Вторая чеченская война. Часть вторая. Эпизод первый: Начало войны. Глава первая
Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):
20 лет Первой чеченской. Пролог
Часть первая: Пир стервятников
Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая
Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая
Часть третья: Град обреченный. Глава первая
Часть третья: Град обреченный. Глава вторая
Часть третья: Град обреченный. Глава третья
Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая
Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая
Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая
Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал
Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):
Начало Второй чеченской войны:
Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая
Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая
ДОЛИНЫ ДАГЕСТАНА
ЦУМАДИНСКИЙ РАЙОН
Боевики начали вторжение с Цумадинского района. Это достаточно глухие места на границе с Грузией. Первые отряды джихадистов, вошедшие в Дагестан, состояли в основном из местных жителей. Несколько сел Цумадинского района они захватили спокойно, даже буднично. Убивали милиционеров, но поначалу насилие этим и исчерпалось. Ваххабиты успели пустить здесь корни. Новоприбывшие не ожидали сопротивления: считалось, что Цумада станет еще одной Кадарской зоной.
Однако на сей раз Москва отреагировала решительнее, да и среди военных хватало желающих расправиться с фанатиками. Журналисты, даже оппозиционные, отмечали, что боевой дух солдат в Дагестане 1999-го оказался куда выше, чем в Чечне 1996-го.
В Цумадинский район на вертолетах отправились части МВД общим числом более семисот человек. На следующее утро слуги Фемиды в коротком бою столкнулись со слугами Аллаха — закон победил. В тот же день на борцов за веру обрушился удар боевых вертолетов 58-й армии, после чего распространение правильной версии магометанства в Цумадинском районе застопорилось. Поначалу с боевиками воевали кто как: начальники смутно представляли себе, что происходит, а у милицейского руководства не нашлось даже карт местности. Однако командиры на местах смогли импровизировать и эффективно вытесняли неприятеля из сел. Пехота шла в бой под прикрытием брони. Солдаты защищали машины от гранатометчиков, а техника брала на себя пеших боевиков.
Необходимость реально воевать неприятно удивила джихадистов. Позиции стояли необорудованными, противопехотные мины лежали в грузовиках и в таком виде доставались русским. Другим неприятным сюрпризом для боевиков стало отсутствие поддержки со стороны населения. Энтузиазма при виде ваххабитов никто не испытывал. Наоборот — федералов приветствовали как освободителей.
Дагестанская милиция
Дагестанское ополчение
Но останавливать вторжение из-за такой мелкой осечки воины джихада не собирались. Геннадий Трошев, командовавший Северо-Кавказским округом, 3 августа получил приказ о переброске в угрожаемый район десантных частей. Почти одновременно командование 58-й армией принял суровый и энергичный ветеран первой войны Владимир Шаманов. На аэродром Махачкалы один за одним садились грузовые «ИЛы» с солдатами и снаряжением. В это время на границе уже шли перестрелки между милиционерами и боевиками. Вторжение распространилось к северу, на Ботлихский район.
БОТЛИХ
Главные силы чеченцев во главе с Басаевым и Хаттабом появились на сцене 7 августа. Вожди вели с собой 600–700 человек. Частично это были те, кто отступил из Цумады. Основную массу боевиков составляли чеченцы, меньшую — дагестанцы, однако довольно много имелось и иностранцев, в частности, арабов. Джихадисты быстро заняли несколько крупных сел. В сам Ботлих уже вошла рота 7-й дивизии ВДВ, усиленная гаубицами и парой самоходок. Утром десантники узнали от беженцев, что соседние села захвачены. Вертолет, вылетевший на разведку к поселку Рахата, обстреляли с земли из гранатометов. Боевики спокойно разоружили милицию и уже окапывались в новоприобретенных деревнях.
В захваченных селах басаевцы провозгласили шариатское правление. Выглядело это как кровавый фарс: например, в деревне Шодрода сельский учитель стрелял по боевикам из окна и ранил одного из захватчиков в ногу. Над ним учинили шариатский суд, постановивший в соответствии с принципом талиона прострелить ногу самому педагогу. К счастью для воинственного учителя, исполнять приговор полагалось самому пострадавшему, но тот уже залечивал рану в Грозном.
Басаев, опять же, не рассчитывал на особенно активное сопротивление. Судя по его словам, он полагал, что вся война окончится незначительными перестрелками, а дальше российские власти смирно примут навязанное им положение вещей. Однако политическое руководство России уже не имело ни желания, ни возможности пойти на попятную. Военным дали отмашку делать с обнаглевшим неприятелем все что угодно.
Вечером 7 августа позиции боевиков у Рахаты обстреляли с вертолетов. Авиация в эти дни стала одним из главных аргументов русских. Правда, беспорядок, воцарившийся в армии в 90-е годы, давал о себе знать. В частности, исключительно неудачно было выбрано место для одного из аэродромов под Ботлихом — взлетная полоса простреливалась с высоты Ослиное Ухо, занятой боевиками, и вскоре басаевцы воспользовались «подарком», спалив несколько вертолетов противотанковыми ракетами прямо на земле. Преступная халатность, но это еще не все: аэродром перенесли только после второго обстрела, когда ПТУРами сожгли следующий Ми-8.
До 13 августа активные действия так и не начались: ваххабиты укреплялись на захваченных высотах и в поселках, русские подтягивали силы. Зато в РФ произошла кадровая перестановка, определившая очень многое. Премьер-министром России был назначен Владимир Путин, сразу начавший делать жесткие заявления.
Через несколько дней после этого сражение в Ботлихском районе развернулось в полную силу.
Первой целью наступающих русских стала та самая командная высота Ослиное Ухо. Небольшой (60 человек) отряд десантников при поддержке мотострелков попытался отобрать гору у боевиков, но быстро попал под огонь. Десантники сражались с обычной отвагой, но после шестичасового боя у них кончились боеприпасы. На высоте погибли тринадцать солдат. Отряд отступил. Еще неделю вокруг Ослиного Уха шли бои, и каждый день стоил русским нескольких жизней. Упорство боевиков сломили только массированные удары авиации и артиллерии. Одновременно русские части штурмовали прилегающее к Ослиному Уху село Тандо и высоты вокруг Рахаты.
Позиции пехоты и площадки для артиллерии едва втискивались на высоты. Иной раз вертолеты, прилетавшие для снабжения передовых, садились прямо между стволами орудий: больше действительно некуда было приткнуться. Бытовые условия традиционно выглядели по-спартански. Даже с униформой не все оказывалось гладко:
«Солдаты носили полнейшую разносортицу (у самого была то ли „березка“, то ли „афганка“, то ли что-то сборное из них). Перед отправкой нашему свободному батальону не выдали обмундирования, лишь тем солдатам, у которых визуально каблуки на сапогах были стерты чуть ли не в ноль, дали новую обувь», — описывал походный быт военнослужащий.
Полуголые артиллеристы под палящим солнцем среди каменной пыли били с высот по засевшим в живописных долинах ваххабитам.
Тактика русских была несовершенна. Ошибки делали регулярно, и за каждую платили кровью. 90-е годы стали не лучшим временем для страны — учения проводились редко, а то и не проводились вовсе. К тому же многомиллионное государство располагало ничтожно малым количеством действительно боеспособных войск, способных покинуть военные городки и воевать. В Дагестан стягивались части со всей страны. «Если бы сейчас на нас сбросили небольшую атомную бомбу, Россия осталась бы беззащитной», — замечал один из офицеров. И это не похоже на хвастовство. Разложение армии к тому моменту зашло далеко — и с боевой подготовкой, и с оснащением было плохо. Танковый парк, например, представлял собой странное зрелище — изношенные современные образцы рядом с древними Т-62.
Могли не работать рации, тяжелое оружие выходило из строя. Известен, например, случай, когда автобус с боевиками уехал из-под огня только потому, что при расстреле предыдущей машины у солдат заклинил АГС. Уровень выучки колебался от вполне приличного до опасно низкого. Эти проблемы касались всех. «Летчики мало летают между вооруженными конфликтами. Керосина нет, как всегда. Армия нищая, не летают, не стреляют. Это не летчиков вина», — с досадой говорил в интервью один из командиров. Доходило до диких ситуаций: рота 173-го отряда спецназначения ГРУ перед отправкой на позиции успела поработать в колхозе. Когда командир батальона попросил собственное начальство не привлекать боевую часть к сельхозработам ввиду скорой поездки на войну, комбриг ответил: «А чем я вас зимой кормить буду?» Страна могла положиться в основном на решительность своих солдат, их готовность идти в огонь и иногда на превосходство в тяжелом оружии.
Война по-прежнему держалась на простом пехотинце. Каждый день девятнадцатилетнее секретное оружие русских возвращалось из боя, сдержанно улыбалось журналистам и на следующий день снова лезло в пекло под прикрытием гаубиц и БМП.
Знаменитая серия фотографий. Часто солдат на фото приписывают к спецназу ГРУ, но в действительности это разведка ставропольского 247 десантно-штурмового полка.
«Мы вернулись с задачи с Ослиного уха, на вертушке. Вытаскивали погибшего десантника. Маски наспех сделали перед выходом из вертолета из мед. косынок, не хотели перед журналистами светиться, настроение было хреновое, неделю не отдыхали, да еще много у пехоты нашей потерь было на Ослином ухе», – рассказывал один из героев фото об этом эпизоде
В середине августа в Дагестан прибыли спецназовцы, а из Цумадинского района подтянулись отбивавшие там нападение части ВВ. Разведчики и вэвэшники добились одного из первых серьезных успехов, заняв перевал Харами в тылу у боевиков и истребив его защитников. Перед войной спецназовцы хорошо изучили местность, и теперь смогли быстро и эффективно организовать операцию во вражеском тылу. Теперь басаевцы под Ботлихом лишились подкреплений. К тому же активность русской артиллерии постоянно росла, и положение ваххабитов становилось безнадежным. К 23 августа отряды Басаева и Хаттаба организованно отошли из Ботлихского района обратно на территорию Чечни.
КАДАРСКАЯ ЗОНА
В тылу у русских оставалась Кадарская зона. Разгромить этот анклав было необходимо, поскольку мирные овцеводы в любой момент могли ударить в тыл войскам на границе Чечни и Дагестана, а на вооружении у этих буколических пастухов имелись в том числе и минометы.
Первая попытка уничтожить Кадарскую зону обернулась тяжелым боем и потерями. Холодным туманным утром 29 августа отряд разведчиков внутренних войск скрытно подошел к доминирующей над местностью горе Чабан и ворвался на высоту, перебив охрану. Часового застрелили из автомата с глушителем. Однако один из боевиков успел начать пальбу. Из села гору принялись обстреливать. В это время отряд, который пытался войти в деревню, застрял на дороге, забитой беженцами, а затем столкнулся с организованным сопротивлением и отступил. В этом бою погибла медсестра Ирина Янина, таскавшая раненых из-под огня. Она стала первой женщиной — Героем России; увы, посмертно.
В это время на горе шел отчаянный бой. Из-за тумана огневую поддержку кое-как осуществлял всего один вертолет, а разведчики оказались окружены ордой боевиков. Выручать их отправился небольшой сводный отряд из спецназовцев, махачкалинского ОМОНа и снайперов «Вымпела». Шли в густом тумане. С высоты просили о помощи, там было множество раненых. Солдат деблокирующего отряда вспоминал:
Навстречу из тумана как привидение выскакивает «Ночь» (позывной). В одной руке «Стечкин», в другой граната без чеки. Глаза ошалевшие.
Спасители с помощью проводника сумели забраться на гору и обнаружили, что сами окружены — на высоте, простреливаемой из автоматических гранатометов. В конце концов, при помощи подошедших вымпеловцев обе группы сумели отступить — ценой потери восьми солдат и офицеров убитыми.
Попытка занять Кадарскую зону нахрапом не удалась, и ее принялись утюжить воздушными и артиллерийскими ударами. Генерал внутренних войск не сумел должным образом провести армейскую операцию, руководство в этом секторе взял на себя Трошев. Правда, все время сказывались недостаток самого необходимого и плохая выучка. Авиации наступающим категорически не хватало, поэтому удары с воздуха редко оказывались по-настоящему весомыми. К тому же Трошева подстегивали сверху, требуя как можно скорее заканчивать операцию. Такое положение приводило к тяжелым штурмам с большими потерями. Например, 5 сентября группа дагестанского ОМОНа попала в окружение во время уличных боев прямо в Карамахи, погибло 11 человек. Один из раненых двое суток полз к своим с простреленными ногами.
Боевики опирались на огневые точки в капитальных каменных подвалах. Чтобы их подавить, требовалось гораздо больше снарядов, чем имели федералы. В итоге, как замечал капитан ВВ Игорь Дубовик, «Село Чабанмахи бралось руками — при помощи стрелкового оружия».
Мятежники оказались неплохо вооружены, позиции здесь готовились загодя. В мирных аулах имелись ПТУРы, автоматические пушки, и даже, что особенно возмущало штурмующих, крупнокалиберные снайперские винтовки, только-только появившиеся в российской армии на вооружении.
Однако возможности боевиков быстро иссякали. Кадарская зона находилась в глубине Дагестана, подать ей помощь из Чечни не получалось. Нападения на другие районы провалились, так что выбор оказался невелик: или прорыв, или гибель. Артиллеристы с азартом обстреливали выявленные позиции. Боевики попытались выпросить у дагестанских властей коридор в Чечню, однако Трошев заявил, что командует здесь он, а не местные власти, и никаких коридоров не будет. Русским не хватало людей для создания настоящего «котла», так что около полусотни боевиков сумело между 10 и 11 сентября под огнем прорваться на запад. Примерно двумстам их товарищам не повезло — они погибли или попали в плен. Зачистка не обошлась без трагических эпизодов: в одном из бункеров в Карамахи нашлись женщины с детьми и трое раненых боевиков, которые принялись палить из-за их спин, убив одного из солдат. Военные выпустили нонкомбатантов, после чего изрешетили боевиков. Трупы взбешенные солдаты проволокли за БТРом.
Нужно отметить, что в Кадарской зоне военнослужащие действовали достаточно щадяще. Ничего похожего на повальную чистку не происходило. В небольших селах все знали друг друга, а военные и милиция хотели аккуратно отделить агнцев от козлищ, поэтому количество арестованных оказалось сравнительно невелико (около восьмидесяти человек). Местный ваххабитский актив оказался либо в земле, либо в тюрьме, причем ловить инсургентов азартно помогали их односельчане.
НОВОЛАКСКИЙ РАЙОН
Последним выпадом неприятеля стало нападение на Новолакский район. Как и в прошлые разы, чеченцы избрали для вторжения регион, прилегающий к южной, горной части Чечни. Новолакское находится на юго-западе от Хасавюрта. Трудно сказать, чем руководствовались боевики на сей раз. Возможно, нападающие пытались отвлечь русских от участия в боях южнее. Как бы то ни было, 5 сентября отряд примерно в 800 человек перешел границу. В отличие от других мест, в Новолакском они натолкнулись на организованное сопротивление. Дагестанские милиционеры и прикомандированные липецкие ОМОНовцы под командой майора Сковородина окопались в здании РОВД и доме культуры и отчаянно отбивались целый день. Правда, появляется обычный вопрос к руководителям операции: почему первым рубежом обороны опять оказались не военные с бронетехникой и артиллерией, а милиционеры и омоновцы? Дошло до того, что основой огневой мощи засевших в РОВД бойцов стал чеченский пулемет, который они изъяли за несколько дней до того из мирно проезжавшего грузовика.
Здания простреливались насквозь. Внутри стоял смог из бетонной и кирпичной крошки и дыма:
«Медленно, как в кино, меня приподнимает и бросает на стену. Оказывается, рядом взорвалась кумулятивная граната. Понятно, контужен. Ствол автомата я прижал к бетону, чтобы не дрожал», — вспоминал омоновец.
Боевики многократно ходили на штурм. Они имели численное преимущество, однако милиционеры защищались не только храбро, но и разумно. Отыскать слабые места в их импровизированном редуте чеченцам не удалось. В отрядах, напавших на Новолакский район, воевало множество плохо обученной молодежи 16-19 лет, и это стало одной из причин высоких потерь чеченцев на подступах к ДК. Гора трупов росла, но результатов атаки не приносили.
Анатолий Лебедь, один из самых харизматичных русских солдат. Он воевал в Афганистане вертолетчиком, оставил службу в 1994-м, уехал воевать в Югославию, а осенью 1999-го добровольцем явился в Дагестан и сражался в спецгруппе МВД. Экипировку купил за свои деньги. Позднее он снова сделал карьеру в регулярной армии, чему не помешала даже потеря ноги в Чечне, и получил всероссийскую известность, командуя отрядом морской пехоты во время войны с Грузией
В это время к омоновцам пытались пробиться армейские части, однако мотострелки не смогли прорваться через заслоны, потеряв часть своей техники. Зато к новолакским милиционерам приблудились две БМП с окруженного чеченцами блокпоста. Эти БМП Сковородин решил использовать как средство спасения. К ночи, когда стало ясно, что выручить их не смогут, милиционеры погрузили раненых и убитых на боевые машины и в темноте прорвались из Новолакского на полном ходу. Вскоре они вышли на свои аванпосты, пройдя кружным путем через чеченскую территорию. В плен попал только врач липецкого ОМОНа Эдуард Белан. Он отказался лечить раненых боевиков и был за это быстро казнен. Вообще, для Дагестанской кампании 1999-го характерно куда более жестокое, чем обычно, отношение к пленным. В первую войну, несмотря на все ее ужасы, расправы над пленниками все-таки не носили массового характера. Боевики хотя бы ради красивой картинки для прессы и правозащитников часто были склонны щадить захваченных солдат и офицеров. В Дагестане расправы над пленными приняли просто повальный характер.
В тот же день джихадисты одолели заставу МВД возле села Тухчар. Шансов на успех у вэвэшников не оставалось: на блокпост, который обороняли полтора десятка солдат и милиционеров местного ОВД, шло около двухсот боевиков. Пост отбивался сколько возможно. Потери русских непосредственно в бою оказались умеренными, но от двух попаданий из гранатометов сгорела единственная БМП, а вскоре закончились боеприпасы. Местные жители укрыли милиционеров, а один из дагестанцев на своей машине даже вывез раненых. Большая часть бойцов и местных милиционеров позднее ушла к своим. Однако пятерых солдат боевики нашли. Сопротивляться те не могли: у них почти не осталось патронов, а в село вошел отряд в две сотни ваххабитов. Контуженного, тяжело обгоревшего водителя БМП Алексея Полегаева спрятала у себя местная жительница Атикат Табиева, но бойца выдали соседи-чеченцы. Боевики вломились в дом, угрожая автоматами, и отыскали мехвода.
«С трудом поднимается на ноги, качаясь, держится за стену. Затем поворачивается ко мне и спрашивает: „Что они со мной сделают, мать?“» — вспоминала позднее Табиева этот день.
Ваххабиты понесли ощутимые потери погибшими, и это предопределило судьбу пленных. Боевики отрезали солдатам головы, с садистским удовольствием запечатлев подвиг на видео. Тухчарская резня даже сейчас довольно известна. Тела казненных местные жители сутки спустя вывезли на позиции российских войск.
Впоследствии полевой командир, руководивший боем за Тухчар, погиб в Грозном, а по крайней мере пятеро участников избиения пленных попали в руки правосудия и навсегда отправились за решетку.
Уровень зверства заметно вырос по сравнению с первой войной, но нужно отметить и другое важное обстоятельство. Сражения за Дагестан в 1999-м русские вели при полной поддержке населения. Чеченцев воспринимали как иноземных захватчиков, а дагестанских ваххабитов — как предателей. Денис Мокрушин, довольно известный ныне военный журналист, а тогда просто наводчик БМП, вспоминал:
Нам в Дагестане в сентябре 99-го при проезде через населенные пункты прямо на броню кидали бутылки с газировкой и минералкой, лепешки, дыни. Иногда мы не успевали подхватить, продукты падали под гусеницы. Если была возможность хоть ненадолго остановиться, то были случаи, когда из домов километра за полтора по полю к нам бежали женщины с только что испеченными лепешками, с сыром, с фруктами. Чтобы хоть как-то помочь тем, кто их приехал защищать, выразить благодарность.
Разительный контраст с первой Чечней.
Сформированное на лету местное ополчение звезд с неба не хватало (все-таки это были обычные селяне, без всякой подготовки получившие прямо на месте автоматы или СКСы), но несло караульную службу в тылу и с энтузиазмом отлавливало боевиков на своей территории. Иногда дагестанские добровольцы добивались и серьезных успехов на передовой. Скажем, в Казбековский район ваххабиты так и не проникли, встретившись с отрядом бывшего учителя математики. Село Верхнее Годобери отстаивала горстка бойцов во главе с местным ветераном Афганистана — тот сумел продержаться до подхода русских с артиллерией. Короче говоря, надежды Басаева на массовое восстание не сбылись. К тому же он так и не удосужился перед вторжением договориться с местными элитами. Русские постоянно пользовались помощью местных в качестве проводников, жители подкармливали солдат, а иногда, как в Тухчаре, крестьяне выводили живых и выносили мертвых.
Правда, бывало и по-другому. Близость оружия буквально сводила некоторых горцев с ума. Один такой деятель, например, пытался купить у солдат пулемет, предлагая в обмен на ПКМ собственные «жигули». О том же говорил и генерал Шаманов: «Полтора года тут строили укрепления, и что же, они просто ходили и смотрели?» Заметим, впрочем, что население находилось в двойственном положении. В 1996–1999 годах трудно было понять, существует ли вообще на свете Российское государство. Ваххабиты выглядели реальной силой, и идти им наперекор просто боялись. В 1999-м борьбу за души и умы военные выиграли самым простым способом: защищая обывателей и их дома от религиозных фанатиков. Тогда основная масса жителей Дагестана выступила на стороне русских, и эта поддержка стала одним из веских факторов, сработавших против планов Басаева и Хаттаба. Скажем, широко известна история юноши из Ансалты Хаджимурата Курахмаева. Когда боевики вошли в его село, парень демонстративно их приветствовал, и даже засветился на ТВ с зажигательной речью о необходимости расстреливать русских. А затем, выждав момент, отобрал у ваххабита автомат и застрелил четверых джихадистов — его убил пятый.
Бои вокруг Новолакского оказались недолгими и шли по той же схеме, что и раньше: попытки взять ваххабитов «на ура», а затем — упорная работа артиллеристов и летчиков. Впрочем, после обкатки высот орудийным огнем, решать судьбу боя все равно приходилось пехоте. Высоту Эки-Тебе штурмовые группы взяли буквально в рукопашной, отбив ночную контратаку стрельбой в упор и гранатами. К 13 сентября боевиков выбили из Новолакского и Тухчара, и на этом боевые действия в Новолакском районе закончились. Началась зачистка, приведшая к интересным открытиям — вроде подвала с заложниками, который работорговцы устроили прямо в мечети одного из сел. Любопытно, кстати, что основной силой моджахедов в походе на Новолакское стали мальчишки 16-18 лет. Юным балбесам Басаев и Хаттаб казались романтическими вождями викингов. В итоге вожди благополучно бросили восторженных неофитов на заклание.
Под конец сражения зарядили дожди. Осенняя хмарь укрыла поле битвы, потоки воды обрушились и на победителей, и на побежденных. Денис Мокрушин писал:
21 сентября 1999 года батальон покинул позиции в Новолакском районе и вернулся на то самое поле под Хасавюртом, где мы располагались в первые дни прибытия в Дагестан.
Все было бы хорошо, да только дождь пошел. Густой и непрерывный. Он шел все двое с половиной суток нашего нахождения на том поле. А стоять пришлось на пашне. После расстановки техники батальона в колонны, пашня превратилась в огромное грязевое месиво, по которому обустраиваясь ходило несколько сотен солдат. Постепенно натянули между БМП палатки, но развести костры было нечем — дрова напрочь отсутствовали, а несколько разломанных ящиков из-под боеприпасов не сильно помогли делу. Спать в бэхах получалось где-то пяти человекам, остальным пришлось размещаться прямо в грязи между машинами. Накидывали вещмешки, на них стелили матрасы, выбирая места где не сильно текло сверху и сворачивались калачиком, поднимая воротник промокшего почти насквозь бушлата.
Следующие сутки протекли в бессильной ненависти к дождю, брожению по грязи, доходившей до икр, и попыткам хоть как-то обсушиться. Часовой облаченный в ОЗК, охранявший по приказу старшины имущество роты, грустно месил чернозем и время от времени снимал с плеча автомат, чтобы слить со ствола накопившуюся воду. Вечером к бойцам, находящимся в карауле, подходили местные жители и предлагали продать патроны. Цена была смехотворна — 50 рублей за цинк 5.45 (а в нем 1080 штук). Естественно над таким предложением посмеялись и вежливо послали дельцов куда подальше.
Утро отъезда ознаменовалось ЧП: в третьем взводе пропал гранатомет. Боец ночью лег спать, а утром оружия рядом с ним уже не было. Выезд колонны был задержан на два часа и пока весь бат мокнул под проливным дождем, взвод цепью ходил по месту ночевки и пытался обнаружить граник. Так и не было ясно, то ли его втоптали случайно в грязь, то ли кто-то предприимчивый продал его падким до оружия местным.
В конце концов, на пропажу плюнули и колонна начала выдвижение. Я сидел на своей 545-й сзади башни на свернутой насквозь промокшей палатке и чувствовал, как в буквальном смысле намокают ватники на заднице, впитывая с палатки влагу и ничего не мог поделать, сидеть было больше не на чем. Проклятый дождь практически сразу после начала движения прекратился и выглянуло солнце, согревая продрогших солдат. Где-то в хронике ОРТ или НТВ есть эти кадры, снятые оператором на первом километре пути нашей колонны. Мы шли под Кизляр.
