, близкие тоже могут сделать свой выбор — не быть рядом. Но будем справедливы: чаще всего они остаются. И проходят через «где вы были раньше?» и «а что вы от нас хотите?» со стороны врачей. Одно дело отпускать близкого, понимая, что сделал всё, что мог, но болезнь оказалась сильнее, и совсем другое — понимать, что возможности были, но не смог убедить. Умершему, простите, уже всё равно, а близкому с этим жить дальше. И упрекать себя тем сильнее, чем ближе и любимее был ушедший. Больной человек всегда эгоист и редко думает об остающихся, если они взрослые и самостоятельные. Это нормально. Но всё же... но всё же...


Автор - https://sovenok101.livejournal.com/398325.html