Цирковой номер⁠⁠

Это история о моей работе ветеринарной клинике, основана на реальных событиях, но многие моменты изменены, так как невозможно все помнить больше чем десять лет спустя

Прошлая история тут https://pikabu.ru/story/romantichnoe_svidanie_6311036

Я вернулся в клинику. Новых посетителей не было и можно было наконец выпить свой, уже изрядно остывший, чай. Жора сидел в приемной и ворковал с кем-то по телефону, а Даша смотрела сериал в кают-компании. Мне хотелось обсудить странную пару, но Даша вряд ли бы поняла мое удивление, а Жора был слишком занят. Я хлебнул чаю и тоже уселся смотреть сериал.

Минут через пятнадцать в комнату пришел Жора, плюхнулся на диван рядом со мной и сказал:

- Кошки на стерилизацию не будет сегодня. Только что звонили, говорят, приехать не могут.

- Я забыл сказать, там эта Лена, из приюта которая, спрашивала, нельзя ли на вызов к ним приехать? – сказал я. – Она хотела, чтобы мы швы на месте снимали тем собакам, которых оперировали в прошлый раз.

- Да ну их на фиг, - отозвался Жора. – Это лучше без меня. Там вонища кошмар, потом хрен отмоешься. Ты от этой Лены не почуял, что ли, амбрэ?

- Нет, но я просто к запахам мало чувствителен после работы на ферме и скотомогильнике, - признался я.

- Ого, ты не говорил о таком полезном свойстве, - усмехнулся Жора. – Ну теперь все клизмы будут твои и раны застарелые с червяками.

- Ну я не то чтобы совсем не чувствую, но как-то внимания не обращаю, а так, конечно, могу запахи различать.

- У этого есть и неприятная сторона, - продолжил рассуждения Жора. – У девушки новые духи не заметишь, а она обидится. Вот у Даши, например, чем сейчас духи пахнут?

Жора ухватил Дашу за ладонь и протянул мне под нос. Я втянул воздух, но какого-то особого запаха не почувствовал.

- Не знаю даже, я в видах духов все-равно не разбираюсь.

- А зря. – усмехнулся Жора, - В женщине нужно различать все оттенки прекрасного. Сейчас её руки пахнут спиртом, а духами она вообще на работе не пользуется, дезодорант «Рексона» и все.

- Да ну вас, - возмутилась Даша, выдергивая руку. – Я просто термометры протирала.

- Понятно, что не пила, - сказал Жора.- Ты же вообще не пьешь, страшно представить тебя пьяной, когда из омута все черти вырвутся. Да не дуйся ты, я же шучу.

Даша густо покраснела и отвернулась к телевизору, Жора уткнулся в телефон, занявшись оживленной смс перепиской, а я попросту задремал, наслаждаясь минуткой покоя.

Первые вечерние посетители появились в клинике минут через сорок, и работа пошла своим чередом. Из всех посетителей в тот вечер мне запомнился только многострадальный мужик с той-терьером, которому мы поставили спицу в лапу. Швы после операции уже сняли, но до удаления металла было еще далеко. Мужик же очень просил сделать еще один рентген песику, чтобы убедиться, что все правильно срастается.

- Жена нервничает, - пояснил хозяин тойчика, - Говорит, теперь у него одна лапка короче другой и кривая. Спица ваша, говорит, изогнулась и теперь Герочка ходить ровно не сможет.

- Да все там у него ровно, - возмущался Жора. – Ваш пес от рентгена скоро в темноте светиться будет.

Мужик настоял на своём, и мы в итоге все-таки сделали еще один снимок, который доказал, что все срастается хорошо. Уже в самом конце рабочего дня, когда я мыл полы в приемной, раздался звонок из приюта. Я передал трубку Жоре, и он говорил минут пять, стараясь быть максимально вежливым. Как только разговор закончился, доктор выдохнул, а потом разразился потоком ругательств.

- Эта сука рыжая в конец охренела, - сказал он после целого ряда непереводимых выражений. – Сначала поехать к ним была просьба вроде бы, Ярик, ты же так говорил? А теперь уже вроде как дело решенное, чуть не в приказном порядке, да еще и Игорьком нас припугивают, охренела вообще. Я сейчас не стал на ночь глядя ругаться, завтра с утра еще у Алексеича спрошу, как так.

- Может я сам с утра один прогуляюсь быстренько? - предложил я. – Чтобы все мирно и без скандала решить?

- Посмотрим, - отозвался Жора. – Вдруг ты мне утром тут в клинике нужен будешь? Мало ли какой завал или операция сложная? А то получится, что двое делают, а в это время клинику хоть выноси. А еще знаешь, почему я против этого вызова? К ним только вот раз на вызов съездить, и они потом сразу на голову сядут и будут требовать каждый раз приезжать, будто так и надо, точно тебе говорю!

- Ну ладно, я так спросил, на всякий случай. Уж швы-то снять я точно сам смогу.

- Давай завтра лучше разберемся, - сказал Жора. – Я думаю, что лучше отмазаться от этой почетной миссии, ты и в клинике успеешь натренироваться еще.

- Хорошо, тогда я пошел?

- Иди-иди, только мусор захвати и завтра не опаздывай.

Я вернулся домой и в этот раз завалился спать сразу после ужина. День был насыщенный, и я почти все время был на ногах, поэтому очень устал, зато спал крепко и без сновидений.

На следующее утро я пришел в клинику вовремя, но к моему удивлению, кроме Даши там уже были первые посетители. Это был вчерашний мужик с овчаркой, который пришел с утра пораньше, чтобы сдать кровь.

- Доктор, происследуйте на все, я заплачу, - сказал мне хозяин, пока я тщетно пытался нащупать вену.

- Результаты будут после пяти вечера, - сказала Даша, подавая мне шприц после успешного попадания в сосуд. – Приходите к шести, чтобы наверняка.

- Хорошо, я как раз с работы вернусь, - кивнул хозяин. – Графу лучше после вчерашнего, но я все-таки сомневаюсь, вдруг его сосед травит, подлюка.

- Вы главное ему строгую диету обеспечьте, - спокойно сказала Даша. – Сегодня до вечера пусть поголодает, а перед сном дайте ему разваренный рис с вареной нежирной говядиной или куриной грудкой.

- Хо-хо, Граф, да ты еще лучше меня будешь кушать, - хохотнул мужик и потрепал пса по холке. – Ладно, девушка, вечером зайдем результат посмотреть, а потом будет ему царский ужин!

Жорик появился в клинике только спустя полчаса после ухода говорливого мужика. Он был в мрачном расположении духа и буквально с порога произнес:

- Привет всем! Ярик, собирайся, сбылась твоя мечта. Будет тебе сегодня первый самостоятельный вызов. Бери ножницы, пинцет, террамицин спрей и салфетки. Все в ящик пластиковый закинь, который в кают-компании за диваном стоит, для инструментов такой. А я тебе пока карту нарисую, куда идти.

- Привет, зачем карту? Адрес напиши, я и так найду.

- Ага, ща, - нахмурился Жора – офигеешь искать с непривычки. Я хочу, чтобы ты быстрее обернулся, а не шлялся по району полдня.

Я пошел выполнять распоряжение Жоры. Кроме перечисленного я захватил еще перчатки и пару бинтов, просто так на всякий случай. Подумал еще и о веревках для фиксации, но решил, что это уже перебор, тем более, что их и у нас в клинике было мало. Уложив все нужные материалы в пластиковый чемоданчик, я обернулся к Жоре, который как раз закончил рисовать мне карту. На листе А4 были обозначены улицы и кварталы, а так же проложен пунктиром путь следования.

- Тут только крестик осталось поставить, чтобы обозначить, где клад зарыт, - пошутил я. – И стрелочку, чтобы обозначить, где север-юг.

- Иди и без сундука с сокровищами не возвращайся, - усмехнулся Жора. – Там в частном секторе названия улиц не висят, а туда под холм вообще хибары с трущобами. Так что подробный план пригодится. Халат тут оставь, хочешь - там в шкафу одноразовый возьми, потом выкинешь, все равно засрётся.

- Хорошо, возьму. Что-нибудь еще?

- Поменьше с ними разговаривай и ничего не обещай! – резко сказал Жора. – Вот прямо на все вопросы говори «Звоните в клинику, решайте с руководством». А я уж тут им объясню, что почём!

Я кивнул, подхватил чемоданчик и покинул клинику. Идти и правда было не очень далеко, но в этой части района мне еще бывать не приходилось. Я свернул со знакомой улицы и стал спускаться по проулку вниз к маленькой речке, которая текла по оврагу вдоль железной дороги. Поначалу проулок был асфальтированный, но на следующем квартале асфальт сменился брусчаткой. Потом я свернул на маленькую улочку, которая вовсе оказалась осыпана крупной щебенкой. Кругом, за покосившимися заборами, виднелись деревянные хибары, которые даже по меркам деревни выглядели очень убого, а уж увидеть такое в городе было вдвойне удивительно. Я достал карту и сверился, правильным ли я двигаюсь курсом. Никаких названий улиц и правда не было, даже номера домов были большой редкостью. Я поблукал еще минут пять и наконец спустился по нужному проулку почти к самой реке. Идти по наклонной улице было непросто, можно было только посочувствовать Пете и Лене, которые вчера шли здесь с собакой на руках. Как люди ходили по этой улице в дождь или гололед вообще страшно было представить.

Проулок заканчивался тупиком, ограниченным забором из профлиста, перед которым была площадка, служившая парковкой. Перед облезлыми зелеными воротами блестел на солнце вполне приличный внедорожник Тойота, а над воротами был натянут баннер с надписью:

ПРИЮТ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ ЖИВОТНЫХ «ХОРОШИЕ РУКИ»

Баннер висел немного криво, намекая на то, что повесившие его руки были не так уж хороши. Я сообразил, что не взял номер телефона для связи, а звонка на воротах нигде видно не было. Решив, что меня и так должны ждать, я подошел и с размаху постучал по металлу ворот. Несколько минут никто не отзывался, но был отчетливо слышен громкий лай множества собак. Я постучал снова и через полминуты услышал сквозь лай далекий вопль:

- ОТКЫТООО!!!

Я взялся за ручку и, навалившись на створку, со страшным скрежетом открыл калитку. За калиткой обнаружился обширный двор, усыпанный щебенкой вперемешку с песком. Справа имелся небольшой одноэтажный домик в два окна, прямо перед калиткой - деревянный сарай, оббитый рубероидом. Слева и справа от сарая виднелись проходы, по бокам которых шли деревянные загоны со стенками из сетки-рабицы. В загонах с лаем бесновались несколько десятков дворняг разного размера и возраста. Я был так оглушен собачьим приветствием, что не сразу заметил толстую тетку неопределенного возраста (но точно за пятьдесят), которая стояла на крыльце домика и пыталась перекричать собак, обращаясь ко мне.

- Ты кто? – еще раз повторила тетка приближаясь ко мне.

Она была одета в линялую розовую блузку и широкую шерстяную юбку, из под которой торчали галоши, а голова была повязана синим платком.

- Здравствуйте, я ветеринар из клиники, меня вызвали швы собакам снимать.

- Ага, я счас Мариночку позову, - отозвалась тетка. – Она тебе расскажет как чего.

Тетка заковыляла обратно к домику, а я продолжил осматриваться. Возле сарая стояли лопаты, тяпки, ведра. Слева от ворот был навес, под которым стояли какие-то пластиковые и металлические бочки, рядом с навесом торчала колонка, от которой вниз по левому проходу сбегал тонкий ручеек воды. Собаки лаяли, не переставая, и это уже начало напрягать. Жора был прав, аромат собачьего дерьма был очень сильным и даже мне, привычному к запахам фермы и скотомогильника, пришлось нелегко.

Минуты через две из домика появилась рыжая Марина Юрьевна в сопровождении тетки в розовой блузке. Подойдя ко мне, хозяйка приюта сказала:

- Хорошо, что с утра пришел, дел будет много. Мне сейчас уехать нужно в администрацию, Любовь Михайловна тебе все покажет. Леночка сейчас в нижних вольерах убирается, она вам поможет. Сейчас еще две девочки приехать должны, так что справитесь. В общем тебе покажут кого больных посмотреть нужно.

- Но я не взял же…

Марина Юрьевна не дослушала мои слова, распахнула калитку и решительным шагом направилась к машине. Я был очень удивлён, увидев её за рулем такой брутальной машины, но она без колебаний вскарабкалась на водительское сидение, лихо сдала назад, едва не задев столб, и резко умчалась вверх по прогулку, оставив за собой тучу пыли.

- Пошли, - скомандовала розовая тетка. – Ленку разыщем, она тебе собак подержит, а если не справится , я Сергеича добужусь.

Я кивнул и последовал за ней по правому проходу между вольерами. Приют оказался гораздо больше, чем показалось на первый взгляд. Ряды вольеров, каждый из которых был примерно полтора метра в ширину и три в длину, тянулись по склону до самого обрыва над рекой. Границей служил покосившийся деревянный забор, возле которого был горой свален мусор, гнилые доски, какие-то железки и прочий хлам. В каждом вольере сидели, лежали и скакали от трех до пяти собак. Все они были худые, грязные, имели вид и жалкий, и пугающий. В самом начале прохода, сразу за рубероидовым сараем, были два загона с низкими стенками для содержания щенков. Их там было не меньше трех-четырех десятков в каждом. Щенки с визгом и лаем катались по загону одной сплошной и разношерстной волной. У предпоследнего загона, в самом конце приюта, стояла старая двухколесная тачка, а в самом загоне с совковой лопатой возилась Лена, выгребая говно и кидая его в тачку прямо через сетку.

- О привет! – воскликнула она при моем появлении. – Пришел все-таки. Очень хорошо. Нам помощи так не хватает! В выходные дни еще приходят волонтеры, а в будни совсем беда, по вечерам только. Я вот на заочку перевелась, мне полегче стало, а Петю вон с работы не отпускают. Другим девчонкам пары прогуливать приходится, но получается не всегда. Тётя Люба, я тут тогда доктору все покажу, а если вы понадобитесь, мы позовем.

- Замечательно, - обрадовалась тетка. – Я тогда пойду каши поставлю варить, а то уже время скоро.

Она развернулась и заковыляла обратно вверх по проходу, а я остался стоять возле загона. Лена взялась за лопату и в несколько движений выгребла остатки говна, а затем открыла шпингалет и выскользнула наружу. Три собаки, сидевшие до этого в углу загона с невозмутимым видом попытались вырваться, но Лена ловко остановила их лопатой и закрыла дверь.

- Шустрые все, - пояснила она, - Так и норовят сдернуть. Пойдем, я тебе экскурсию проведу.

Она взялась за тачку и отвезла её к дальнему деревянному забору, в котором обнаружилась неприметная калитка, через которую, видимо, из приюта вывозили дерьмо и, возможно, высыпали на поросший кустарником склон, а может быть прямо с обрыва в речушку. Эту водную артерию еще с незапамятных времен называли речкой-вонючкой, потому как не имеющий канализации частный сектор по сточным канавам сливал туда отходы своей жизнедеятельности. Приют исключением не был.

Мы стали подниматься обратно к воротам по левому проходу, Лена, размахивая руками, сообщила:

- Тут у нас старички в основном, те, что не пристраиваются. Мы их постепенно стерилизуем и вывозим в места прошлого обитания. Не всегда получается, например, на рынок Жулю уже не вернешь, её там убьют. На некоторых промышленных предприятиях тоже самое, вон три загона сидят, они там с мясокомбината. Тоже новый директор приказал всех перебить, но хорошо там охранники добрые, они своих собачек к нам сумели вывезти, теперь вот живут. Мы их пристроить хотели, все-таки сторожа хорошие, какую территорию охраняли, но не берет никто. Они уже вот исхудали, в начале вообще ели плохо, привыкли мясо там кушать, а у нас кости да и все. Дальше тут у нас те, которые на породистых похожи и потеряшек. Этих охотно забирают, кто за собакой приезжает в приют. Там дальше щенки, их тоже хорошо берут, только перебирать любят.

А я им говорю, ну посетителям, вы посмотрите, они же все милые, хорошие. Зачем выбирать, ну бери любого.

В подтверждении своих слов, Лена шагнула к вольеру и подхватила на руки одного из щенков. Тот заволновался, замахал хвостом, лизнул в щеку и напоследок от души обоссал. Лена со смехом опустила щенка обратно и, взглянув на футболку, сказала.

- Ну ничего, бывает, подожди, сейчас переоденусь. Зайди пока в сарай, там у нас кошачье царство.

Она поспешила к домику у входа, а я шагнул в низенькую дверь сарая. Внутри царил удушливый запах и полумрак, все помещение от пола до потолка было уставлено клетками с кошками, котами и котятами. Три этажа грязных, истощенных, мяукающих узников. Особенно меня поразили котята, которые буквально бились о прутья клеток, высовывали лапки, жалобно пищали и мяукали. В отличии от собачьего царства, здесь никто не проявлял ко мне агрессии, и поэтому находится внутри было особенно тяжело.

Я вышел на улицу и почувствовал головокружение. Учеба на ветеринарном факультете излечила меня от излишней любви к животным, мне случалось делать эвтаназии, а сельхозживотных просто убивать по необходимости. Но никогда в работе я не испытывал такой удушливой боли и жалости, которую я испытал в тот момент. Я понимал, что не смогу помочь всем, спасти животных, накормить их, вылечить, но от этого осознания было не легче.

Вернулась Лена, одетая в поношенную мужскую рубашку с закатанными рукавами, завязанную на груди узлом. Она махнула рукой в сторону домика, откуда только что пришла и сказала:

- Там у нас администрация, бухгалтерия, раздевалка и аптека. А справа кормовой склад, там еще кухонька в углу, отсюда не видно, там пара морозильных ларей и плита, на которой мы кашу варим собакам и кошкам. Иногда спонсоры сухой корм привозят, но чаще мы на кашах с костями, рыбой, да с чем придется. Вон те четыре крайние вольера – это изолятор, мы там собак после стерилизации держим, по две в вольере максимум, чтобы не дрались между собой. В них почище, настил есть в углу, навесы не текут. Ты сможешь прямо там швы снять, а то у нас других помещений нет?

- Думаю смогу, а собак подержит кто-нибудь?

- Я подержу. – отозвалась Лена. – Они смирные после стерилизации. Агрессия проходит вообще, даже мухи не обидят. Любовь Михайловна держать не будет, можно еще Сергеича позвать, он наш ночной сторож, но он сейчас спит, после дежурства. Лучше бы мы сами справились. Еще две девочки должны прийти, они волонтеры, но когда точно будут не знаю.

- Хорошо, давай попробуем вдвоем. Я по времени тоже ограничен, хорошо бы в клинику побыстрее вернуться.

Лена кивнула и поспешила в сторону кормовой кухни. Через минуту она вернулась, неся большой деревянный табурет. Она поставила его перед первым вольером-изолятором и сказала:

- Можешь на нем вместо стола разложиться, я сейчас из аптеки одноразовую салфетку принесу, чтобы застелить.

- Ага, давай, - кивнул я и полез в чемоданчик.

Спустя пару минут все было готово, и я приступил к процедуре. Мы с Леной вошли в загончик, где была только одна некрупная собака, чуть выше моего колена. Лена ловко расшнуровала попону и уложила собаку на спину, удерживая её за передние лапы. Я бегло осмотрел шов и стал по одному снимать стежки, оттягивая каждый за нитку пинцетом и аккуратно поддевая узелок ножницами. Собака никак не реагировали и, только когда я обработал законченный шов спреем террамицина, немного дернулась, но не от боли, а от звука распыляющегося аэрозоля. С первой собакой я медлил и был очень осторожен, а со второй дело уже пошло быстрее, у меня появилось спокойствие и уверенность. Лена держала собак молча, иногда склонялась к ним и шептала какие-то ласковые слова, так что собаки совсем не дергались, облегчая мой труд. С третьей собакой тоже все получилось хорошо, и мы перешли к четвертой, самой крупной из всех, с густой шерстью, намекающей на происхождение от кавказской овчарки.

Лена склонилась к её морде, а я невольно засмотрелся на аппетитную девичью грудь, мелькнувшую в небрежно завязанном разрезе рубашки. Рука с ножницами дрогнула и я вместо того, чтобы срезать нить, резанул ножницами кожу на животе псины. Собак резко взвизгнула и, перевернувшись, вскочила на лапы. Лена от неожиданности опрокинулась назад и выпала из вольера, а я выронил ножницы и вскочил на ноги. В эту секунду собака развернулась и бросилась на меня, зажимая в глубину вольера. Псина бросилась вперед и вцепилась мне в кисть левой руки, которую я выставил перед собой.

Руку тут же пронзила острая боль, было ощущение, что я сунул пальцы в работающую мясорубку. Я дернулся к выходу из вольера, но собака крепко вцепилась в руку. Я орал от боли и правой рукой колотил по морде собаки что было сил, а потом сильно пнул ногой в живот, в область не снятого шва. Этого хватило, чтобы собака на секунду разжала челюсти. Я вывалился из вольера, а Лена ловко огрела собаку табуретом и захлопнула дверь. Вся битва продолжалась меньше минуты, но мне показалось, что часа два или три.

- Ой боже, мой, ой боже, - воскликнула Лена, хватая меня за локоть.

На левую руку действительно было страшно смотреть. Она была вся в крови, кожа на безымянном и мизинце разорвана чуть не до кости, кровь стекает по пальцам, а рука страшно болит. Лена подхватила из ящика бинты, разорвала упаковку и принялась бинтовать руку. Это не помогло, бинты тут же пропитались кровью, тогда она выдернула из моих джинсов ремень и затянула на руке выше локтя.

- Держи крепко, - скомандовала она и сунула в руку второй конец ремня. – Я сейчас Марине Юрьевне позвоню.

Я сидел на земле, прислонившись к кошачьему сараю, и плохо понимал, что происходит, но ремень держал крепко. Боль была очень сильной, кровь продолжала сочиться. Лена вернулась через пять минут в сопровождении тети Любы, и они вдвоем снова принялись перевязывать мне руку, чтобы остановить кровотечение.

- Марина Юрьевна сказала, чтобы ты если будешь обращаться в больницу, ни в коем случае не говорил, что пострадал в нашем приюте, - торопливо заговорила Лена. – Лучше вообще не говори про собаку, скажи травма, ну я не знаю, придавил чем-то. Рука заживет, а вот у нас могут проблемы быть. Ярослав, ты слышишь меня? С рукой все будет хорошо, не беспокойся, но пожалуйста, не рассказывай про приют.

- Собака от бешенства привита? – с трудом спросил я.

- Нет, но она не бешеная, мы же ей стерилизацию делали. – сказала Лена. – Все хорошо, нету тут бешенства, успокойся, все будет хорошо.

У меня перед глазами всплыла белая волга, забрызганная кровью и посеченная крупной дробью - свидетельство нападения бешеной собаки на далеком хуторе, которое я наблюдал полгода назад. Рука болела, я плохо соображал, что делать дальше, но все таки произнес:

- Позвони в клинику, объясни, что произошло.

Лена кивнула, отошла на два шага и взялась за сотовый. Слов я толком не расслышал, но судя по изменению на лице Лены, ей говорили резкие и неприятные вещи. Где-то внутри я понимал, что рана не смертельная, но достаточно сильно инфицированная, возможно, есть переломы пальцев, и без должной обработки могут быть серьезные осложнения. Скорую помощь в приют никто вызывать не собирался, да и в эту глухомань она могла добираться не один час. Я вздохнул и, опираясь на стену, попытался подняться с земли. Любовь Михайловна подхватила меня под забинтованную руку, на которой из бинтов образовался внушительный белый моток, который к счастью остановил кровь, и помогла встать.

- Пойдем в дом, пойдем, там топчан есть, прилечь, пошли, - лепетала тетка.

Она поддерживала меня словно раненного на войне, но я вполне мог идти самостоятельно. Первый шок прошел, боль осталась, но я наконец смог внятно соображать. Рану нужно было срочно промыть и обработать, в человеческую клинику обращаться было нельзя, значит нужно скорее вернуться в «Доктор Морж», там Жора и Даша сумеют оказать мне нужную помощь.

- Я пойду, - неуверенно ответил я. – Незачем лежать, мне в клинику надо, я дойду. Если можете такси вызвать, я оплачу там. Мне в клинику надо.

- Пойдем в дом, - вмешалась Лена. – Твой начальник сказал, что сейчас за тобой приедет и все сделает. Пойдем, полежишь немного, и все будет хорошо.

Я вошел в дом, слабо различая, что творится вокруг. Лена уложила меня на лежанку в комнате, где стоял компьютер, и лежали куча папок со всякими бумагами, видимо, это была бухгалтерия. Розовая тетка пыталась мне дать выпить водки, я совершенно не мог понять зачем, видимо, она считала, что это лекарство от всех болезней разом заставит мою рану затянуться. Лена бормотала какие-то глупости, смысл которых я не различал, запомнилась только навязчивая просьба никому не говорить о том, что я пострадал в приюте. Прошло какое-то время, может быть полчаса, может сорок минут, боль в руке усилилась и я понял, что в больницу все таки нужно, чтобы от неё избавиться. Где же Жора, почему он так долго едет? В этот момент громко хлопнула калитка и через несколько секунд в комнату вошел Владимир Алексеевич:

- Ярослав ты как? – взволновано спросил он. – До машины сам дойдешь? Вставай, я тебя в больницу отвезу.