Выбирая за других, не пеняй на последствия⁠⁠

День не задался сразу. В колледже нагрузили заданиями, а дома мать снедала тревога. В тот период, алкоголь уже крепко взял её за горло, и вместо того чтобы снимать нервное напряжение, только его провоцировал. Она вновь стала плаксива, истерична и агрессивна. Родные и знакомые давно просекли эту фишку и старались держаться от неё подальше, но мне деваться было некуда.
Идея пойти в гости к маминой троюродной сестре не понравилась мне сразу. Во первых, мать уже была под газом. Во вторых, уже стемнело, и мне отчего-то казалось, что рады нам не будут. В третьих, и самых главных, мне было стыдно. Я знала, она опять будет жаловаться, задираться и наступать на больные мозоли. В общем, так всё и вышло. Впрочем, из гостей мы ушли без скандала. Вот только, мать совсем развезло и путь до остановки превратился в голгофу. Каждый блин долбанный сугроб казался ей хорошим местом посидеть, каждое дерево, так и манило прислонится. До дома вместо обычного получаса, добирались часа два.
Второе дыхание открылось у неё около подъезда, где она достаточно агрессивно пыталась докопаться до компании отдыхающей с пивасом молодёжи. Ладно, ребята попались адекватные. Но дома скандал разгорелся с новой силой. Маме вдруг и внезапно, ясно стало, кто виноват во всех её бедах. Конечно, я! Жизнь с монстром резко сделалась ей ненавистна и она решила с ней покончить, сожрав пачку выписанных ей сердобольным врачом транквилизаторов( да, суицид это у нас семейное).
Помешать я ей не смогла, смогла только пойти и вызвать скорую. Вот только таблетки не действуют сразу. А насильно промывать находящегося в сознании и горячо отрицающего свой медикаментозный экспромт человека, медики права не имеют. Так что, уехала бригада ни с чем. Они уехали, а мы остались. Вот тогда-то она и грохнулась. Во весь рост, как стояла, так и упала.
Мне было на тот момент восемнадцать и она меня порядком достала. Четыре года такой жизни, кого хочешь достанут. Я не слишком тогда разбиралась в фармацевтике, но знала, что пачка транков плюс поллитра водки на сорок три килограмма живого веса, бомбовая смесь, шанс загнуться, вполне реальный. Удивительно, что её раньше не срубило.
Я подошла к ней, она на миг открыла глаза и что-то прошептала. Я нагнулась. - Мам?
-Сука грёбаная, блядь..
Честно, соблазн забить на неё был велик. Суицид, это ведь был её выбор. И, я честно вызывала скорую. Кто же виноват, что она отказалась от помощи? Может, и вправду так будет лучше? Она умрёт и всё кончится. Умрёт, и не будет позорить себя. И издеваться надо мной. Орать, оскорблять, таскать за волосы, пиздить дверцой от холодильника по голове. Таскаться по помойкам, жрать водку. Она умрёт и я забуду эти четыре года и буду помнить её такой, какой она была раньше.
Вот только, где я буду, когда она будет умирать? И как буду жить дальше, зная, что она умирала, а я ничего не сделала, чтобы ей помочь? Не оттого, что она моя мать. А потому, что она слаба, беспомощна и оставила себе лазейку, чтоб вернуться, значит, не очень то и хотела умереть? Не ушла же она с этими таблетками из дома, не кинулась под машину... И раз так, раз я могу ей помочь, значит, должна.
Второй раз ехать скорая не хотела, как я и думала. Но мне всё-таки удалось их убедить. Маму забрали. И, она удивительно быстро оклемалась. Понятное дело, нормальней она не стала, да я на это и не надеялась. Зато, я кое-что поняла насчёт себя, да и неё.