Воспоминания немецкого штрафника "О боях, потерях и безнадежности".Воспоминания немецкого штрафникаКарстена Лянге "540 батальон"
В конце статьи этот же рассказ в видео формате!
"В те дни мне совсем не хотелось жить, кому то хотелось, но не мне.
От отчаяния некоторые из нашего батальона пытались даже перебежать к русским, но после того,
как на подходе к русским позициям по ним открыли огонь и всех перебили, больше таких попыток и
иллюзий не было.
Русские были очень злыми под Ленинградом, той зимой... Ведь их город умирал от голода и
холода, а русские безнадежно пытались его спасти и пробить кольцо окружения, так, что на их
милость не приходилось рассчитывать.
Мы же, наш 540 испытательный, был никому не нужен, ни вермахту, ни тем более русским, все
желали нашей смерти.
Самое смешное, что попав в 540-ой я получил повышение, до этого я был в спец батальоне
(Feldsonderbatallon), такое специальное формирование, для тех кто "не достоин" носить оружие, но
"достоин" умереть на передовой под огнем артиллерии и снайперов "Иванов".
В спец батальоне мы были то саперами, оставляя свои обмороженные руки на снегу, если их не
оторвет русская мина, то похоронной командой, складывая штабелями и закапывая тела солдат
вермахта, которые так далеко забрались от дома. Слишком далеко от дома...а где он дом? Я уже и
не помнил.
Той зимой под Ленинградом, мертвых можно было даже не закапывать, на таком холоде они как
будто спали, как ледяные мумии, припорошенные снегом.
Так вот, из спец батальона, после "перевоспитания" я как и многие должен был попасть обратно в
свою часть, но мы зависели полностью от нашего офицера, Дитриха Горецки, только он мог подать
бумаги о том, что солдат "исправился" и может быть возвращен в кадровую часть.
Наши жизни были в его руках, зависели от него, мы были его рабами. Ирония жизни, какой то
потомственный поляк, решает судьбу немца.
На меня такую бумагу он не подал, потому что я считал его дерьмом и как то ему об этом сказал в
глаза.
Но меня направили сюда, в 540-ой испытательный, направили к таким же смертникам, как я
сам. Но это можно считать повышением, нам доверили оружие. У нас один здесь приказ -
умереть.
"Иваны" постоянно атакуют, меньше чем за неделю мы потеряли больше 700 человек, мы сами
ведем подсчет, командование не ведет, мы для них скот, не солдаты.
Но ни мы, ни соседние части не дали им прорваться, Иваны постоянно теряют людей и
откатываются назад, но рано или поздно они заберут всех нас с собой на тот свет...
А на наше место пришлют, какой нибудь другой батальон, с номером 550 или ещё каким...
Вдалеке я вижу мертвый город Ленинград, который плывет в морозной дымке, словно призрак,
вижу впереди снежное поле, усеянное телами мертвых русских, а рядом со мной всхлипывает
Бархорн, я вижу, что у него очень бледное и серое лицо и кажется обморожена щека, а Ридле уже
не всхлипывает и не говорит, даже не шевелится, Ридле умер.
Мне кажется, что под Ленинградом воюют одни мертвецы...
Из воспоминаний Карстена Лянге.
подписывайся если нравится тематика ВОВ
