ВОВРЕМЯ НАДО РАЗУВАТЬСЯ
Во время отдыха в адлерском санаторий "Знание" я познакомилась с интересными людьми. Вот, например, потомственный шахтер из Ростовской области Николай Николаевич. Удивительный человек. В свои семьдесят шесть он спозаранку на море с полотенцем наперевес, потом на завтрак, потом снова на море - и так весь день. И всегда бодрячком: в разговорах, во взгляде, в жестах. На одном из таких "марш-бросков" мне удалось его притормозить. Жаль, диктофон не включила, столько всего можно было записать. Посчитала неуместным в дружеской беседе.
Николай Николаевич 30 лет проработал на шахте. Сначала в забое, потом инженером и главным инженером.
- Шахтерская зарплата у меня была большая – 650 рублей. По тем временам, сами помните и можете сравнить, это немало. Рабочий народ тогда считался аристократом. Потом меня избрали мэром, а управленцев в те времена не баловали. 180 рублей – и точка. Не то, что теперь. Проработал я недолго, всего 7 лет, и ушел. Не в деньгах же дело. Не мое это. Вернулся домой, на шахту. Вовремя надо разуться.
- Вы хотели сказать – переобуться?
- Нет, именно разуться. Меня тесть научил, - засмеялся Николай Николаевич.
Жили они тогда с женой в доме ее родителей. Дом свой, хозяйство большое, работы много. Уставший и черный от угольной пыли каждый вечер возвращался он домой с одной мыслью – помыться и добраться до кровати. Но как только на порог, теща тут как тут.
- Коля, пока ты еще не разулся, принеси ведро воды из колодца.
Принес два.
- Коля, пока еще не разулся, сходи за дровами в сарай.
Наколол и принес.
И так каждый вечер. Тесть только посмеивается себе в усы.
- Вовремя надо разуваться, сынок.
- Да когда разуваться, если даже через порог не успеваю переступить?! - в сердцах спросил зять.
И тесть рассказал, как однажды отучил жену от ее вечного «пока еще не разулся". После работы зашел во двор, снял свои кирзачи, размотал портянки, и по грязи пошел в дом. Невозмутимо проследовал в спальню, расчехлил всю в кружевах и вышивках супружескую постель – и забрался на нее с ногами. Погода как раз стояла весенняя, дождливая, грязюки хватило бы на двух хозяек. Жена охнула – и ничего не сказав мужу, вышла. С тех пор никаких «пока не разулся».
- Я так не смогу, отец, это слишком жестко, - ответил Николай Николаевич тестю.
- Ну, тогда терпи.
Мой собеседник затянулся погасшей было сигаретой, и выдохнул:
- Я терпел, потому что все вы, женщины, такие!
И шутливо, с молодцеватым задором, погрозил мне пальцем.
Но вдруг погрустнел, глядя куда-то вдаль, где земля переходит в небо.
- Хотя нет, моя не такая… моя не такая.
И я не посмела спросить, жива ли его жена.
