Так как же они это сделали?

Расположение Сайпана.

Предпосылки и причины сражения

Война после поражения Японии в битве за Мидуэй приняла характер агонии для Японской Империи. С каждым днем армия США методично, но решительно продвигалась к японской метрополии. Начиная с 1944 года штаб армии США осознал, что никаких крупных налетов бомбардировочной авиации на территорию Японии со времен рейда Дулиттла в 1942 году как-то и не было. Решив исправить положение в феврале и марте 1944 года на Вашингтонской конференции по планированию Тихоокеанской кампании Второй мировой войны, решили, что главной целью на ближайшее будущее является создание базы в районе Лусона, Формозы и Китайского побережья. В качестве оптимальной цели для захвата был выбран Сайпан. Штаб полагал, что с захватом этой базы жизненно важные линии коммуникаций из Японии в Нидерландскую Индию могут быть разорваны. База в этом районе может быть использована дальними бомбардировщиками, B-29 для нападения на японские острова. Также, в случае вторжения в Японию база на Сайпане может быть использована в качестве плацдарма для огромного количества солдат, которые потребуются в операции по вторжению. Оперативный план захвата Сайпана, получивший кодовое название "Форейджер", предусматривал наступление на западную часть острова силами второй дивизии морской пехоты слева и четвертой дивизии морской пехоты справа. 27-я пехотная дивизия армии США ждала в резерве, готовая в случае необходимости вступить в бой.

Битва за Сайпан с японской точки зрения

Приблизительный план обороны можно описать следующим образом.

Шаг первый: собрать на Сайпане как можно большее количество живой силы. Но следует отметить, японские суда с войсками подвергались постоянным атакам американских подводных лодок. Примерно треть транспортных судов затонуло по пути к месту будущего сражения.

Шаг второй: подождать прибытия американского соединения и начала высадки десанта на заранее подготовленные позиции на пляжах.

Шаг третий: любой ценой удерживать американцев на пляжах, не давая им пройти в глубь острова.

Шаг четвертый: пока морской десант США увяз в боях за плацдарм, к острову должны были подойти объединенные силы японского флота и в ходе неожиданной атаки уничтожить морское соединение американцев. После этого обороняющиеся солдаты при поддержке авиации с авианосцев должны были выбить морской десант.

Руководство военной группировкой, расположенной на острове, разделяли адмирал Тюити Нагумо, (тот, который Мидуэй на пару с Ямамото проиграл, отчего его психологическое cостояние уже давно было так себе), и генерал-лейтенант Ёситцугу Сайто, командовавший армейским контингентом. Вообще, Сайто по специальности, был командиром кавалерии, но по иронии судьбы в последней битве генерала Сайто под его командованием не было ни единого конника.

Тюити Нагумо.

Стратегическую важность острова для Японии осознавал и премьер-министр страны Хидеки Тодзё.

Судьба Японской империи зависит от результата этой операции.

Фраза премьер-министра Японии Хидеки Тодзё, сказанная генералу Сайто.

Хотя состояние здоровья генерала Сайто уже было неважным, он покорился судьбе, понимая, что предстоит сражение не на жизнь, а на смерть. Отношения между двумя командующими, были, скажем так, изначально натянутыми. Сайто обвинял Нагумо в том, что американские подводные лодки топят японские корабли, в связи с чем у Сайто сил куда меньше чем могло бы быть. Но как бы то ни было, на Сайпане к моменту атаки американцев находилось 30 тысяч солдат и офицеров японской императорской армии.

Ёсицугу Сайто.

Битва за Сайпан с точки зрения США

Вся операция Форейджер должна была проводиться Пятым флотом под командованием Раймонда Спрюэнса, носившего 4 звезды полного адмирала. Спрюэнс располагался на «Индианаполисе», который, для упрощения системы связи, должен был войти в состав Оперативного соединения 58. В это же соединение входил и авианосец «Лексингтон» — флагманский корабль командующего Быстроходным авианосным соединением вице-адмирала Митчера.

Марк Митчер.

Транспорты и десантные суда с морскими пехотинцами и солдатами на борту были сведены в Объединенное экспедиционное соединение. Это соединение прикрывали крейсера и эсминцы, плюс семь старых тихоходных линкоров, которые должны были обстрелять участки высадки. Объединенное экспедиционное соединение имело в своем составе семь эскортных авианосцев, которые должны были обеспечить непосредственную воздушную поддержку высадившихся войск. Что же это были за авианосцы? Вот они слева-направо: «Гэмбир Бей», «Киткен Бей», «Нехента Бей», «Фэншо Бей», «Калинин Бей», «Мидуэй» и «Уайт Плейнз».

Раймонд Спрюэнс

Сам план штурма острова в целом был уже отработан. В целом, я бы назвал это тактикой тотального превосходства. Если по пунктам, предполагалось сделать следующее.

Шаг первый: собрать группировку из судов прикрытия и живой силы морского десанта, которая в количественном и/или качественном отношении превосходит силы противника в два, а лучше в три раза.

Шаг второй: по прибытию к месту проведения операции, орудиями линкоров и налетами авиации уничтожить все береговые укрепления, узлы связи, опорные пункты и взлетно-посадочные полосы на территории острова.

Шаг третий: Высадить морской десант, закрепиться на пляже и отбить любую контратаку неприятеля.

Шаг четвертый: начать методичную зачистку, взаимодействуя с бронетехникой и штурмовой авиацией.

Согласитесь, звучит не сложно.

Карта острова с планом десантирования.

Начало и ход битвы

Предварительные воздушные атаки на остров начались 11 июня 1944 года. Более 200 бомбардировщиков и истребителей из состава оперативного соединения 58, практически, не встречая сопротивления, нанесли удар по аэродрому на острове и базе японцев Гарапан. По результатам первого налета все 50 самолетов японцев на Сайпане были уничтожены еще на взлётно-посадочной полосе. 13 июня огонь по острову открыли новейшие линкоры авангардного соединения адмирала Ли. Защитники острова укрывались в пещерах, окопах, подземных галереях. Пока что их потери были невелики, американцы же вообще не потеряли людей, но раскрыли перед противником замысел операции.

14 июня подошли старые линкоры непосредственного прикрытия десанта. Нагумо, чья роль на Сайпане сводилась к управлению десятком катеров и формальному командованию бригадой морских пехотинцев (в действительности, подчиненной коменданту острова, Сайто), с тоской обреченности наверняка узнал в обстреливающих остров кораблях «Неваду», «Калифорнию», «Мэриленд», «Пенсильванию», «Теннесси». В тот же день подразделения водолазов-подрывников разведали подходы к плацдарму на относительно равнинном юго-западном берегу и взрывами проделали проходы через коралловые рифы для десантных кораблей.

15 июня в 5:42 утра вице-адмирал Ричмонд Келли Тернер приказал начать операцию. Корабли американского ВМФ вновь обрушили огонь на остров, но в 7 утра обстрел прекратился, и более сотни самолетов устремились к побережью, чтобы атаковать позиции японцев с воздуха. Воздушная штурмовка продолжалась 30 минут. Когда самолеты удалились, корабли возобновили артобстрел, и остров просто исчез из виду за стеной черного дыма. Вскоре силы вторжения взяли курс на выбранные для высадки участки побережья на юго-западе острова. Вторая дивизия морпехов десантировалась на левом фланге сектора высадки, четвертая – на правом.

Несколько десятков десантных кораблей LCI выпустили ракеты и обстреляли побережье из 20 и 40-мм пушек. Вслед за этим более сотни амфибийных танков, вооруженных 75-мм гаубицами и пулеметами устремились к берегу. Половина из них принадлежала армейским частям, половина – КМП. За амфибийными танками к побережью тронулись около 700 стандартных амфибийных бронетранспортеров. Хотя 8000 солдат морской пехоты высадились на берег в течение первых 20 минут, вскоре стало ясно, что бомбардировка острова с моря и с воздуха была слишком кратковременной. Кроме того, бомбардировка велась по площади без сосредоточения огня непосредственно в районе плацдарма.

Большое количество минометов и пулеметных точек в глубине участков высадки и на флангах, поддержанных удачно размещенной на холмах артиллерией, осталось неподавленными. К ночи морская пехота прошла только полпути до намеченного ей рубежа. Из 20000 человек, высадившихся на острове в этот день, более 2000 человек было убито или ранено. Подводя итог: пляж удержать японцам не удалось, а это значит, что морская пехота США выполнила боевую задачу.

Кстати, Сайто мог погибнуть еще в первый день атаки, - случайный снаряд разорвался прямо в месте проведения им совещания со своими офицерами. Почти половина из них была убита, но сам генерал каким-то чудом остался целым и невредимым. Будучи оглушенным и контуженным, он, однако, быстро пришел в себя и вернулся к исполнению своих обязанностей. Видимо, божественный ветер все же решил немного подуть специально для коменданта Сайто.

Американские солдаты продвигаются вперёд.

Морское сражение или «Одзава нас обязательно спасёт»

Немного отвлечемся от наземных баталий и выжигания джунглей из огнеметов и переместимся в море. У японцев оставалась надежда на Первый мобильный флот Вице-адмирала Одзавы (что бы вы понимали, надежды на Одзаву и его флот были примерно такие же, как на прорыв Манштейна при Сталинграде). Первый мобильный флот насчитывал 5 тяжёлых и 4 легких авианосца, 5 линкоров, 11 тяжелых и 2 легких крейсера и 29 эсминцев. На палубах авианосцев стояло около 440 самолетов.

Дзисабуро Одзава.

Хотя Одзава и уступал американцам в кораблях и самолетах, он рассчитывал на 4 преимущества. Японские самолеты имели больший радиус действия, благодаря отсутствию брони и самозатягивающихся баков. Бой должен был разыграться в зоне действия японских базовых самолетов с Марианских островов. Японские авианосные самолеты могли использовать островные аэродромы. Наконец, при восточном ветре японцы могли поднимать и принимать самолеты, сближаясь с противником, тогда как американцы во время проведения полетов должны были отходить. Стоит сделать пояснение насчет последнего пункта. Авианосец при взлетах и посадках всегда идет полным курсом против ветра, чтобы сложить собственную скорость и скорость ветра. Таким образом, самолет садится/взлетает с меньшей скоростью относительно палубы. Авианосец, находящийся в подветренном положении, при проведении взлётно-посадочных операций, может двигаться в направлении на противника. Авианосец в наветренном положении должен от противника отворачивать. Соответственно, подветренное положение позволяет либо сокращать дистанцию, либо удерживать её, отворачивая от противника в перерывах между лётными сессиями. Наветренное положение в этом смысле менее выгодно. Авианосцы США вынуждены были отдаляться от зоны боевых действий, делая налеты авиации менее эффективными.

13 июня пришло сообщение, что американские корабли обстреливают Сайпан и проводят тральные работы. Эти новости подтолкнули Одзаву выпустить приказ «приготовиться к решающей битве в ходе операции А-ГО». Поэтому 14 – 15 июня Первый мобильный флот быстро заправился с танкеров в Гуимарасе и пошел на север через море Сулу. Пройдя пролив Сан-Бернардино, днем 15 июня он вышел в Филиппинское море. Когда Первый мобильный флот появился в Филиппинском море, он был обнаружен американской подводной лодкой «Флайинг Фиш», которая сразу сообщила об этом по радио. В тот же день, как мы помним, американская морская пехота высадилась на Сайпане.

16 июня адмирал Одзава отдает приказ начать «решающую битву операции А-ГО».

Странно, но японцы достаточно точно представляли себе, какие силы им противостоят. Обратимся к тексту приказа Одзавы от 16 июня.

Противник разделен примерно на 5 групп, которые построены вокруг 15 авианосцев, 7 из которых обычного эскадренного типа, а 8 переоборудованы из крейсеров. Предполагается, что американцы используют все силы для проведения атаки.

Вдобавок Одзава делает предположение, что американцам известны его планы, на том основании, что подводные лодки постоянно следят за японским флотом.

Американцы тоже достаточно четко представляли себе силы противника. Cтоит сослаться на соответствующий приказ адмирала Спрюэнса.

Вражеские силы, вероятно, состоят из 5 линкоров, 9 авианосцев, 8 тяжелых крейсеров и некоторого числа эсминцев, которые находятся в море восточнее Филиппин с целью атаковать наши десантные силы, ведущие бои за овладение Сайпаном. Задача Оперативного Соединения 58 — прикрыть эти силы и помешать атаке…

Вечером 17 июня подводная лодка «Кавэлла» сообщила об обнаружении флота Одзавы. Спрюэнс с этой информацией решил ничего не делать, рассудив, что японцам жизненно важно сохранить Сайпан, решив в данном случае играть от обороны и предоставить право атаковать Одзаве.

В период ожидания противника Митчер по распоряжению Спрюэнса оставался на прикрывающей позиции у Марианских островов и плацдарма на Сайпане. С рассветом его корабли несколько отходили к западу, а ночью возвращались обратно, чтобы в темноте не пропустить силы японцев. 18 июня 58-е оперативное соединение взяло курс на запад, прощупывая путь с помощью самолетов-разведчиков. Палубные самолеты ничего не нашли. С наступлением ночи, не получив о противнике никаких новых разведывательных данных, Митчер приказал 58-му оперативному соединению, находившемуся в 270 милях к юго-западу от Сайпана, лечь на обратный курс и идти на восток.

Через два часа он получил из Перл-Харбора данные радиопеленгования, говорившие о том, что силы японцев находятся в 355 милях к юго-западу от его позиции. Митчер хотел атаковать японцев рано утром следующего дня, но, согласно данным радиопеленгования, он мог нанести удар и в оставшиеся часы 18 июня. Следовало лишь несколько выдвинуться на запад. Ждать до рассвета было неблагоразумно, так как японские самолеты вынудили бы его авианосцы все время разворачиваться против устойчивого восточного ветра, что было неудобно. Целый час Спрюэнс обсуждал предложение Митчера у себя в штабе и после полуночи отказался от него.

Спрюэнс не меньше Митчера хотел потопить авианосцы противника, но его главная задача состояла в том, чтобы захватить Сайпан и закрепиться на нём. Все остальное следовало подчинить этой первостепенной цели. В этих условиях 58-е оперативное соединение можно было использовать главным образом как силы прикрытия с задачей защитить плацдарм и десантные силы на Сайпане. На рассвете 19 июня 58-е оперативное соединение находилось в 90 милях к юго-западу от Сайпана и в 80 милях к северо-западу от Гуама.

Вечером 18 июня Первый мобильный флот прибыл к месту проведения операции. Одзава вёл девять авианосцев. Количество самолетов на ангарных палубах превышало численность времен атаки на Перл-Харбор. Однако американцы могли противопоставить этой силе значительно большую силу. Спрюэнс превосходил Мобильный флот по всем классам боевых кораблей, за исключением тяжелых крейсеров. Митчер мог выставить пятнадцать авианосцев. шесть из них принадлежали к новейшему типу «Эссекс», а седьмой «Энтерпрайз» — был своеобразным непотопляемым талисманом 58 соединения. По штатному расписанию соединение должно было насчитывать 1060 самолетов против 427 японских.

Одзава учел опыт Мидуэя и прекрасно организовал разведку. 19 июня в 4:45, за два часа до рассвета, в воздух были подняты 16 гидропланов с линкоров и крейсеров. Затем в течение 45 минут еще две волны из 24 палубных и 3 катапультных самолетов ушли на восток. При Мидуэе было поднято всего 7 самолетов разведки. В 7:30 гидросамолет первой волны сообщил, что видит неприятельские авианосцы. Одзава дождался подтверждения поступившей информации и только тогда дал команду на взлет. Если бы Одзава знал, что 58-е оперативное соединение уже нейтрализовало японскую авиацию на Марианских островах, сократив ее численность до 30 самолетов, он, вероятно, не был бы так уверен в успешном исходе предстоящего сражения. За первый день Одзава послал 4 волны авиации на корабли американцев.

Самолеты первой волны перестраивались в 70 милях от 58-го оперативного соединения. Американские посты наведения истребителей дали своим самолетам направление на противника. Набрав большую высоту, они внезапно спикировали на перестраивающиеся японские самолеты и сбили около 25 машин. Несколько японских самолетов проникли к американским кораблям артиллерийской поддержки, но были уничтожены снарядами с радиовзрывателями. Одна японская бомба упала близко от крейсера «Миннеаполис», другая попала в «Саут Дакоту», вызвав многочисленные мелкие повреждения. Только 27 японских самолетов вернулись на свои авианосцы. Из американских самолетов не вернулся только один.

Самолеты второй волны, насчитывавшей 128 машин из состава главных сил Одзавы, были встречены истребителями на расстоянии 50 миль, и около половины из них было уничтожено. Соединение кораблей артиллерийской поддержки нанесло значительные потери оставшимся самолетам. Только 31 японскому самолету из этой волны удалось вернуться на свои корабли.

Из 47 самолетов, участвовавших в третьем налете, большинство не смогло найти 58-е оперативное соединение. Эта группа не причинила американцам никакого вреда, но сама потеряла семь самолетов.

Для последнего налета Одзава поднял 82 самолета, которые разделились на несколько групп. Одна была перехвачена далеко от места боя и уничтожена наполовину. Другая дошла до американских авианосцев и нанесла им незначительные повреждения, но сама была уничтожена почти полностью. Третья взяла курс на Гуам, беспорядочно сбросив свои бомбы. Здесь их обнаружили истребители, которые в коротком бою сбили 30 машин. 19 оставшихся японских самолетов разбились при попытке приземлиться на взлетно-посадочные полосы Гуама. Только 10 самолетов, принимавших участие в последнем налете, вернулись на свои авианосцы.

Во время этого восьмичасового разгрома воздушных сил японского флота на японские корабли обрушились и другие беды. Две американские подводные лодки проскользнули мимо ненадежного охранения главных сил противника и атаковали его тяжелые авианосцы. Подводная лодка «Альбакор» выпустила торпеду по флагманскому кораблю «Тайхо», а через три часа подводная лодка «Кавэлла» атаковала тремя торпедами авианосец «Сёкаку» (он ещё в налете на Перл-Харбор участвовал). Из пробитых топливных цистерн хлынула легковоспламеняющаяся неочищенная нефть, которую японцы использовали от недостатка горючего. На кораблях начались пожары. Аварийные команды мужественно боролись с огнем, но они не имели средств для действий в такой обстановке. В середине дня оба авианосца взорвались и затонули, унеся с собой сотни людей. Среди оставшихся в живых были Одзава и его штаб, которые перешли с тонувшего «Тайхо» на крейсер, а затем на авианосец «Дзуйкаку».

Авианосец «Сёкаку» или «Парящий Журавль»

День склонялся к вечеру, а ни один американский самолет еще не обнаружил японских кораблей. Митчер не имел никаких сведений о местонахождении сил Одзавы с тех пор, как подводная лодка «Кавэлла» сообщила о своей атаке авианосца «Сёкаку». Наконец в 16.00 следующего дня один из самолетов-разведчиков обнаружил оперативный флот, который якобы шел курсом на запад и находился в 220 милях к северо-западу от 58-го оперативного соединения, то есть за пределами радиуса действия американских палубных самолетов. Митчер знал, что если он нанесет удар в тот же вечер и с такого большого расстояния, то летчикам придется возвращаться уже в темноте и осуществлять ночную посадку, к которой они не были подготовлены. И все-таки иного выбора не было, и он приказал поднять самолеты.

В первой атаке участвовали 85 истребителей, 77 пикирующих бомбардировщиков и 54 торпедоносца. В 16:30 они были уже в воздухе. После этого 58-е оперативное соединение развернулось и взяло прежний курс на противника, чтобы сократить расстояние возвращающимся самолетам. И тогда произошло непоправимое. Оказалось, что летчик самолета-разведчика, который доложил о местоположении японского флота, ошибся. Из его повторного донесения следовало, что противник находится на 60 миль дальше. Митчер, обдумав положение, решил не отзывать первую группу и отменил вторую волну атаки.

Перед самым заходом солнца летчики 58-го оперативного соединения заметили японские нефтеналивные суда. Несколько самолетов атаковали их и потопили два танкера, а остальные последовали за авианосными группами противника. Рассредоточившись веером, американские бомбардировщики атаковали и подожгли авианосцы «Тиёда» и «Дзуйкаку»; при этом были повреждены линейный корабль и крейсер. Несколько самолетов-торпедоносцев «Авенджер» сумели с небольшой высоты сбросить торпеды на авианосец «Хиё». Объятый пламенем, поврежденный внутренними взрывами, «Хиё» медленно затонул.

Японские зенитные орудия и истребители сбили 20 американских самолетов, но потери японцев были еще тяжелее. К вечеру 20 июня у Одзавы осталось всего лишь 35 палубных самолетов.

После удачного боя 80 американских самолетов утонули или разбились при посадке из-за нехватки горючего либо неблагоприятных ночных условий посадки. В 22:32, закончив прием самолетов, 58-е оперативное соединение взяло курс к месту боя. В течение ночи и следующего дня корабли соединения подобрали многих летчиков. Из 209 летчиков, участвовавших в воздушной атаке кораблей японского флота 20 июня, не было спасено только 49.

Японцами были потеряны флагманский авианосец «Тайхо» (1650 человек экипажа погибли), авианосцы «Сёкаку» и «Хиё» (на последнем погибли 250 человек), а также два танкера. Тяжелые повреждения получили авианосцы «Дзуйкаку» , «Дзуньё», «Рюйхо» , «Чиёда» и линкор «Харуна».

Схема боя.

20 июня в 20:46 адмирал Тойода приказал отходить к Окинаве. Одзава медлил с выполнением этого распоряжения только до полуночи. За 2 дня сражения армия США потеряла 130 самолётов и 76 членов экипажей. Мобильный флот потерял 426 самолётов, при этом почти все пилоты погибли. Если при Мидуэе японский флот получил невосполнимые потери, то в битве за Сайпан уже палубная авиация получила такой урон, от которого не смогла оправиться.

Завершающая стадия штурма. Крупнейшая «банзай-атака» в истории

После поражения Одзавы судьба Сайпана была решена. Американцы методично продвигались всё дальше. Пехота буквально выжигала каждую дыру огнеметами. Остров остался без помощи и без снабжения. Положение оборонявшихся было безнадежным. Но, гарнизон Сайпана не имел право сдаваться. Сайто призвал всех японцев сражаться насмерть, до последнего человека. Сайто организовал линию обороны на горе Тапочау в горной местности Сайпана. Там было множество пещер, которые использовали японские солдаты. Они прятались в них в течение дня, а ночью нападали на американские войска. Но, время шло и все понимали, что это долго продолжаться не может. Сайто тоже понимал, что конец близок. 6 июля Сайто издал свой последний приказ.

Мы должны воспользоваться возможностью проявить подлинно японское мужество. Я поведу в наступление тех, кто в строю, чтобы нанести еще один удар американским дьяволам, и оставлю свои кости в земле Сайпана, как бастион на Тихом океане… Сейчас я молюсь вместе с вами о бессмертии для Императора и благополучии нашей страны, далее я иду в наступление, чтобы найти врага. Следуйте за мной!

Из текста последнего приказа генерала Сайто.

Однако, Сайто был настолько не здоров, что так и не пошел вперед вместе со своими солдатами в их последнюю атаку. Вместо этого он и Нагумо проследовали к соседней пещере с двумя штабными офицерами. Поклонившись друг другу и отвесив поклон в сторону родной земли и Императора, они совершили харакири, в то время как двое сопровождавших их офицеров застрелились. Пока двое японских командующих совершали самоубийство, около 4 000 остававшихся в строю солдат и офицеров готовились к последней атаке.

Пожалуй, следует отметить, что автор понимает под атакой стиля «банзай» в сухопутной войне. банзай атака — атака без какого-либо тактического плана, стратегической либо тактической надобности, направленная на причинение максимального ущерба неприятелю, не считаясь с потерями. Банзай атаку на Сайпане можно считать наиболее «каноничной». Все примеры, которые можно найти до этой атаки, были подчинены хоть какой-то причине и направлены на достижение какого-то тактического результата. То, что произошло на Сайпане, было подчинено только желанию японских солдат умереть и забрать с собой побольше янки.

В предрассветные часы 7 июля все способные держать в руках оружие японские солдаты и моряки собрались на северной оконечности острова близ деревни Макунша. Среди них были раненые, даже люди на костылях. Все, кто не способен был идти, были застрелены своими братьями по оружию еще в госпитале. У некоторых были только ножи или штыки, прикрученные к длинным шестам. Солдаты пили саке, чтобы поднять боевой дух, и готовились к крупнейшей за всю историю войны на Тихом океане банзай атаке. Японцы разделились на три группы. Одна пошла в атаку на позиции третьего батальона 105-го полка, занимавшего позиции на возвышенности, тогда как остальные нацелились на широкий просвет между первым и вторым батальонами этого полка.

Они шли и шли вперед. Не имело значения, что ты уложил одного: еще пятеро занимали его место…

Из воспоминаний майора Эдварда МакКарти, командира второго батальона 105-го полка.

Примерный вид того, что происходило.

Изначально атака шла успешно. Японцам удалось прорвать линию обороны 105-го полка. Но 105-й полк задержал японцев и дал время шестому и восьмому полкам морпехов выйти на позиции и атаковать, чтобы поддержать оказавшихся в тяжелом положении морских и армейских пехотинцев. Вскоре напор японцев стих, но 105-й пехотный полк понес тяжелейшие потери. В этом бою, продолжавшемся около 15 часов, было убито более 4 300 японцев.

На севере острова, случилось то, что оставило крайне тяжелое впечатление у морпехов. Часть гражданского населения, которую японские военные убедили в том, что американцы будут на них отыгрываться, стали бросаться с береговых обрывов в океан. Их было так много, что американцы вскоре стали называть такие места утёсами самоубийц. Матери прыгали вниз с детьми в руках. Целые семьи кончали жизнь самоубийством, подрывая себя гранатами. Женщины разбивали головы младенцев о камни. Вот что вспоминал об этом морпех Милтон Дэмбакер: «моя часть отправилась на север незадолго до того, как остров был полностью захвачен. Где-то на двадцатый день исход сражения был ясен, и мы уже могли видеть гражданских японцев, бросавшихся вниз со скальных обрывов. Думаю, они наслушались дикой пропаганды о том, как мы будем обращаться с ними, когда победим, и решили расстаться с жизнью».

Американские переводчики использовали мегафоны, пытаясь убедить гражданское население в том, что ему ничего не грозит. Тем временем японские снайперы стреляли в тех, кто медлил, стоя на краю утёса, не решаясь броситься вниз. Сотни трупов в полосе прибоя и у подножия скал представляли из себя ужасающее зрелище. Никто не знает, сколько людей умертвили себя таким образом, но позднее было подсчитано, что во время сражения погибло около 15 000 мирных жителей.

Зачистка острова продолжалась еще несколько дней. Большая часть японцев, засевших в пещерах, была уничтожена. Сопротивление к 9 июля было подавлено, и Сайпан был объявлен безопасной зоной, однако стычки с небольшими группами японцев и стрелками-одиночками продолжались до 10 августа. Штурм обошёлся США в 3 тысячи убитых и 10 тысяч раненых. Из 30 тысяч защитников Сайпана уцелеть удалось лишь 921 солдату.

Последствия атаки. Американцы роют братские могилы для японских солдат.

Проигранная битва авианосцев и падение Сайпана стали ударом для японского правительства и японского народа. Сайпан не был территорией, захваченной в ходе войны. Этот остров являлся частью довоенной империи. Японцы получили новый сильнейший удар, когда 48 тяжелых бомбардировщиков В-29 «Сверхкрепость» бомбили сталелитейный центр Явата на юго-западе Японии. Бомбардировщики, причинили мало вреда, но сам факт налета, первого со времен рейда Хэлси-Дулиттла в апреле 1942 года, оказал большое психологическое воздействие на японское верховное командование и на народ. Захват Сайпана и создание там аэродромов ставили большую часть Японии под угрозу налётов В-29. После морского сражения, пока еще шли бои на Сайпане, часть японских официальных лиц начала искать пути дипломатического завершения войны. 18 июля, в день, когда в Японии было официально объявлено о падении Сайпана, правительство Хидэки Тодзио ушло в отставку. Потеря Сайпана и отставка Тодзио оказали большое влияние на среднего японца, ведь ему продолжали втолковывать, что каждый бой, каждое самое мелкое столкновение завершаются победой японцев.

А на сегодня всё!

Автор: Алан Цаликов.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_306791

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Идеологическое обоснование же для самосожжения создал никто иной, как протопоп Аввакум. Самоубийство воспринималось в христианской этике как тяжкий грех, поэтому многие старообрядцы обращались к Аввакуму с вопросами о том, насколько приемлема добровольная смерть. Протопоп же привел в пример раннехристианских мучеников, совершивших самоубийство, чтобы избежать попадания в руки врага и поругания: «Святая мученица Соломония, после мучения детей своих, не доставшись рук человеческих нападения, помолившись Богу, и в разжегшуюся сковраду себе вверже, и тако дух свой предаде»; рязанская княгиня Евпраксия, которая, «не восхоте нечистивому царю Батыю предатися», с младенцем на руках бросилась с «высокия храмины», а девица Пелагия из жития Лукиана «веры ради Христовы» выбросилась из окна. Также Аввакум обращается к Ветхому Завету, где Бог испытывает Авраама, веля принести его сына, Исаака, в жертву – и сам Исаак готов добровольно принять смерть из любви к Господу. Таким образом, протопоп Аввакум приравнивает самоубийство к подвигу за веру.

Но почему же именно «огненная смерть»? Старообрядцами практиковались и «запощивание» (добровольная смерть от голода), и самоутопление, и самозакапывание – но широкое распространение получило именно самосожжение. Известный фольклорист М. Б. Плюханова связывает это с тем, что «гарь» ассоциировалась со Страшным судом. В народном сознании Страшный суд отождествлялся с переходом через «огненную реку», а само пламя, еще с языческих времен, считалось очищающим. Здесь следует привести достаточно показательный пример – «вознесение» Игнатия Соловецкого, которое описывалось так: «егда загореся церковь и дым великий восхождение со огнем на аере и после большаго дыму из самыя церковныя главы… изыде отец Игнатий с крестом в великой славе и светлости, и поднявся пойде в высоту…»

Идеи обретения мученического венца через «огненную смерть» распространялись странствующими «наставниками», которые в своих проповедях учили, что христианский мир гибнет и грядет царство Антихриста, где никониане являются антихристовыми слугами, и только сторонники «старого обряда» являются единственными стоятелями за веру. Однако они обречены на гонения и мучения. Чтобы «цело соблюсти веру», им остается удалиться от мира, а лучше – принять мученическую смерть.

Таким образом, нами были рассмотрены причины столь массового распространения "огненной смерти": только за конец 17 века в «гарях» погибло свыше 8 тыс. человек, а отдельные случаи массового самосожжения встречались и в 20 веке. Также нельзя не отметить то, какую мрачную роль сыграл протопоп Аввакум в принятии идеи "добровольной смерти" как подвига за веру, хотя мы не должны забывать, что подобная смерть в христианстве является тяжким грехом.

Иллюстрация: "Самосожжение старообрядцев в конце XVII века". Картина Г. Мясоедова.

Автор: Алина Говенько (@Chira.Bedokur).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_285983

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Цезарь присоединяет к Римской республике последнюю провинцию

Лишь только после окончания войн и восстановления порядка Октавианом Августом, начались полноценные реформы управления провинций. Цезарь Август был первым правителем Рима, кто открыл связку деньги-армия-власть: кто контролирует финансовые потоки - контролирует армию, а контроль армии даёт власть над государством. Поэтому реформа ключевого механизма получения денег государством стала залогом устойчивости, как Империи, так и самого режима Августа. И хотя сам вектор изменений был заложен ещё Цезарем, Август систематизировал и довел до логического завершения многие задумки своего политического отца.

Во-первых, впервые в истории Рима был составлен кадастр всего имущества в провинциях: жители провинции должны были задекларировать всё своё имущество и доходы для того, чтобы уже по этим спискам были определены точные суммы налогов. Система во многом похожа на составление цензовых списков в самом Риме, но до этого подобные операции никогда не проводились в масштабе всей страны. Теперь Рим не на глазок определял сколько должна платить провинция, а по точным спискам. Конечно же, из-за различных систем налогообложения для каждого округа провинции ни о какой единой сетке налогов пока речи не шло, но теперь императорские чиновники могли легко сверить списочную налогооблагаемую базу и собранные по ней налоги.

Римская кадастровая карта, 77 год н.э.

Во-вторых, была практически полностью упразднена система откупа. Взыскание прямых налогов было переложено на провинциальную администрацию и местные общины. Октавиан стремился замкнуть всю систему сбора налогов на подконтрольных ему имперских чиновников и магистратов, но не мог полностью отказаться от услуг откупщиков-публиканов, как из-за их влияния, так и из-за отсутствия в тот момент возможности содержать большой штат чиновников. Тем не менее при его наследниках система откупа продолжит заменяться фискальными чиновниками, причем, что характерно, они, как и публиканы, будут из сословия всадников. Также теперь надзор за деятельностью публиканов и разбор жалоб на них был перенесён из судебных комиссий в Сенат, тем самым император показывал провинциалам, что законность превыше всего.

В-третьих, была проведена реформа управления провинций. Так теперь все пограничные провинции переходили под управление принцепса, а старые (тыловые) остались в ведении Сената. Формально это было обусловлено тем, что в пограничных провинциях требовалось постоянное присутствие войск, а значит император, как верховный главнокомандующий, должен был иметь свободу действий в таких провинциях. Формально для реализации этих полномочий Август и все его наследники получали от Сената проконсульский империй, который делал их правителями императорских провинций. Но по факту император давал провинции в управление своим легатам или прокураторам, наделяя их полномочиями (так называемое выделение империя). При этом по сути полномочия наместников избранных Сенатом или назначенных императором были неразличимы и все они должны были подчиняться принцепсу Сената, т.е. императору.

Так как теперь на наместников ложились функции по сбору налогов, то был увеличен срок пребывания их в должности с года до 5 лет, хотя мало кто досиживал полный срок - должности наместников были все же не только обязанностью, но и честью и, что принцепс, что Сенат, стремились дать возможность занять должность как можно большему числу кандидатов. В отличии от времен Республики, теперь каждая провинция имела столицу с дворцом наместника, так как негоже человеку, олицетворяющему империю, жить на положении гостя у местных аристократов. Тем более, что теперь при наместниках создавались постоянные администрации, где хранились кадастры и прочие документы. В основном в начале принципата речь шла о нескольких вольноотпущенниках императора, посылаемых из Рима на длительный срок. Зависимость наместников от этих императорских чиновников была еще одним фактором, снижавшим возможность коррупции, - верность их императору зачастую превосходила тягу к наживе. А ведь еще были в администрации представители легионов, размещённых в провинции, с которыми тоже пришлось бы делиться. Поэтому воровать стало если и не невозможно, то очень проблематично - заложить могли слишком многие, а император, когда у него из кармана воруют, мог ведь и секирбошка сделать. Тут вам не Республика.

Таким образом закручивание гаек в части сбора налогов привело к облегчение положения провинциалов - императору нужны были не деньги любой ценой и как можно быстрее, а стабильный их приток. Поэтому вся система провинциального управления выстраивалась теперь вокруг этого принципа, а кто конкретно назначал наместника - Сенат или принцепс, влияло не сильно.

Но не только в упорядочении сбора налогов выражалось облегчение положения провинциалов. После Союзнической войны, приведшей к выдаче римского гражданства почти всем италикам (фактически процесс затянется аж до правления Октавиана), отношение римлян к этому институту стало меняться. Награждение римским гражданством отдельных лиц в знак признательности Сената и народа Рима было делом обычным, но при Цезаре и его наследниках эта практика приобретает совершенно иной размах. Цезарь станет активно раздавать римское гражданство целым общинам, даруя статус муниципия за верность и принятие римских обычаев и традиций. Такой статус даровал этим общинам полную внутреннюю автономию и освобождение от части налогов (не всех, точный состав налогов всё еще регулировался отдельным договором с Римом).

Римские колонии времён Цезаря и Августа

Кроме общин со статусом муниципия, росло и число общин с латинским правом. Как и во времена Республики такой тип гражданства даровал значительную часть римских прав, главными из которых были: право на коммерцию и право на брак. В отличии от римского гражданства получить его общинам было проще - нередко оно выдавалось просто по факту наличия значительного италийского населения. Латинское гражданство открывало широкие возможности, как по найму на военную и госслужбу, так и для получения римского гражданства. Так любой магистрат общины латинского права мог получить полное римское гражданство по окончанию срока полномочий. Часто, получения статуса латинского права было шагом к скорому присвоению полноценных прав римского гражданина. При этом латинское гражданство позволяло общинам напрямую апеллировать к Сенату или принцепсу, реализуя своё право, а не ожидая милости. Но откуда в провинциях вообще взялись в значительном числе италики? Во-первых в провинции всегда ехали за лучшей жизнью торговцы, ремесленники и земледельцы, способные выкупить или арендовать себе землю. А во-вторых - колонии.

Столкнувшиеся с необходимостью расселить ветеранов на земле, Цезарь и его наследники вынуждены были отойти от старых республиканских практик - земля есть земля, даже в провинции, а потому глупо запрещать селиться на ней колонистам. Ни Цезарь, ни те, кто были после него, уже не боялись, как их предки, что римляне, поселившиеся в провинции, быстро растворятся среди местных, забудут свои обычаи и предков. Наоборот, весь опыт римской экспансии показывал, что это римская культура будет растворять провинциалов, поэтому со второй половины 1 века до н.э. Рим начинает активно выводить колонии в провинции.

Руины Тимгада в Алжире, военной колонии, основанной императором Траяном

Значительная масса из этих колоний будут ветеранскими. Уже во времена Августа их будут стремиться выводить поближе к границе, чтобы всегда иметь резерв для донабора легионеров. Тем не менее никто не запрещал легионеру воспользоваться патентом и поселиться в любой провинции, где были готовы выделить землю. И не только легионеры, но и обычные гражданские тоже начинают массово переселяться за пределы Италии. Вскоре в провинциях будут жить уже сотни тысяч римлян, принося с собой свою культуру, законы и традиции. Не пройдёт и столетия, как значительная масса городского населения провинций будет малоотличима от самих римлян. А за ними процесс латинизации охватит и сельскую местность, связанную с городами прочными торговыми отношениями. Вопрос получения гражданства для латинизированных провинциалов будет уже не просто вопросом экономии на налогах, а делом принципа: мы такие же как и римляне!

С каждым поколением все больше общин будут получать статус латинского права, муниципиев или колоний, тем самым размывая некогда очевидную границу между римлянином и провинциалом, как некогда стёрлась такая граница между римлянином и италиком. К концу 2 века н.э. процесс проникновения провинциалов в жизнь Империи зайдёт так далеко, что в Сенате значительное место будут занимать именно провинциалы, основой армии будут провинциалы, командовать ими будут тоже провинциалы, в имперской администрации будут сидеть провинциалы, и даже на имперском троне будут провинциалы. В таких условиях всякие разговоры о некоем подчиненном положении провинций, о том, что их жители были не римляне, а унтерменши какие-то, теряли всякий смысл. Это они кормили Империю. Они истекали кровью за Империю. Они и были самой Империей. А значит теперь они тоже римляне, имеют они гражданство или нет. Перелом назрел и в 212 году то, что уже давно стало реальностью будет узаконено Императором Каракаллой, и об этом я уже написал здесь.

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_309964

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Ещё статьи по этому периоду: https://pikabu.ru/@Cat.Cat/saved/1368247

Риму Сицилия досталась огромной кровью и отдавать её он не намеревался

Беда была в том, что существующие римские механизмы позволяли размещать по договорённости с каждой общиной отдельные небольшие отряды без единого командования. Тут стоит обратить внимание, что единого военного командования вне случая ведения войны в римской военной структуре предусмотрено не было. Военачальниками были римские магистраты, которые на время боевых действий "снимали с себя" гражданский империй (полномочия) и обретали империй военный, после чего уже назначали командиров отдельных подразделений. Данная система вполне удовлетворяла римлян до того момента, пока удаленность театра боевых действий была небольшой, но в случае с удержанием Сицилии настоятельно требовался постоянный командующий войсками, которому бы подчинялись все подразделения выбранной территории. Проще говоря римлянам требовалось изобрести систему военных округов - поставить на Сицилии войска, дать командование над всеми ими одному человеку, чьи полномочия были бы непрерывны во времени в независимости от того есть война или нет.

Вторая причина может показаться на первый взгляд нелепой: Сицилия, в отличии от Италии, была населена чуждым римлянам населением и благородные сенаторы боялись, что дав им часть римских прав и пустив туда колонистов, Рим подвергается тлетворному влиянию чужаков. Хотя казалось бы - у вас половина юга Италии это те же греки, что и на Сицилии. Но логика в позиции сенаторов была. Юг Италии хоть и был действительно насыщен греческими колониями, но представлял из себя слоёный пирог из италиков и греков в котором отношение к италикам в части прав всегда было чуть лучше, так как они свои. И вывод колоний на юг не виделся столь опасным с идеологической точки зрения, так как вокруг всегда будут другие италики и римляне не растворятся в чуждой культурной среде. Сегодня, конечно, забавно слышать про такие опасения, так как это именно римляне будут растворять всех чужаков в своей культуре. Но на момент середины III века до н.э. у Рима не было опыта взаимодействия с большим числом чужеродных общин и существовал обоснованный страх потерять идентичность. Римлянам впервые в истории не нужна была от завоёванных их территория, а только ресурсы!

Отсюда вставал юридический вопрос - как оформить подобную ситуацию? Ни формат союзнических отношений, ни муниципий тут явно не подходил – они все в той или иной мере подразумевали наделение населения частью римских прав, а именно этого требовалось избежать любой ценой. Дебаты вокруг этого казуса растянутся почти на 15 лет и приведут к формированию двух противоположных точек зрения. Первую отстаивали влиятельные патрицианские рода - они предлагали прекратить оккупацию захваченных земель и превратить их в государство-клиент, тем самым перенеся патрон-клиентские отношения из сферы межродовых отношений в сферу государственную. Что подразумевалось под патронатом над государством? Римский сенат от лица народа Рима становился коллективным патроном государства-клиента, гарантируя тому безопасность и требуя взамен согласования внешней политики, дружественного отношения к Риму и ряда мелких одолжений, наподобие размещения гарнизонов. Формально государство-клиент оставалось независимым и даже имело определённую свободу внешней политики. НО, для закрепления зависимого от Рима положения, правитель такого государства должен был лично стать клиентом какого-нибудь влиятельного римского рода (человек не мог быть клиентом государства, так как оно не персонифицировано).

Такую схему позже не раз будут реализовывать в ходе завоеваний Средиземноморья, но обычно в отношении уже существовавших монархических форм правления. На Сицилии же единого государства не было вовсе, а значит либо пришлось бы делать патронами кучу мелочи, либо самим создавать квазигосударство с монархом, а оно надо? Кроме того, такой метод не решал проблему обороны территории, так как римские гарнизоны и их командиры были бы на положении гостей, что не сильно-то помогло бы. Ну а самым большим минусом, из-за которого Сенат каждый раз долго и упорно спорил, когда очередной военачальник заявлял, что он тут Риму нового клиента привёл – это личная зависимость правителя-клиента от конкретного римского рода. По сути, государство-клиент через своего правителя становилось клиентом не Рима, а одного единственного патрицианского рода, что сильно нарушало баланс сил внутри государства. Поэтому Сенат с самого начала смотрел на такую практику с подозрением и неудовольствием и стремился как можно быстрее преобразовать государство-клиент в вторую из предложенных форм – провинцию.

Когда после 2-й пуники Испания будет захвачена Римом у Карфагена Сципион Африканский объявит, что вся эта территория его клиентские царства. Сенат это проглотит, а потом всё равно организует провинцию, так как уж больно зарвался Сципион

В чём же заключалось отличие провинции?

Ви таки будете смеяться, но в замораживании сложившегося положения. После завоевания Сицилии та, пока Сенат в Риме решал как с ней быть, оставалась в статусе dedititio – полная сдача населения и всей территории на милость римлян, проще говоря военная оккупация с оккупационной администрацией. Обычно захваченные территории находились на таком положении до заключения союзного договора или организации муниципии. В это время полное управление общиной осуществлял назначенный из Рима претор, а жители её не имели никаких прав перед римлянами, но редко когда такое состояние держалось дольше нескольких лет. Теперь предлагалось закрепить и институциализировать такое положение. Задумка была гениальная в своей простоте:

1) Заключаем договоры с общинами, где прописываем обязанности провинциалов, но не прописываем прав – потому что их нет. При этом с разными общинами заключаются договоры разной степени тяжести, а в некоторых вводим и вовсе прямое римское управление до момента, пока они не докажут лояльность (т.е. создаём муниципий, но без муниципальных прав);

2) Вводим на территории провинции римскую правовую систему, в рамках которой у провинциалов прав нет, местную правовую систему оставляем, но если её нормы противоречат римским – игнорируем;

3) Объявляем всю землю провинции частью территории Рима (это важно!), включаем в Ager publicus (общинная земля), но запрещаем селиться на ней римлянам. Так как на римской ager publicus теперь живут какие-то левые люди, объявляем, что они теперь должны платить поземельный налог за occupatio римской земли (profit, profit, profit!!!);

4) Ставим в провинции гарнизоны, назначаем военным командующим одного из бывших магистратов, который имеет широкие полномочия в военной сфере (вплоть до объявления чрезвычайных налогов для военных нужд), судебной, но практически не имеет никаких административных функций – иначе слишком много власти в руках одного человека сосредоточилось бы;

5) Так как нам надо не дать сосредоточиться в руках наместника контролю над финансовыми потоками, а также чтобы не создавать на местах постоянную налоговую администрацию (а местным мы априори вопрос сбора налогов не доверяем) вводим систему откупа: Сенат за сумму, необходимую от провинции, продаёт право сбора налогов на территории любой коллегии римских граждан. Сенат таким образом получает стабильные платежи в бюджет, предприимчивые римляне – возможность обогатиться (подробнее вот здесь).

Всё, мы прекрасны и решили все наши проблемы. В общем система со всех сторон отличная для всех… римлян. Провинциальная система оказывалась выгодной Риму именно с точки зрения выкачивания ресурсов территории и как можно меньшего пересечения жителей провинции и римлян. А вот для провинциалов даже в теории такая система значила потерю значительной части свобод без приобретения чего-либо взамен. Но ни для кого не станет откровением, что в реальности всё было ещё хуже и тем не менее система оказалась устойчива. Почему? Об этом я уже писал здесь.

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_309233

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Ещё статьи по этому периоду: https://pikabu.ru/@Cat.Cat/saved/1368247

Шлем из Саттон-ху. Саксонский

Кто такие саксы? Ну, очевидный ответ — «германское племя», на сто процентов верный. Традиционно для большинства германских племён, проблемы у них начинаются ещё с имени. Проблема в том, что «сакс» — это не этноним. Это нож. Тяжёлый, сорокасантиметровый нож, которым было одинаково удобно нарезать кабанчика к обеду или зазнавшихся римлян. А вот как сами саксы себя называли — не очень понятно. Впервые они упомянуты в «Географии» Птолемея — вот только в части копий они «аксоны» — а эти «аксоны», теоретически, могут оказаться упомянутыми у Тацита «авионами», проживавшими где-то в Ютландии. Где конкретно жили авионы — это ещё один отдельный вопрос, потому что Awioniz значит «жители островов» — а островов там много. Да, всё написанное выше может показаться притянутым за уши, если бы не тот факт, что там рядом жили исторические друзья саксов — фризы и англы. К сожалению, это всё ещё выглядит притянутым за уши, так что ориентироваться, традиционно, нам приходится на топонимы — и тут нам помогает провинция Вестфалия (вестфалы — одно из под-племён саксов), и федеральная земля Нижняя Саксония, расположенные как раз рядом с Ютландским полуостровом, и совпадающие по местоположению с теми местами, где, согласно тому же Птолемею, жили саксы.

Ножик. Сакс и его современная реплика.

Ещё один

А вот это уже скрамасакс — вариант побольше

А ещё была такая весёлая вещь, как «Саксонский берег». И, нет, саксы там не жили — всё было ровно наоборот. Видите ли, саксы — это такая античная версия викингов. То есть они плавали на своих кораблях туда-сюда вдоль берегов (одна из их баз была даже на Оркнейских островах, а это — 16 км на север от Шотландии) и грабили прибрежные поселения. Для того, чтобы такое предотвратить, в III веке римляне просто-напросто утыкали берега Ла-Манша фортами, большая часть которых на данный момент давно превратилась в города — например, Брест (французский, само собой), Дувр или Нант. Впрочем, пиратам это не сильно мешало — ту же самую базу на Оркнейских островах Феодосий Старший (отец императора Феодосия) уничтожил только в 371 году. Ну, и да, они постепенно расселяются по Германии, в конечном итоге осев, собственно, в Нижней Саксонии — между Рейном, Эльбой, центральной горной областью Германии и побережьем Северного моря.

Они, кстати, отличались от остальных племён. То есть, да, это были голубоглазые высокие блондины, истинные арийцы, но у них была одна очень интересная особенность — демократия. В то время, как окружающие их племена управлялись королями, саксами управлял т.н. «Тинг» — что-то вроде русского вече. Во время войны, конечно же, выбирался один вождь, который вёл племя на битву, но во времена мира в этом не было необходимости. Впоследствии, уже во время франкского владычества, такая система развилась даже до некоего подобия парламента, когда от каждой административной единицы («Гау») назначался представитель — впрочем, когда франки убрали гау, развалился и тинг.

А помимо этого саксы были настолько грозным и многочисленным племенем, что гораздо лучше меня об этом скажет историк Шэрон Тёрнер в своей книге «История Англо-саксов»:

«Вызывает большое удивление, что Тацит, за много лет до Птолемея создавший подробное описание Германии, не упомянул саксов [далее идёт разбор причин, но если коротко — потому что Птолемей был географом, который записывал именно места, а Тацит — историком, которого интересовали подробности]… Единственные выводы, которые можно благополучно извлечь из молчания Тацита и предшествующих географов, заключаются в том, что саксы в это время представляли собой малоизвестный и незначительный народ, не досаждавший более известным народам и не навлекший на себя враждебность римского государства.»

Как-то так. Про тех же авионов Тацит прямо говорит, что это племя (наравне с англами и ещё кучей мелких племён) поклоняется матери-земле Нерте, и, не считая этого, никакого внимания не заслуживает.

Даже в Тотал Вар впихнули эти ножи! Только это скрамасаксы, ну да ладно

Но это всё скучно, вся эта политика и этнология. Нам нужно мясо. Что ж, будет вам мясо. Самая известная роль саксов в мировой истории — это участие в покорении Британии вместе с англами и, частично, фризами. Для этого нам нужен небольшой контекст.

Британия — эта провинция. Далёкая и дикая, ещё и ограбят какие-нибудь саксонские пираты по пути. Показательный пример — так называемый «Великий Заговор», когда в 367 году федераты на границах тупо кинули римлян, пропустив вглубь острова орду пиктов, скоттов, и прочих северных племён — и, да, саксонские пираты тоже присоединились к веселью. В результате где-то ¾ римской Британии оказались захвачены и опустошены, оставшиеся гарнизоны (которым не платили, к слову) держались на силе духа и такой-то матери, а в Риме узнали об этом только через полгода. Да, Феодосий Старший в 369 году вернулся с подкреплением и отбил территории до Адрианова вала, но провинция была в отвратительном состоянии. Не успели выдохнуть — в 383 году наместник Британии, Магн Максим, уходит с большей частью расквартированных на острове воинов и местных галлов завоёвывать себе императорскую власть. Сделать это ему удалось, и этой властью он даже некоторое время пользовался, пока в 388 году его не сверг Феодосий Великий, сын Феодисия Старшего. Вот только на острова гарнизон так и не вернулся, а те воины, которые там оставались, уходили на континент — под те или иные знамёна. В 410 году на просьбу о помощи жителей Британии император Гонорий отвечает, что они могут делать, что хотят. Римское владычество в Британии закончилось — и сразу же начались войны с наступающими с севера пиктами, а ещё — с соседями. Письма в спортлото продолжали писать где-то до 440-х, но там было не до этого — население Европы пыталось остановить Атиллу. А пикты-то на севере не спят.

Короче, романо-бритты вместо того, чтобы писать в Рим или Византию, приняли, на первый взгляд, удачное решение — они решили пригласить германцев. В 440-х годах король бриттов (и оставшихся на острове римлян) Вортигерн для борьбы с наступающими пиктами призвал двух варварских военачальников — братьев Хорса и Хенгиста. Само собой, не за просто так, а за право поселиться на острове (ныне — полуострове) Танет. И вроде как всё шло относительно неплохо — ровно до тех пор, пока в 449 году Хенгист не решил, что ему нужен остров побольше — и не обратил своих воинов против британцев. Скорее всего, им не платили — либо не доплачивали. Гильда Премудрый в «Погибели Британии» пишет, что саксы чуть ли не вымогали припасы у бриттов под угрозой грабежей (впрочем, у него вся книга в таком ключе выдержана). Беда Достопочтенный же упоминает, что до этого в стране случился страшный голод, и только чудом пикты не сбросили бритто-римлян в Ла-Манш. Однако с прибытием саксов удалось перестать отмахиваться и начать бить уже самих пиктов. Но, в общем, история примерно та же — на зов родственников подтянулось больше ютландских племён, которые, в конце концов, решили взять себе больше, чем предлагали.

Примерное распределение ютландских племён после вторжения

Тут стоит отметить один важный нюанс — саксы не были христианами. Бритты — частично. Большинство материковых племён тоже. Но вот до Ютландского полуострова слово Божие не дошло. В итоге, гости из-за морей не испытывали абсолютно никакого сожаления в процессе грабежей и убийств. И Гильда, и Беда утверждают, что южные провинции были опустошены (опять). А ютландцы, обосновавшись на территории острова (что заняло у них примерно 100-150 лет), основали семь королевств — т.н. «Гептархию». Конкретно саксам принадлежали королевства с характерными названиями Сассекс, Уэссекс и Эссекс.

Монах Августин, будущий архиепископ Кентерберийский, обращается к саксам. Именно его усилиями в начале VII века в Кенте появилась первая (для саксов) церковь.

Из них стоит особенно отметить Уэссекс — именно короли Уэссекса смогут объединить Гептархию в единое королевство. Тут королям Уэссекса очень сильно помог случай — после того, как «Великая языческая армия» данов в очередной раз опустошила Британию, правитель Уэссекса, Альфред Великий, внезапно обнаружил, что северного королевства Нортумбрии больше не существует, а соседние государства лежат в руинах — в то же время его надел был практически нетронут (по сравнению с остальными землями). Усилиями нескольких поколений Англия была подчинена саксонскому роду — хотя изначальных саксов там уже и не оставалось, все смешались. Так и появилось единое королевство Англия. Но ненадолго — в 1018 году даны всё-таки покончили с независимостью Уэссекса, а в 1066 в гости наведались норманны — и мы все знаем, что дальше произошло.

Но это только часть саксонской истории — ведь немалая их часть осталась и на континенте. А что с ними-то стало? Добились ли они каких-нибудь высот? Если коротко — да. Если чуть подлиннее — нет. Если поподробнее — да, но не совсем.

В то время, как часть саксов разоряла Британию, другая ветвь племени постепенно продвигалась на запад. Ещё до этого, примерно в 360-х годах, они вторглись на территорию рипуанских франков и прогнали их оттуда — у тех осталась «…. только узкая полоска земли вдоль берега». После этого они занялись своим любимым делом — убийствами и грабежами вдоль Рейна и на побережье. Проблема была только в том, что на востоке грабить было уже некого, а Саксонский Берег всё ещё существовал и даже более-менее обслуживался. Что делать? Правильно — идти в очередной поход.

Итак, 460-е года. На территории современной Франции существуют пять условных государств — королевства вестготов, бургундов и франков, земли алеманнов, а так же — независимая Галлия (она же — Галльский диоцез, она же — Суассонская область), во главе которой находится бывший римский дукс Эгидий. Дела у него шли не очень — постоянно лезли алеманны и бургунды, подозрительно косились на свободные земли готы. И только франки были более-менее на стороне римлян. Как вдруг… Правильно, приплыли саксы, и немедленно захватили Арморику (ныне — Бретань). Эгидий был слишком занят войной с вестготами, чтобы ответить, а как только он заключил с последними мир — саксы ударили, захватив город Анже. Не очень понятно, что было в промежутке между 463 годом (нападение на Анже) и 470 (ещё одно нападение на Анже) — Эгидий умер, однако полномасштабной войны, вроде как, не было — хотя, да, саксы, традиционно, плавали туда-сюда по руслу Луары и грабили население, попутно захватывая заложников.

Карта Галлии 20 лет спустя после описываемых событий. Сиагрий — сын Эгидия, последний римский правитель Запада.

А в 470 им и этого показалось мало — и они опять напали на Анже, и даже убили там комита Павла — приемника Эгидия. К несчастью для саксов, буквально на следующий день туда подтянулись франки (союзники римлян), выбили саксов из города, а потом прошлись огнём и мечом по островам на Луаре, вырезав всех, кто там обитал, под ноль — хотя и сами потеряли многих. Вероятно, именно это поражение толкнуло большинство саксов развернуть вектор раздачи лещей в сторону Британии — тем более, что у Хенгиста уже было своё собственное королевство (Кент). Ну, а часть осталась жить в Бретани и Нормандии, постепенно сливаясь с местными жителями в одного большого Мегазорда нацию бретонцев.

Интересный факт — вождём саксов был некий Одоакр. Тот ли это самый Одоакр, который некоторое время спустя положит конец мучениям Западной Римской Империи? Хороший вопрос — историки пока что это так и не выяснили.

А что до остальных саксов, проживавших на территории Рейна, то для них всё закончилось максимально печально. Для начала, их покорили франки. После этого они попытались саксов ещё и крестить — саксы, как я уже говорил, были язычниками, и дикарями высшей пробы, так что они буквально резали всех проповедников, и ни в какую не хотели поддаваться. В отличие от своих британских родственников, к слову, которые крестились ещё в 600-е. Вроде как, после того, как значительное количество саксов вырезали в ходе войны в 772-777, часть вождей приняла христианство. Вроде как. Это обстоятельство не помешало саксам поднять очередное восстание уже в следующем году, а когда Карл в очередной раз прошёлся по стране крестом и мечом — в 782. В том же году, кстати, саксы в битве у горы Зюнтель уничтожили карательную экспедицию против славян-сорбов (будущих сербов). Карл окончательно вышел из себя, и в городе Верден казнил 4500 саксонских заложников. Но потребовалось еще три года, чтобы окончательно усмирить саксов.

Все равны, как на подбор, с ними — дядька Карл Великий.

Окончательно? Как бы не так! Очередное восстание в 793 — получите и распишитесь! Тут уже Карл не церемонился — закончилось всё тем, что он просто-напросто вырезал саксов практически полностью, заселив места их обитания своими поселенцами, а тех, кто по какой-то причине выжил, расселил по внутренним областям Франкского королевства. В принципе, где-то на этом этапе история саксов как племени заканчивается — все уже либо слились с соседями, либо (в Британии) перестали быть племенем и стали нацией — чтобы, опять же, слиться с соседями.

Так бесславно закончилась история саксов в Европе. Суровые морские рейдеры, парни с длинными ножами и широкой душой, они навсегда останутся в наших сердцах — побеждены, но не христианизированны.

Автор: Андрей Маров.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_262007

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Сотрудники политотдела 52-й стрелковой дивизии

Впрочем, разбазаривание пайков на фоне некоторых донесений смотрелось просто детской шалостью. Например, особист из 9-й дивизии народного ополчения (сокр. «ДНО»), докладывая о боеспособности своей части, привёл следующий пример: «в 1-м батальоне 2-го полка 9 дно за время марша от Малоярославца до Бородино ополченцы растеряли 4800 патронов, 96 гранат, 2 ручных пулемёта. В 1-м полку один пулемёт забыли в лесу, 5 в разобранном виде оставили на дороге в повозке, взятой у колхозников».

Были и обратные ситуации. Так, из Особого отдела НКВД 176-й дивизии сообщалось об отсутствии в медсанбате тёплого обмундирования, ламп и даже посуды. В том же донесении описывались попытки одного из командиров послать бойцов то за колхозным сеном, то за брёвнами. Но бдительный председатель колхоза эти хищения пресёк на корню, сообщив «куда надо» о фактах мародёрства.

Очень образное донесение о недочётах и неразберихе отправил старший лейтенант госбезопасности Иванов, особист из 41 сд., в июле 1941-го. Описывая работу служб тыла, он сообщил: «В тылу фронта столько хаоса, что сам аллах не разберёт».

«Туда не ходи, сюда ходи!»

Особым вниманием у оперов пользовались и случаи дружественного огня, которых — увы — хватало.

В марте 1942 года начальник Особого отдела НКВД Юго-Западного фронта, старший майор госбезопасности Селивановский, оправил военному совету фронта доклад. В нём перечислялись факты бомбёжки самолётами своих войск.

«Опознание» виновных случилось не только по внешнему виду машин. Вместе с бомбами на красноармейцев падали листовки, предназначенные для немецких солдат и населения оккупированных территорий.

В географии путались не только авиаторы, но и наземные войска. В марте 1942 года капитан Ивашутин (ещё не ставший начальником ГРУ, а служивший в Особом отделе Крымского фронта) приехал на передовую и с удивлением обнаружил: высота 66,3, на которой, по данным штаба армии, находился наблюдательный пункт советской артиллерии, в действительности занята и укреплена противником.

Проводили сотрудники особых отделов и инспекторские проверки — также с весьма впечатляющими результатами.

Например, в феврале 1942 года два офицера нагрянули с проверкой в 172-й сд. Трёхстраничный рапорт по итогам широкими мазками рисовал довольно удручающую картину: «вокруг командного пункта валялось в грязи около 20 ручных гранат», «из двух миномётов оба ржавые, из 17 винтовок — ржавых 16», «отмечены случаи, когда винтовка после чистки выглядит хуже, чем до чистки», «охраняющие боеприпасы часовые пропускают по отклику „свой“».

В масштабе одной дивизии можно было раскопать «ужас», но не «ужас-ужас». Зато осенью того же года отчёт об участке обороны 42-й армии Ленинградского фронта занял уже целых 37 страниц. Особую озабоченность вызвало состояние минных полей. Проверка выявила, что они массово оказывались «не там», «не совсем». И вообще «на протяжении 395 метров выявлено 85 совершенно не заряженных мин, не подготовленных к взрыву — 50 шт и совершенно непригодных к действию 55 мин».

Также очень порадовали особистов часовые-нацмены, не владеющие русским языком. Как выяснилось, их обучили только подавать команду «стой» — и больше ничему. На этом фоне заросшие травой амбразуры блиндажей выглядели вполне обыденной мелочью.

Кто виноват и что делать?

Летом 42-го начальник Особого отдела НКВД Брянского фронта старший майор госбезопасности Вадис провёл собственное расследование провала некоторых боевых операций.

Например, поход в разведку за языком, организованный в 645-м стрелковом полку, закончился у поставленной немцами колючей проволоки — о которой было прекрасно известно. Но «спохватившись в последнюю минуту и не найдя ножниц, решено было взять топоры, но и их забыли».

Пока подошедшие бойцы топтались возле преграды, проснувшиеся немцы заподозрили недоброе и открыли огонь из пулемётов и миномётов. Итогом «похода» стали двое убитых, девять раненых и пятеро пропавших без вести.

Причина всего этого была крайне проста. «Командир 8-й роты Шуркин и политрук Маклаков операцией не руководили. В самый разгар операции недалеко от проволочного заграждения они организовали выпивку, вследствие чего бойцы, оставшись без командования, в беспорядке бежали обратно».

Александр Анатольевич Вадис

Особого интереса майора Вадиса удостоилась также попытка наступления на хутор Калинов. Наступление оказалось, мягко говоря, неудачным. Из пяти выделенных для поддержи танков один подорвался на мине, два были подбиты немецкими пушками, а оставшиеся два ворвались на хутор, где и пропали вместе с десантом. У наступавшей же пехоты патронов хватило на час боя. Не лучше было и у поддерживавших пехоту миномётчиков. К моменту проведения расследования «по горячим следам» потери полка составляли 157 доставленных на эвакопункты раненых.

Командование 61-го стрелкового полка сначала свалило всю подготовку на командира батальона. А затем, уже в ходе завязавшегося боя, не сделало ничего, чтобы помочь принявшему на себя удар соединению. Виновным в произошедшем особисты назвали командира полка, майора Барышева. По логике современных российских фильмов, Барышева должны были расстрелять «ну сей же час». Но в реальности случилось это лишь в 1946 году. Барышев к этому времени успел дослужиться до полковника — правда, не Красной армии, а власовской РОА.

Примечательно, что товарищ старший майор ГБ Вадис в своих докладах не только называл виновных, но и оправдывал некоторых офицеров. Например, узнав, как некий командир танкового корпуса категорически возражает командованию армии, приказавшей использовать бригаду тяжёлых КВ для уличных боёв, Вадис тут же направил спецсообщение в военный совет фронта и добился отмены приказа. Чем, вероятно, спас не только машины 180-й танковой бригады, но и строптивого командира 18-го танкового корпуса — генерал-майора Ивана Черняховского.

warhead, Евгений Башин-Разумовский: Иван Данилович Черняховский в дальнейшем командовал 60-й армией, а затем и 3-м Белорусским фронтом, став самым молодым из командующих фронтами. За освобождение Витебска, Минска, Вильнюса стал дважды Героем СССР. Погиб в феврале 1945-го в Восточной Пруссии.

Что касается штрафников, то и они, конечно же, попадали в документы особистов. В марте 1944-го начальник УКР «Смерш» отдельной приморской армии генерал-майор Белкин отправил спецсообщение. Армейская штрафная рота 1-го гв. сп. должна была провести разведку боем. Вместо этого штрафники взяли штурмом высоту, захватили троих пленных. При этом сами понесли тяжёлые потери. Из 65 атаковавших 18 были убиты, 39 ранены и лишь восемь человек остались на захваченном рубеже. Они отбили пять немецких контратак и только к вечеру отошли к своим. Но и тут — как ни удивительно — страшный особист требовал не расстрелять отошедших штрафников, а наказать командование полка, не приславшее солдатам подкрепления.

Сам ищи своё НКВД

Сотрудники «Смерша» 70-й армии

Закончим всё же на более весёлой ноте — рассказом о том, что иногда происходило с теми вражескими парашютистами, которые по собственной воле решили сдаться на милость «Смерша».

«Парашютист Бураков, давая показания об обстоятельствах своей явки с повинной в органы советской власти, рассказал о следующем возмутительном факте потери бдительности со стороны работников Черемисинского райвоенкомата, а именно: приземлившись на территории Черемисинского района, Бураков, разыскивая органы НКВД, случайно якобы попал в Черемисинский райвоенкомат, где заявил дежурившим двум сотрудникам о том, что он является вражеским парашютистом, предъявил им оружие, взрывчатые материалы и обратился с просьбой — принять меры к задержанию своего напарника Волошина. Вместо немедленного задержания и направления в органы НКВД, указанные дежурные возвратили Буракову оружие, взрывчатку и предложили ему самостоятельно разыскивать органы НКВД».

Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.

Перенесено силами сообщества Сat_Сat с сайта warhead.su с разрешения.

Автор: Андрей Уланов.

Оригинал: https://warhead.su/2018/12/17/osobyy-otdel-na-svyazi-o-chyom...

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Ну, а в 19 веке уже сам Луи Пастер называл вино "самым здоровым и самым гигиеничным напитком". Вино вошло в фармакопею ряда европейских стран. Так, австрийским врачам был предложен перечень из 35 вин, признанных лечебными. У французов выбор был побольше — 164 вина. Нашим с вами соотечественникам приходилось довольствоваться крымскими, белым и красным — именно так значилось в фармакопее московских больниц.

В 20 веке за вино взялись всерьёз. Ему посвятили ряд научных исследований, и в 1930 году профессор Парижского университета Перро вместе с доктором Кюве добились признания винограда лекарственным растением. Доктор Эйло опубликовал "Кодекс энотерапии", описав в нем лечебные свойства бордоских вин. В нем рекомендуется как пероральное (внутрь, то бишь) употребление вина, так и наружное (обёртывания, компрессы, или, может быть, желаете принять ванну с вином?). Наконец, исследования выявили, что вино оказывает благотворное влияние практически на все органы и системы организма человека.

В умеренных дозах оно снимает стресс, расслабляет, способствует профилактике атеросклероза и ишемической болезни сердца. Помните исследование, о котором я говорила в самом начале — про французов и смертность от инфаркта, которая у них ниже? Так вот, учёные связывают это с тем, что в вине содержатся так называемые полифенолы (дубильные вещества, флавоноиды, ресвератрол). Именно они препятствуют образованию атеросклеротических бляшек, а ещё способствуют профилактике тромбоза, снижая риск инфаркта и инсульта. Наконец, имеются данные о том, что полифенолы, в комбинации с лекарственными препаратами, могут способствовать профилактике и лечению онкологических заболеваний.

Казалось бы — сплошная благодать. Однако не забываем о словах Парацельса: "все есть яд и все есть лекарство, и то, и другое определяет доза". Поэтому пользу вино вам принесёт лишь при грамотно подобранной тактике лечения и правильно рассчитанных дозе и курсе. Поэтому, как и в случае с любым лекарственным средством, избегайте злоупотребления, а желательно — не занимайтесь самолечением.

Автор: Алина Говенько (@Chira.Bedokur).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_309988

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Римские провинции к концу Республики

Первое, что, конечно же, стоит уяснить, – это положение провинции в составе Римской Республики. В отличии от муниципий и прочих союзных общин, провинция являлась частью Рима, вся её территория считалась римской, на её территории действовали римские законы и обычаи. НО. Всё неримское население для римских властей имело статус перегринов (чужаков), что делало их практически бесправными по этому самому римскому праву. Римляне не отменяли существующих местных законов, но они регулировали только взаимоотношения общины и её гражданина, причём только в той части, которая не противоречила римским законам. Ни один документ никак не регламентировал права провинциала в правовом поле Римской республики, а значит для неё он был никем.

Единственным субъектом права, отношения с которым в рамках провинциального устройства были регламентированы, была община. Закон lex provinciae, принимаемый Сенатом, устанавливал структуру провинции: её границы, налоговый и таможенный режим, деление на судебные округа и прочие административные вопросы. В нём не было ни слова о каких-либо правах общин, только об обязанностях. То же самое наблюдалось и в отдельных договорах Рима с общинами – они устанавливали конкретный перечень обязанностей общин перед Римом, налоговые льготы, степень внутренней автономии и прочие вопросы функционирования общины. Некоторые общины по таким договорам могли получить избавление практически от всех податей и полную внутреннюю автономию, в то время как другие ставились под внешнее управление Рима и присылаемых им преторов. Наконец, последним законодательным актом, регулирующим жизнь провинции, был edicta provincialia, издаваемый наместником. Он представлял из себя набор принципов, которыми будет руководствоваться наместник провинции в своём правлении. И, опять же, там не было ни слова о правах провинциалов. Единственным правом, которое было у жителей провинции, было обращение в Сенат, но сделать это можно было только по очень серьёзным причинам. И угадайте с трёх раз, какая причина была самой популярной?

Ага, коррупция. Появилась она неспроста. Провинции были сильно удалёнными от Рима территориями, ручное директивное управление при тогдашних средствах доставки информации было нереально, а потому наместник провинции должен был иметь широкую автономию. Сенат, в мудрости своей, понимал, что нельзя давать наместнику всю полноту власти в провинции, так как это будет слишком похоже на власть царскую. Поэтому наместник получал для управления провинцией «урезанный» империй – военные и судебные полномочия гражданского империя. Формально в вопросы административного управления провинцией он не должен был лезть, так как они уже регулировались сенатскими постановлениями. Но в реальности, из-за отсутствия какой-либо системы контроля за наместниками и удалённости от Рима, они имели почти полное всевластие в вверенных им провинциях, ограниченное лишь личными качествами наместника. Ну, и сроком исполнения обязанностей в 1 год, который в реальности часто и вовсе был 8-10 месяцев, так как на путь из Рима до провинции тоже нужно время.

Тем не менее, не стоит считать, что наместники были абсолютно всесильными. Да, в руках у них был гарнизон солдат, но в случае массового восстания войска из Рима могут идти долго, а жить и добра наживать всем хочется. Поэтому наместникам приходилось всегда опираться на местные элиты – хорошие отношения с ними были залогом спокойного наместничества. Тем более, что наместничество, как и прочие магистратуры в Риме, были почётным правом, а потому из казны не оплачивались. А ведь наместнику в управлении провинции нужен был собственный штат – никакого постоянного чиновничьего аппарата в провинции не было, чтобы он не мог срастись с местными. Обычно штат наместника состоял из квестора (бухгалтера), нескольких писцов и советников из семьи и клиентеллы. И всех их требовалось содержать за свой счёт, а ещё снимать жильё (Республика не заботилась о том, чтобы была постоянная резиденция наместника), осуществлять разъезды по провинции, принимать делегации… И всё это требовало денег и немало.

И вот тут на помощь римлянам приходил античный институт гостеприимства. Местные провинциальные элиты, стремясь заручиться благосклонностью нового наместника, обычно предоставляли тому за счёт общины жильё. Также, по правилам гостеприимства, они устраивали званные обеды, дарили «небольшие» подарки и оказывали услуги, естественно, на совершенно безвозмездной основе. Коррупция? Возможно. Но для античного общества это было нормой – местные показывали благожелательность наместнику, в обмен ожидая подобной благожелательности от него, причём если повезёт, то даже и после его возвращения в Рим. По обычаям, нарушение правил гостеприимства, даже в отношении чужаков, могло оставить значительное пятно на репутации, так как такие обычаи были выше происхождения, и принимая их, обе стороны накладывали на себя ряд обязательств. Поэтому умный наместник не отказывался от помощи местных, а некоторые из них, находящиеся в особо щекотливом положении близящегося банкротства, могли и начать заискивать перед провинциалами, вместо того, чтобы пойти по более простому пути грабежа.

А ведь грабить провинцию было легко и приятно. Одной из главных целей финта с узакониванием римской оккупации на территории провинции было обеспечение законных оснований для выкачивания денег (муниципии, в отличие от провинций, в большинстве своём никаких прямых налогов не платили). Так население провинций облагалось двумя основными налогами:

стипендиум – особый подушевой налог, который взымался по праву оккупации провинции. По сути, провинциалы платили налог на то, что римляне их завоевали;

десятина — налог за possesio (владение) землёй. Так как вся земля провинции теперь принадлежит Риму, местные жители, живущие на этой земле, должны были платить аренду, исчислявшуюся в десятую часть с урожая или иных доходов с земли;

пошлины для ввозимых товаров в размере до 20%.

Кроме этого, для каждой общины могли устанавливаться дополнительные налоги и пошлины. В общем, фискальные сборы с одной лишь Сицилии достигали миллионов сестерциев (1 сестерций = примерно 1 грамму серебра) и даже если часть из этих денег прилипнет к рукам, то можно было очень неплохо поднять своё состояние. Проблема заключалась в том, что налогообложение провинции было очень и очень запутанной вещью.

Начать стоит с уже упоминавшегося ранее факта, что каждая община имела свои ставки налогов, зафиксированные в отдельных договорах. Проблемой была и оценка десятины в случае неземледельческих хозяйств. Кроме того, налог мог взыматься как в денежной, так и в натуральной форме (например, провинции Африка и Египет должны были 25% своего урожая отправлять в Рим в качестве налога). Причём в рамках одной провинции налоги могли существовать в десятках разных сочетаний. Сенат понимал, что для администрирования настолько сложной системы нужен немалый административный аппарат, а причёсывать всех под одну гребёнку было категорически нельзя – разные ставки налогов для соседних общин были частью тактики разделяй и властвуй, когда римляне искусственно создавали конфликты, в которых могли выступать медиатором. Поэтому, чтобы не парить себе мозг администрированием всей этой невообразимо сложной системы, большая часть из налогов были отданы на откуп частным подрядчикам. Кто сказал анкапистан?!

Сенат выставлял на открытых торгах право сбора налога – иногда одного конкретного вида, а иногда всех налогов конкретной общины – за оценочную сумму его величины в этом году (оценка могла быть основана как на величине собранного в прошлом году, так и на банальном – нам нужно Х денег и неважно как). Тот, кто готов был предложить наибольшую сумму за право сбора налогов и выигрывал подряд. Сенат получал здесь и сейчас деньги, а откупщики-публиканы получали дыру в бюджете, которую следовало срочно залатать. В основном в публиканы шли представители сословия всадников, занятые в коммерции, так как у них, в отличие от земельной аристократии Рима, всегда были живые деньги. Они объединялись в фирмы (коллекторские агентства), которые сочетали в себе как функции коллекторов, так и ростовщиков: нет денег выплатить налог? – вот тебе кредит под залог твоего имущества. Формально, публиканы должны были следовать законам при сборе «задолженности», но по факту они стремились выбить как можно больше, чтобы получить прибыль. Естественно, это было незаконно, и естественно, Сенат закрывал на это глаза, так как главное было получить деньги, а что там будет с инородцами уже и не важно. Если народ начнёт бузить, то Сенат всегда мог свалить всю вину на зарвавшихся публиканов и устроить им показательную порку в суде. Вот только суд по таким делам вёлся всадниками, многие из которых сами были публиканами. Итог таких судов, я думаю, очевиден.

Естественно, что для сбора причитающегося публиканам, нужно было заручиться поддержкой наместников, и вот тут уже начиналась настоящая коррупция. Если у наместника были хорошие отношения с жителями провинции или он был просто честный малый, то деятельность публиканов могла ограничиваться. Но часто случались диаметрально противоположные ситуации, когда публиканы, пользуясь поддержкой наместника вплоть до использования легионеров для изъятия долгов силой, могли собрать налоги сразу за несколько лет вперёд, и так каждый год – ведь каждому новому наместнику тоже нужны деньги. Не раз и не два в истории Республики провинциалы обращались в Сенат из-за откровенного грабежа провинций публиканами, но редко когда дела заканчивались положительным для них исходом. Провинции были просто опутаны сетями римских публиканов и ростовщиков, и нередко случалось, что общий долг провинции превышал её доходы за несколько лет!

На таком разграблении провинций наживались все участники. И хотя обычно во всех бедах винят наместников, но настоящими бенефициарами провинциальной системы были, конечно же, всадники: именно через них шли основные финансовые потоки из провинций, они вгоняли эти самые провинции в долги, а потом выбивали их всеми возможностями. Наместники были всего лишь их помощниками, которым причитался процент, достаточный, чтобы все остались довольны. Сенат, осознававший опасность роста благосостояния всадничества, а к I веку до н.э. всадники могли уже посоперничать по богатству и влиянию с древними сенаторскими родами, пытался периодически изменить ситуацию, но страх, что создание провинциальных администраций размоет власть Сената, торпедировал все усилия.

Ладно, наместники, публиканы, сенаторы, все получали своё, но как же местные, почему они не восставали то против такого неприкрытого грабежа и закабаления? Простой ответ – из-за римских легионов, готовых утопить в крови восставших. Но реальность была, конечно же, сложнее. Влияла и римская политика «разделяй и властвуй», когда создавались искусственные конфликты между общинами, а Рим, как заботливый родитель, выступал в них посредником. Влияло и то, что местные элиты стремились инкорпорироваться в состав элит римских, кто через становление клиентом благородного римского рода, кто через верную службу с получением римского или италийского гражданства. Рим, несмотря на полное бесправие провинциалов, всё же оставлял тем призрачный шанс на повышение статуса, естественно, тем больший, чем выше твоё положение в обществе. Влияло и то, что провинции имели крепкие торговые связи с Римом, и то, что Рим действительно защищал их в военном плане и устанавливал там вечный мир, и то, что подспудно шла романизация завоёванных. И этого всего, как ни странно, хватало – нам известно предельно мало сепаратистских восстаний в провинциях, даже в тяжелейшие годы гражданской войны империя не развалилась, а провинции послушно выставляли контингенты сражающимся претендентам за власть над Римом.

Тем не менее, республиканская провинциальная система была ужасной. Запутанная, сложная, дико коррупционная. Будучи компромиссом между желаниями, возможностями и страхами, эта система была жизнеспособна из-за уникального стечения обстоятельств. Да, эта система была явным шагом назад, по сравнению с муниципиями, но шагом вынужденным. Именно провинциальная система позволила Риму стать гегемоном всего Средиземноморья, обеспечила его финансами, необходимыми для перманентной войны. Некрасиво, неэффективно, но работает. А большего и не требовалось.

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_309618

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Вопрос уравнивания провинциалов в правах с римскими гражданами к началу 3 века уже давно перезрел. К этому моменту римская демография уже была совершенно не похожа на таковую во времена Августа, когда в Италии проживало 90% всех полноправных граждан империи. К 212 году население Италии уже не могло дать и половины всех полноправных граждан, провинциалы были уже давно на всех уровнях имперской бюрократии, и не замечать этого факта было невозможно. Римские граждане, отправившиеся в путь по Империи, могли пропутешествовать из конца в конец и везде чувствовать себя как в Италии, так как что латынь, что римские обычаи уже плотно вошли в обиход подчинённых народов. Разве что в каком медвежьем углу в пограничье пришлось бы искать гражданских, понимающих латынь (хе-хе, зачем гражданский, если в таких местах гарантированно найдёшь легионеров?), но и то, таких мест с каждым десятилетием было всё меньше. Культурно население провинций уже во многом мало отличалось от римлян, а значит и главная преграда, что "мы - не они", мешавшая принятию всех этих людей в римскую общность, исчезла. Во времена Антонинов, и тем более — Северов, нужно было быть совсем альтернативно одарённым, чтобы выступать против провинциалов, так как они тебя окружали даже в святая святых римскости — Сенате. Выдача массово римских прав уже не могла вызвать бугурта у элит, так как все провинциальные элиты его уже давно получили, с чего бы им выступать против.

Гессенский папирус, содержащий Эдикт Каракаллы

Но с другой стороны, если все, кто хотел, уже получили гражданство, то зачем его раздавать дальше? И тут причин сразу несколько.

Первая, упоминаемая во всех источниках, в особенности римских, — это деньги. Империя, начиная с императора Коммода, начала испытывать сложности с наполнением казны. С одной стороны, были постоянные тяжёлые войны, то с германцами на западе, то с парфянами на востоке. Войны эти требовали значительных финансовых затрат, но, имея оборонительный характер, дохода принести не могли. А ведь армия еще и требовала денег просто на своё содержание. Легионам нужно кушать, покупать амуницию, платить за верность… Да, императорам, особенно династии Северов, чья власть в значительной мере держалась именно на лояльности легионов, приходилось платить офицерам и солдатам значительные донативы, поддерживающие лояльность. Вкупе с увеличением численности армии с 150-200 до 250-300 тысяч солдат в легионах и ауксилиях, плата которым тоже выросла, суммы выходили гигантские. Но, в то же время, податная база империи чувствовала себя не то чтобы хорошо. Приток налогов падал и из-за падения урожаев и нестабильности на границе. Где взять денег? Логично, что увеличить налоги. Тут-то в голову Каракаллы и его советников и приходит шальная мысль, что провинциалы-то освобождены от многих видов налогов (не удивляемся, налоговая система провинций и Италии были различными и провинциалы реально не уплачивали многие свойственные для италиков налоги). Эдикт о гражданстве эту проблему решал — он расширил права провинциалов, но наложил на них новые виды податей, не отменяя старых. Ловко вышло.

Термы Каракаллы - в том числе и на их строительство изыскивал деньги император...

С армией была связана и вторая причина ввода эдикта. В конце 2-го века н.э. римские легионы стали испытывать сложности с вербовкой людей. Служба в армии больше не привлекала граждан, так как за риск жизнью платили не то чтобы хорошо, а землю по итогу службы давали обычно там где служил, т.е. на границе. Легионы, формировавшиеся до этого только из италиков, стали испытывать сложности с вербовкой, и это при том, что численность легионов неуклонно росла. Септимий Север в ходе реформы значительно повысил престиж службы увеличением финансирования армии и введением привилегий. Тем не менее, даже эти меры не привлекали италийцев к службе, при том, что значительная часть провинциалов были готовы служить, но могли записываться лишь в вспомогательные войска — ауксилии. Эдикт обеспечил значительное расширение базы для найма солдат в легионы. Тем не менее, часто это решение приводят как причину начала варваризации армии, что, мол, понараздавали варварам гражданства, и они скатили потом империю в ничто.

Но, во-первых, никакой варваризации армии после этого решения не произошло. Доля варваров (не романизированных кельтов или германцев, живших в пределах империи несколько поколений, а именно варваров) практически не менялась начиная с 1 века н.э. Варварские контингенты могли наниматься на отдельные кампании, варваров также могли брать в ауксилии, где в преимущественно латинизированных коллективах они быстро индоктринировались, но легионы были для них закрыты. Более того, эдикт Каракаллы не наделял гражданским правами дедитициев — восставшие (евреи) или недавно присоединенные народы (всякая шелупонь из-за лимеса), недостаточно лояльные и романизированные. Т.е. ситуация до и после эдикта была с точки зрения допуска варваров в армию неизменной. Да и та самая варваризация начнётся активно только после Диоклетиана, а в широких масштабах и вовсе ближе ко временам Феодосия (конец 4 века).

...но, конечно, большая часть средств шла на них

Наконец, была и еще одна, не столь очевидная, но в перспективе гораздо более важная причина принятия эдикта: упразднение 100500 различных правовых систем, существовавших в империи. До этого, несмотря на то, что каждая община обязывалась в отношении римских граждан следовать нормам римского права, внутри они имели свои системы законов, со своими тараканами. Разбирательство двух жителей разных общин в суде превращалось в цирк с конями, так как судьям приходилось разрешать противоречия, действуя в рамках трёх разных систем права — законов общин и законов Рима. Теперь же по всей империи для всех граждан действовали одни законы, у всех был один набор прав и обязанностей. Если до эдикта Каракаллы империя все еще была, скорее, римской квазифедерацией, то после — уже настоящей империей. Да, на выравнивание оставшихся перекосов в правовом положении потребуется время, но эпоха "разделяй и властвуй" в отношении собственного населения подошла к концу — провинции уже давно доказали свою лояльность.

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_310384

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Почти десять лет войны в Галлии принесли ему не только славу и богатства, но и закалённую в боях армию, готовую следовать за своим командиром хоть в адское пекло. Вот только сам Цезарь не хотел её туда вести, армия была его страховкой, инструментом для давления на Сенат. Но его вынуждали применить её по прямому назначению – Сенат дал Цезарю выбор только из плохого и очень плохого решения. Если бы Цезарь остался по эту сторону Рубикона или перешёл бы частным лицом, то получил бы позор и забвение. Сенат не просто так из двух оставшихся триумвиров ополчился именно на Цезаря, а не Помпея – лидер популяров был гораздо более опасен с идеологической точки зрения, нежели Помпей, желавший просто получить власть в существующей системе. Весь 50-й год Сенат последовательно пытался лишить Цезаря командования, отнять его легионы, внушавшие сенаторам страх, и, как только тот пересёк бы черту Рима, привлечь к суду. Да, Катон и компания были не кровавыми мясниками, типа Суллы, а потому с жизнью Цезарь, вероятно, не расстался бы. Но он потерял бы куда больше – своё наследие, так как его гарантированно изгнали бы из Рима, а потом аналогичным образом поступили бы и с другими популярами и если бы они сопротивлялись, то солдаты Помпея всегда готовы были немного пустить кровь. Цезарь пытался достичь компромисса даже тогда, когда в Риме уже раздавались настойчивые требования объявить ему войну, готов был отдать почти всё, смириться с почётной ссылкой наместником в Иллирик с одним жалким легионом, тем самым отказавшись от политической борьбы, но сохранив в целости движение популяров.

Но именно этого оптиматы и не могли допустить – им нужно было всё и сразу, и если Цезарь не хотел сам идти на заклание, то так тому и быть. Несомненно, в глазах людей, принимавших решения в те роковые дни, плясало адское пламя, так как они знали, что Цезарь ни за что не согласится на безоговорочную капитуляцию. Безумие, на которое они готовы были пойти, поражает воображение – они настолько не хотели преступать закон и устраивать проскрипции, так как это несомненно испачкало бы их белоснежные одежды, что сами провоцировали куда более кровавую гражданскую войну, где собирались этих самых популяров и утилизировать. Цезарю просто не оставляли выбор – либо смерть политическая, после которой зачистка популяров станет лишь вопросом времени, либо смерть реальная, но с небольшим шансом выжить и победить.

Когда из Рима примчатся народные трибуны во главе с Марком Антонием и вестью о мобилизации в Италии, то Цезарь вынужден будет действовать. Формально, мобилизация – это объявление войны, фактически – приглашение Цезарю начать войну первому. Сенат уже сделал шаг в ад и теперь приглашал Цезаря присоединиться. Политес, знаете ли. Нужно, чтобы была хотя бы видимость агрессии Цезаря, иначе именно господа сенаторы выглядели бы поджигателями войны. Поэтому у Цезаря выхода особо и нет – либо позор, либо война, а если затянуть с выбором, то и позор, и война. Война – это ад, но этот ад был единственным разумным выбором. Жребий уже был брошен задолго до Рубикона, но чтобы переступить через врата в ад, перейти Рубикон, нужно иметь немалое мужество. Адское пламя готово поглотить любого, а выпущенных на волю демонов войны не так-то и просто остановить. Сулла, например, и не пытался, сам став демоном, которого потом вспоминали с содроганием даже его политические союзники. И тем не менее Цезарь сделал этот шаг, не без колебаний. Но он понимал, что у него был шанс, шанс навсегда всё изменить, и он им воспользовался. И цену за это решение придётся заплатить немалую. Но что Цезарь, что его противники верили, что они хорошие люди, сражающиеся за правильные цели, а потому всё сделали правильно.

Демоны бегут, когда хороший человек идет на войну.

Наступит ночь, прогоняя солнце прочь,

Когда хороший человек идет на войну.

Дружба не в счёт, а любовь лжёт,

Ночь придёт и тьма грядет,

Когда хороший человек идёт на войну.

Борьба идёт, но какой от неё прок,

Когда хороший человек идёт на войну.

***

Автор: Владимир Герасименко

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_283148

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Я намеренно опущу описание предпосылок высадки римлян в Сицилии, захвата Мессаны, битвы при Акраганте. Скажу лишь, что для римлян все складывалось хорошо. Поэтому изначальные планы о банальном закреплении на Сицилии переросли в идеи об изгнании карфагенян с острова целиком. Аппетиты сенаторов возросли. Но тут-то и сложилась патовая ситуация. Если римляне мощью своих легионов покорили земли в центральной Сицилии, то на морских просторах и прибрежных землях ситуация была совершенно иная. Прибрежные города, получая поддержку по морю из Карфагена, оказывали ожесточенное сопротивление. Для победы в войне требовались радикальные меры. И римляне это сделали.

Рим развернул грандиозную судостроительную программу. На верфях Италии в кратчайшие сроки были заложены 100 пентер и 20 триер (квинкирем и трирем, если на римский лад). У самих римлян не было опыта в строительстве пентер, но обстоятельства сложились так, что ранее ими был захвачен карфагенский корабль, послуживший отличным образцом. В то же время полным ходом шел набор в команды гребцов. Начались утомительные ежедневные тренировки на суше. После спуска флота на воду, тренировки продолжились уже в открытом море. Воплощение в жизнь проекта такого масштаба, да еще так быстро, свидетельствует об экономической и государственной мощи римлян. Хотя, по мнению античных авторов сам флот представлял собой "тяжеловесные и неуклюжие суда". А также, отсутствие профессиональных навыков у гребцов говорило не в пользу римлян. Преимущество карфагенян в море было несомненным. Но у квиритов все же был козырь в рукаве. Итак, римский флот направился в Мессану.

После небольшого конфуза с пленением одного из консулов Рима, командующего флотом (опустим это), из Рима был отправлен второй консул, Гай Дулий. В совершенной спешке консул вникнул в курс дела и, прознав о местонахождении кораблей Карфагена, приказал готовиться к битве. Тем временем карфагенский флот, насчитывавший 130 кораблей, под командованием Ганнибала старшего (не путать с "тем самым" Ганнибалом) находился у Липарских островов, к северу от Сицилии и занимался грабежом прибрежного города Милы. Когда командующему доложили о приближении вражеского флота, он приказал немедленно выступить. Ганнибал вел авангард из 30 кораблей, прочие же должны были вступить в бой позже. Карфагеняне были твердо уверены, что их авангард с легкостью расправится со всем римским флотом. И не безосновательно, ведь карфагенянам не было равных в искусстве маневра и мастерстве вождения кораблей. Но, как я писал ранее, у римлян был припрятан один козырь. Имя ему - абордажный мостик. Было очевидно, что римлянам нет смысла тягаться с Карфагеном в морском искусстве. Поэтому было принято решение сделать из морской битвы сухопутную. Абордажный мостик (или "ворон", как его называли римляне) достигал до 10 метров в длину, имел невысокие перила, а железный клюв на конце мог намертво сцепить корабли для удобной переброски легионеров. Сам мостик располагался на носу корабля и был способен поворачиваться в любую сторону. Римляне решили навязать противнику свою тактику морского боя. Как только авангард Ганнибала приблизился, римляне стали опускать канаты и абордажные мостики намертво впивались во вражеские корабли. По "ворону" устремились в атаку легионеры. Началась резня и командующий карфагенским флотом наблюдал как погибает его авангард. Подоспевший к этому времени основной флот Карфагена, несмотря на поражение авангарда, также вступил в бой в силу опасной близости римлян. Пунийцы старались действовать осторожнее, заходя к вражеским кораблям с кормы или сбоку, но безуспешно. Римский абордажный мостик мог поворачиваться в ту сторону, откуда ожидали нападения. Карфаген потерял еще 20 кораблей и стал поспешно выходить из боя.

Это был триумф римлян. Для пунийцев такая тактика морского боя была полной неожиданностью. Благодаря творческому подходу и строжайшей дисциплине (а также беспечности карфагенского военачальника) Рим смог одолеть противника в его родной стихии. Без сомнения, со стратегической точки зрения, сражение при Милах не стало переломным в войне. Карфаген потерял около 50 кораблей, восстановить число которых ему не составило труда. Но главное значение битвы заключался в моральном факторе. Римляне доказали всему Средиземноморью, что непобедимых карфагенян можно побеждать в их родной стихии. Это радикально повлияло на дальнейшие планы Рима, в том числе и на будущее продвижение в сердце пунийской державы - в Карфаген. Но это уже другая история.

Интересный факт №1: Ганнибал Старший вступал в бой на пентере легендарного царя Пирра, взятой карфагенянами в качестве трофея. В той битве он корабля и лишился.

Интересный факт №2: За военные неудачи военачальников Карфагена ждала плачевная участь, от оргомного денежного штрафа до лишения гражданства и распятия на кресте. Ганнибал прекрасно это понимал и после своего поражения отправил посла в Карфаген, но не с отчетом о сражении, а с вопросом: Стоит ли Ганнибалу во главе двухсот судов вступать в бой с римским флотом, у которого 120 кораблей. Совет высказался за то, что римлян нужно атаковать. Тогда гонец сказал, что Ганнибал так и поступил, но проиграл. Но, так как, совет одобрил этот поступок, то и наказания Ганнибал не заслуживает. В итоге военачальник избежал распятия.

Автор: Дмитрий Абраменко.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_298007

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Вот тут есть ещё про античку: https://pikabu.ru/@Cat.Cat/saved/1368247

В 350 году до нашей эры грек по имени Эней изобрел гидравлический телеграф, который был средством быстрой передачи важной, довольно подробной информации на большие расстояния.

Эней был греческим писателем, занимавшимся военной историей, стратегией и коммуникациями. Он был одним из первых авторов, которые предоставили руководство по военным коммуникациям, которые были важны для обеспечения общения, чтобы предупредить возможные вторжения и обмениваться стратегией и тактикой между группами.

Энея не удовлетворяло сообщение с помощью факелов и маяков. Факелы позволяли передавать некоторые сообщения, например, они могли указывать на опасность или сообщать о том, что цель была достигнута, но они не могли отправлять сообщения с каким-либо уровнем детализации или описания. По сути, они могли сообщить, что что-то произошло, но не было возможности сообщить, что произошло.

Поэтому Эней разработал гидравлический телеграф. Телеграф включал систему наполненных водой судов, содержащих стержни, с согласованными сообщениями (например, «всадники входят в страну» или «корабли»).

Две группы, желающие общаться, имели одинаковый набор припасов и располагались далеко друг от друга, но все еще в пределах прямой видимости, обычно на холме. Когда одна сторона хотела послать сообщение другой, они поднимали факел. Увидев поднятый факел, вторая группа поднимала свой факел, чтобы подтвердить, что они готовы принять сообщение.

Когда первоначальный отправитель опускал свой фонарик, обе стороны одновременно вытаскивали пробку из дна сосуда с водой. По мере того, как вода стекает, на стержне будут появляться разные сообщения.

Когда предполагаемое сообщение достигло вершины, первоначальный отправитель снова зажег свой факел, сигнализируя о том, что получатель должен снова заткнуть сосуд и прочитать сообщение на стержне.

Чтобы это работало должным образом, обе стороны должны были иметь сосуды одинакового размера, наполненные одинаковым объемом воды, и стержни, содержащие одинаковые сообщения. Они также должны были быть очень точными, запускать и останавливать дренаж в нужный момент.