Тепловизор⁠⁠

Мама когда-то очень любила ездить в гости к своей тетке, бабе Рае, в Кошки. Село очень большое, райцентр как-никак. Так что настоящих поездок в деревню у нас не получалось: баба Рая жила в квартире в трехэтажном доме. И мне там было ну очень скучно, порой просто невыносимо.

Это уже потом мама рассказала мне, что на зарплату учительницы тяжело было снимать жилье в городе, а папа с рейсов деньги не всегда успевал отправить до срока. И мама так экономила, договорилась с хозяином квартиры и жила у тетки на летних и зимних каникулах.

В одно лето я все-таки умудрилась найти себе развлечение. Баб Раин сосед, Архип Степаныч, однажды торжественно вручил мне старенький наблюдательный тепловизор.

- Бракованный маленько, - покаялся Степаныч, - уж не знаю в чем брак. Мутноват что ли - я в этом не силен, на заводе-то слесарем работал.

Бракованный или нет - развлекаловка была еще та. Я осматривала через него каждый куст, каждую стенку, гаражи, дома, заборы, ходила по двору, по баб Раиной квартире - смотрела на кота. Кот в тепловизоре был такой смешной! Еще толще, яркий-преяркий, а еще почему-то мерцающий: то он есть на экранчике, то его нет - и оп! - снова есть.

Я, конечно же, попросила Степаныча одолжить мне тепловизор с собой в город, до зимних каникул.

- Да на кой х… - Архип Степаныч притворно закашлялся, увидев мою маму на балконе. - На кой ляд он мне сдался! Забирай совсем, не жалко.

Понятное дело, радости у меня было полные штаны. Настало время ехать домой, две недели до первого сентября, сборы в школу, миллион дел… Тепловизор таскать с собой было почти некогда, да и мама говорила - “Неэтично с ним по городу ходить!” С мамой-педагогом спорить бесполезно.

Но на линейку первого сентября я его все-таки протащила мимо бдительного маминого взора. Сколько там было людей! И все сверкали на экранчике, переливались, пылали, как угли.

Одноклассники, конечно, обступили меня полукругом.

- Дай погонять!

- Да что за штука?

- Где взяла?

- А у моего папки…

Одному однокласснику я его даже доверила взять в руки и посмотреть самому. Как же, Игорь Богданов - пацан серьезный, уж точно ничего не сломает, у него папа - старший инженер на Авиаагрегате. Игорь примерился, огляделся вокруг через маленькое окошко экрана и досадливо цокнул языком.

- Какой-то странный у тебя тепловизор. Совсем горячие объекты видно, красные, а других температур нет. Все равно интересно, конечно…

Пожалел меня Игорь. Не сказал, мол, бракованный или сломанный. Странный. А я ведь и не знала, каким должен быть нормальный тепловизор. Вот только описание меня смутило - я-то в тепловизоре вижу всякие разные цвета! И зеленый, если у человека лицо кислое, и желтый, когда лыба до ушей, и красный, и оранжевый, и слепяще-белый - когда на маму смотрю.

Может, это со мной что не так?

Всю неделю я с досады тепловизор даже не трогала. Чуть не выкинула, как Степаныч говорил, “к хренам собачьим”. И всю неделю мне что-то чудилось: то у людей волосы шевелятся и радугой переливаются, то глаза вспыхнут как угольки и жженой бумагой пахнет, то лицо у кого-нибудь будто комьями идет, как прокисшее молоко, и во рту у меня вкус такой же, кислый, гадкий.

Почему-то было совсем не страшно. У меня и мысли не было, что это не нормально.

- У тебя сейчас переходный возраст, - говорила мне мама почти каждый день. - Организм перестраивается. Если какое-то незнакомое ощущение - оно не обязательно плохое. И всегда можешь посоветоваться со мной, если сомневаешься.

А я и не сомневалась. Думала, со временем пройдет, как ангина. Даже через тепловизор снова стала посматривать иногда - мало ли, что там в организме перестраивается. Может, это у Игоря что-то так перестроилось, что он моего разноцветья не увидел.

Игорь, к слову, в какой-то момент стал “сиять”. Вот смотрю на него - мальчишка как мальчишка, высокий, немного несуразно вытянутый, нелепый и вихрастый. И вдруг раз - и медленно так, постепенно, начинает вокруг него золотистый ореол расти, все светлее и светлее, пока совсем белым не засветится. Почти как у мамы. Но мама сияла ровно и постоянно, а Игорь будто вспыхивал временами.

Однажды он так светился почти весь день, а после уроков подошел ко мне.

- Мне дядя Толя сказал, у вас там во дворах вор какой-то появился, вооруженный даже. Пойдем вместе домой, а? К двоим вор точно не прицепится.

И покраснел сам, как от ледяной воды, пятнами.

- Пойдем, конечно, - согласилась я. А сама подумала, как бы на этого вора через тепловизор посмотреть, но потом, конечно, передумала: лучше вора совсем не встречать.

Игорь у меня еще и сумку забрал, сказал, тяжелая. И тепловизор так удобнее держать, пусть один держит, оба смотреть смогут.

Шли вот так, вдвоем. Больше болтали конечно, чем на экран смотрели: я там уже все видела, а Игорь все равно только красные пятна мог разглядеть. Так бы я этот тепловизор и опустила, но вдруг что-то кольнуло меня, больно-больно, в самом центре головы, так что я невольно ойкнула и посмотрела на экран.

Экран был сплошь черным, а за ним в воздухе тянулась полоса багровых сполохов и искр. Волосы встали дыбом и в носу засвербило, словно кто-то рядом разлил керосин и вот-вот подожжет…

- Пойдем через другой двор, - попросила я. Объяснять что-то ужасно не хотелось. - Погуляем подольше, дома духота такая!

- Пойдем, - обрадовался Игорь.

Правильно обрадовался. Краем глаза, уже уходя от проулка, ведущего во двор, я увидела на скамье мужчину в темно-синем грязном трико и старой кофте с капюшоном. Полоса сполохов и запах керосина точно относились к нему. Он еле заметно привстал, заметив нас, но тут же сел обратно, когда мы свернули. Он был далековато, но лицо его я запомнила хорошо: неподвижное, с низким лбом и редкими светлыми бровями, блуждающим взглядом маслянистых глаз. Такой посмотрит на тебя, как в мазуте измажет.

Дальше мы оба почему-то старались тише разговаривать. Наконец дошли до моего дома.

- Спасибо, - промямлила я.

- Думаешь, это был он? - спросил вдруг Игорь. Я только тогда заметила, как он побледнел. - Тот вор?

- Не знаю, - честно сказала я. - Но тот мужик какой-то неприятный. А прогулялись зато хорошо. Для сна полезно.

Мне почему-то стало легче от того, что Игорь тоже подумал, что тот дядька - преступник. Я даже расхрабрилась, сказала:

- Ну, пока! - и чмокнула Игоря в щеку. И порадовалась, что ему идти в другую сторону от того двора и совсем недалеко.

- Пока, - покраснел Игорь.

Ушел он как-то смешно пружиня, как если бы хотел подпрыгнуть, а нельзя. Белое свечение, угасшее было у него возле того двора, стало ровным.

Я, конечно же, все рассказала маме. И что одноклассник меня проводил, и что двор с незнакомым мужчиной мы обошли, потому что он показался нам недобрым. Мама сказала, что мы молодцы, напоила меня сладким чаем и еще выдала шоколадку - “для нервов”. И ушла звонить участковому, дяде Толе. Через десять минут позвала к телефону меня.

- Здрасьте, дядь Толь, - бодро пропищала я. Участковый спросил, как выглядел мужчина, и я рассказала: - Трико растянутое, темно-синее, кофта старая, грязная, потертая, с капюшоном. Да, волосы светлые…

На следующий день мама рассказала, что мужчину арестовали. Дядя Толя передал ей фоторобот для меня, чтобы наверняка знать, что мужчина был тот самый. На фотороботе он был без щетины, но спутать я не могла, уж больно впечатались в память светлые брови и маслянистый блуждающий взгляд.

Тепловизор с тех пор так и ношу с собой, хоть и смотрю в него редко. Иногда думаю - может, все-таки к психиатру сходить? Переходный возраст-то вот-вот закончится, а я так и вижу людей в разноцветных пузырях…

Ладно, вот Игорь из армии вернется - посоветуюсь с ним.