Так почему же «шарабан мой американка»?
Знаете ли вы, что фривольная шансонетка «А шарабан мой — американка» была не только пропуском в Комитет членов Учредительного собрания (КомУЧ), но и поднимала в бой войска?
Красное знамя, белые ленточки на рукавах, георгиевские ленточки на околыше фуражки и песня с припевом «а я девчонка, я шаралатанка» - отличительные приметы Народной армии КомУЧ, армии, сражавшейся в 1918 году против красных и почти два месяца удерживавшей Симбирск — родной город «вождя мирового пролетариата». Как такая песня могла стать столь популярной в офицерской среде?
После того, как большевики взяли Самару, бывшую столицей КомУЧ, в ней появились новые слова:
Порвались струны моей гитары,
Когда бежала из-под Самары!
Ах, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я хулиганка!
Тут сомнений нет, связь с белой гвардией налицо. Тут, собственно, возникает вопрос: «А почему шарабан-то американский?». И слово французское, да и производители шарабанов, поставляемых в Россию, были, в основном, европейцы: французы, бельгийцы, немцы. Поиск в русском интернете американских авто времён войны приводит к фабрике "Ив. Брейтигам", делавшей кузова для санитарных машин на шасси американского производства. Но кому кроме специалистов какое дело, кто производит шасси?
Мысль же о скорой помощи все же зацепила. Во время ПМВ многие женщины, включая аристократок и даже членов царской семьи (императрица Александра Фёдоровна с дочерьми), служили в госпиталях. Образ сестры милосердия будоражил умы. Саша Чёрный, Николай Гумелев писали проникновенные стихи, посвящённые медицинским сёстрам. Понятно, что хулиганская шансонетка о доступной медсестре быстро стала хитом того времени.
Некоторые девушки работали водителями карет скорой помощи.
Давайте представим, что наша героиня одна из них, и внимательно почитаем текст. И тогда все встаёт на свои места: она едет на шарабане с отступающими частями Народной армии:
Помог бежать мне один парнишка,
Из батальона офицеришка.
Ах, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я хулиганка!
А выпить хотца, а денег нету,
Со мной гуляют одни кадеты.
Ах, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я хулиганка!
Пробирается вместе на юг, чтобы в Одессе сесть на пароход и уплыть из России, охваченной пламенем революции.
Вся Молдаванка сошлась на бан —
Там продается мой шарабан.
Ах, шарабан мой, американка,
А я девчонка, я шарлатанка!
Продам я книжки, продам тетради,
Пойду в артистки я смеха ради.
Ах, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я хулиганка!
Так все же, почему «шарабан»? Шарабан — русское произношение фразы «char à bancs» (повозка со скамейками). Так назывались не только автомобили, но и железнодорожные вагоны низшего класса на Царскосельский железной дороге, и даже прогулочные автобусы. Очень популярное и широко распространенное в то время слово.
После долгих поисков в англоязычном инете выясняется, что «American ambulance in Russia» действительно существовала. Создал её американский доктор Филипп Ньютон, который в начале войны руководил поставками грузовиков для России по линии американского Красного Креста. Влюбился, взял в жены княгиню Елену Шаховскую, работавшую сестрой-волонтёром в руководимом им Киевском госпитале, и решил остаться в России. В 1915-1917, командовал Американской моторизованной санитарной бригадой Великой Княгини Татьяны Николаевны (дочери Николая II). Был произведён царем в генералы, став самым молодым командиром (в 27 или 28 лет) в подобном звании.
На Восточный фронт Америка поставляла санитарные автомобили марки Ford (очень популярной модели Т), Студебеккер («Папа ваш Студебеккер?» - вопрошал позже Остап Бендер) и Уайт.
Натали Камп (Natalie Camp) - первая из 26 девушек, отобранных для работы шофёрами «American ambulances in Russia»:
Русские плакаты, призывающие граждан сделать военный заём, рекламировали «Американский госпиталь» безапелляционно заявляли: «This is the only American Ambulance now saving lives in Russia».
Вероятно, привлекали в свои ряды барышень из высшего света, тех, кто понимает английский.
Прощайте, други, я уезжаю,
И шарабан свой вам завещаю.
Ах, шарабан мой, обитый кожей.
Куда ты лезешь с такою рожей?
Пароходы, уходящие в 1918 году на Константинополь, брали штурмом. Обычная эмиграция тех лет: из Константинополя в Белград, если хватило средств, то перемещались в Берлин, а оттуда, если удавалось, добирались до Парижа. Где закончится путь вышеупомянутой мадмуазель? Надолго ли ей хватило денег от проданного шарабана? Где осела? Неизвестно.
А разбитной шансон про бесшабашную гимназистку, бежавшую на фронт, сестру милосердия, помогавшую забыть о тяготах войны, вобрал в себя картину тех лет и дошёл до наших дней. И мы, отдавшись залихватской мелодии и не сильно вдумываясь в смысл, с удовольствием распеваем:
«А, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я шарлатанка!»