Вот как бывает. Часть 4 и 5⁠⁠

Начало Вот как бывает. «А ну, вдохни поглубже!»
Продолжение Вот как бывает. Часть 2 и 3

Часть 4. Финал близок.

В результате всех прошлых событий одна фаллопиева труба была удалена, а вторая находилась в весьма плачевном состоянии и тоже претендовала на удаление. В такой ситуации шансы на самостоятельную беременность были ничтожны. Нет, мы пытались, но исход в целом был понятен – только ЭКО или его варианты. Однако я рассчитывала избежать очередной операции по удалению трубы, что было неразумно, ведь боли в животе не прошли. Я решила узнать мнение репродуктолога, чтобы понять, как быть, если планировать ЭКО.

Особо врача я не выбирала, ткнула пальцем в небо и попала в один из частных медицинских центров. Наша с репродуктологом беседа заняла 20 секунд. Вердикт: «Трубу надо удалять». Смотрим друг на друга. Деньги-то уплачены немалые, а консультация заняла меньше минуты. В общем, сделали УЗИ ещё раз, поглазели на гидросальпинкс (прим.: закупоренная труба с жидкостью внутри), объяснили поподробнее, почему невозможно проведение ЭКО с такой трубой, дали перечень анализов для ЭКО, и я отчалила планировать себе операцию.

В гинекологические отделения, в которых мне уже довелось побывать, возвращаться не хотелось – воспоминания о них были так себе. Я продолжала медлить, очень не хотелось переживать всё заново. Но многое в нашей жизни решает случай.

Выпала на мою долю командировка, в которой я познакомилась с врачом из специализированной гинекологической больницы. Тут-то меня и прорвало на все мои истории. У доктора, конечно, волосы на голове немного пошевелились в ходе моих рассказов, но зато она, наконец, дала мне объяснение того, что со мной происходило (и это почти год спустя!). Единственным объяснением кровотечению из сальника, возникшему через 2 недели после внематочной беременности, было неполное удаление эмбрионально-плацентарных тканей из брюшной полости. Неудалённый кусочек продолжил врастать в сальник и разорвал сосуд. Да, казуистическая редкость, и с такой версией остальные гинекологи были не согласны. Единственный их аргумент – если бы такое было возможно, то осложнения после операций по поводу внематочной беременности происходили бы слишком часто. Но оставим это на их совести. Кроме того, доктор заверила меня, что ни один врач в их больнице не проводит пункцию Дугласова пространства без наркоза. Я сразу влюбилась в эту больницу и её докторов, пусть даже заочно.

Врач рекомендовала мне сдать расширенный анализ на наличие хламидийной инфекции. Несмотря на то, что они в очередной раз оказались отрицательными, полностью исключить перенесенную в прошлом инфекцию нельзя, так что окончательно выяснить это не получится. Гинеколог пригласила меня прооперироваться в их больнице (всё по ОМС). Дала график приёма заведующей отделением, которая решает вопросы о госпитализации.

Уже на следующей неделе после возвращения из командировки я поехала на прием к заведующей. Та послушала мою историю, поудивлялась, вздохнула, что медикам всегда не везет, дала список анализов и назначила дату госпитализации. В итоге я была избавлена от этой злополучной трубы, которая, кстати, была совсем непроходимая. Оперировали лапароскопически. А ещё во время операции разделили спайки, образовавшиеся там за столько операций и кровотечений. Доктор, с которой я познакомилась в командировке, ассистировала на этой операции. Впечатления от больницы остались только положительные, спасибо врачам преогромное.

Когда приходила в себя после наркоза – очень захотелось общения! В итоге написала сообщения с рассказом о том, где я и что со мной, пятнадцати людям, большая часть из которых даже не подозревала о происходящем! А потом не помнила, что писала, и перечитывала с ужасом.

После операции случилось чудо – боли, беспокоившие меня почти год, прошли!! Я была совершенно счастлива и снова настроена на позитив.

Часть 5. Собственно колдовство.

Стало быть, осталась я без обеих маточных труб. В такой ситуации если планировать беременность, то только с помощью репродуктивных технологий – ЭКО и иже с ними. Не то, чтобы я страх как мечтала стать мамой, но 30-летие близилось, самостоятельная беременность была невозможна, муж был не против детей, бабушки вообще уже плешь проели, – в общем, стоило попробовать ЭКО. Не получится – ну что ж, я сделала всё что могла.

Шансы на успех я оценивала в 90%. До тех пор, пока не сделала гистероскопию – обязательное перед ЭКО исследование внутреннего слоя матки. В заключении написали: хронический неспецифический гипопластический эндометрит (не очень, в общем). Вероятность беременности в моей оценке упала до 50-60%.

Дальше пошла рутина – большой список обследований и анализов, едва умещавшийся на листе А4 с двух сторон, каждый со своим сроком годности. Пришлось немного понервничать, пока мы всё это собирали, но сделать это всё возможно. Правда, основная часть исследований просто не могла быть выполнена по ОМС, такая вот организация медицинской помощи. Зато был шанс провести за счет средств ОМС саму процедуру ЭКО. Когда квест по обследованиям был пройден, я подала документы на квоту в Минздрав. И напоследок мы с мужем махнули на море, дабы увеличить шансы на положительный результат, да и просто уже отдохнуть.

К нашему возвращению квота уже была одобрена, оставалось дождаться нужного дня и вступить в протокол ЭКО. Моим репродуктивным здоровьем занималась та же врач, с которой я виделась при первом обращении – логичная, конкретная, без сюсюканий и размусоливаний. Мне это нравилось.

С третьего дня нового цикла я вступила в протокол ЭКО. Это означало, что ежедневно мне нужно делать подкожные уколы в указанное время. Можно было справиться в домашних условиях, делал мне муж. Эти препараты стимулировали созревание сразу нескольких яйцеклеток (точнее, фолликулов с ооцитами внутри), а также не давали им вылупиться раньше времени. Фолликулы росли, я ощущала это нарастанием тяжести внутри живота. Через 3 дня я сказала врачу, что мне уже тяжело ходить, на что она ответила: «О, это только начало!». Ещё через 3 дня на контроле УЗИ врач округлила глаза и выписала мне, наконец, больничный со словами: «Да, много фолликулов…».

На двенадцатый день цикла был назначен ответственный укол, который нужно было сделать в точное время, у нас это было 00:30. Он нужен был для окончательного созревания фолликулов перед тем, как их из меня извлекут. Извлекали их под УЗИ-контролем посредством пункции заднего свода влагалища – но слава богам!!! – уже под наркозом. Как же я была этому рада после стольких пункций без анестезии.

Пункция выпала на день всех влюблённых, романтично. Предварительно была беседа с анестезиологом, которому я сказала, что наркозы переношу хорошо, в том числе кетаминовый. Этим я её крайне удивила, сама она кетамин перенесла с кошмарными видениями: оперировавшая её бригада превратилась в злобных снеговиков, и потом она летала по страшным чёрным коридорам. Ну, посмеялись, что у меня крепкая нервная система (нет) и отправились в операционную.

В операционной медсестра собралась фиксировать меня к столу, но со словами: «Ой, да она худенькая, никуда не денется» решила не привязывать мне вторую руку. На это анестезиолог закричала: «Нет, нет, на столе медик! Фиксируем, как положено, а то мало ли, какие сюрпризы будут», – «О, тогда конечно», – сказала медсестра и привязала меня везде, где можно. Само собой, они были правы, ведь в разгар процедуры я пришла в себя на операционном столе. Лежу, смотрю, а потолок не тот, что я ожидала увидеть. «Ой, – говорю, – кажется, я проснулась». Меня сразу выключили. Очнулась второй раз уже в палате, как полагается.

Пришла репродуктолог, несколько озадаченная. «Много клеточек, – говорит, – получили. В этом цикле перенос эмбриона делать не будем». Я расстроилась. Собиралась забеременеть до 30 лет, если бы перенос делали сразу, то может, успела бы. «А сколько клеточек получилось?» – спрашиваю. – «Тридцать». Ничего себе, думаю, ведь хорошим результатом считается получение пятнадцати штук. В том числе из-за большого числа полученных яйцеклеток, перенос эмбрионов сразу делать было нельзя по причине риска синдрома гиперстимуляции яичников. Неприятная штука, при которой жидкая часть крови выходит за пределы сосудов и копится в полостях организма. В результате можно получить достаточно тяжелое состояние с учащенным сердцебиением, одышкой, асцитом и т.д. Кроме того, вести беременность на фоне такого синдрома – сомнительное мероприятие, она может ухудшить состояние. В связи с этим решено было эмбрионы заморозить и переносить их уже размороженными (так называемый криоперенос).

Совсем забыла! В то время, пока меня пунктировали, совершалось не менее важное действо! Муж получал сперматозоиды! Правда, более физиологичным путём.

А дальше происходило собственно само колдовство – наши с мужем яйцеклетки и сперматозоиды попали в руки эмбриолога, и он над ними командовал, но уже без нас. Должна признаться, это довольно странное чувство, когда тебя оплодотворяют без твоего участия. Это как «без меня меня женили». Нам только приходили смски: «Успешно оплодотворилось 20 клеточек», «Развивается 15 эмбрионов», «9 эмбрионов хорошего качества». К пятому дню отобрали 7 хороших эмбрионов. Это абсолютно нормально, что получено не 30 эмбрионов. Семь – это тоже много. По ОМС можно было заморозить только четверых, но от жадности я заморозила всех, хоть это и стоило денег. И расслабилась. Была проделана большая работа.