Тризна 4⁠⁠

Заходить снова в дом было не по себе, поэтому Воронцов старался держаться за спиной Маришки, которая, резвым шагом уже поднималась по ступенькам. Распахнув дверь, она махнула ему головой.

- Идёшь или так и будешь за мной прятаться?

Воронцов снова смутился. Прозорливость этой женщины его обескуражила.

- Да я не… Вы что… Я просто воспитан так, - но его уже не слышали, Маришка скрылась в доме.

- Ну, раз она не кричит, значит всё в порядке, - Воронцов буквально заставил себя сделать шаг в дом.

Солнце ярко заливало кухню, не оставив ни крошечного уголка тени, в которой могла бы затаиться тьма. Маришка стояла в углу у окна и стряхивала рукой пыль с икон.

Глава 5

Быстро собрав свои вещи и убрав остатки ужина со стола, Воронцов с облегчением вышел из дома. Маришка закрыла дверь, и они побрели вниз по улице, вдоль домов. Выйдя из деревни, они дошли до развилки и свернули на ту тропинку, по которой ушла Маришка в день их знакомства.

- А вы разве не в деревне живёте?

- Я то? Нет. У меня дом чуть дальше, там в лесу. Сейчас увидишь.

Узкая, извилистая тропинка уводила вглубь леса. Она то терялась за деревьями, то выныривала, то становилась уже, то расширялась. Старушка бодро шагала вперёд, в то время как Воронцов уже устал. И тут тропинка уперлась в деревянный забор.

- Ну вот мы и пришли, - Маришка открыла калитку и отошла в сторону, пропуская парня.

Воронцов ахнул. Он ожидал увидеть разбитую лесную избушку, но перед ним предстал практически дворец. Огромный, двухэтажный дом, окруженный цветущим палисадником и кустами сирени.

- Ну чего встал, рот раззявил? – легонько подтолкнула она в спину, - иди давай, успеешь еще рассмотреть.

Дом был светлым и уютным. На стенах полки с глиняными горшочками и берестяными туесками, много вышитых салфеточек, а на кухонном столе, на белой скатерти расположился большой, до блеска начищенный самовар.

- Иди мой руки и будем пить чай, - старушка отодвинула дверцу маленького шкафчика у печки и вытащила баночку варенья.

Быстро справившись, Воронцов вытер руки о белое полотенце, висевшее рядом с умывальником.

- Как у вас красиво, - сев за стол, не удержался от комплимента.

- Спасибо, милый, - суетилась Маришка, выставляя на стол угощения.

Когда всё было готово и ароматный травяной чай дымился в красивой чашке, она села напротив и подтолкнула ему блюдце с малиновым вареньем.

- Давай, рассказывай.

-Ну, в общем обманул я вас, никакой я не студент, - стыдливо опустил голову мужчина.

- Дык, это и ежу понятно, - усмехнулась старушка, - ты давай с правды начинай.

- Поспорил я с друзьями, что смогу три ночи в доме ведьмы переночевать.

Вот. А спор — это святое, да и Мишка бы не отстал, вот и пришлось подмениться на работе с напарником и ехать сюда.

Старушка, сделав большой глоток чая, поставила чашку на стол и внимательно посмотрела в глаза.

- На что хоть спорили?

Щёки Воронцова залились румянцем.

- На пиво.

- Пиво — это хорошо, - кивнула она и улыбнулась легко так, добродушно, - ох и глупые вы, молодежь. Ну куда ж вы лезете то?

- Я не верил никогда. Да и сейчас не верю, если честно.

- А чего тогда в одних трусах из дому тикал[1]? – хитро прищурившись, старушка набрала варенья в ложку и намазала на хлеб, - и почему в доме Авдотьи? С чего решили, что она ведьма?

- Костик сказал. Она в детстве напугала его, да и родители говорили. И вороны там взлетали, и иконы вешали, - Воронцов выдохнул, - в общем долгая история.

- Все мы говорим, да не по говорённому выходит, - старушка разгладила руками и без того ровную скатерть, - не была Дуська ведьмой, обычная она. По молодости красивая баба. Так вот повадился к ней сарафанник ходить. Всех баб по деревне знал, каждой сарафан поднимал, а Дуська дала от ворот поворот. Выгнала его с позором, он и пустил слух, что ведьма. А потом как обычно - один дурак скажет, второй повторит, а потом разве ж остановишь злые языки.

Маришка подлила себе чая из самовара.

-Зря ты приехал, милок, ой как зря. Пасха только прошла, сейчас русальная неделя начинается, опасно тут. Леса наши непростые и вам, городским, их не понять.

- В смысле непростые? – не понял Воронцов, не успевший переключиться с разговора об Авдотье.

- Ты не вдавайся. Собирай лучше вещи свои да уезжай, провожу тебя на электричку.

- Ну нет, Мария Павловна, это невозможно, - замотал Воронцов головой, - меня ж Мишка засмеёт. Я тогда спор проиграю. Я лучше останусь.

- И в дом опять пойдёшь ночевать?

Воронцов поёжился, вспомнив утреннее пробуждение.

- А у вас нельзя остаться? Я вам и по хозяйству помогу.

- А что мне помогать? –удивлённо старушка развела руками, - у меня и дом и двор в порядке. Есть у меня помощники.

Воронцов сник. Возвращаться в жилище Авдотьи действительно не хотелось.

Неожиданно дверь в дом с силой распахнулась, как от сильного удара и в него ввалился большой, дерущийся клубок. Чёрный петух с красным гребнем сидел на спине непонятного существа и с силой бил его крыльями по спине. Второй участник драки, отчаянно верещал и старался увернуться от ударов мощного клюва. Ошарашенный Воронцов подскочил на стуле и подтянул под себя ноги, когда клубок ввалился на кухню.

Маришка вскочила, сдернула с печки полотенце и с силой ударила по драчунам.

- А ну разошлись, паскудники! – прикрикнула она.

Клубок развалился на две части. Петух отскочил в сторону и злобно кудахтал, кося глазом на полотенце в руках хозяйки. А от вида второго Воронцову поплохело. Странное животное, покрытое густой тёмной шерстью, имело короткую мордочку и очень длинные чёрные уши, похожие на заячьи. Короткие лапки непонятным образом доставали до земли и огромный живот. Под мордой был объёмный кожаный мешочек, похожий на зоб, как у пеликана на картинках из школьного учебника.

Странный зверь тоже заметил Воронцова.

- Ох ты ж ёпт, - вскрикнул он низким басом и метнулся за печку, откуда через секунду, с другой стороны, вышла чёрная кошка и аккуратно села.

Петух не сводил глаз уже с кошки, всё также недовольно кудахча.

- Пошли вон отсюда! – замахнулась хозяйка ещё раз полотенцем и кот с петухом рванули наперегонки на улицу.

— Это что такое было?

- Ой, милый, паскудники это, - махнула рукой Маришка, - по отдельности они нормальные, но вот ужиться в одном дворе никак не могут.

Воронцов встал, прошёл через кухню и заглянул за печку, где скрылся чёрный зверь. Там было пусто.

- Я про него говорил, - ткнул он пальцем за печку, - который туда убежал.

Старушка улыбнулась.

- Коловёртыш. Помощник мой, - старушка испытующе смотрела прямо в глаза, - но я не буду тебе рассказывать. Всё одно, не поверишь, чего впустую языком чесать.

- Нет уж, Мария Павловна, Будьте добры, - Воронцов сел за стол и подтолкнул свою пустую чашку ещё подрагивающими руками, прося долить чаю и давая понять, что готов к диалогу.

- Ну хорошо, раз так, то слушай. Всю жизнь на мою сестру Авдотью деревенские грешили, хотя она была чистой душой.

- Сестру?

- Сестру, да. Мы с ней по крови родные. Только её мать родила при муже, а меня нет. Как отец наш помер, мамка и понесла мною. От кого не знаю, да и спросить уж некого. Только родить в деревне без мужа это значит поставить клеймо и на себе, и на ребёнке. Всю беременность мать скрывала, а как время пришло, ушла в лес, там и разродилась. Оставила меня на полянке и ушла. Рука у неё не поднялась дитя убить, надеялась сама помру. А потом два дня проплакала и вернулась, чтоб предать ребёнка земле по-человечески. А я живая. Слабая очень, но живая. Перекрестилась мать, подняла меня и к груди приложила. Говорила я целый день молоко сосала, такая голодная была. А как наелась, так и уснула. Не выдержало сердце материнское, отнесла она меня в старый охотничий домик, подложила шаль в короб, положила меня туда и ушла. Так я и росла в том домике. Мать прибегала пару раз на дню, кормила меня, пеленала, потом игрушки начала приносить. Когда мне было пять годков, она пришла с Дусей. Познакомила нас и наказала – любить друг друга и беречь. Больше она не приходила, померла той ночью. Как чуяла свою смерть и обо мне позаботилась. Дусе тогда уж было двенадцать, она и сготовить могла и за домом присмотреть и за мной. Пыталась Дуська меня в деревню жить увести, а я уж не хотела, не нравилось мне среди людей, чужое всё было. А в лесу хорошо, легко. Так я и осталась тут. Как смогли построили мне с Дуськой да несколькими парнями деревенскими этот дом. В деревню то я ходила, с людьми зналась, в Дуськином доме желанным гостем всегда была, да только душно мне среди людей, неуютно. Пришла как-то к ней повидаться, а она сидит на крыльце да заливается горькими слезами. Спрашиваю, чего случилось то? Она говорит, мол скот весь болеет, деревья не плодоносят, уж сколько она с ними билась, печка разваливается, а подлатать некому. Я глянула глазом – пустой двор, нет хозяина. И говорю ей – так у тебя ни домового нет, ни амбарника, чего ж ты хотела? Повыводила всех хозяев, вот и рушится хозяйство. Она глаза, заплаканные на меня, подняла и спрашивает – как это нету? Откуда знаешь? Я и говорю – вижу. Они ж, когда в доме есть, всегда ко мне поздороваться выходят, а у тебя пусто. А ты что, не видишь? Нет, говорит, никто их не видит. А у тебя дар божий значит. Только ты о нём никому не говори, не поймут люди, будешь, как и я, с клеймом ведьмы маяться. И я помалкивала. Помалкивала, но Дуське помогала, как могла. И домового ей в дом пригласили, и амбарника приманили, наладилось у Дуськи хозяйство. А потом и коловертыша ей подселила, пусть будет, каждый помощник не лишний под старость лет.

- То есть ведьма, получается, это вы? – Воронцов был потрясен.

- А кто такие ведьмы?

- Ну, - замялся он, пытаясь сформулировать мысль, - наверное те, кто порчи там делает, привороты.

- И всё?

- Ну не знаю даже. Наверное.

-Тогда я точно не ведьма, - хохотнула Маришка.

- Но подождите, а как же тогда этот, как его…. Вёртыш? Я ж его видел сам, вот этими глазами!

— Это просто живое существо, лесной обитатель. Их я вижу и могу общаться. Тут много таких в лесах обитает. Но это не делает меня ведьмой.

Воронцов положил голову на руки. Услышанное никак не укладывалось в его голове.

- Погодите-ка, я сегодня утром в доме видел призрак вашей сестры! Она на меня ругалась сильно, потом пропала. Это я от неё через окно убегал, когда вы меня увидели.

- Как привидение? – подняла брови Маришка, - почему ты его видел?

- Бухал, потому что, ахахаха, - рявкнул низкий бас из-за спины Воронцова. Подскочив, мужчина быстро обернулся и увидел чёрную кошку, сидящую на трюмо.

- Хватит, - сурово оборвала смех существа Маришка, - доведёшь человека. Ты пугал, поганец?

- А чё его пугать, он сам пуганный, - почти оправдываясь, кошка нервно заметала хвостом и уже через секунду вместо нее на трюмо снова сидел ушастый, мерзкий зверёк с трясущимся кожаным зобом, - я чуть по чердаку походил, в комнате стул уронил, так этот малахольный чуть в Бога не уверовал. Ахах. А утром сон ему нагнал, он и сбежал.

- Ты мне это прекращай, - погрозила пальцем Маришка, - Сергей наш гость.

- А я откуда мог знать, что гость? Мне ж никто не сказал. Приперся какой-то, трясётся от каждого шороха, как хвост заячий, по хозяйкиной квартире ходит, вещи её трогает, в кровати спит. Ты ж сама меня следить приставила, я и слежу, - кожаный мешочек под мордочкой надувался и сдувался, выражая негодование владельца.

-Все, все, хватит уже, - Маришка сунула под пузико существа конфету со стола, - Сергей побудет недолго в доме Дуси, ты уж его прими как хозяин.

Неуклюже завозившись, зверек достал из-под пуза сладость, шустро вытащил из обертки и, раззявив зубатую пасть, бросил ее туда. Воронцова передернуло от этого зрелища.

-Давайте подытожим, - решил он расставить все точки над «И» - что мы имеем. Авдотья не ведьма. В ее доме безопасно. Зато вы ведьма, но вы не злая и опасаться вас не стоит. Пока все верно?

Маришка кивнула.

- Далее. Все, что происходило в доме совсем не мистика и никакой призрак меня не выгонял. Зато это делал вот этот, - Воронцов показал рукой на замершего коловертыша, брезгливо сморщив нос - этот плод любви кролика и рукава от тулупа. Так?

— Вот падла! – зверек возмущенно засопел, кожаный мешочек нервно задергался.

- Тоже, верно, - Маришка снова согласно кивнула и погладила зверька по голове, успокаивая.

- Есть ещё что-то, что мне стоило бы знать?

- Как я сказала, на носу русальная неделя, милый. Самое опасное время года. Русалки весь год сидят на дне озер и рек, но после Пасхи у них есть дни, в которые им дозволяется выходить на берег. Они кажутся красивыми девами, весело танцующими и поющими на берегу, но они беспощадные хищники. Завлекут, затанцуют, защекочут и утащат с собой на дно. Местные не ходят в лес и на озеро без молитвы. Тебе же вообще лучше никуда не соваться, ты не подготовленный.

Внимательно слушающий Воронцов отодвинул от себя чашку с остывшим чаем, наклонился и шепотом спросил:

- Скажите честно, что за траву вы в чай добавили?

- Обычная бузина, очень полезная, - Маришка понимала, к чему клонит мужчина, - от нее только польза, здоровье крепче будет.

- Простите, мне сложно принять то, что вы рассказываете.

- А можно я его за зад укушу, чтоб быстрее понимание пришло, - рявкнул откуда-то снизу все еще обиженный Коловёртыш.

- Вертяк, - прикрикнула на него грозно Маришка и указала пальцем на дверь, - иди на улицу, не доводи до греха.

Бурча что-то нечленораздельное себе под нос, зверек мелко засеменил короткими лапками к выходу.

- Ты его не слушай, он хороший, только ворчливый иногда.

Маришка села за стол напротив Воронцова.

- Слушай, милый. Ты, зря сюда приехал. И лучше всего будет сейчас сесть на электричку и уехать обратно. Такие как ты тут не приживаются. Ты хороший парень и мой тебе совет – уезжай.

Воронцов внимательно смотрел на старушку. В голове его роилась куча мыслей, которые никак не могли обрести определенную форму, чтобы он ее выразил.

- Вы же сами сказали, если не лезть никуда, то мне ничего не угрожает.

- Да, сказала.

- И в доме Авдотьи безопасно, так?

Маришка кивнула, заметно сникнув.

- Так может я тогда просто переночую еще 2 ночи и уеду? Просто из дома уходить не буду и все. И спор выиграю и мне никто не навредит.

- Ну и упертый ты, парень, - горько усмехнулась она, - хорошо, твоя взяла. Ты можешь остаться, но я буду тебя навещать. Держись меня и все будет хорошо. Из дома Авдотьи выходи только днем и только в случае необходимости. Я завтра приду к тебе. А сейчас иди, у меня тоже есть дела.