Существование Бога⁠⁠

"Существование Бога" очень важная для России книга ну хотя потому что благодаря ей в английском праве возник юридический термин "Probably", это слово означает "вероятнее всего" т. е. более 50%.(мин. 51% и выше). Если коронер приходит к выводу, касающемуся любого подданного Великобритании, о такой вероятности его участия в убийстве, в дело вмешивается полиция и следует уголовный процесс. Примерно так и произошло с делом об отравлении в Солтсбери, ровно по формуле опубликованной в книге Сиунберна британское правосудие взяло и доказало прямое участие военно-политического руководства Российской Федерации в отравлении и исходя из этого британцы применяют санкции.

Это для затравки, просто чтобы показать насколько важной для аналитической философии является эта книга, что благодаря ей возник новый тип доказательств в британской юриспруденции. Впервые Ричард Суинберн сформулировал его  в книге "Существование Бога" , в 1979 году. Речь идет об установлении вероятности истинности какой-либо гипотезы большей, чем 1/2, с опорой на теорему Байеса, позволяющей определить степень вероятности того или иного события на основе понятия "совокупной вероятности" других, связанных с ним событий. Кстати Суинберн - философ, бывший офицер британской военно-морской разведки, отлично знает русский язык. В середине 90-х перешел в православие (Элладская православная церковь).

Суинберн пытается индуктивно доказать бытие Бога и оценить вероятность того, что суждение «Бог существует» истинно. Индуктивно значит от частного к общему и дедукция собственно наоборот. А вероятность это одно из его открытий, он изсходит из совокупности доказательств, раньше доказательства рассматривали как-то по одному, но дело в том что некоторые из них усиливают друг друга и в совокупности выглядят более вероятно)) Когда мы судим о Боге то обычно исходим из своих позиций (дедуктивно). Атеист верит что Бога нет и исходя из этого трактует все факты а верующий просто не воспринимает научное мировоззрение, для него всему причиной Бог. Это прекрасно сформулировал еще в 1940-е гг. британский философ, представитель кембриджской школы аналитической философии, Джон Уиздом. Речь идёт о так называемой «Притче о невидимом садовнике».

Два человека вернулись в их давно заброшенный сад и обнаружили посреди дикорастущих растений и сорных трав прекрасную поляну с удивительно хорошо выращенными цветами. Один [назовем его верующим] говорит другому: «Должно быть, приходил садовник и заботился об этих растениях». Второй человек [назовем его скептиком] не согласился с ним. Они разбили палатку неподалёку от этого места и стали наблюдать. Никакого садовника не было видно. Тогда верующий предположил, что это невидимый садовник, и они стали ждать его с собаками-ищейками, которые должны были учуять садовника. Но ищейки не лаяли. Тогда верующий сказал, что садовник не только невидимый, но он также не имеет запаха и абсолютно бесшумный. Скептик на это ему возразил: чем же в таком случае этот так называемый невидимый, бестелесный садовник отличается от воображаемого садовника или несуществующего?

Позже британский философ Энтони Флю дополнил притчу: эти два человека разбивают палатку, затем обносят поляну изгородью с колючей проволокой, по которой пускается электрический ток. Они устанавливают различные детекторы, используют инфракрасное излучение, видеокамеры и т.д. А результат – тот же самый. Суть притчи сводится к тому, что, наблюдая одни и те же явления, теист и атеист используют разные объяснительные модели для их понимания.

И Суинберн говорит ок, давайте отталкиваться не от своего мировоззрения, не дедуктивно, а индуктивно, исходя из фактов о которых согласны все. Давайте найдём общие основания, сможем ли мы в таком случае доказать существование Бога?

На самом деле книга достаточно суховата, написана сложным академическим языком, с формулами, без которых можно было прекрасно обойтись. Суинберн часто повторяет одно и то же по много раз так что читать очень скучно, тем более это философия и тут очень важно следить как разворачивается мысль. Впрочем некоторые места меня лично очень впечатлили а некоторые мысли так слегка поколебали крышу)) Ну вот хотя бы мысль о том что исходя из природы своей благости Бог не может выбрать зло! лол)) человек может а вот Бог нет! Или поскольку Бог совершенно свободен в принятии своих решений, то есть никакая причина в прошлом не может повлиять на его действия, а это значит если он дал вам обещание, как например завет еврейскому народу, то может его не выполнять!))

Или вот логика Суиберна по поводу сотворения людей! По логике люди достаточно не совершенны по своей природе и создавать более совершенных созданий было бы логично? Как в анекдоте если Бог так любит евреев то почему не создал вселенную с одними евреями? евреи вместо звёзд, евреи вместо деревьев? Но Суинсберн рассуждает таким образом что добавив в такую вселенную совершенных существ ещё одно совершенное существо Бог на самом деле сотворит меньшее благо чем если бы в такой вселенной появилось менее совершенное существо. Ну типа как если бы у вас был мир целиком из золота то ещё один килограмм не очень бы менял картину но драгоценные камни и другие металлы сделали бы мир совершеннее! Отсюда несовершенные люди и ещё менее совершенные животные.

Ещё мне понравилась его логика Зла. Суинберн предлагает нам вообразить Мир с неизменным количеством людей и достижимым счастьем для всех и понятно что через некоторое время они все достигнут блага и остановятся в своём развитии. Тогда вообразим Мир II с бесконечным количеством людей и блага, но такому миру потребуется и бесконечное количество времени для достижение всего блага? Но есть ещё одна проблема что в таком мире люди выбирающие зло смогут бесконечно долго издеваться и насиловать более слабых существ, представьте старшего брата который продержит вас всю вашу бесконечную жизнь взаперти! Поэтому нужно ограничить страдания таких существ смертью. Но на самом деле и этого недостаточно потому что одно поколение людей может таких дел наворотить что следующее не расхлебает и потому нужно ограничить и силу людей влиять на мир, да они должны влиять на историю и события, но таким образом что дела можно было бы поправить))

Больше всего мне понравилась часть о сознании. Это не частый аргумент в пользу существования Бога, который изложил ещё Локк

материя настолько отлична от мышления, что никогда не смогла бы произвести

«мысль» только своими собственными силами. Разделите материю на какие

угодно мелкие части... изменяйте, сколько вам угодно, ее форму и

движение... Соединяя в определенную форму с определенным движением

крупные частицы материи, вы можете рассчитывать на получение чувства,

мысли и познания на таком же основании, как при соединении самых

мелких частиц, какие только где-либо существуют. Мелкие частицы уд

аряются, сталкиваются и сопротивляются друг другу совершенно так же,

как крупные; это все, что они могут сделать1. Локк утверждает, что только

мыслящее существо может произвести мысль.

Суинберн предлагает помылить ментальное свойство

Тогда чистое ментальное свойство можно определить как такое свойство, реализация которого не влечет за собойреализацию физического свойства. Таким образом, «попытка поднять

руку» — это чистое ментальное свойство, в то время как «намеренное

поднимание руки» — нет, поскольку реализация последнего влечет за

собой то, что рука поднята. Ментальное событие — это такое событие,

которое вовлечено в (или влечет за собой) реализацию ментального

свойства

И он заявляет что у каждой субстанции есть сущностные свойства без которой она не может существовать, ну типа как человек не может без головы))

Чистая ментальная субстанция — это такая субстанция, у которой все сущностные свойства

являются чистыми ментальными свойствами (а значит и все выведенные из

них свойства), такая субстанция может случайно (то есть не сущностно)

обладать также и физическими свойствами. Я буду утверждать, когда мы

дойдем до этого пункта, что все мы — и я, и мои читатели — представляем

собой чистые ментальные субстанции.

По- моему очень прикольно?)))

Или когда Суинберн рассуждает о религиозном опыте людей то он исходит из принципа базового доверия. В том смысле что когда человек заявляет что что-то видел то не доверять мы ему не можем, хотя бы потому что большая часть нашего опыта свидетельства с чужих слов. Ну в самом деле кто знает если Австралия? но мы имеем базовое доверие к нашей системе образования и верим учебникам и людям которые их написали)) Тут он конечно делает оговорки, типа если свидетель под наркотическим опъянением то доверять ему не стоит)) Но вот если он видел Деву Марию и после этого даже очень сильно изменил свою жизнь то наверное стоит поверить в то что он верит в свой опыт.

А вот если он и в правду видел деву Марию? а другой в это же самое время и правда видел Шиву? а до этого люди общались с Зевсом или лешими, что если это всё некие ментальные события?))

По большей части Суинберн разбирает старые доказательства, ещё Фомы Аквинского, те самые которые опроверг Кант: космологическое (причина вселенной) телеологичсекое (её цель) и ряд прочих.

Тонкая настройка вселенной – концепция теоретической физики, согласно которой в основе вселенной лежат не произвольные, а строго определенные значения фундаментальных констант, входящих в физические законы. Изменение значения констант в пределах порядка ведет к невозможности существования атомов, звезд и галактик. Концепция тонкой настройки вселенной стала обсуждаться учёными, философами и теологами в первой половине 1970-х гг. Р. Суинберн (наряду с П. Дэвисом и Х. Россом) полагает, что в основе законов вселенной лежит разумный замысел; другие ученые (напр., М. Рис) считают тонкую настройку вселенной случайным образованием в гипотетической мультивселенной. Существуют и другие предположения: философ Р. Коллинз предложил следующие три аспекта тонкой настройки вселенной – настройка законов природы, настройка констант и настройка начальных условий вселенной.

Противники такой трактовки тонкой настройки вселенной возражают, говоря, что как раз наоборот, в результате эволюции человек устроен таким образом, что только упорядоченность он и способен воспринять. И здесь уже Суинберн приводит собственный мысленный эксперимент, чтобы показать разницу в подходах теиста и атеиста.

Предположим, что маньяк похитил некоего человека и запер его в комнате с тасующей карты машиной. Машина одновременно тасует десять колод карт, а затем выбрасывает по одной карте из каждой колоды и показывает сразу десять карт. Похититель говорит жертве, что скоро он включит машину, и она выбросит первые десять карт, но если этот набор не будет состоять из одних тузов червей, то машина сразу же выключится и взорвется [уничтожив жертву]. Затем он включает машину, и к изумлению и облегчению жертвы машина выбрасывает тузов червей из каждой колоды. Жертва полагает, что этот поразительный факт объясняется тем, что машина определенным образом отрегулирована. Но похититель, который вновь возникает перед ним, не согласен с этим предположением. «Не удивляйся тому, что машина выбросила только тузы червей, – говорит он. – Ты и не смог бы увидеть что-либо еще: ведь тебя бы здесь просто не было, если бы выпали другие карты»

Суинберн считает, что права жертва, а не похититель. Действительно, то, что выпало десять тузов червей, – это экстраординарный факт, требующий объяснения. Несмотря на то что этот маловероятный порядок является необходимым условием того, что выпавшие карты вообще будут восприняты, он тем не менее нуждается в объяснении. Таким образом, исходный пункт приверженца телеологии состоит не в том, что мы скорее склонны воспринимать порядок, чем беспорядок, а в том, что существует скорее порядок, а не беспорядок. Возможно, только при наличии порядка мы способны воспринимать и постигать сущее, но от этого сущее не становится менее необычным и нуждающимся в объяснении.

Итак, один из главных тезисов Суинберна состоит в том, что основным критерием истинности гипотезы теизма является ее простота. Иными словами, существует одно личное существо, Бог, по сути своей всемогущий, всеведущий, совершенно свободный и вечный, – это очень простая гипотеза, из которой следует его всеблагость. Однако, на мой взгляд, эволюционная теория, доктрина натуралистического эволюционизма, доктрина «слепого часовщика» (выражаясь словами Докинза) гораздо проще суинберновского теизма: она действительно исходит из минимального количества посылок. В книге Ричарда Докинза «Слепой часовщик» (The Blind Watchmaker: Why the Evidence of Evolution Reveals a Universe without Design, 1986) показано, как из начальной простоты, без участия какой-либо верховной личности может возникнуть высокоорганизованная сложность. Докинз показывает, что естественный отбор, оперирующий спонтанными вариациями простых исходных форм, на протяжении тысяч поколений может породить удивительную сложность. Часто возникает проблема: кто именно (верующий или неверующий) должен утверждать нечто, а кто – искать аргументы, чтобы эти заявления опровергнуть. В связи с этим нелишним будет вспомнить знаменитый «чайник Рассела» – еще один мысленный эксперимент, предложенный Б. Расселом в статье «Есть ли Бог?» (Is There a God? 1952):

Многие верующие ведут себя так, словно не догматикам надлежит доказывать заявленные ими постулаты, а наоборот — скептики обязаны их опровергать. Это, безусловно, не так. Если бы я стал утверждать, что между Землей и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите вращается фарфоровый чайник, никто не смог бы опровергнуть моё утверждение, добавь я заранее, что чайник слишком мал, чтобы обнаружить его даже при помощи самых мощных телескопов. Но заяви я далее, что, поскольку моё утверждение невозможно опровергнуть, разумное человечество не имеет права сомневаться в его истинности, мне справедливо указали бы, что я несу чушь. Однако, если бы существование такого чайника утверждалось в древних книгах, о его подлинности твердили каждое воскресенье и мысль эту вдалбливали с детства в головы школьников, то неверие в его существование казалось бы странным, а сомневающегося передали бы на попечение психиатров в эпоху Просвещения, а ранее – в опытные руки инквизиции

Еще один важный для теологии Суинберна узел проблем – это проблема теодицеи и проблема свободы воли. Обладает ли всеблагой Бог правом требовать от человека выполнения тех или иных действий, и есть ли у людей обязательство выполнять всё, что бы он ни приказал? Здесь возникает трудность, имеющая название «дилемма Евтифрона», которая сформулирована в диалоге Платона «Евтифрон» (10а): «Благочестивое любимо богами потому, что оно благочестиво, или оно благочестиво потому, что его любят боги?» [Платон 1990, 305].

«Является ли то, что Бог велит нам делать, обязательным, потому что Он велит это делать, или Он велит это делать, поскольку это всё равно является обязательным?.. Например: убийство плохо потому, что Бог его запрещает, или Он его запрещает, потому что оно плохо?» [Суинберн 2007, 102]. На первый взгляд может показаться, что Суинберн накладывает некоторые ограничения на действия Бога, отвечая на этот вопрос. Однако эта линия мысли идет еще от Фомы Аквинского и Дунса Скота. Аквинат со всей ясностью показал, что Бог не может сделать того, что является логически невозможным; см.: [Фома Аквинский 2004, 92–99]. Так и в области морали:

…будучи благим в основе Своей, Бог не станет требовать от нас действий, противных любому начальному принципу нравственности. Впрочем, предположение о том, что существуют некие действия, моральный статус которых не может изменить даже Бог (например, Он не может сделать обязательным приказание мучить детей ради удовольствия), может показаться ослабляющим всевластие Бога. Оно оставляет Бога всевластным лишь в том случае, если то, что мучить детей ради удовольствия плохо, является логической необходимостью; ибо тогда неспособность Бога сделать мучения обязательными будет подобна его неспособности делать нечто существующим и несуществующим одновременно; и, таким образом, не станет ограничением Его всемогущества» [Суинберн 2007, 103].

Суинберн полагает, что существует ряд дополнительных условий, которые должны быть выполнены, чтобы существование зла было совместимо со всеблагостью Бога. Одно из них – так называемое «относительное условие» (comparative condition), состоящее в том, что зло в этом случае служит превышающему благу.

Естественное зло самим фактом своего существования обеспечивает наличие особенно ценных эмоций (отвага, сострадание и пр.) и свободного выбора. Американский философ Уильям Роу предложил в качестве иллюстрации явно бессмысленного зла гибель олененка во время лесного пожара [Rowe 1979]. Этот пример широко обсуждался в теологической и философской литературе. Какому превышающему благу может послужить мучительная гибель невинного существа? Суинберн отвечает на этот вопрос:

Риск потерять жизнь не возникнет до тех пор, пока жизнь не была кем-то потеряна. Животное не может осознать опасность лесного пожара, избегать ее и уводить оттуда своих детенышей, до тех пор, пока эта опасность не возникла объективно. Это невозможно до тех пор, пока некоторые животные, такие как оленята, не погибнут в лесном пожаре. Вы не сможете осознанно избежать лесного пожара или стараться спасти свое потомство от лесного пожара до тех пор, пока не существует реальная опасность погибнуть в огне пожара. Намеренные действия по спасению кого-либо вопреки опасности, были бы просто невозможны, если бы опасность не существовала или не сознавалась [Суинберн 2014, 325].

Иными словами, гибель несчастного оленёнка служит превышающему благу: она даёт информацию другим особям.

С этим условием пересекается другое условие, так называемый аргумент от потребности в знании. Суинберн исходит из того, что относительно любого зла можно сказать: был какой-то момент в истории человечества, когда это зло произошло впервые. Тогда у людей появляется возможность корректировать в дальнейшем свои действия с учетом того знания, которое они получили благодаря случившемуся.

Рассмотрим случай чьей-то травмы или гибели в аварии, который привëл к изменениям, предотвратившим возникновение сходных ситуаций (например, кто-то погиб в железнодорожной катастрофе, что привело к введению новой системы железнодорожной сигнализации, предотвратившей подобные случаи). Родственники погибшего в такой ситуации часто говорят, что, по крайней мере, он погиб (или пострадал) не напрасно. Они считают, что было бы бóльшим несчастьем, если бы его смерть была полностью бесполезной. Это благо для нас, если наш опыт не пропадает, а служит на благо другим, является средством получения другими такой пользы, которую они не получили бы никаким другим способом, что отчасти компенсирует этот опыт [Там же, 344].

Суинберн рассматривает и другие условия, позволяющие, чтобы существование зла было совместимо со всеблагостью Бога, в частности, такой параметр, как количество зла. По мнению Суинберна, существует количественный предел зла, которое Бог позволяет людям (и животным) причинять ради добра, которое оно делает возможным.

С данной трактовкой теодицеи связано и понимание Суинберном проблемы свободы воли. Он уделяет этой проблеме значительную часть книги «Существование Бога», этой же теме целиком посвящена книга «Ум, мозг и свободная воля» (Mind, Brain, and Free Will, 2013). Суинберн считает, что наличие свободной воли позволяет людям делать существенный выбор, позволяет серьёзно и ответственно относиться к другим людям и к окружающему миру:

…возможность помогать друг другу является для людей благом, но является ли также благом их возможность вредить друг другу? <…> Я предполагаю, что да. У Бога есть способность помогать или наносить ущерб. Если [рациональным] агентам дана возможность участвовать в делах Бога, они должны иметь такую же способность (хотя и в гораздо меньшей степени). В мире, где агенты могли бы помогать друг другу, но не могли бы вредить, они бы несли лишь очень небольшую ответственность друг за друга. Если моя ответственность за вас ограничена лишь тем, дам ли я вам видеокамеру или нет, но при этом я не в состоянии сделать вас несчастным, остановить ваше развитие, прекратить ваше образование, тогда я не несу за вас большую ответственность. В таком случае ваше благополучие не будет существенно зависеть от меня» [Там же, 300].

Итак, рассмотрев всю совокупность аргументов в пользу существования Бога и возвращаясь к главной своей задаче – попытке индуктивного доказательства бытия Бога и оценке вероятности того, что суждение «Бог существует» истинно, – Суинберн обращается к теореме Байеса, позволяющей определить степень вероятности того или иного события на основе понятия совокупной вероятности других, связанных с ним, событий. (Теорема Байеса — одна из основных теорем элементарной теории вероятностей, которая позволяет определить вероятность какого-либо события при условии, что произошло другое статистически взаимозависимое с ним событие. Иными словами, с помощью теоремы Байеса можно более точно пересчитать вероятность, взяв в расчет как ранее известную информацию, так и данные новых наблюдений.). Однако при этом нет необходимости знать точные значения этих вероятностей, можно оперировать такими приблизительными характеристиками, как «очень высокая» или «больше, чем». Если e – это все перечисленные Суинберном аргументы, h – это гипотеза теизма, k – это тавтологическое фоновое знание, а P – это вероятность, то теорема Байеса будет выглядеть так: P(h|e&k),

Суинберн неоднократно подчеркивает, что невозможно приписать точные численные значения вероятностям, задействованным в этих вычислениях. Он приходит к заключению, что P(h|e&k), апостериорная вероятность теизма, основанная на всех рассмотренных им данных, будет не меньше, чем ½. На это ему иногда возражают с позиций «народной логики»[v], что это «и так очевидно». (Типичный пример «народной логики»: – Какова вероятность встретить на улицах Москвы динозавра? Ответ – 50 % – либо встретите, либо не встретите.). Однако еще в начале XX в. Б. Рассел сформулировал парадокс, показывающий неправильность этой позиции. В статье «Ответ Владимиру Шохину» Суинберн следующим образом отвечает на это возражение:

[Иногда утверждают, что] мой вывод, согласно которому, до того, как мы принимаем к рассмотрению свидетельства религиозного опыта, вероятность существования Бога на основе всех прочих рассмотренных данных составляет всего лишь ½, мог быть достигнут априорно-самоочевидно на основе того, что вероятность любого высказывания равна вероятности его отрицания. Однако последнее заявление не может быть верным, поскольку оно приводит к противоречию в форме «парадокса Бертрана»[vi] (теоретико-множественный «парадокс Рассела», сформулированный в 1901 г.), что легко показать следующим образом. Если вероятность p такая же, что и вероятность не-p (~p), то есть равна ½, тогда, поскольку для любого q, p ≡ (p&q)v(p&~q), P(p) = P(p&q) + P(p&~q) = ½. Поэтому не может быть так, чтобы для каждого из (p&q) и (p&~q) их вероятность была такой же, что и вероятность их отрицания, то есть ½. Лишь для некоторых высказываний их вероятность равна вероятности их отрицания [Суинберн 2015, 80].

Суинберн обращается также к таким специфическим свидетельствам, как данные религиозного опыта. Он рассматривает понятие чуда и определяет его как «возникновение такого события, которое невозможно при действии данных законов природы». Правда, законы природы не исключают некоторые инциденты, а это значит, что здесь неприменимо строгое понятие «нарушения» закона природы. В таком случае, высока вероятность, что, либо данный инцидент является беспричинным событием неповторяющегося типа, либо он имеет причину, и эта причина находится вне системы естественных законов, а значит, данное событие представляет собой квазинарушение естественных законов. С точки зрения Юма, основным релевантным фоновым знанием здесь является знание законов природы.

Однако Суинберн полемизирует с Юмом и утверждает, что полностью упорядоченный мир, в котором всё (за исключением человеческого свободного выбора) происходит в строгом соответствии с законами природы, не будет миром, в котором присутствует живое взаимодействие Бога и человека: возможно, чудо – это ответ Бога на молитвы людей или на их свободные действия. Или же изредка отмечая своей печатью деяния или проповедь тех или иных людей, Бог может таким образом показать, что это Божьи деяния и учение.

Суинберн приходит к мысли, что религиозный опыт имеет значительную доказательную силу и существенно повышает вероятность существования Бога, и это зависит от сформулированного им принципа доверия (principle of credulity), согласно которому восприятия должны приниматься как таковые в отсутствие надежных оснований для сомнений. Таким образом, показания многих свидетелей об их опыте восприятия Бога делают существование Бога более вероятным, чем ½, при условии, если эти свидетельства уже не аннулированы другими данными.
Естественная теология XXI в.: проект Ричарда Суинберна.
Автор Кедрова М.О.