Васька⁠⁠

Первым русским, пересекшим Атлантический океан, был нижегородский купец Василий Баранщиков. И, я вам доложу, фигня этот Афанасий Никитин!

Когда мещанину Баранщикову исполнилось двадцать три года, он решил пойти к успеху, причём самым одобряемым образом: открыл кожемятню. Как водится, бизнес на первых порах требовал кредитов. Денег дали, и наш Вася со своими кожами поехал на ярмарку в Ростов. Выручил за свой товар астрономические 175 рублей, кои у него тут же и украли. То есть, домой возвращаться стрёмно. Вася продаёт последнее, что осталось - лошадей, и подаётся в Питер. И пофиг Васе, что у него в Нижнем жена и трое детей остались - время покорять столицу! Ну и кому он, дуролом необученный, в столицах нужен? Правильно, в матросы. И двинул наш Вася с грузом леса в сторону Бордо.

Но лох - это судьба, а судьба, как известно, злодейка. Так что Вася доплыл аккурат до Копенгагена. В Копенгагене вообще не сахар, там замучили принца Гамлета и жирафа Мариуса. А русского матроса Баранщикова, сдуру сошедшего на берег, в ближайшем портовом кабаке напоили и зашанхаили. Истины ради замечу, что поили и шанхаили его не какие-нибудь там датчане, а тогдашняя русская мафия. В общем, Вася очухался уже в море, причём далеко не на своём судне и отнюдь не свободным.

Путь Васи лежал на чуть ли не единственную датскую колонию в Новом Свете - остров Сент-Томас в Виргинском архипелаге. Что характерно, это тот самый остров Святого Фомы, к которому ровно тогда же активно приценивалась Российская империя, но не срослось.

Впрочем, довольно скоро ни к чему не годного и к тому же ни бельмеса не понимающего по-датски Василия сбагривают на соседний Пуэрто-Рико, испанцам, в обмен на двух чернокожих невольников. Кажется, это был хороший бизнес - одного русского недотёпу на двух здоровенных работящих негров.

Испанский, что характерно, дался нашему Васе куда легче датского, и спустя не самое продолжительное время он уже смог связно изложить новым хозяевам (а это он удачно попал - к генерал-губернатору с супругой!) свою жалостливую историю. История растрогала впечатлительную испанскую донью, и та проела мужу всю плешь. Впрочем, возможно, испанцы тоже поняли, что это сокровище дешевле отпустить, чем кормить.

Как бы то ни было, Васенька получил паспорт (почему-то на имя Мишеля Николаевича Москвитина), десять песо на руки и пинок под зад с пожеланием попутного ветра. Оное выразилось в протекции по устройству Баранщикова на генуэзский корабль, следующий домой, в Европу.

Ха, если бы итальянцы знали, что везут не человека, а мешок с проблемами, они скормили бы его проплывающим мимо акулам, и спокойно поехали в свою Геную. Но они не знали, поэтому у берегов Африки их атаковали тунисские пираты. Тут фокусы кончились, так что Васе моментально сделали обрезание, объявили верным сыном ислама по имени, что характерно, Ислам, и отвезли в Палестину, в библейский город Вифлеем. Там, наконец, ему нашли занятие сообразно темпераменту, и приставили варить кофе. Кофе турки любят, а у Васи открылись способности - или наконец проснулся инстинкт самосохранения. Васю-кофевара даже женили - не особо спрашивая его мнения. Положено!

Наконец, знакомый грек по имени Христофор помогает нашему Васе сбежать и на своём корабле везёт в Стамбул. В Стамбуле наш терпила бежмя бежит в русское посольство - и слышит примерно то же самое, что слышат российские туристы, злобно кинутые очередным туроператором. В смысле, "Много вас тут шляется, голодранцев". Как говорится, стабильность - признак мастерства.

Для полного счастья Вася встречает бывшего земляка, а нынче ревностного турка Гусмана, которому, по привычке, рассказывает свою жалостливую историю. И получает по самое не балуйся: мой, обрезание делал, алла акбар кричал - а теперь заднюю врубил? Веру мусульманскую предать хочешь? Знаешь, что тут, у нас в Турции за такое полагается? Но есть, сам понимаешь, один вариантик.

В общем, не успел наш Вася-Ислам глазом моргнуть, как тут же записали его в янычары. А счастье было так близко.

Из янычаров, впрочем, Вася тоже сбежал. И огородами, огородами, через Балканы и Восточную Европу, добрался-таки обратно в Россию, живя подаянием и почти не встревая в новые неприятности.

Наконец, через шесть лет после злополучной поездки на ростовскую ярмарку, Василий Баранщиков прибывает в родной Нижний Новгород.

Где его немедля берут под белы ручки заждавшиеся своих денег и процентов кредиторы.

И наш страдалец наверх на все свои беды получает ещё и пятнадцать лет каторги.

Но тут, кажется, у его ангела-хранителя закончился перекур, и тот решил, наконец, глянуть на своего подопечного.

Историей бедолаги, по дурости и невезению объехавшего полсвета, заинтересовался лично генерал-губернатор Иван Михайлович Ребендер, бывший русский резидент в Данцинге и вообще человек большого понимания. Ребендер привлёк нижегородского митрополита Дамаскина, Васю выкупили из долгов, и послали, наконец, в Санкт-Петербург. Но не в Кунсткамеру, как можно было бы подумать, узнав историю этого уникума, а ко двору, где, впрочем, тоже ценили всяческие несуразные диковины.

И наш обалдуй предстаёт пред светлы очи государыни Екатерины, которой и излагает свою фантастическую повесть.

"Голубчик", - говорит государыня. - "Да вам же просто показано книжки писать!"

...Вот так в столице Российской империи вышла в свет книга "Несчастные приключения Василия Баранщикова, мещанина из Нижнего Новгорода, в трёх частях света: в Америке, Азии и Европе, с 1780 по 1787 год", мгновенно ставшая бестселлером и выдержавшая за десять лет четыре издания.

А Вася как был великовозрастным обалдуем, так и остался.

Зато писатель.