Турция, Катар, Пакистан и Малайзия хотят перекроить исламский мир⁠⁠

Турция, Катар и Малайзия при поддержке Ирана в декабре 2019 года в Куала-Лумпуре провели первый в своем роде масштабный Исламский саммит, на который пригласили свыше 450 мусульманских представителей со всего мира.

Участники мероприятия ставили целью ни много ни мало «возродить цивилизацию Ислама, обдумать и найти новые, действенные решения проблем, затрагивающих мусульманский мир, а также сформировать глобальную сеть, объединяющую исламских лидеров, интеллектуалов, ученых и мыслителей».

В частности, на саммите было предложено рассмотреть использование золотого динара, мусульманской криптовалюты и бартерной торговли для защиты от экономических санкций, а также реформировать состав Совета безопасности ООН, чтобы среди его постоянных членов были представители исламского мира, население которого составляет 1,7 миллиарда человек.

Напряжение вокруг саммита в Куала-Лумпуре было заметно еще до его начала из-за позиции принимающей стороны относительно целей мероприятия. Примерно за месяц до встречи премьер-министр Махатхир Мохамад объявил, что его страна примет «узкий исламский саммит» пяти стран — Малайзии, Катара, Турции, Индонезии и Пакистана, — который станет ядром для более широкого сотрудничества и обсуждения новой стратегии решения проблем мусульманского мира.

Еще раньше, в июле 2019 года, на совместной пресс-конференции с Реджепом Эрдоганом Махатхир заявил, что активные контакты между Малайзией и Турцией, а затем и Пакистаном могут «оживить исламскую цивилизацию».

Все это было воспринято как попытка создать альтернативу Организации исламского сотрудничества (ОИС), которую возглавляет Саудовская Аравия, что закономерно вызвало негативную реакцию со стороны Эр-Рияда. Рассматривая саммит в Куала-Лумпуре как попытку подрыва собственных позиций в мусульманском мире, власти Саудовской Аравии напомнили, что ОИС является единственным подходящим форумом для продвижения целей, связанных с решением проблем Уммы. За несколько дней до саммита саудиты оказали политическое и экономическое давление на Пакистан и Индонезию, вынудив их в итоге отказаться от участия в мероприятии. В то же время, стремясь максимально преуменьшить важность встречи в Куала-Лумпуре, король Салман провел телефонный разговор с Махатхиром, который сразу же заявил, что Исламский саммит «не предназначен для формирования нового блока, который заменит ОИС».

Однако вслед за решением индонезийского и пакистанского руководства не ехать на встречу организаторы объявили, что их место займут иранцы. Таким образом, саммит был проведен с участием лидеров Малайзии, Турции, Катара и Ирана, что наглядно отразило появление антисаудовской исламской оси. При этом составляющие ядро зарождающегося объединения Доха, Анкара и Куала-Лумпур тесно связано с международной религиозно-политической организацией «Братья-мусульмане» (запрещенная в РФ террористическая организация).

В своих выступлениях на саммите главы государств критиковали ОИС и, косвенно, Саудовскую Аравию, а также политику Соединенных Штатов Америки. Премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад посетовал на кризисы и проблемы исламского мира и подчеркнул, что некоторые страны, располагающие богатыми ресурсами, «слабы и не могут защитить мусульманскую нацию». Президент Турции Эрдоган призвал к реформированию ОИС, заявив, что самая большая проблема совместных исламских форумов — это неумение реализовывать принятые решения. Он также предложил изменить состав Совета Безопасности ООН, потому что среди его постоянных членов нет представителей 1,7 миллиарда мусульманского населения планеты.

Президент Ирана Хасан Рухани призвал исламские страны бороться с «экономическим террором» США и гегемонией доллара на мировом рынке, в том числе путем создания мусульманской криптовалюты. Эту линию поддержал Махатхир, который предложил рассмотреть возможность использования дружественными государствами золотого динара и бартерной торговли для защиты от санкций.

СМИ Катара и, в целом, арабские издания, поддерживающие «Братьев-мусульман», особенно широко и позитивно освещали саммит в Куала-Лумпуре, активно разгоняя волну в социальных сетях. Авторы, оценившие идею новой исламской оси в позитивном ключе, — в том числе и советник Эрдогана Ясин Актай — также прямо заявили, что главная цель мероприятия — бросить вызов политике Саудовской Аравии и найти альтернативу ее ОИС.

Инициатива проведения подобного саммита принадлежала руководству Малайзии и была согласована с лидерами Пакистана и Турции во время встреч в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН всего за несколько месяцев до форума в Куала-Лумпуре. Немного позже предложение получили Индонезия и Катар. Главы всех этих государств подтвердили свое присутствие. Предполагалось, что на начальном этапе членство в новом форуме будет эксклюзивным для того, чтобы определить его основные направления и выработать повестку дня. Расширять формат, приглашая другие страны, планировалось уже после решения базовых установочных вопросов на первом саммите.

Продолжением линии на укрепление нового исламского альянса стал официальный визит в Малайзию Исмаила Хании, главы палестинского «Исламского движения сопротивления» (ХАМАС), которое непосредственно связано с «Братьями-мусульманами».

Спустя месяц после встречи в Куала-Лумпуре Хания прибыл в Малайзию в рамках своего первого турне за пределы сектора Газа в качестве главы ХАМАС, в ходе которого он также посетил Турцию, Катар, Иран и Оман. Но начавшаяся в феврале пандемия COVID-19, а также политический кризис в самой Малайзии заставили на время приостановить процесс дальнейшей интеграции.

В результате смены власти в Малайзии поста премьер-министра лишился 94-летний Махатхир Мохамад, который многое сделал для организации и проведения Исламского саммита. Но в то же время неожиданно для многих в новую правящую коалицию вошла «Всемалайская исламская партия» (ВИП), исторически тесно сотрудничающая с «Братьями-мусульманами».

Исламистская организация, которая практически все 70 лет находилась в оппозиции на периферии общественных процессов, вдруг стала одним из ключевых участников политической жизни страны. Представители ВИП получили должности в новом кабинете, а лидер партии Абдул Хади Аванг был назначен специальным посланником на Ближнем Востоке — пост, соответствующий уровню главы министерства. Учитывая его взгляды и международные связи, неудивительно, что Малайзия теперь еще больше отдает приоритет развитию отношений с Турцией и Катаром.

Попытка привлечь к участию в Исламском саммите в Куала-Лумпуре Индонезию и Пакистан, несмотря на их открытые связи с Саудовской Аравией и ее союзниками, диктовалась необходимостью получить поддержку двух самых крупных по численности мусульманских стран. Если учесть, что та же Турция пытается бороться за умы порядка 200 миллионов мусульман в Индии, то участники мероприятия и аффилированные СМИ могли бы говорить, что выражают интересы свыше трети всего исламского населения мира.

Больше всего разговоров и споров вызвал отказ Пакистана участвовать в исламском форуме. Премьер-министр Имран Хан отменил свой визит в Куала-Лумпур после срочной поездки в Саудовскую Аравию всего за три дня до саммита.

Для Исламабада встреча в Малайзии предоставляла крайне значимую возможность обсудить проблемы Кашмира. В политических кругах Пакистана давно убеждены, что ОИС практически ничего не сделала для того, чтобы призвать Индию к ответу или, по крайней мере, обеспечить пакистанцев реальной поддержкой мусульманских стран в этом вопросе.

Саудовская Аравия и ее союзники в регионе Персидского залива не встали на сторону Пакистана в основном из-за растущего экономического влияния Индии. Хотя Эр-Рияд проявил солидарность с Исламабадом и выразил озабоченность по поводу односторонних действий Нью-Дели в Кашмире, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) назвали это внутренним делом Индии.

Объясняя, почему Имран Хан не смог присутствовать на саммите в Куала-Лумпуре, Эрдоган публично заявил, что Пакистан уступил требованиям Саудовской Аравии, поскольку Эр-Рияд пригрозил вывести из страны миллиарды долларов, а также отправить на родину четыре миллиона пакистанцев, работающих в королевстве.

Кашмир также представляет особый интерес для президента Турции в его желании сблизиться с Пакистаном и стремлении представить себя панисламским лидером.

За месяц до саммита, 21 ноября 2019 года турки провели на эту тему специальную международную конференцию, на которой присутствовали официальные лица из Исламабада. Во время визита Эрдогана в Пакистан в начале 2020 года президент Турции шесть раз упомянул Кашмир во время 25-минутной речи в пакистанском парламенте.

Малайзия с 2019 года также заняла более резкую позицию по данному вопросу. Махатхир незадолго до своей отставки заявил, что Индия «вторглась и оккупировала» Кашмир и «предпринимает действия по лишению некоторых мусульман гражданства».

Несмотря на отсутствие Пакистана на первом Исламском саммите в Куала-Лумпуре, Исламабад по-прежнему рассматривается в качестве одного из ключевых участников будущего альянса.

Если Малайзия предоставляет площадку для нового альянса, а Турция рассматривается как политический двигатель, то Катар делает ставку на финансы.

Еще в конце 2018 года Катарский финансовый центр (QFC) разработал амбициозный план по взаимодействию с Малайзией и Турцией с целью создания своего рода консорциума для исламской финансовой системы.

Согласно предложенному плану, Турция покроет потребности исламского финансирования в Европе, Катар будет обслуживать Большой Ближний Восток, включая Северную Африку, а Малайзии достанутся азиатские рынки. Такой подход позволит замкнуть все транзакции в данном сегменте на три центра — Доху, Стамбул и Куала-Лумпур.

Эта инициатива стала частью усилий Катара по диверсификации своей экономики после того, как в 2017 году Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн и Египет обвинили Доху в спонсировании терроризма и ввели против нее полную блокаду, продлившуюся до января 2021 года.

Катарские официальные лица охарактеризовал такой шаг как «скрытое благословение», которое позволит им стать более самодостаточными. Если до блокады эмират импортировал почти все свои продукты питания через соседей, то в новых обстоятельствах Дохе пришлось значительно нарастить торговлю с Турцией, Ираном и Оманом, что также послужило основанием для нового альянса.

Исламская финансовая система считается одним из быстрорастущих сегментов мировой фининдустрии и предлагает альтернативу традиционному банковскому делу. Подъему отрасли способствовали крупные инвестиции в инфраструктуру, сукук (эквивалент облигаций) и внедрение новых технологий. Исламские финансы общим объемом порядка 2,2 триллиона долларов сконцентрированы по географическому признаку и направлениям бизнеса. При этом на страны Персидского залива, Иран и Малайзию приходится около 80% активов.

Сам Катар располагает исламскими финансовыми активами на сумму более 127 миллиардов долларов, включая свыше 100 миллиардов в банковском секторе и сукук в размере 20 миллиардов. Подключив Турцию и Малайзию, Доха рассчитывает стать доминирующим игроком на глобальном рынке фининструментов, соответствующих принципам шариата.

В настоящее время главной мировой площадкой по выпуску сукук является Лондонская фондовая биржа, в то время как Гонконг и Люксембург также пытаются получить свою долю. Но в Катаре настаивают, что рынок исламских финансов должны возглавлять мусульманские страны.

Что касается Малайзии, то здесь ее интересы во многом сходятся с катарскими, так как страна уже является одним из крупнейших в мире эмитентов сукук — на ее долю приходится порядка 34% мирового рынка. При этом выпуск исламского эквивалента облигаций превосходит все другие традиционные финансовые инструменты.

Несмотря на противоковидные ограничения, которые не позволяют проводить масштабные форумы по типу саммита в Куала-Лумпуре, а также улучшение отношений Дохи со своими соседями, сама идея создания исламской оси Турция — Катар —Малайзия — Пакистан никуда не делась и не утратила своей актуальности.

Во время последнего обострения израильско-палестинского противостояния в мае текущего года Эрдоган по телефону обсуждал ситуацию с монархом Малайзии и эмиром Катара, особо подчеркивая важность «сплочения перед лицом угнетения палестинцев из-за нападений Израиля на мечеть Аль-Акса».

Перед этим в начале апреля заместитель министра иностранных дел Малайзии Камарудин Джаффар совершил ряд официальных визитов в Турцию, Катар и Иран. Турне прошло на фоне самой масштабной в стране волны заражений COVID-19, когда все внутренние и внешние передвижения строго ограничивались. Это лишний раз подчеркивает, что Куала-Лумпур придает особое значение своим отношениям с указанными странами.

«На повестке дня стоит укрепление и без того прочного многогранного сотрудничества, включая восстановление после пандемии COVID-19, а также обмен мнениями по региональным и международным вопросам, представляющим взаимный интерес», — говорится в заявлении МИД Малайзии.

Анкара, Доха, Исламабад и Куала-Лумпур сегодня представляют собой зарождающуюся связку сил, ориентированную на консервативный, суннитский политический ислам, в той или иной форме завязанный на «Братьев-мусульман». Эту коалицию укрепляют как общие соперники, в лице, прежде всего, Саудовской Аравии, которая традиционно доминирует в ОИС, так и общее стремление повысить свой статус в исламском мире и на международной арене.