Соседи. Квартиры № 85 и 86
Верите ли вы, что сломанный лифт улучшает отношения между соседями по подъезду? По крайней мере, способствует возможности узнать, кто живет с вами на одном вертикальном проходе муравейника, именуемого многоквартирным домом?
Нынче мы знакомимся с соседями по стояку, когда у кого-то прорывает трубу или, когда кто-то начинает ремонт, не выпуская из рук «свой сраный перфоратор» ни на минуту, и, будем честны, это не самые приятные моменты для начала новой дружбы. Так было не всегда. Раньше все знали друг о друге все: сколько детей, кто из них, чем болеет, как учится, профессии всех, кто живет в подъезде. Было время, когда не страшно было оставить ребенка со старушкой с пятого этажа на несколько часов, соседи ходили друг к другу в гости, вместе радовались за молодоженов и вместе провожали в последний путь усопших.
Еще пару десятков лет назад все знали, кто в подъезде пьет, скандалит и по какому поводу, что празднует, и почему музыка играет на весь дом, но тогда, как и сейчас, самое важное оставалось скрыто. Кто на самом деле живет за стеной, что может происходить буквально в двух метрах от вас, какие тайны хранит вечно улыбающийся мужик сверху, и какие демоны его мучают. Отношения изменились, но, в сущности, все осталось по прежнему: люди видят только то, что им хотят показать. Сейчас это «хотят» становится все меньше, а секреты все больше, но тайны так и остаются тайнами. Вот о таких тайнах, на примере одной лестничной клетки в обычной московской многоэтажке и пойдет речь.
Зачем такое длинное вступление? Видимо я решил потренироваться в графомании:)
Перейдем к делу!
Квартира №85.
- Лиза, открой! Я никуда не уйду, - Светлана продолжала стучать, обращаясь к младшей сестре, закрывшей входную дверь на ночную задвижку. – Либо ты откроешь сейчас, либо я вызываю МЧС, и сама им будешь объяснять, что случилось.
- Сейчас, подожди минуту, - откликнулась, наконец, Лиза.
Когда дверь все-таки распахнулась, Света увидела свою пятнадцатилетнюю сестру, держащую за руку парня своего возраста. Лиза была немного растрепана, но уже успела привести себя в порядок. Молодой человек хотел что-то объяснить, но вошедшая девушка была неумолима:
- Надеюсь, вы уже попрощались, - начала она, входя в квартиру. – Ромео, тебе пора и застегни ширинку, а то надует. На улице холодно.
Парень растерялся, покраснел и схватился за молнию. Светлане удалось сбить весь его настрой на поиск консенсуса, да и что он мог возразить человеку, который был старше его вдвое? Быстро надев ботинки, он схватил куртку, хотел что-то сказать Лизе или даже поцеловать, но под строгим взглядом ее суровой сестры не решился и быстро покинул квартиру, крикнув на прощанье:
- Пока!
Светлана захлопнула за ним дверь и строго посмотрела на младшую сестру. Лиза крякнула что-то нечленораздельное и ушла в комнату. Светлана обреченно вздохнула и направилась вслед за обиженной Лизой. С ней так просто, как с мальчишкой не справиться. Успела выработать иммунитет к многозначительным взглядам старшей сестры разной степени тяжести за пару лет совместного проживания.
Войдя в комнату, Светлана сразу заприметила бутылку красного вина, пару бокалов и недорогой торт на столе. В вазе стоял простой букет цветов. Лиза сидела на диване, старательно отвернувшись от входа в комнату.
- Значит, хотела отдохнуть от всего, пока новые жильцы не въехали? – спросила Света, садясь рядом. Она взяла бутылку вина, налила себе несколько глотков в бокал и попробовала, демонстративно катая на языке несколько капель. – Это так ты отдыхаешь? Со вкусом, должна признать. Для этого ты у меня ключи выпросила? – Лиза молчала, изредка поглядывая на сестру. – Ты смотри: цветы, торт, вино… Сказать чего не хватает из набора профессионального ловеласа?
- Ничего такого не было! – возмутилась Лиза.
- Чего такого?
- Ничего такого, от чего получаются дети. Только давай не будем сейчас про пестики и тычинки. Меня бесит, что ты мне не доверяешь!
- Да, поздновато для пестиков и тычинок. Я смотрю, ты эту программу экстерном сдала и перешла к практике.
- Я же сказала: ничего такого не было.
- Хорошо, я тебе верю, - сказала Света, довольная тем, что Лизка, наконец, разговорилась. Она сделала еще глоток вина и продолжила: - А что было? Только не говори, что вы алгебру вместе делали.
- Ну, Свет… отстань. Сказала – ничего, значит, ничего.
- Нет-нет, я хочу знать все в подробностях. У меня муж и двое детей, может, ты и считаешь, что я старая и ничего не понимаю, но, чтобы ты не думала, я еще не ушла из большого спорта.
- Вот и потрахалась бы с Вадиком, пока меня не было. Такой шанс вам дала, устали, наверное, от моего присутствия? Чего ты через пол Москвы перлась, чтобы меня проверить?
- Да, потому что я за тебя отвечаю! Мамы нет уже два года, и все это время ты живешь с нами, под моей опекой. У меня двое маленьких сыновей и мне не нужен еще и племянник. Когда и чем нам с мужем заниматься, мы как-нибудь без сопливых разберемся. А ты, будь добра, закончи школу, прежде чем водить друзей в мамину квартиру. Ишь, какая шустрая, не успели сдать, так ты тут притон решила устроить…
- Это квартира и моя тоже! – вспыхнула Лиза. – И какой притон? Всего одного друга пригласила. Без ночевки. Пообжимались немного, но ничего больше. Как будто ты ничего такого в моем возрасте не делала?
Свете было стыдно признаться, что в пятнадцать она действительно ничего такого не делала. Она погладила сестру и смягчила тон:
- Ладно, извини, с притоном я действительно погорячилась. Но ты пойми: я несу за тебя ответственность. Я не хочу, чтобы ты сломала себе жизнь по глупости. Просто старые жильцы съехали, новые еще не нашлись, а ты просишь ключи, чтобы побыть одной… Тут не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что к чему.
- Какую ответственность ты несешь? Я уже сама могу принимать решения, и я не дура, чтобы залететь в пятнадцать! Я вообще могу жить здесь одна! А то нашла себе Золушку. Сделай то, сделай это. С мальчишками посиди, посуду помой, одежду постирай, пропылесось квартиру, а сама типа занята на работе.
Светлана поджала губы. Она надеялась, что спокойный тон благоприятно повлияет на разговор, но Лиза восприняла его, как слабость и завелась не на шутку. Да и чего она хотела от подростка?
- Уверена, что все девочки, забеременевшие в пятнадцать, не считали себя дурами, - с металлом в голосе произнесла она. – Надеюсь, Золушка, ты не очень перетрудилась, загружая посудомоечную и стиральную машины? И не так уж часто я прошу тебя посидеть с мальчишками. Если бы у меня был выбор, то я бы не работала, но деньги нужны, чтобы никто в нашей семье ни в чем не нуждался, включая тебя. Или тебя как-то обделяют? Может, на голодном пайке держат или подарков никогда не делают? Хочешь сказать, что заботиться о тебе – это моя обязанность, а ты раз в неделю, а то и две берешь в руки пылесос и превращаешься в Золушку? У тебя никаких обязанностей быть не должно? Только права на развлекуху? Что-то я не помню, чтобы ты такое маме говорила!
Глаза Лизы наполнились слезами и она, встав, крикнула прямо в лицо сестре:
- Но ты мне не мать!
Светлана поняла, что переборщила. Слишком много, слишком прямо и слишком грубо она высказала младшей сестре. Света допила вино и налила себе еще один бокал. Лиза собиралась уйти, но остановилась, когда услышала тихое:
- Вообще-то…
- Что? – замерла она в дверях. Лиза посмотрела на сестру, в глазах которой застыли слезы.
Светлана жестом предложила сесть ей рядом и налила немного вина во второй бокал. Когда Лиза присела и с сомнением сделала глоток, ее старшая сестра сказала:
- Мне было пятнадцать, и я тоже не считала себя дурой, - начала она, отводя взгляд, – но сделала большую глупость. Не пойми меня неправильно, сейчас я ни о чем не жалею, но только благодаря маме, которая приняла удар на себя.
- Чего-то я не понимаю, - растерянно произнесла Лиза, осушив свой бокал.
- Да, все ты понимаешь. Я рожала дома в ванной, а мама оформила ребенка, как свою дочь. Ей нужно было работать, ведь отца ни у одной из нас не было, а я училась и все свободное время сидела с тобой. Ты не помнишь, но гуляла с тобой я, пеленки меняла я, даже вставала по ночам к тебе тоже я. Школу пришлось поменять, чтобы никто не узнал. Я прошла через все это и не хочу, чтобы тебе пришлось пережить подобное.
- Я не верю, - прошептала Лиза, но не сдвинулась с места.
- А кто водил тебя в садик и забирал, помнишь? Как я пропускала пары в институте, когда ты болела, помнишь? – продолжала Света, и слезы катились по ее щекам.
- Да, но… У мамы всегда было много работы, - неуверенно возразила Лиза. – Она никогда не говорила не показывала, что…
- Что ты ее внучка, а не дочка? – хмыкнула Светлана. – Это было почти незаметно, но баловала она тебя больше, хотя, после того, что она сделала для меня, для нас обоих, ей можно простить все, - она шмыгнула носом и посмотрела на Лизу.
Лиза тоже расплакалась и обняла Свету. Она не хотела ей верить, но сомневаться в искренности услышанных слов не получалось.
- А Вадим знает? – спросила она, когда девушки выплакались и очередной раз наполнили бокалы.
- Ты что? Нет! И не смей ему говорить! – строго наказала Светлана.
- Я и не собиралась, - успокоила ее Лиза. – Только получается, что мальчики мне не племянники, а братья. Сводные или как это называется.
- Они твои племянники, я твоя сестра, а Вадим мой муж. Я не собиралась ничего рассказывать, и давай забудем об этом. Извини, что вот так на тебя все вывалила. Просто ты должна понимать, что я говорю не об историях из телевизора, а о том, что пережила сама.
Света засобиралась, но Лиза никак не хотела отпускать ее. Она помнила, что когда была еще совсем маленькой, проводила со Светой гораздо больше времени, чем с мамой. Помнила, как старшая сестра о чем-то спорила с мамой, но не могла себе и представить, что является объектом их ссор. Теперь она смотрела на старшую сестру совсем по-другому, проникшись уважением к ее трудолюбию и выдержке, которые позволили ей добиться большего, чем предполагалось с учетом обстоятельств.
- Короче, я домой, - сказала Света, одеваясь, - а ты оставайся на все выходные здесь. Перевари, подумай, отдохни от меня и моего контроля. Только пообещай никого не приглашать.
- Будь спокойна, - попыталась улыбнуться в ответ Лиза, - мне как-то не до гостей стало.
Света забрала со стола почти опустевшую бутылку вина, чмокнула Лизу в щеку и вышла из квартиры.
Напротив входа в подъезд стоял заведенный автомобиль, в котором Вадим терпеливо дожидался жену, негромко подпевая игравшей по радио песне. В свои тридцать два года он прекрасно знал, что вмешиваться в женские разборки – дело неблагодарное, тем более, если одной из участниц всего пятнадцать лет. На самом деле его отношения со свояченицей можно было назвать приятельскими во многом благодаря тому, что он никогда не лез к ней с нравоучениями. А его шутливая манера общения вне работы не раз сглаживала назревающие конфликты, после смерти мамы Светы и Лизы и переезда свояченицы к ним.
- Уфф, - громко выдохнула Светлана, сев в машину.
Посмотрев на бутылку вина в руках супруги, Вадим попытался свести глаза к переносице и сказал:
- То есть у тебя уже пятница началась, а мне еще через полгорода за рулем проехать надо? Мать, ты бы хоть бы из вежливости спрятала, что ли.
- Блин,- протянула Света, глядя прямо пере собой, - я такое сотворила… - она, как нарочно, сделала большой глоток из бутылки.
- Мы никогда этого не обсуждали, - ответил Вадим, делая музыку тише, - случая не было, но никого в ванне расчленять я не буду. – Света нахмурилась и недобро посмотрела на мужа. – С другой стороны, - улыбнулся он, - могу сгонять в магазин за чемоданом или спортивной сумкой. Ты рост сестры знаешь? Не напивайся, поможешь дотащить до багажника.
- Вадим, мне сейчас совсем не до смеха!
- Что, жесткий вышел разговор? Я, в принципе, так и предполагал, когда увидел парня вылетевшего из подъезда со скоростью света. – Он приобнял жену и продолжил: - Ладно, не переживай, помиритесь, все-таки родная кровь. В первый раз что ли?
- Ты не понимаешь, - сказала Светлана, которую трясло то ли от холода, то ли от нервов, - я сказала ей… Ну, помнишь, ты пошутил как-то: скажи ей, что родила ее в пятнадцать, типа это на пару лет у нее все желания отобьет. Вот я и воспользовалась твоим советом.
Вадим хрюкнул, сдерживая смех, и внимательно посмотрел на жену. Убедившись, что супруга его не разыгрывает, он с серьезным видом сказал:
- Знаешь, мать, по приезду домой нам нужно будет серьезно обсудить значение слова «шутка».
- Там такая ситуация сложилась, - успокаивала себя Света, делая еще один глоток, - само напрашивалось. Мы сильно поссорились, и в тот момент мне это показалось неплохой идеей. Я вообще не знаю, что теперь дальше делать. Не скажешь же сейчас, что просто неудачно пошутила.
- Да-а-а, - задумчиво протянул Вадим, - а Лизка как отреагировала? Что поверила и никаких сомнений?
- Засомневалась, конечно, но я была убедительна, - пожала плечами Светлана. – Потом, когда осознала, что натворила, то быстро собралась и убежала. Мне кажется, что это еще больше укрепило в ней веру в то, что я сказала правду. Как дальше-то быть?
- Ты можешь меня не слушать. Действительно, зачем тебе здравое логическое решение, когда ты такие вещи на импульсе выдаешь, но я все-таки скажу: здесь, что не делай, выйдет только хуже. Поэтому остается один вариант – не делать ничего, как будто этого разговора не было. Пусть все идет своим чередом, понаблюдаем, - он хмыкнул, - вдруг сработает. А испортить ваши отношения признанием ты всегда успеешь.
- Я, в общем, тоже так думаю, - согласилась Света, - даже уже закинула удочку, типа: давай забудем и так далее…
- Ну, все! – обрадовался Вадим. – Мяч на ее стороне. Она так же стрессует. Может, обойдется, и она не станет заводить разговор на эту тему, а, если начнет, постарайся слиться. Вроде как тяжело вспоминать, зря рассказала и все такое. А сейчас поехали домой, в кои-то веки свободные выходные: Лизка здесь, мальчишки у бабушки с дедушкой. Уже не помню, когда мы были предоставлены сами себе. Только давай договоримся, что ты не будешь всю субботу и воскресенье на мозг по поводу этой темы капать. И себя не мучай, надо было сначала думать, а потом говорить.
- Да, если бы не ты со своими шутками, – взвинтилась Света, – Я бы никогда до такого не додумалась.
- Знал бы, что ты мои приколы воспринимаешь, как руководство к действию, предложил бы Лизку в монастырь сдать, лет до двадцати, - рассмеялся Вадим, снимая возникшее напряжение. – Ну, все, поехали?
- Подожди, давай немного посидим, удостоверимся, что ее Ромео не вернется.
- Холосо, - вздохнул Вадим, откидывая спинку кресла. – Пока не забыл: не звони ей, как минимум, до воскресенья, пусть думает, что ты ее боишься, после сегодняшнего признания.
Светлана кивнула, увеличила громкость радио и уставилась на дверь подъезда. Мысли унесли ее в прошлое, когда она, пятнадцатилетняя девчонка, стала нянькой новорожденной сестры. Долгие годы она винила мать за то, что та родила неизвестно от кого второго ребенка и скинула его на старшую дочь. Надеяться им было не на кого, и матери нужно было как можно быстрее выйти на работу. Сейчас Света не представляла свою жизнь без Лизы, но тогда она жалела о том, что мама не сделал аборт. Вместо того, чтобы гулять с друзьями и заниматься глупостями, которыми положено заниматься в подростковом возрасте, она тратила все свободное время на малышку. Она бегала на молочную кухню, гуляла с коляской, ловя на себе осуждающие взгляды прохожих, водила сестренку в ясли, а потом и в детский сад.
Первое время им помогала пожилая соседка из 87 квартиры, дети которой разъехались и появлялись всего пару раз в году. Она с радостью нянчилась с малюткой, так как своих внуков практически не видела. Мама Светы приплачивала ей немного за доброту, что оказалось неплохой прибавкой к пенсии. Когда Лиза пошла в садик, старушка серьезно заболела и через год умерла. Теперь ее сын сдает квартиру матери, как и Светлана.
Несмотря на помощь бабы Ани, как звали ее девочки, большая часть работы оставалась на Свете. Все это, в конечном итоге, повлияло на их отношения с матерью. Только сейчас, Светлана поняла, что полученный опыт стал для нее хорошим уроком. Кто знает, куда завела бы ее разгульная подростковая жизнь. Далеко не все ее одноклассницы удачно прошли этот период взросления. Мама не просто свалила на нее заботу о малышке, но и дала надежный якорь, научила ответственности, к которой не все готовы даже в тридцать лет. С таким опытом она легко воспитывала двух мальчишек-погодок, имея мужа и сестру в качестве помощников. Лиза не в восторге от работы няньки, но деваться некуда, Света вынуждена работать и сдавать мамину квартиру, ведь скоро сестре поступать в институт, значит, появятся расходы на репетиторов. Круг замкнулся.
Она практически не врала Лизе. Да, она ее не рожала, тем более в ванной, но посвятила ей достаточно времени, чтобы сказать, что воспитала и могла претендовать, как минимум, на звание отца. Светлана прыснула, представив, как многозначительно произносит знаменитую фразу лорда Вейдера: «Лиза, я твой отец!»
Вадим посмотрел на жену и улыбнулся, поняв, что Света вышла из состояния, когда лучше ее не трогать. Супруга поцеловала его и сказала:
- Думаю, можно ехать!
Квартира №86
Заходя вечером домой, Михаил Терентьев внимательно прислушался. Он очень надеялся, что Андрей дома. Им предстоял непростой разговор, и Михаил с трудом сдерживал себя, чтобы не сорваться на парне, превратив их диалог в очередной скандал, результаты которого выльются в очередной прогул школы или что-нибудь похуже. Поняв, что Андрюша на кухне, он заставил себя забыть о манерах следователя районной прокуратуры, в которой проработал уже десяток лет и попытаться стать образцовым отцом.
Четырнадцатилетний подросток сидел за столом и потягивал горячий чай из кружки, уткнувшись в телефон. Как только Миша появился на пороге, Андрей нахмурился, позабыв о смешных картинках, которые только что смотрел в интернете. Он молча встал и собрался уйти в свою комнату, предоставив кухню в распоряжение Михаила. Прокурорский работник тяжело вздохнул, сжав кулаки. Кто бы мог подумать, что его, опытного офицера, может вывести из себя обычная кружка с недопитым чаем, небрежно оставленная на столе. Весь день он думал об этом разговоре: как начать, что сказать, какие привести аргументы? Смирившись с тем, что непредсказуемость парня опять отвернет разговор в одному ему понятную сторону, решил действовать по наитию. Главное не психовать, не кричать и не ставить никаких ультиматумов. Галина Павловна, коллега Терентьева, с которой Миша поделился своими проблемами, так как держать в себе сил уже не было, посоветовала быть с подростком максимально честным. Открыться ему так же, как открылся ей. Михаил сомневался, что мальчишка, только получивший в этом году паспорт, сможет его понять, как поняла женщина предпенсионного возраста. Он был согласен с Галиной Павловной в том, что Андрюше намного тяжелее в сложившейся ситуации, и, пока они не поговорят по душам, их отношения не наладятся. Она вырастила двух сыновей и дочь и опыта в подобных вопросах имела гораздо больше, несмотря на своеобразную уникальность выпавших на долю Терентьева обстоятельств.
- Послушай, Андрей, - начал Миша, отбросив мысли о кружке и загоняя гнев в самый дальний угол сознания, - я хочу попросить тебя об одной вещи…
Парень уже почти покинул кухню, обогнув крепкого следователя, но остановился:
- Попросишь не прогуливать школу? – с вызовом бросил он, как будто нарочно раздражая собеседника надменной ухмылкой.
- Нет, - ответил Михаил, сев на стул так, чтобы оказаться боком к подростку. – Я очень прошу тебя не выключать телефон, - парень хотел что-то сказать, но мужчина не дал ему такой возможности. – Не хочешь со мной разговаривать – не надо. Просто черкани три буквы, - после этих слов мальчишка расплылся в улыбке, - «жив» – этого будет достаточно.
Поведение Михаила никак не укладывалось в голове Андрея. Вопреки своему обычному состоянию всезнающего и вечно правого солдафона, он казался растерянным, печальным и бесконечно уставшим. Такое нетипичное поведение собеседника заставило Андрея проглотить заготовленную шутку про три буквы.
Воспользовавшись тем, что парень не убежал в свою комнату, спрятавшись там от всего, как черепаха в панцире, Миша продолжил:
- Сегодня в соседнем районе было обнаружено тело мальчика-подростка, - следователь откинулся, прижавшись спиной к стене, и закурил. Андрей скривился, ему не нравился запах табака, но больше его раздражало, что Михаил закурил несколько недель назад, бросив эту привычку еще во времена учебы в институте. Каждая сигарета в руках Терентьева, напоминала подростку о случившемся, став символом глобальных изменений в его жизни. Миша выпустил дым и продолжил: - По словесному описанию он был похож на тебя. Черт, да по словесному описанию все похожи. Разве что негры отличаются, - хрюкнул он и, сделав глубокую затяжку, посмотрел на парня. – А у тебя телефон не отвечает. Я бросил все дела и помчался в чужой район и звонил-звонил. Звонил все полчаса, что добирался до места. Представляешь, что я успел себе вообразить? Если бы я получил смску «жив», все было бы намного проще, Михаил затушил тлевшую в руках сигарету в импровизированной пепельнице из жестяной банки для специй. - Ну, так что договорились на счет телефона?
Андрей растерянно кивнул, но собрался и, нахмурившись, произнес:
- А теперь ты будешь рассказывать мне ужасы о том, что случилось с этим пацаном, чтобы я не прогуливал школу, а то и со мной произойдет то же самое?
- Не буду. Да, это не важно. То, что я хотел – попросил, и ты согласился. А школа… Думаешь, я не понимаю? Рано или поздно тебе придется туда пойти, но торопить я больше не буду, даже если будет грозить остаться на второй год.
Андрей недоверчиво зашел на кухню, словно пробираясь сквозь логово дикого зверя, сделал глоток остывшего чая, не отрывая взгляда от собеседника, и вдруг спросил:
- Ужинать будешь? Правда, только пельмени, как вчера и позавчера.
- Пельмени – отличный вариант, - кивнул Михаил, закуривая очередную сигарету.
Прокурорский работник тихо наблюдал, как парень суетится у плиты, и мысленно благодарил Галину Павловну, давшую такой простой, но действенный совет. Вот уже несколько недель все попытки заставить мальчика учиться или, по крайней мере, не прогуливать школу заканчивались скандалом. Миша всегда упирал на то, что одевает, кормит и содержит ребенка, а тот в свою очередь должен выполнять свою работу – учиться. Не раз Терентьев переходил на клишированные фразы, типа: «Пока ты живешь в моем доме…» или «Я обеспечиваю твои хотелки, так что будь добр…» Все это заканчивалось одинаково – Андрюша запирался в своей комнате и не выходил, пока его оппонент не уйдет на работу. Галина Павловна строго-настрого запретила коллеге использовать подобные выражения и даже намекать на это в разговоре с подростком. По мнению этой опытной женщины, дети не просились на свет, их появление – решение родителей, взявших на себя эту ответственность, и накладывать на них финансовые обязательства до совершеннолетия, значит расписаться в своем бессилии, как воспитателя. Тем более, они гораздо острее все чувствуют, а чем старше становятся, тем отчетливее понимают и не нуждаются в лишних напоминаниях, которые не вызывают ничего кроме бессильной злобы.
Заходя домой, Михаил не представлял, как разговаривать с молодым человеком на равных, при этом избегая материальных вопросов, которые как всегда сведут весь диалог к тому, кто и что друг другу должен. Ему пришлось не раз наступить себе на горло, но, в конце концов, он же здесь взрослый, и эффект превзошел все его ожидания. Предложение приготовить ужин оказалось большим, чем то, на что мог рассчитывать следователь, открывая входную дверь. Пока пельмени варились, Мише предстояло поговорить с Андреем еще об одной вещи, и это до дрожи в коленях пугало Терентьева, заставляя курить сигареты одну за другой.
- Мне ее тоже очень не хватает, - произнес Михаил, решив быть до конца откровенным, как советовала Галина Павловна. Сидевший напротив Андрей дернулся, отставляя пустую кружку. Он заметался, не зная, что делать и как отвечать. Терентьев продолжил, пока мальчик не убежал в свою комнату, спрятавшись в панцирь: - Не так как тебе, конечно. Она была твоей мамой… Я свою потерял в двадцать два и помню, как было плохо, но что ты испытываешь сейчас, я даже представить не могу. Слишком рано она оставила тебя, - Миша достал очередную сигарету и украдкой посмотрел на собеседника. Андрей молчал, опустив голову, а его глаза наполнились слезами. - А я потерял жену, но я же взрослый и должен держаться, вроде как мне нельзя раскисать, на мне такая ответственность, - подросток нахмурился и внимательно посмотрел на Михаила, - а очень хочется. Прошло слишком мало времени, чтобы не думать о ней каждую свободную минуту. Работа помогает отвлечься, но я не хочу забывать и не стану. А потом, ты только не пойми меня не правильно, я возвращаюсь домой и вижу тебя, воспоминания о том, что я потерял, водопадом обрушиваются на меня и выплескиваются гневом. Блин, говорю как поэт какой-то, - хмыкнул Миша, продолжая крутить в руках не прикуренную сигарету, - эта злость не на тебя, на себя самого, что ничего не смог сделать, ничего не изменил. На работе я часто вижу людей в отчаянии и иногда даже им завидую, - взгляд Андрея стал заинтересованным. – Они пережили страшную беду, но у них есть шанс на отмщение, на самосуд, в крайнем случае. А кому мстить мне? Болезни? Все это накатывает, и даже поговорить не с кем. Единственный человек, который поймет меня лучше всех, потому что знал ее так же хорошо – это ты, но отношения у нас не складываются, и каждый грустит поодиночке, и никак не получается вырваться из этого замкнутого круга.
- Я понимаю, - тихо сказал Андрей. – Тоже смотрю на тебя и вижу ее. Виню тебя, потому что ты взрослый, хоть и понимаю, что напрасно. Ты же не доктор. Болезнь винить тоже глупо, но не ее же мне обвинять в том, что она заболела и ушла так рано и так быстро?
- Знаешь, Андрюш, я вот, что скажу тебе, как взрослый: сколько бы смертей ты не пережил, легче не становится. Сначала я потерял маму, через пару лет отца, а теперь вот жену, и ни хрена к такому не привыкаешь. Я вообще не представляю, кем нужно быть, чтобы к такому привыкнуть. Каждый раз это удар и после каждой смерти учишься жить по-новому, становясь другим. И ты изменился за последнее время и я, только давай не будем срываться друг на друге, это неправильно, и она бы этого точно не хотела. В этом большом мире только мы друг у друга и остались. Уж какая-никакая, а семья и слишком нас мало, чтобы злобиться друг на друга. Я обещал твоей маме, что позабочусь о тебе, а, ты меня знаешь, свое слово я держу.
Андрей шмыгнул носом и улыбнулся собеседнику:
- А с меня она взяла обещание позаботиться о тебе.
- Мудрая женщина. Уж точно поумнее нас с тобой, - ответил на улыбку Михаил.
- Ты это… Ну, в общем, не думай, что я забил на учебу. Просто ты на работе можешь отвлечься, наверное, поэтому и сидишь там так подолгу и в выходные выходишь, а я в школе не могу. Все время о ней думаю, как только урок начинается. Ничего не слышу, не вижу, да и не хочу. Но я не забил! Я дома почитываю и домашку делаю. Не все, конечно, но основное – математику, русский. Здесь легче, можно отвлечься, когда воспоминания накрывают.
Миша был так рад, что смог вытянуть из собеседника больше одного предложения за раз, что не мог скрывать своих чувств:
- Обещаю, что буду меньше работать, если ты не возражаешь, а то чувствую, что скоро силы закончатся. Навязывать тебе свое скучное общество не собираюсь, но если возникнет желание провести вместе время, то я буду только рад. Может, съездим куда-нибудь на выходные или в кино сходим…
- Не перегибай, - Андрей поднял руку в успокаивающем жесте.
- Ладно, - рассмеялся Михаил, - что там с пельменями?
Андрей подошел к плите, заглянул в кастрюлю, помешал содержимое ложкой для наглядности и заявил:
- Как бы это помягче сказать? Им пипец, - в доказательство своих слов он продемонстрировал кашу на ложке, бывшую когда-то пельменями. Он вылетел с кухни, бросив на ходу: - Подожди.
Терентьев остался в задумчивости дожидаться возвращения горе-шеф-повара.
- Вот, угощайся, - Андрей, вернувшись из своей комнаты, положил на стол шоколадный батончик и включил чайник.
Миша посмотрел на шоколадку и сразу понял, как парню удается сидеть в своей комнате чуть ли не сутками, избегая общения с ним.
- Спасибо, но может, что-нибудь закажешь? Попируем сегодня?
- А что ты хочешь? – загорелся идеей Андрей. – Пицца, бургеры или паназиатская кухня?
- На твое усмотрение, только побольше. Пусть лучше на завтра останется, чем сегодня не наедимся. И чем быстрее привезу, тем лучше.
- Сейчас, что-нибудь выберу, - ответил подросток и рванул к компьютеру, но остановился и очень серьезно сказал: - Это, Миш, я все понимаю: ты меня усыновил, когда на маме женился, и другого отца у меня не было, но папой я тебя называть не буду. Не обижайся.
Терентьев на секунду растерялся, но взял себя в руки. Если парень произнес это вслух, значит для него это важно, а такую откровенность нужно ценить.
- Я вроде никогда и не настаивал, жили как-то до этого… Черт, и слова-то какие подобрали отчим и пасынок, как будто специально, чтобы сказки страшнее звучали. Я тебя в разговоре с кем-то всегда буду сыном называть, сам подумай, как это будет выглядеть, если я скажу: «А это мой пасынок». Бррр… А ты говори обо мне как хочешь, договорились? Папой, конечно, не хочешь – не называй, - Андрей кивнул и пошел в комнату заказывать еду, а Михаил тихо пробурчал себе под нос: - Но хотелось бы когда-нибудь заслужить это право. Может, пройдут годы и ты, придя домой, скажешь: «Привет, пап, как дела?», - Терентьев сломал пальцами так и не закуренную сигарету и выбросил в пепельницу.
- Чего ты там говоришь? – прокричал Андрей из своей комнаты, не разобрав последних слов отчима.
- Я говорю: закажи какой-нибудь морс или газировку, чай уже задолбал на работе! – прокричал в ответ Михаил, расслабившись впервые за несколько недель, прошедших после похорон жены.
Традиционно OnceOnesUponATime специально для Пикабу
Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.
