Трагедии 1943 года. Потеря Покровска (Красноармейска)
77 лет назад – 20 февраля 1943 года – советские войска с боями оставили город Покровск (бывший Красноармейск), который они с таким трудом освободили неделей ранее в ходе операции «Скачок», и удерживали его с 12-го февраля под непрекращающимся давлением противника, блокируя коммуникации Донбасской группировки немецких войск…
Это был первый акт кровавой драмы, разыгравшейся в Донецкой и Харьковской областях в феврале-марте 1943 года. Сначала советские войска, продолжая Сталинградское контрнаступление, продвинулись далеко на запад, освободив Харьков и частично Донбасс, а передовые части дошли практически до реки Днепр в районе Запорожья, остановившись в 20 км от него. Однако затем события приняли совсем другой оборот, именуемый не иначе как «военная катастрофа». Что же произошло и кто виноват?
По официальной версии, которую после войны разработала и внедрила команда Хрущёва Никиты Сергеевича, виноват прежде всего руководитель операции «Скачок», направленной на освобождение Донбасса – генерал Ватутин (командовавший Юго-Западным фронтом с начала Сталинградского контрнаступления), и в меньшей степени – северный сосед Ватутина – Воронежской фронт, под командованием генерала Голикова проводивший операцию «Звезда» по освобождению Харькова.
В чём же заключалась их вина, по версии Хрущёва? Якобы, глупый и легкомысленный Ватутин неправильно просчитал намерения противника. Ватутин построил свою операцию исходя из того, что немцы, получив сокрушительный удар под Сталинградом, теперь отступают на Запад, аж за реку Днепр. Соответственно, Ватутин ставил своим войскам задачу «догнать и перегнать»: без оглядки рваться вперёд, на запад, чтобы успеть раньше немцев выйти к днепровским переправам в районе Запорожья, отрезать противника от Днепра, прижать к Азовскому морю в районе Мариуполя, и уничтожить в очередном так называемом «котле».
А немецкое командование (на данном участке боевыми действиями руководили непосредственно Адольф Гитлер и фельдмаршал Манштейн) переиграло Ватутина. Они никуда отходить не собирались. Немецкие войска, отступавшие от Сталинграда и с Кавказа, оседали на Южном Донбассе, приводили себя в порядок и готовились к контрнаступлению. Кроме того, из Западной Европы подтягивались всё новые и новые немецкие соединения (ведь наши англо-американские партнёры не торопились высаживаться на Европейский Полуостров), и они тоже накапливались в районе Запорожья и Днепропетровска, до тех пор пока количественный перевес в силах не склонился на сторону противника. И 19-го февраля 1943 года немцы начали своё сокрушительное контрнаступление.
Соответственно, вина Ватутина заключалась в том, что он немецкий контрудар «проспал», повторив трагедию 22 июня 1941 года. Его войска «подверглись внезапному нападению противника», не будучи готовыми к крепкой обороне: они были выстроены в ярко выраженную наступательную конфигурацию, хотя к тому времени шли вперёд уже из последних сил: иные экипажи, как залезли в танки 19 ноября 1942 года, так неделями не вылезали оттуда. А вина Голикова, соответственно, в том, что он «проморгал» резкое ухудшение обстановке на участке у Ватутина, и тоже был вынужден вступить в оборонительное сражение, к которому его фронт оказался совершенно не готов. В результате был разгромлен, потеряв и Харьков и Белгород. В этом смысле Ватутин был даже в лучшем положении: из крупных городов он успел освободить только Луганск, и удержал его, потеряв при этом освобождённые в феврале Покровск, Славянск, Павлоград…
Как и многое другое в хрущёвской версии истории Войны, она замыкается на примитивном тезисе «глупый, глупый генерал Ватутин», и упускает из виду некоторые очень важные вещи, знать которые не помешало бы. Тут необходимо вернуться немного назад, скажем – по состоянию перед началом нашего Сталинградского контрнаступления.
На южном театре военных действий (а это – южнее Припятских болот, и условной линии их продолжения на восток до Волги), у нас действовали 5 фронтов, то есть групп армий. С севера на юг: Воронежский фронт (Голиков), Юго-Западный фронт (Ватутин), Донской фронт (Рокоссовский), Сталинградский фронт (Еременко) и Северо-Кавказский фронт (Масленников).
Едва мы озвучиваем этот список, сразу же встаёт вопрос. Сталинградское контрнаступление началось, как бы, для всех – но почему-то лишь «глупый Ватутин» через три месяца подъезжал к Запорожью. А где были в этот момент остальные фронты – его южные соседи, и их уважаемые руководители? Да там же и были. Скажем так: отстали.
Немецкие силы на южном театре боевых действий были сведены в, условно говоря, три группы армий, назовём их «Воронеж», «Сталинград» и «Кавказ». Первые две были разгромлены Голиковым и Ватутиным соответственно, в результате чего и открылся путь на Харьков и на Донбасс – Запорожье, и этим путём воспользовались, и воспользовались грамотно и успешно. А вот третья немецкая группа армий – «Кавказ» - не была побеждена военным путём, она организованно отступила (сохранив все свои танки) через Ростов-на-Дону, и теперь свежая встала на Донбассе против Ватутина. То есть ему прорисовалась чужая работа – разобраться заодно ещё и с группой «Кавказ», всё теми же самыми своими силами. Воистину, отрубаешь одну голову – вырастает новая, которая перебежала к тебе от твоих же доблестных соседей.
И был там ещё один, очень пикантный момент стратегический, он касается господина Рокоссовского и вверенных ему войск, но в большей степени – самого Маршала Жукова, одного из главных разработчиков Официальной версии Истории Войны, базирующейся на «глупости Ватутина». Я уже не раз упоминал ранее, что бой в посёлке Сталинград 62-й армии генерала Чуйкова – был раздут пропагандой до одного из главных событий в истории человечества. По иронии судьбы – раздут именно благодаря тому, что увенчался этот бой успешным контрнаступлением Ватутина. Если бы Ватутин на старте забуксовал, как все нормальные люди, то никто бы потом и не вспомнил про Сталинград – раздули бы Новороссийск, Мурманск или прорыв блокады Ленинграда. Для сравнения: Харьков брали три раза по три наших армии (и дважды успешно), но кто сейчас сможет по памяти назвать номера этих девяти армий, фамилии этих девяти генералов, или хотя бы трёх руководителей этих операций? Кто вообще знает, что по официальным данным за Харьков полегло 500 тысяч человек, и за Сталинград тоже 500, но сравните как раскручены в пропаганде битвы за эти города.
Так вот, настоящим Эпицентром войны в те дни был не Сталинград, а Ржев. Не южное (периферийное) направление, а центральное – Московское. Именно там стояли наши самые крупные силы, и не их вина, что под Ржевом не нашлось своего генерала Ватутина, который бы проломил оборону противника и погнал бы немцев за тот же Днепр – но в районе Смоленска. А были там Жуков и Конев, которые положили, наверное, 800 тысяч или миллион, не показав внятного военного результата.
Сейчас уже всё больше говорят о том, что операция «Марс», которую проводили Жуков и Конев на Московском направлении, оттянула на себя наши ресурсы, которых так не хватило под Сталинградом. Именно из-за этого, Сталинградская битва кончилась не так феерически, как было задумано: вместо мега-котла, который включал бы и Кавказ, и всё пространство до Чёрного моря, мы смогли устроить лишь локальный, так называемый Сталинградский «котёл», который потом Рокоссовский три месяца побеждал – хотя стоявшим против него немцам было нечего есть и нечем стрелять.
Но очень мало пишут – а куда потом пропал Рокоссовский, ведь Сталинградская битва закончилась 2-го февраля. Немецкое наступление против Ватутина началось 19 февраля, будь рядом Рокоссовский и его Донской фронт – и не факт, что война бы не закончилась в 1943 году (по крайней мере в приказах для Голикова и Ватутина уже как вполне рабочие цели звучало: Киев, Кривой Рог, Винница). Так что же, Рокоссовский всё это время отдыхал?
Нет, в эти дни он… (вы не поверите) выдвигался на Ржевское направление, проходил по тылам Голикова и становился севернее него, между Ржевом и Курском, чтобы заткнуть дыру в нашем оперативном построении в результате жуковско-коневской операции «Марс». Вообще, поинтересуйтесь – чем всё-таки занимались наши наиболее прославленные полководцы Жуков, Конев, Рокоссовский в феврале-марте 1943-го, какие успехи они демонстрировали, пока незадачливый Ватутин огребал люлей на Донбассе, подставляя заодно и Голикова.
Итак, всё началось 19 февраля. На Ватутина наступала 1-я немецкая танковая армия, на Голикова – 4-я (о ней мы поговорим позже). Наступавший на Покровск немецкий 40-й танковый корпус имел на левом фланге 7-ю танковую дивизию, которая до этого успешно держала оборону к востоку от Славянска. На правом фланге – 11-ю танковую дивизию, а в центре оперативного построения корпуса – моторизованную дивизию СС «Викинг». Последняя насчитывала свыше 15 тыс. солдат и офицеров. В такой конфигурации немецкий 40-й танковый корпус, имеющий порядка 200 танков, двинулся в северном направлении (на Покровск и далее на Барвенково Харьковской области), как только дороги снова затвердели от возвратившегося мороза. Точки, в которых советские подразделения пытались ожесточенно сопротивляться, 40-й танковый корпус просто обходил, оставляя их полкам 333-й Бранденбургской пехотной дивизии, следовавшей за ним во втором эшелоне.
С утра 18 февраля эта группировка противника усилила натиск на советский 4-й гвардейский танковый корпус в районе Покровска. При полном господстве авиации противника в воздухе, оборону в Покровске держали: 9-я гвардейская танковая бригада — восточнее города, 14-я гвардейская танковая бригада — юго-восточнее города, 3-я гвардейская танковая бригада — южнее города, 12-я гвардейская танковая бригада — западнее города и в районе села Гришино.
В 8:30 утра немецкая 7-я танковая дивизия атаковала советскую 14-ю гвардейскую танковую бригаду в направлении центральной части и восточной окраины Покровска, прорвавшись в центр города. К 12:00 дивизия СС «Викинг» атаковала советскую 12-ю гвардейскую танковую бригаду с запада, а немецкая 333-я пехотная дивизия ударила на Гришино с северо-запада.
Вот как отражены эти события в журнале боевых действий Юго-Западного фронта: «… Танковые части в Покровске продолжали упорные бои с контратакующим противником. 10-й танковый корпус со своими 11 танками прикрывал фронт Красноармейский Рудник – Криворожье фронтом на север и северо-запад. 18-й танковый корпус, подошедший ночью со своими 8 танками, удерживал фронт Краснополье – им. Шевченко фронтом на восток. 4-й гвардейский танковый корпус с 6 танками прикрывал направления на Доброполье и Гришино. На всех направлениях части находились в соприкосновении с противником и отбивали его контратаки …».
К этому времени 18-й танковый корпус (спешно выдвигавшийся из Славянска в Покровск) уже достиг района Доброполья, сменив там части 10-го танкового корпуса. Последний, в свою очередь, начал выдвижение в направлении Покровска на помощь 4-му танковому корпусу, однако ко времени его подхода боевые порядки 4-го гвардейского танкового корпуса уже были раздроблены, частично уничтожены, и частично — выбиты из Покровска. Остатки 4-го гвардейского танкового корпуса совместно с подошедшим 10-м танковым корпусом заняли оборону на линии хутор Молодецкий – северные и северо-западные пригороды Покровска, где противник был остановлен. 18-й танковый корпус занял западную часть Добропольского района, однако был контратакован группой 333-й пехотной дивизии противника северо-западнее Гришино, после чего занял оборону в районе села Доброполье.
Генерал Ватутин, получив донесения о ситуации в Покровске, тут же приказал командованию 4-го гвардейского и 10-го танкового корпусов «перейти в наступление, окружить и уничтожить группировку противника в Покровске». Кроме того, 3-й танковый корпус (уже отправившийся было на запад – к Днепру) был возвращён в район Краматорска для последующего выдвижения на Покровск.
Тем временем, заместитель Ватутина, командующий танковыми войсками фронта генерал Маркиан Попов стал оценивать положение своих частей в Покровске как опасное, предлагая Ватутину отвести танковые части в район Степановки, где уже вторые сутки шли ожесточённые бои. По поводу приказа Ватутина о «возврате Покровска», генерал Попов доложил, что контратаковать для восстановления положения в Покровске нечем, рискует потерять последние танки, поэтому считал целесообразным «… в ночь на 21 февраля вывести 10-й и 4-й гвардейский танковые корпуса в район Степановки…».
Генерала Ватутин отклонил предложение своего заместителя генерала Попова об отступлении танковых частей из Покровска. Для усиления танковой группировки в районе Доброполья – Покровска, сюда были направлены из Краматорска 3-й танковый корпус, сдавший свои позиции 57-й гвардейской стрелковой дивизии, а также 5-я и 10-я лыжно-стрелковые бригады. Содержание приказа Ватутина командующему танковыми войсками генералу Попову было следующим:
«… Вы делаете грубую, непростительную ошибку, отводя вопреки моему категорическому приказу свои главные силы из района Покровска и даже из района Доброполья на север, открывая тем самым дорогу для отхода противника на Днепропетровск и оголяя фланги и тылы соседней 6-й армии генерала Харитонова. Неужели одного не понимаете, что это резко противоречит возложенной на Вас задаче и создавшейся сейчас обстановке, когда противник всемерно спешит отвести свои войска из Донбасса за Днепр.
В этих условиях ваше предложение о выводе войск в район Степановки и затем нанесении оттуда удара является своего рода уклонением от выполнения боевой задачи, т. к. по времени Ваш удар запаздывает. Категорически Вам запрещаю отводить войска на север и приказываю из района Доброполья нанести стремительный удар кратчайшим путем на Гришино и юго-западнее с задачей снова стать на пути отхода противника и к утру 21 февраля 1943 г. овладеть районом Гришино, а при благоприятных условиях – и Покровска. Арьергардные части противника в районе Ново-Александровки окружить и уничтожить. Ни в коем случае не допустить отход противника на Днепропетровск и частью сил перехватить путь отхода на Запорожье.
Лишь в крайнем случае после овладения указанным выше Вам районом Вы можете оставлять его, но с обязательным условием последовательно отходить на запад на присоединение к 6-й армии генерала Харитонова, все время преграждая пути отхода противнику на Днепропетровск и Запорожье…».
Во исполнение приказа Ватутина о «возврате Покровска», танкисты в результате решительной атаки смогли частично восстановить свои позиции: удалось отбить и удержать северную часть Покровска, взяв под обстрел железную дорогу Днепропетровск — Донецк и станцию, а советская мотопехота ворвалась на северо-восточную окраину города, разместив автомобили между шоссе на Селидово и железной дорогой на Рою с расчётом на быстрый выезд при необходимости. А необходимость скорого отступления начала назревать: охватив город, севернее Покровска противник сомкнул фланги 7-й танковой дивизии с востока и 333-й пехотной дивизии и мотодивизии СС «Викинг» с запада, и этим окружил поредевшие части советских 4-го гвардейского и 10-го танковых корпусов в Покровске.
В это время, выдвинувшись 18 февраля из района Райского (западнее Дружковки), немецкая 11-я танковая дивизия ударила в тыл советской «покровской» танковой группировке. Завязались бои в районе Степановки, Александровки, Ново-Александровки, где противника встретили 186-я и 111-я танковые бригады. Немцы прорывались к Гавриловке – Близнецам.
20 февраля части советских 4-го гвардейского и 10-го танковых корпусов в Покровске были расчленены и частично выбиты из города дивизией СС «Викинг» и 7-й немецкой танковой дивизией. Больше всех не повезло мотопехоте: не успевшие выехать с места дислокации солдаты были расстреляны, — пленных немцы не брали, мстя советской стороне за поражение под Сталинградом. В северной части Покровска оставалась небольшая группа советских танков, на которую усилила нажим 333-я пехотная дивизия противника. Эта группа оставила Покровск в ночь на 23 февраля и отходила на север, прикрываясь арьергардом из пяти танков «T-34» и трёх лёгких «Т-70». К своим они вышли вечером 25 февраля в районе Прелестное (это на железной дороге из Барвенково в Славянск).
23 февраля в Покровск вошла немецкая 333-я пехотная дивизия. Она была новичком на советско-германском фронте: будучи сформированной ещё в 1941 г., она прибыла в Донбасс только в феврале 1943 года. В разрушенном и сгоревшем Покровске эти пехотинцы нашли только подбитые танки и орудия, ранее принадлежавшие нескольким советским танковым корпусам.
После отхода основных сил из Покровска, 10-й танковый корпус занимал позиции к западу от Доброполья фронтом на юг и юго-восток. В 183-й танковой бригаде к тому моменту оставалось 4 танка «T-34» и 7 лёгких «Т-70», в 186-й — 1 тяжёлый «KB» и два «T-34», в 11-й — один «T-34» с неисправной пушкой и 3 легких танка «Т-70». Управление корпуса располагало двумя «T-34», двумя «Т-70», одним «Т-60» и четырьмя 37-мм зенитными пушками.
18-й танковый корпус оборонял само Доброполье, поставив на его окраине 6 танков «T-34» и два дивизиона артиллеристов противотанкового полка.
Суммарно в разрозненных частях 4-го гвардейского и 10-го танковых корпусов, а также занимающих оборону в районе Доброполья частей 18-го танкового корпуса оставалось менее 40 танков. После арьергардных боёв в Гришино, остатки 4-го гвардейского и 10-го танковых корпусов совместно с 18-м танковым корпусом пытались удержать позиции в районе села Доброполье. К вечеру 18-й танковый корпус занял оборону на подступах к станции Доброполье в районе Красно-Подолье – Шевченко, а 10-й танковый корпус перекрыл автодорогу на Криворожье юго-западнее станции Доброполье, а также на Красноармейский рудник.
Генерал Ватутин в своём новом приказе подверг критике в достаточно резкой форме оставление позиций в Покровске, требуя наступления частей 10-го и 18-го танковых корпусов в балку Бирючья для перекрытия железных дорог Чаплино — Покровск, Павлоград — Покровск и шоссе Днепропетровск — Донецк. Но его заместитель, командующий танковыми войсками фронта генерал Маркиан Попов, этот приказ оставил без исполнения, посчитав, что у него недостаточно сил даже для прочной обороны района Доброполья.
Согласно новому приказу Ватутина, 4-й гвардейский танковый корпус выводился из боя и сосредотачивался в Барвенково, в основном — силами уцелевшей мотопехоты. На смену ему была обещана 38-я гвардейская стрелковая дивизия, но её подход задерживался, поскольку последняя была задействована в боях с 11-й танковой дивизией противника на линии Степановка – Очеретино.
Утром 21 февраля советские 10-й и 18-й танковые корпуса, занимавшие оборону в районе Доброполья, были атакованы 7-й танковой дивизией противника, наступавшей на Степановку, и дивизией СС «Викинг», выдвигающейся через Криворожье. В бою 18-й танковый корпус был расчленён на три части, и начал отступление в северном направлении. Этот отход открыл фланг соседнего 10-го танкового корпуса, который также был вынужден отступить от Доброполья.
Командир 18-го танкового корпуса в этот день докладывал: «… 170-я танковая бригада: танков не имеет, активных штыков – 288 чел, 82-мм минометов – 2 шт.; 171-я танковая бригада: «Т-34» – 14 шт (неисправных – 10), 76-мм пушек – 1 шт.; 110-я танковая бригада: «Т-70» – 7 шт.; 32-я мотострелковая бригада, ведя бой в районе Новогришинский – Водяной, потеряла полностью артиллерийский дивизион…».
Следующим пунктом, где попытались зацепиться отступавшие от Покровска советские танкисты, стал узел дорог у деревни Степановка. Здесь сходились шоссе на Барвенково и железная дорога на Днепропетровск. Оборону в Степановке совместно заняли части 10-го и 18-го танковых корпусов. Радиограммой штаба фронта корпусам было приказано: «Степановку защищать до последнего человека, танка и орудия». Действительно, деревня была узлом коммуникаций, без овладения которым нельзя было развивать наступление в любом направлении.
Попытка одной из отчленённых частей 18-го танкового корпуса во главе с его командиром генералом Бахаровым соединиться с основными частями группы в Степановке закончилась неудачно в связи с большими потерями. С востока к Степановке прорывался 3-й танковый корпус. Будучи контратакованным 11-й танковой дивизией противника, временно отступившей из района Александровки в направлении Сергеевки ещё 20 февраля, этот корпус вёл бои в районе Андреевки.
В течение всего дня 22 февраля полу-окруженная Степановка подвергалась непрерывным атакам противника. Они отражались поставленными на прямую наводку 37-мм зенитными автоматами и орудиями вкопанных в землю «T-34». По существу, деревня оборонялась танкистами и артиллеристами, так как мотопехота отступила в Барвенково. Понимая важность опорного пункта на узле дорог, командование немецкого 40-го танкового корпуса бросило в атаку на нее помимо 7-й танковой дивизии с юга ещё и 11-ю танковую дивизию с востока. По Степановке также вели огонь шестиствольные реактивные минометы (аналог советских «катюш») и артиллерия танковых дивизий противника.
Южнее Барвенково занимали оборону 38-я и 44-я гвардейские стрелковые дивизии, отбивая одиночные атаки немецкой 11-й танковой дивизии, а также дивизии СС «Викинг». Последняя наступала в направлении Криворожье – Петровка-II, отсекая район Александровки от района Верхней Самары. Обещанная на смену разбитого в Покровске 4-го гвардейского танкового корпуса, 38-я гвардейская стрелковая дивизия завязла в боях в районе Очеретино, а 44-я гвардейская стрелковая дивизия с 10-й лыжно-стрелковой бригадой отражала атаки противника в районе Александровки – Степановки.
Части 7-й и 11-й танковых дивизий противника атаковали Степановку с юго-запада и юго-востока, соответственно, пытаясь раздробить обороняющиеся в ней подразделения 44-й гвардейской стрелковой дивизии, 10-го и 18-го танковых корпусов. Мотопехота советских танковых корпусов уже сосредоточилась в районе Барвенково в резерве. После упорных боёв, значительные силы 10-го танкового корпуса, не успевшие прорваться к Степановке, были окружены в районе Доброполья. Под прикрытием танкового батальона (4 танка) и мотострелков, сводный отряд начал прорываться к Степановке.
Последовавший 23 февраля штурм Степановки противником привел к полному окружению деревни и поставил находившиеся в ней части 10-го и 18-го танковых корпусов в безвыходное положение. Связь со штабом фронта была потеряна, и в ночь на 24 февраля командир 10-го танкового корпуса решил прорываться из Степановки на восток. Вместе с ним в прорыве участвовала группа 18-го танкового корпуса.
В течение 22–23 февраля советские танковые соединения, ведя тяжелые оборонительные бои, продолжали отходить в северном направлении. К исходу 23 февраля они с трудом отражали удары 40-го немецкого танкового корпуса на рубеже Александровка – Степановка, не допуская его прорыва к Барвенково.
В этой ситуации, генерал Ватутин своим приказом назначил в качестве основного задания 1-й гвардейской общевойсковой армии и остаткам танковых соединений оборону на южных подступах к Барвенковскому району Харьковской области …
Интерактивная карта боевых действий: