Уроки русского на «Камчатском фронтире»⁠⁠

Доброго всем дня. Перед тем, как начать, хочу оговорить пару моментов. Текст, размещенный ниже, не стоит читать тем, кто не любит Русскую Православную церковь. А также тем, кто готов воспринимать историю России исключительно в рамках школьных учебников советской поры. И еще – конечно, я написал его не на основе самостоятельной работы в архивах. Но, поскольку использовал разные источники и переработал содержащийся в них материал – ставлю тег «мое» (картинки, естественно, не мои, из Гугла). Как и прежде, в случае обоснованных претензий, модераторы и админы сообщества вправе его убрать.

Итак, в конце XVII века русские землепроходцы добрались до камчатских берегов, а в 1700 году Ремезов с помощью Атласова составил картографическое описание Камчатки. Вообще история обследования и присоединения к России этого полуострова полна интересных событий и ярких личностей. Но сегодня не об этом: про Атласова и Беринга в учебниках пишут подробно, про то, как происходило дальнейшее освоение полуострова – куда как лаконичнее.

Наступил XVIII век и уже в первые его десятилетия Российская империя организовала несколько камчатских экспедиций, которые дали более полное представление о регионе и

открыли сравнительно безопасный путь к берегам американского континента. Было основано четыре острога, ставшие административными центрами русской экспансии в этой части фронтира Империи. В самом начале века присутствие государства было весьма ограниченным – многие в местном гарнизоне попросту грабили местное население – ительменов и коряков – под видом сбора ясака. Атласов пытался этому помешать, но был убит казаками в 1711 году. А через некоторое время случился бунт ительменов, когда горели остроги и русские поселенцы вырезались семьями (аборигены не разбирались, кто причастен к грабежам, а кто нет).

Эти события заставили власть уделять больше региону: с одной стороны, были наказаны особо ретивые «сборщики ясака», с другой – начался активный процесс культурной ассимиляции аборигенов, превращения их в подданных Империи. Одним из главных рычагов этого процесса стало крещение ительменов и коряков. Не сказать, что коренное население радостно и быстро расставалось с язычеством, но к 1740-м годам на полуострове было около 2 тысяч новообращенных христиан.

Но просто окрестить камчадалов было мало - интеграция коренных народов региона, к чему так стремилась Церковь, не могла осуществляться без усвоения ими основ русской грамоты и культуры. А для этого нужны были 1) школы и 2) постоянное духовное окормление новообращенных прихожан. Между тем, за несколько лет до этого Витус Беринг докладывал, что на весь полуостров есть один священник. Школ не было вовсе.

Исправить ситуацию было поручено направленной в 1742 г. на Камчатку духовной миссии, во главе с экзаменатором Славяно-греко-латинской академии Иоасафом Хотунцевским. Для придания его миссии большего веса ему присвоили сан архимандрита Камчатского. Сама миссия состояла из 11 человек, большинство из которых являлись студентами Славяно-греко-латинской академии.

Специальная инструкция Иоасафу Хотунцевскому, гласила: «Велено тебе инородческие школы заводить, и по отправленным с тобою ученым книжицам камчатских отроков обучать алфавиту, часослову, псалтири – низших школ студентам; букварю же и катехизису – студентам школы философии; и смотреть, дабы оные ни единому письму обучали, но и разумению Святаго Писания с ясным толкованием им преподавали, со всяким достодушным тщанием; а скорописи обучать оных, кои из них, студентов и церковников, в том скорописании искуснейшие».

Википедия (для многих сегодня ставшая главным источником знаний) дает ему весьма нелестную характеристику, ссылаясь на некоего историка А.С. Сгибнева: «Архимандрит был до того жесток с туземцами и русскими служилыми, что получил от них название Антихриста». Правда, как это нередко бывает в случае с Википдией, историческая литература и источники рисуют совсем иную картину.

Прибыв на место, Хотунцевский инициировал активное строительство православных храмов и организацию школ при них. Всего при нем было открыто 14 школ на 300 человек, построено 15 храмов. Вообще, архимандрит принадлежал к самым видным миссионерам XVIII века; его влияние на новокрещенных было гораздо глубже, чем в других миссиях, даже в районе Поволжья. По его подсчетам, население Камчатки составляло тогда 11 тысяч 500 человек, почти четыре с половиной тысячи из них он окрестил лично. Всего же, к концу его пребывания на Камчатке (к 1751 году), число крещеных жителей достигло 9 131 человек.

Обладая большим умом и несомненными административными способностями, архимандрит Иоасаф в своих инструкциях постоянно указывал членам миссии искать доброго отношения к себе у коренного населения, что, в конечном итоге, помогало им добиваться успехов. Так, в одном из писем он рекомендует священникам «постов сверх меры не налагать. Но елико возможно, обучать [новокрещеных инородцев] всегдашнему воздержанию, особливо от идоложертвований».

Особое место в деятельности Иоасафа занимало образование и религиозно-нравственное воспитание детей. В инструкциях, разработанных им для учителей Камчатки, он писал: «…тое учение производить не спеша»; «обучать малых отроков со всяким прилежанием, и не токмо словом подлежащего в нем разума», но и «объяснение показывать».

Решающим фактором в деле воспитания, по мнению архимандрита Иоасафа, должен был быть наглядный пример поведения учителя и воспитателя: «Между учением показывать образ истинного благочестия, и во всем иметь воздержание… поступать тихо и вежливо, как подобает учителю и рабу Божию… Утром же, вставая, и вечером ложась, всех учеников собрав, молиться краткими молитвами, чтобы дети неотложно навыкали, и от образа взяли себе пример».

Членам миссии вменялось строго беречь книжный фонд, учебники, «дабы малой траты и повреждения им приключиться не могло». Требование было не лишним – в тех условиях найти замену испорченному учебнику было просто невозможно.

Эти старания дали результат – к тому же 1751 году трое из ста аборигенов были обучены русской грамоте. При всем критическом отношении к церкви вообще и Хотунцевскому в частности, эту его заслугу признавали и советские историки. В 1939 году А.Г. Базанов в своей статье «Школы на Камчатке в середине XVIII в.» писал: «Как ни парадоксально это звучит, но в середине XVIII века, в отношении сети школ, Камчатка выглядела самым образованным уголком Российской Империи». Преувеличение, возможно, но не такое уж большое…

При строительстве новых церквей, архимандрит следил, чтобы расстояние между храмами не превышало трех сотен верст, чтобы, «островки» христианства и просвещения не были оторваны друг от друга. В этих же целях начальник миссии снарядил ряд «проповеднических свит» по Камчатскому полуострову, Охотскому побережью, на реку Анадырь и даже на Курильские острова.

Чтобы сохранить основной состав учащихся на весь период обучения и максимально вовлечь их в русскую христианскую культуру, Иоасаф Хотунцевский разработал в 1751 г. проект устройства на Камчатке школы-интерната с содержанием учеников на полном государственном обеспечении.

Однако к тому времени срок его миссии подошел к концу – настала пора возвращаться в Москву, где его ожидал пост ректора Московской Славяно-греко-латинской академии. И, как это часто бывает, (к слову о роли личности в истории) его преемники оказались не столь успешными в деле просвещения и культурной ассимиляции местного населения.

Вторая половина века стала, наоборот, периодом упадка образования на Камчатке. Одна из причин – конфликт между церковной и светской администрацией. Чиновники уже в Иоасафе видели конкурента в вопросе управления местным населением. А строительство школ и церквей – напрасной тратой денег. Масла в огонь добавило решение Сената об освобождении учащихся школ от обложения ясаком. Но авторитет архимандрита и поддержка из Москвы не давали «перекрыть ему кислород». Иное дело, после его отъезда…

Уже через десять лет им удалось полностью выжить из региона его учеников, приехавших с ним в составе миссии, после чего процесс христианского просвещения аборигенов вообще остановился, большая часть школ попросту закрылась.

Сказались на скорости сворачивания работы миссии и личные «начальника Камчатки» Чередова, сменившего в 1754 году более порядочного воеводу Лебедева. Как писал один из краеведов начала прошлого века, Чередову были свойственны «безграничное корыстолюбие с демонической хитростью». Всех, кто ему не нравился по тем или иным причинам, он объявлял преступниками и подвергал истязаниям. При нем Камчатка узнала кнуты и застенки. Он «поголовно избил» около 100 коренных жителей – коряков, «измучил» иеромонаха Пахомия… Его преемник – Плениснер – телесными наказаниями не увлекался, но считал достаточным, если священник один раз в году посетит своих прихожан. Излишне говорить, что ни о каких миссионерских поездках и школах для аборигенов, при нем и речи не шло.

Другой камчатский воевода – Бэм – отметился тем, что запретил восстанавливать церкви, которые к концу XVIII века от воздействия местного климата стали приходить в аварийное состояние.

В результате, в 1779 году на всем Камчатском полуострове действовало лишь четыре школы. Зато светские власти могли «гордиться» тем, что представители церкви в этих краях практически не влияли на действия администрации. Однако нельзя сказать, что работа миссии Хотунцевского совсем канула в лету. Местное население не только усвоило совершенно новые для себя понятия: «читать», «писать» и «учиться», но и убедилось в пользе школьного образования. К примеру, обученный грамоте абориген мог занять место писаря. Хотя оно и не было самым высоким в иерархии камчатских чиновников, однако в материальном отношении он вполне был способен обеспечить и себя, и своих родственников.

И если бы курс архимандрита Иоасафа был продолжен и распространен на все сибирские и дальневосточные племена, то вполне вероятно, что удалось бы избежать многих кровавых бунтов.