Студент в мусоровозе.
Жуткая история, произошедшая в Москве 9 января 2002 года в Москве. 23 минуты между прессом и свалкой с мобильником в руках.
Эта история потрясла Москву. Во вчерашней «Комсомолке» о ней уже писали. Тем не менее считаем, что происшедшее требует более пристального внимания и точной оценки. Мы начали собственное расследование.
Тарас Шугаев исчез в ночь с 8 на 9 января после того, как вышел из бильярдной Московского дворца молодежи.
Он погиб в кузове мусоросборочной машины, медленно раздавленный спрессованным мусором. Именно оттуда Тарас на протяжении последних 23 минут своей двадцатипятилетней жизни вел телефонный разговор с операторами Службы спасения. Как Тарас оказался в мусорном контейнере? Почему никто не пришел ему на помощь? Ведь у него был мобильник, и Тарас дозвонился по «911». До последней минуты он верил, что сможет выбраться из этой мясорубки.
Наши корреспонденты попытались по минутам восстановить события той ночи.
6.20. Звонок в Службу спасения следует с улицы Хамовнический Вал (информация одной из компаний сотовой связи).
— Двадцать третий оператор московской Службы спасения, слушаю вас!
— Алло! Это Служба спасения?
— Да-да!
— Я нахожусь в мусорной машине!
— Что вы там делаете? (Неплохой вопрос, не правда ли?)
— Я не знаю, я просто напился. Мои знакомые, друзья, я не знаю даже, кто меня туда закинул. Меня тут крутит, вертит, но я пока живой, пожалуйста, дозвонитесь в ГАИ или милицию, чтобы остановили мусорную машину!
— А где вы хоть едете? (Голос оператора убийственно спокойный.)
— Я отъехал от метро «Фрунзенская».
— В какую сторону?
— Я так думаю, что я еду. Пожалуйста, позвоните в ГАИ.
— В какую сторону вы едете? Там же разные ГАИ. (Как может человек, находящийся внутри контейнера, знать, в какую сторону он едет? Оператор об этом не задумывается. Да и не только об этом.)
— Я думаю, в сторону из Москвы по проспекту Вернадского, может, в центр. Я не знаю, пожалуйста, дозвонитесь в ГАИ!
— Ну разные ГИБДД обслуживают данный участок.
— Я не могу дозвониться в ГАИ, понимаете, от этого зависит жизнь — позвоните, пожалуйста!
— Будьте любезны, телефон для связи с вами оставьте.
Тарас называет номер своего мобильника.
— Пожалуйста, не вешайте трубку. Поговорите с сотрудниками ГИБДД, я вас сейчас соединю...
История исчезновения
Тарас Шугаев учился на 3-м курсе Российс- кой академии физической культуры, на кафедре игровых видов спорта. Не совсем обычной была та специальность, которую ему предстояло освоить — бильярд. «Погонять шары» было настоящей страстью Тараса. И именно эта страсть практически каждый вечер направляла его в различные бильярдные, где можно было и мастерство отточить, а заодно и денег подзаработать. Но им не двигала тяга к наживе, скорее азарт. К тому же и сам Тарас не скрывал от партнеров, что готовится к предстоящему чемпионату России по русскому бильярду.
Тараса можно было видеть и в известных по всей Москве бильярдных, среди профессионалов, и в так называемых шаровнях, которые, как правило, посещают те, кто играет в бильярд от случая к случаю, для собственного удовольствия.
Но чаще всего Тарас появлялся в баре-бильярде Московского дворца молодежи. Он был здесь настолько своим, что запросто мог оставить свой кий из черного дерева. (Кстати, по оценке экспертов-бильярдистов, неразборный кий Тараса даже в его нынешнем, неновом, состоянии может стоить как минимум тысячу долларов.)
Завсегдатая многие здесь знали в лицо: бармены, охранники, гардеробщики, таксисты, дежурящие на Комсомольском проспекте. Нет почти никаких сомнений, что многие знают об обстоятельствах трагедии. Только вот говорить о ней вызываются неохотно. О Тарасе говорят исключительно как о живом. Здесь у него были собственные ученики и постоянные партнеры. Например, 37-летний Александр Онуфриенко и 18-летний Роман Доронин, которые последними видели его в живых. Мы без особых проблем нашли в МДМ Романа.
Бармен Леша работает в бильярдной достаточно давно: «Мы все здесь хорошо знали Тараса и были шокированы его столь нелепой смертью. Он у нас тренером по бильярду работал. Да, частенько выпивал. В основном водку, но всегда мог себя контролировать».
Леша познакомил нас с Романом Дорониным: «Я знал Тараса почти два месяца. В тот день я приехал в МДМ около 16.00. Тарас уже был в бильярдной. Потом к нам присоединился Саша Онуфриенко. Мы пили водку, а Тарас еще, помимо прочего, и на пиво налегал. Уходил он из МДМ где-то между 5.30 и шестью часами утра, но не в «нулину». Маркер Вадим дал ему серую вязаную шапку, так как у Тараса своего головного убора не было, а на улице к утру сильно похолодало. На прощание я спросил Тараса: «Куда поедешь?» Он ответил: «Домой». Все, больше я его не видел. Но я могу точно сказать, что он ушел на твердых ногах и в здравом уме. Я могу добавить, что Тарас, даже когда был сильно пьян, всегда уходил сам и никогда на неприятности не нарывался. Вообще, он был одним из лучших в бильярдной, никогда не играл с человеком, который ему хамил или был сильно пьян. Он каждый день приходил сюда и тренировался. К сожалению, больше я вам сказать ничего не могу, а людей, которых вы ищете, сегодня здесь нет».
Роман проговорился, что в зале присутствует Тигран — давний друг Тараса. Однако Тигран общаться с нами отказался наотрез. Более того, после нашей беседы с Романом в холле бильярдной стало ясно, что нас заметили. Возле кассы, где кучкуются маркеры, один из охранников (светловолосый, спортивного телосложения, роста примерно 176—180 см, одетый в черный костюм и белую рубашку), глядя в нашу сторону, стал кому-то звонить по мобильному телефону. Мы расслышали одну-единственную фразу: «Здесь вами интересуются журналисты». Затем он подозвал Романа и побеседовал с ним. Он спросил, что Роман успел нам разболтать и кто мы такие. После этого короткого разговора Роман показал нам жестами, что нам больше здесь делать нечего. Когда мы покидали здание, охранник спустился за нами, однако дальше двери не пошел.
6.21. Звонок снова следует с Хамовнического Вала.
— Служба спасения, пятьдесят седьмая, здравствуйте!
— Я звоню вам это. Я в мусорном грузовике!
— Да. Где вы, определились?
— Откуда я знаю?! Я в полной темноте нахожусь внутри грузовика.
— Хотя бы в каком районе вы туда попали? (Этот вопрос Тарасу уже задавал предыдущий оператор.)
— Не знаю. Я от метро «Фрунзенская» в нем отъехал, возможно, на Вернадского.
— Метро «Фрунзенская» или проспект Вернадского? Метро — это Комсомольский проспект, а не Вернадского.
— Это Комсомольский, но потом он переходит в Вернадского, если ехать к МКАДу, правильно?
— Так скажите, мусорная машина вообще останавливается? Около каждого бачка сделали остановку?
— Алло!
Звук перемалываемого мусора, бульканье.
— Алло! Вы можете себя как-то обозначить, как-то постучать, чтобы водитель остановил машину?
Бульканье.
— Алло! Молодой человек, вы можете себя обозначить, чтобы водитель остановил машину, помог вам выйти из нее? Вы можете чем-то постучать? Где водитель находится?
— Он меня не слышит. Я уже знаю, что он меня не слышит!
— Ну что вы знаете? Вы пробовали стучать? Какой-нибудь ботинок свой снимите! Стучите, где кабина! Как-то себя обозначьте!
— Он меня не слышит! Я знаю это!
— Я понимаю, что сейчас он вас не слышит. Но как вас ловить? Все машины останавливать мусорные по Фрунзенской, проверять? Вы сами понимаете? Вы можете как-то сами достучаться до водителя? Попробуйте. (Оператор никак не может отказаться от пришедшей к нему в голову «гениальной» идеи — «достучаться до небес».)
— Я уже стучал, я уже больше двух часов в кузове, понимаете? (На самом деле Тарас находится в кузове меньше часа.)
Помехи связи.
Оператор устало:
— Как вы хоть туда попали?
Происходит сбой связи: «К сожалению, связь прервалась»...
«Мерседес», из которого нельзя выйти
Как удалось установить, Тарас в то последнее для него утро покинул здание МДМ в одиночестве. Его никто не провожал. Он не стал брать такси, как обычно это делал. По крайней мере, промышляющие частным извозом у дворца молодежи Эдуард Чеканов, Виктор Бычков, Юрий Бобров, Михаил Сабитов и Афарин Джавадов рассказали, что ежедневно с 4.00 они стоят у МДМ в ожидании припозднившихся клиентов. Они узнали Тараса по фотографии, которую мы им показали, и сказали, что частенько подвозили его к дому 65 по Чертановской улице. Но в то утро их услугой он не воспользовался. Да и никто из «бомбил» его в то утро не видел.
Как же могло получиться так, что Тарас вышел из МДМ, но не дошел нескольких метров до Комсомольского проспекта, каким-то непонятным или даже загадочным образом угодив в чрево мусоросборочной машины? Послушаем тех, кто в то утро мог стать невольным свидетелем происшедшего.
Продавщица палатки «Пончики» Ирина Моренко: «Каждое утро с 4 до 6 часов к моей палатке подъезжает мусоровоз, водитель которого с напарником постоянно покупают у меня кофе со сливками. Я помню, 9-го было прохладно. Они взяли, как обычно, кофе и пили его в кабине машины. А мы с продавщицей Таней из соседней палатки вынесли накопившийся мусор и бросили его в машину. Я не видела никого рядом с машиной».
Итак, сомнений в том, что Шугаев нашел свою смерть в мусорной машине, практически не осталось. Нам удалось найти именно ту машину, которая забирала мусор от МДМ. Как оказалось, в те сутки в этом микрорайоне работали десять мусоровозов: ЗИЛ с закрытым брезентом верхом (он нас, естественно, не интересовал), а также восемь машин автопредприятия «Дорожник-1» и еще одна — «Мерседес-Бенц 2222», принадлежащая ЗАО «Эко-Сити». Побеседовав с водителями и администрацией предприятия «Дорожник-1», мы выяснили, что их машины оборудованы гидравлической системой сжатия мусора (давление достигает 90 атмосфер), а следовательно, попавший туда человек не прожил бы и минуты и уж никак бы не мог сделать звонок в Службу спасения. Оставался «Мерседес»...
6.31. Звонок следует с Большой Пироговской улицы.
— Пятьдесят седьмая, здравствуйте!
— Здравствуйте (чуть не плача). Я из мусорной машины.
— Скажите, вы находитесь внутри контейнера или где пресс?
— Внутри контейнера или где пресс, я не знаю. Меня тут задавило уже.
— Вас сдавило? Да? Вы чем-то стучите по стенкам машины?
— Я стучу и кричу, меня не слышат.
— Ну кричать-то не надо. Надо чем-то металлическим. Есть там что-то? Ботинок снимите. Подручные средства найдите. Стучите по стенкам!
— У меня нет ничего. Меня придавило!
— Я понимаю, но руки-то у вас свободны, раз вы набираете номер. Что-то найдите в мусоре, вокруг полно.
— У меня свободные руки? Нет!
— Ну что-то найдите. (С раздражением.) Как вы попали в эту машину?
— Не знаю. Я выпил. Я не знаю, как все дальше было, тут машина какая-то современная — она перемалывает мусор. Меня придавило, понимаете! Вы что?! Я вам полчаса назад позвонил! Вы не могли позвонить в ГАИ?!
— Позвонили мы в ГАИ, но вас не могут найти. (Это утверждение звучит, мягко говоря, странно – оператор просто лжет.)
Нам удалось разыскать Сергея Никитина, дежурившего в то утро в 5-м отделе ГИБДД ЦАО на спецтрассе, который обслуживает Комсомольский проспект: «Никто не звонил. Я вот сейчас смотрю в книгу учета. Нет никаких записей. Да я точно помню, что никто по поводу мусорной машины не звонил».
Оператор Службы спасения продолжает:
— Вы понимаете, каждую машину мусорную искать — это ж, вы сами понимаете, все смотреть внутри. Вы как-то себя обозначьте, стучите постоянно, до стенки доберитесь.
Звук перемалываемого мусора.
— Алло! Алло! С кем вы были, молодой человек? Алло! Алло! Молодой человек! Алло! Молодой человек! (Следуют вздохи, оператор явно устал.) Алло! Молодой человек! Молодой человек! Поговорите, пожалуйста, возьмите трубочку.
Раздаются дикие крики:
— Эй!!! Водитель!!! Водитель!!!
— Молодой человек, возьмите трубку!
— Водитель!!!
— Молодой человек, возьмите трубку телефона! О-о-х! Молодой человек, вы слышите меня?
Связь прерывается…
Искать «Мерседес» пришлось недолго. За рулем мусоросборочной машины в то утро находился Анатолий Галибин. Вместе с ним работал грузчик Василий Ращупкин. Галибин рассказал, что действительно с 6.00 до 6.20 останавливался возле МДМ, где с напарником попил кофе, после чего совершил объезд закрепленной за ним территории по маршруту: Хользунов переулок — Несвижский переулок — улица Льва Толстого — Оболенский переулок — улица Усачева — Учебный переулок — Новодевичий проезд — Саввинская набережная — Большой Саввинский переулок — улица Погодинская — улица Плющиха. За все время следования ни он, ни его напарник не слышали никаких посторонних звуков из кузова, да это и вряд ли было возможно. Из столицы мусоровоз выехал в Ленинский район Подмосковья, на свалку «Саларьево».
Саларьево находится километрах в 10—15 от Москвы по Киевскому шоссе. Следуешь за нескончаемым потоком мусорных машин и в конце концов оказываешься на месте. Саларьево — настоящий мусорный «мегаполис» с холмами и спусками, своими дорогами и улицами, тупиками и переулками, а также домами, сделанными из мусора. Местные жители — бомжи — обитают в картонных домиках, а самые продвинутые — «элита» — в металлических вагончиках. И прописано их на одной свалке несколько сотен как минимум. Они роются в мусоре. Существует разделение труда – каждый ищет что-то свое. И зовутся они соответственно — бутылочники, шмоточники, металлисты (которые по цветным металлам), радиолюбители и т.д.
У въезда нас встретили директор свалки (представиться отказался) и охрана. Поинтересовались, что нас сюда занесло. Мы представились охранниками «злобного коммерсанта», который потерял именной дорогущий портфель. И нас пропустили на территорию. Выдав бомжам 100 рублей за охрану нашей машины (чтоб ее быстренько не разобрали на запчасти), а также заплатив еще 350, чтобы «нас тут никто типа не видел», мы направились вверх по уходящему за горизонт склону холма. Пройдя примерно с километр, мы увидели «ЗИЛ», а возле него бойцов внутренних войск и, как мы потом узнали, оперативно-следственную группу ОВД «Хамовники». Тут же работали огромный бульдозер и экскаватор. Поначалу мы вызывали у представителей правоохранительных органов исключительно отрицательные эмоции, однако, пробыв вместе на холоде около трех часов, мы даже сдружились. Как сказал один из следователей, «очень трудно будет найти труп или то, что от него осталось».
Каждый день сюда привозят тонны и тонны мусора. За один только день слой мусора нарастает на 2—3 метра. Кругом одна и та же картина — земля, перемешанная с мелким мусором, словно пропущенным через мясорубку. Однако милиционеры терпеливо ищут. Хоть что-то: ботинок, студенческий билет, часть куртки...
За всем этим отрешенно наблюдают 5—6 бомжей — дежурные по объекту. Они строго придерживаются законов свалки и не вступают в разговоры с незнакомцами.
Рядом с экскаватором и бульдозером работают бойцы внутренних войск с лопатами. Обещали роту, но дали только взвод — 30 человек. Завтра обещали добавить. Впрочем, работать тут может и полк, и батальон – толкаться и мешать друг другу не будут.
Солдатики-первогодки по сантиметру прочесывают очерченный им для поисков квадрат 50 на 50 метров. Перекуривают – запах гниения без привычки шибает в нос. И снова работают лопатами. С утра и до темноты.
Ибо земля ты, и в землю возвратишься…
Мы достаем фотокамеру. И почти моментально возле нас вырастает один из начальников полигона и требует, чтобы мы удалились. И в сопровождении милицейской машины мы спешно покидаем Саларьево. Напоследок мы узнали от местных бомжей, что за прошлый год на свалке обнаружены 6 трупов, один из которых, весь в наколках, выпал точно из такого же «Мерседеса», в котором оказался и Тарас Шугаев...
6.35 — 6.43. Звонок с Погодинской улицы.
— Алло! Алло! Оператор!
— Алло! Молодой человек! Это вы в мусорной машине? Это вы, да? Телефон друзей, которые с вами были, не знаю, вообще, хоть какой-то, домашний? С кем вы были? Вообще ничего не знаете?
— Я уже задыхаюсь...
— Алло!
— Я задыхаюсь.
— Кто пошутил так над вами? Ну вы ж с друзьями были или с кем?
— Все, по-моему, задыхаюсь, все...
— Телефон друзей вспомнить можете? Мы сейчас уточним, где вы находитесь.
На этом телефонные переговоры попавшего в беду человека со Службой спасения прерываются. По нашим данным, ни дежурный по ГИБДД, ни дежурный по ОВД «Хамовники» вплоть до обращения родителей пропавшего в милицию не знали, что произошло в то утро на их территории. Начавшие расследование сотрудники оперативно-разыскного управления ГУВД Москвы и сыщики уголовного розыска УВД Центрального округа просто взяли распечатку последних звонков, сделанных с телефона Тараса Шугаева, и установили, что все они были сделаны в Службу спасения. Так у следствия появилось в распоряжении самое серьезное вещественное доказательство, говорящее как минимум о вопиющей некомпетентности тех, кто по долгу службы был обязан мгновенно разобраться в ситуации и принять единственно правильное решение.
Представитель Службы спасения Максим Симаков заявил корреспонденту, что никаких официальных комментариев данного инцидента до окончания его расследования не будет.
Неужели за те долгие 23 минуты, что Тарас Шугаев общался по телефону с оператором Службы спасения, нельзя было ничего предпринять для его спасения? Конечно же, можно. И для этого не надо быть специалистом по ЧС.
23 минуты – это половина школьного урока. Тарас жил с матерью, но собирался в самое ближайшее время расписаться со своей однокашницей по институту…
Мы побеседовали с представителями практически всех чрезвычайных служб, которые могли бы что-то предпринять, и все они в один голос уверяли нас, что если бы была такая необходимость и поступила соответствующая команда, мусоровоз с человеком в кузове был бы «вычислен» и остановлен за 10, максимум 15 минут. По словам одного из сотрудников патрульно-постовой службы, семь лет работающего на «земле» возле МДМ, едва ли не каждый сотрудник милиции, несущий здесь службу, знает все приезжающие сюда мусорные машины и даже многих работающих на них водителей в лицо. Да что там машины! – каждую щель, каждую урну, не говоря уже о постоянных обитателях своей территории.
Если бы поступил приказ остановить машину, говорит он, на это потребовалось бы несколько минут — маршруты «мусорщиков» хорошо известны всем постовым. По словам милиционера, в МДМ обычно ходит публика спокойная, не доставляющая хлопот. А вот что касается охранников Дворца молодежи, то иногда поступают жалобы от посетителей на их неоправданно грубое отношение.
У следствия существует несколько версий случившегося. Они меняются в соответствии с поступлением новой информации. Как только стало известно, что Тарас пропал, рассматривалась производственная версия, связанная с местом работы и должностью его отца Бориса Шугаева. Тот работал ведущим инспектором сводной инспекции оперативного контроля и анализа взаимоотношений федерального бюджета с бюджетами субъектов РФ Счетной палаты РФ. Есть версия обыкновенного хулиганства. Впрочем, до сих пор рассматривается возможность мести. Например, за выигрыш. И простой ссоры на улице. Или разбойного нападения на Тараса.
Решать, кто виноват в этой истории, не нам, и очень может быть, что у нее вообще не будет конца. Сработает железный принцип российской юстиции — «нет тела, нет дела». Правда, пристальное внимание прессы к этому дикому случаю вряд ли позволит спустить его на тормозах. Скорее всего, следствие узнает, кто бросил Шугаева в мусоровоз. Вполне может быть, что тот, кто это сделал, и не желал его смерти, а только по-идиотски пошутил над выпившим человеком.
Отец Тараса не хочет верить в смерть своего сына. Он категорически отказывается говорить на эту тему с кем бы то ни было, кроме следователей. Пока же в бильярдной МДМ остались кий Тараса и десятки людей, отказывающихся верить в такую нелепую смерть друга.
P. S. По данным редакции, контроль за расследованием дела об исчезновении Тараса Шугаева осуществляет лично глава Счетной палаты РФ Сергей Степашин, бывший главный чекист, бывший главный милиционер, одно время, правда очень недолго, даже председатель российского правительства.
Насколько известно, в последние несколько дней оперативно-разыскное управление ГУВД Москвы, занимающееся поисками без вести пропавших лиц, стало едва ли не самым контролируемым начальством и без конца подгоняемым подразделением. По некоторым официально не подтвержденным пока данным, в Москве также пропал племянник министра внутренних дел Бориса Грызлова, приехавший в столицу из Сантк-Петербурга. Никаких официальных комментариев по этому поводу ни в МВД России, ни в ГУВД Москвы, ни в ФСБ нам получить не удалось.
Линки:
