Сияя, кайся! Проклятье Мальпертюи
Это песня о будущих, что еще не сбылись. О путях, что не грезились никому, но грезят о бытии.
Элегия первая: Ангелы Сияющие
Орден Ангелов Сияющих появился в М34, он принадлежит Девятому основанию. Мы не знаем ни одного другого Ордена этого основания, что не является нонсенсом. Есть немало оснований, во время которых появился всего один Орден (или по крайней мере нам известно лишь об одном). Однако примечательно здесь то, что Ангелы Сияющие – генетические наследники примарха Сангвиния и Девятого легиона. Девятый легион, Девятое основание… Очень скоро вы увидите, что это не совпадение. В сегодняшней беседе вообще не будет совпадений.
В исходном виде Сияющие были образцовыми потомками Великого Ангела. Они придерживались «Кодекса Астартес», каждому воину надлежало практиковать мирские созидательные искусства. Сияющие были великолепными воинами, но также талантливыми поэтами, живописцами, скульпторами. Они играли на лазерных арфах, занимались ксилографией, писали сонеты и поэмы. Орден хорошо помнил, почему их далекий предок настаивал на том, чтобы его сыновья учились не только разрушать, но и созидать.
Казалось, Ангелы Сияющие верили в мечту примарха о том, что однажды для Империума настанет будущее, когда ему больше не понадобятся воины, и тогда они не уйдут на задворки истории, сохранив свою полезность для Человечества уже в другом аспекте. Конечно, это было лишь красивой сказкой, ибо ни один истинный потомок Сангвиния не был достаточно тщеславен, чтобы всерьез полагать, будто он сумеет дожить до такого будущего. Великий Ангел тоже это понимал, поэтому в действительности занятия художественными искусствами носили вполне практическую цель.
Сангвиний не мог исцелить своих сыновей от Красной Жажды, но каким-то образом медитативные созидательные занятия укрепляли их разумы и души. После того, как примарх ввел эту практику, в легионе стало гораздо меньше тех, кто поддавался кровавому безумию. Для Орденов-наследников Девятого куда острее встала проблема Черной Ярости, когда воин переживал последние мгновения жизни своего примарха-прародителя, впадая в неконтролируемое неистовство.
Для Ангелов Сияющих искусство стало спасением так же, как для легиона. Черная Ярость порой брала верх над тем или иным воином, но это случалось куда реже, чем у других наследных Орденов. И всё же – случалось. А с годами стало случаться чаще. В какой-то момент Ксёрен Кастанеда, глава орденского библиариума, осознал, что его капитул ждет забвение. Пройдут десятилетия, может века, но Ангелы Сияющие падут. Они никогда не отличались большой численностью или быстротой набора рекрутов, поэтому усугубление недуга потенциально вело к катастрофе.
Ксёрен нашел выход. Но прежде, чем я поведаю эту историю, хочу еще пару слов сказать о первом Ордене Ангелов Сияющих. Да, они признавали «Кодекс Астартес» и традиции Девятого легиона, но не в полной мере. Например, у них было девять рот, и при этом не было скаутской роты. Они с самого начала не имели в составе Сангвинарных жрецов и не придерживались ритуалистики Кровавых Ангелов, которую сохранил в частности одноименный Орден-наследник. Кроме того, устремления Ангелов Сияющих были весьма… трансцендентны. Орден с исключительным, можно сказать – аномальным уважением и восхищением превозносил своих библиариев, для которых было нормой прозревать будущее и даже… уходить. Буквально растворяться, покидая физический мир и переходя в какое-то иное состояние.
Еще одна любопытная традиция Ангелов Сияющих – номены. Рекрут, прошедший генетическое вознесение, отказывался от своего оригинального имени и получал новое – оно и называлось номен (по лору речь идет о Высоком Готике, фактически это латинское слово, которое так и переводится «имя»). Номен озвучивали библиарии Ордена вместе с названием роты, к которой приписывался воин. Оба знания – имя и роту – библиарии получали в процессе мистического откровения, когда рекрут завершал свое обучение. Номен выбирался из книги «Nomen Honoris», которая включала имена величайших деятелей Старой Земли. Так в Ордене появлялись Червантесы, Борхесы, Кастанеды.
Интересно, что номен состоял из трех слов, но воин, как правило, даже своим братьям озвучивал только два из них. Например, Варзивал Червантес или уже упомянутый Ксёрен Кастанеда. Третье имя являлось тайным. Об этом нигде не сказано, но, по всей видимости, на этом настаивали библиарии, которые хорошо знали, что истинное имя человека (или демона) дает власть над ним.
Так что хотя с одной стороны Ангелы Сияющие во многом напоминали другие Ордены-наследники Девятого легиона и в целом их можно было назвать типичным Орденом космодесанта, при ближайшем рассмотрении всплывал ряд интересных и даже неоднозначных моментов. Впрочем, Сияющие никогда не переступали грань и демонстрировали абсолютную лояльность, поэтому интересоваться им могли разве что хронисты. Изначальным геральдическим цветом Ордена был ярко-оранжевый, а на гербе красовался стилизованный воин. Но когда Ангелы оказались на грани вымирания, они переродились обликом и своей сутью.
Я касаюсь неизмеримого, и оно касается меня в ответ.
Элегия вторая: Реформация
Мы точно не знаем, когда это произошло. Известно, что Ангелы Сияющие преобразились в первый раз за шесть веков до прихода Неумирающего Мученика в таймлайне М41. То есть примерно за шестьсот лет до Дамоклова крестового похода (почему так – объясню позже). Получается самое начало сорок первого тысячелетия. К тому моменту библиариум Ордена уже долгое время разрабатывал план Реформации, но не мог открыто конфликтовать с традиционалистами, которые были многочисленнее. Однако Черная Ярость по странной случайности (я сказал – случайность?..) выкашивали именно традиционалистов.
Последней каплей стал Якобус Могрисс, Магистр Ордена, который тоже поддался проклятью. Тогда Ксёрен Кастанеда уже имел достаточно последователей, чтобы предложить Реформацию открыто всему Ордену. Боевые братья, сломленные падением Магистра и вдохновленные речами Кастанеды, поверили ему и согласились. Согласились на весьма радикальные действия. Ангелы Сияющие полностью отказались от «Кодекса Астартес». Они сменили оранжевый цвет на лазурный, а символ воина на наплечнике заменил символ мистика в рясе. Бывший девиз «Мы горим ярко, дабы другие жили!» тоже изменился. Теперь ритуальной фразой Ангелов Сияющих, отражая их суть и предназначение, стали следующие слова: «Мы воспарим на пылающих крыльях!»
Роты были переименованы в Рапсодии, каждая получила уникальное название, геральдику, девиз и предназначение. Например, девиз Рапсодии Вечной звучал так: «В смерти пламенем объятые, мы блистаем вечно!» Назывались такие девизы антифонами (в православии, католицизме и иудаизме так именуются особые песнопения).
Наименьшим изменениям подверглась первая рота, которую называли теперь Небесной Рапсодией. В нее входили ветераны Ордена и ни один неофит не мог быть назначен в нее. Номинально все Рапсодии считались равными, но по факту некоторые все же были престижнее. Однако причиной особого статуса служили нее цели и достижения Рапсодии, а количество в ней Зодчих Лучезарных – так после Реформации стали называть библиариев. Чем больше их было в Рапсодии, тем большим влиянием она обладала. Хотя это тоже весьма условное определение – Рапсодии Ангелов Сияющих никогда не боролись друг с другом за власть, а лишь исполнили каждый свою миссию.
Потенциально на самом верху орденской иерархии сразу за Небесной шли так называемые Поисковые Рапсодии – Эмпирейная, Астральная и Вечная. В этих ротах было особенно много Зодчих, они вольно бороздили галактику в поисках двух вещей – знаний и рекрутов. У Ангелов Сияющих не было рекрутинговых миров (исключая Мальпертюи, о котором позже). Они свободно путешествовали от мира к миру, иногда вступая в локальные конфликты и защищая интересы Империума. Некоторые планеты, которые посещали Поисковые Рапсодии, отдавались в душе Зодчих Лучезарных и тогда их правителям предлагали Благородную Жатву.
Принципы Благородной Жатвы, как и вообще все принципы Ордена, были записаны в «Своде Сияющем». Это великий труд Ксёрена Кастанеды, который Ангелы взяли на вооружение вместо «Кодекса Астартес». Здесь были главы, посвященные в том числе военной стратегии и тактики, но не меньше места занимала доктрина поиска знаний, некоей трансцендентной истины. Также эта доктрина провозглашала необходимость рекрутинга во множестве миров. Вот эти строки:
Любой яркий дух – необузданный, изменчивый и блистательный – всегда должен искать себе подобных.
Весь «Свод Сияющий» написан столь возвышенным слогом. В нем нет прямых указаний и постулатов, лишь поэтичные метафоры и философские стихи. Но за каждой строкой, за каждым словом «Свода» таится великая мудрость Ксёрена, который и правда вывел Орден из тьмы забвения, ибо после Реформации на протяжении шести веков не было ни одного случая, чтобы космодесантник поддался Черной Ярости. У Ордена больше не было Роты Смерти. И кстати, теперь они называли друг друга не боевыми братьями, а воинами-искусниками или Братьями-по-Своду. Титул Магистра сменили на Мейстера. Первый Мейстером конечно стал Кастанеда.
Но вернемся к Благородной Жатве. Точно неизвестно, что она собой представляла. Правители мира могли не согласиться на нее и тогда Поисковая Рапсодия мирно уходила прочь. Но если планета давала согласие, между ее лучшими сынами проводилась серия состязаний. У нас нет данных о том, какое участие в испытаниях принимали Зодчие Лучезарные, но очевидно, что не принимать его они не могли. Мы знаем, что некоторые миры в результате Жатвы давали меньше десятка рекрутов, другие не давали вообще никого. Таким образом, процесс рекрутского набора Сияющих был крайне нестабильным и медленным, но считался славным и благородным.
Однако прежде, чем я продолжу рассказывать о том, что происходило с рекрутами дальше, хочу еще немного поведать о Рапсодиях. Я назвал Небесную ветеранскую Рапсодию и три Поисковые – Эмпирейскую, Астральную, Вечную. Также у Ордены были еще три Крестоносные Рапсодии – Молниеносная, Пламенеющая и Светозарная. Это были строго боевые роты, в задачи которых входило прямое исполнение обязанностей Ордена перед Империумом. То есть эти Рапсодии постоянно сражались, отвечая на призывы о помощи и военные сборы по всему имперскому пространству.
Две оставшиеся Рапсодии носили особый статус. Рапсодию Бдительную составляли наиболее замкнутые воины и вместе с тем наименее склонные к искусствам. Эта Рапсодия никогда не покидала крепость-монастырь Ордена, который располагался на уже упомянутой планете Мальпертюи и назывался Канволис. Рапсодия Бдительная отличалась безупречной дисциплиной и выдающимся воинским мастерством, однако в ней было совсем немного библиариев. Позже я опишу события, которые привели к вечному позору и скоропостижному падению этой Рапсодии.
Наконец, еще одна Рапсодия – Созвучная. Она тоже свободно странствовала по галактике, но не относилась к Поисковым, поэтому не собирала рекрутов. Эта Рапсодия собирала информацию, абсолютно обо всем. Зачастую Созвучная привозила на Мальпертюи древние трактаты, сведения о ксенорасах или невероятные артефакты минувших эпох. Об этой Рапсодии известно меньше, чем об остальных. Предполагается, что задачи Созвучной ставил Либрариус Лучезарный и они не предназначались для ушей всех и каждого.
Как я уже сказал, каждая Рапсодия была уникальна своим девизом, геральдикой и сутью. Например, символом Рапсодии Вечной была Аметистовая Роза, которая воплощала понятие трансцендентной, сущностно-внутренней, абсолютной Красоты. Именно эту Красоту искала Вечная, именно ее Орден пытался взрастить в своих воинах-искусниках. В свою очередь на гербе Бдительной красовался простой Серебряный Щит. Он олицетворял наиболее прагматичную рапсодию, у которой была всего одна задача – хранить твердыню Ордена от всякого зла.
Символом Созвучной были Нефритовые Весы. В эту Рапсодию направлялись наиболее «сбалансированные» воины. Они обладали достаточной страстью, чтобы поддерживать опасные авантюры, но в то же время в них хватало холодного расчета, чтобы не заходить слишком далеко в поисках знаний. За шесть веков Созвучная привезла на Мальпертюи сотни невиданных артефактов и трудов немыслимой ценности. Но ничего из найденного этой Рапсодией не было отравлено варпом, ничто не принадлежало ксеносам или Темным Механикум. Орден превыше знания ставил лишь чистоту своего духа.
Во главе каждой Рапсодии стоял не ротный капитан, а Рыцарь Образцовый. Он не зря именовался столь ярко и пафосно. Титул мог получить только воин, который в абсолютной степени отражал суть своей Рапсодии. Наиболее известный из Рыцарей Образцовых – Варзивал Червантес, возглавлял Вечную Рапсодию. Это была самая эксцентричная и неуемная рота, и те, кто читал «Грёзу» Фехервари, а также другие произведения, где фигурирует Червантес, отлично знают, что другого Образцового у Вечной просто не могло быть. Варзивал действительно являлся Образцом своей роты.
Особняком в Ордене стояли еще два формирования. Первым из них была Черная Элегия, круг капелланов. Лучше всего об их миссии сказано в «Своде Сияющем», поэтому я процитирую:
Как взмывают ввысь Рапсодии Многоцветные, так и Черной Элегии должно сдерживать их, усмиряя грёзы братьев своих, дабы не породили они чудовищ. Где возникнет гордость, её темное зерцало отразит скромность. Где пробудится излишество, ее железный покров очертит умеренность. А там, где поползет грех, ее холодный нож призовет молчание.
Нужно сказать, что Черная Элегия обладала едва ли не самой таинственной и вместе с тем невероятно действенной ритуалистикой, если сравнивать с Рапсодиями. Например, когда во время странствия какой-то Рапсодии происходили спорные эпизоды, участники этих эпизодов по возвращению на Мальпертюи оказывались на допросе у капелланов. Их сопровождали в Собор Черной Элегии, который представлял собой запутанный лабиринт в катакомбах под Канволисом. Вне специальных ритуалов пройти в собор могли только члены Элегии.
Воина, приглашенного в Собор, в итоге доставляли к трем капелланам-бичевателям. На капелланах были железные череполикие маски и черные рясы. Помещение освещалось восьмью свечами, не горела девятая свеча, символизировавшая Рапсодию, к которой относился приглашенный воин-искусник. Он клал обе руки на гранитный алтарь, растопыривал пальцы и клялся не лгать. Триумвират капелланов начинал с всевозрастающей скоростью бить стальными остро отточенными кинжалами между пальцев воина. Вскоре кинжалы сливались в размытое пятно, а капелланы столь же быстро задавали свои вопросы.
Конечно, космодесантники умеют контролировать эмоции и не боятся боли. Однако в ходе ритуала малейшая ложь оборачивалась порезом, тогда как результатом серьезной лжи становился отрубленный палец. Черная Элегия никогда не ошибалась. Капелланы имели право судить любого, они стояли вне орденской иерархии и никого не почитали. Однако же они были не только суровы, но также справедливы, храня верность лишь целостности Ордена и ничему больше.
С точки зрения влиятельности Черную Элегию превосходил только Либрариус Лучезарный, о котором я уже упомянул. В него входили все библиарии Ордена, которые номинально и фактически направляли Рапсодии. Зодчие обладали наивысшим авторитетом среди воинов-искусников, однако самой любопытной частью Либрариуса были Паладины Светоносные. Так называли самых сильных псайкеров Ордена, которых в лицо знали только некоторые Зодчие. Никто не ведал, сколько их и чем они занимаются. Даже для главного библиария Паладины были загадкой, сформированной по большей части слухами.
Впрочем, некоторые слухи о Паладинах Светоносных оказались правдой, хотя некоторые воины не верили, что они вообще существуют. Например, один из Паладинов, как утверждали те самые слухи, стоял подле Ксёрена Кастанеды во время Реформации (это событие также иногда называли Просвещением). Я выделил этот слух потому, что тот Паладин якобы дожил до периода, описанного в «Грёзе», то есть ему было не меньше шестисот лет, хотя, согласно хроникам, за шесть тысячелетий существования Ордена ни один воин не прожил больше двух веков. Однако же этот слух был вовсе не слухом. Того Паладина Светоносного звали Сатори, и мы еще поговорим о нем.
Думаю, к этому моменту вы уже поняли, что Ксёрен Кастанеда и его последователи были не просто псайкерами. Они были колдунами. И Паладины Светоносные тоже. Некоторые, вероятно, этого не понимали, но последователи Кастанеды не сомневались в его пути. Сатори, ученик и ближайший сподвижник первого Мейстера лишь раз усомнился:
– Мы творим колдовство, мейстер, – тихо произносит Сатори.
– Это просто слово, превратившееся в жуткое пугало из-за невежества и суеверий! – заявляет Кастанеда. – Варп, как и любую могучую силу, можно обратить к созиданию или разрушению, добру или злу. Осознавая это, ты овладеешь его мощью.
Насколько это получилось у Ксёрена, Сатори и остальных, мы решим чуть позже. Сейчас наконец вернемся к тому, как Сияющие набирали рекрутов и что происходило с неофитами на Мальпертюи.
Они всегда будут тянуться к солнцу, даже если оно опаляет их.
Элегия третья: Расписной мир
Как я уже отметил, Ангелы Сияющие были основаны на планете под названием Мальпертюи, где первые воины Ордена выстроили крепость-монастырь Канволис. Крепость была в равной степени великолепным образчиком фортификационного искусства и не менее выдающимся примером искусства архитектурного. Что касается самой планеты, то чем описывать ее в пересказе, проще дать цитату из «Грёзы»:
Цветущая планета, свободная от гигантских мануфакториев или континентальных пищевых ферм, которые оскверняли собой столь огромную часть Империума, напоминала чистый изумруд.
Многие миры существовали только ради того, чтобы человеческая раса могла вести бесконечные войны. Они напоминали шестеренки какой-то ненасытной машины, которая пожирает саму себя, чтобы подпитывать собственное расширение, и не замечает абсурдности подобного занятия. Мальпертюи же, по указу его скрытных хранителей, пребывал под милосердным, но жестким правлением совета из смертных делегатов, что с детства жили и обучались среди Сияющих. Громадные участки земли оставались нетронутыми, а численность населения строго регулировали, причем это, похоже, не вызывало недовольства у граждан – весьма различных меж собою, но одинаково жизнерадостных.
Гостей с других планет допускали сюда лишь в том случае, если они доказывали наличие у них художественного вкуса, что отсеивало большинство визитеров, достаточно богатых для такого путешествия. Отдаленную систему Кьяроскуро сложно было найти: она скрывалась в глубине Завесы Ярчайшей на восточных рубежах Империума, где межзвездная навигация из ремесла превращалась в искусство. Несомненно, этим отчасти объяснялась привязанность рыцарей-стражей к своему миру.
Расписной Мир… Reve le Sangre… Планета Мечтателей…
У меня после прочтения этого описания Мальпертию стала устойчиво ассоциироваться с Радугой из Мира Полудня Братьев Стругацких. Планета, свободная от каких бы то ни было производств, сохраненная в своем девственном обличье. Планета, скрытая от большинства, влекущая к себе поэтов, художников, представителей прочих искусств. Что немаловажно – лучших представителей. Согласитесь, довольно нетипичный образ для родного мира Ордена космодесанта. С другой стороны, если уж кто-то и мог руководить такой планетой, то лишь наследники Великого Ангела.
Фактически на Мальпертюи не было крупных городов и тем более полноценных ульев. Все его небольшое население проживало в деревнях и уединенных хуторах, самым крупным населенным пунктом была многоуровневая крепость Канволис. Трудившиеся здесь смертные назывались страдниками и Ангелы Сияющие в большинстве своем испытывали к ним сдержанное уважение. Ведь многие из них были теми самыми «мечтателями», людьми искусства, лучшими в своем роде. Исключение составляли уроженцы Мальпертюи, им не обязательно было обладать уникальными талантами, их свободно пускали служить в Канволис, и конечно это была великая честь.
Однако для нас Мальпертюи важен еще по одной причине. Помните, я говорил, что совпадений не бывает? Это лишь первый совет для тех, кто не боится распутать Темный Клубок Фехервари. Второй совет – ничто не повторяется дважды. Как правило, трижды или раз за разом до бесконечности, как два отраженных друг в друге зеркала. Орден Ангелов Сияющих – наследники Девятого легиона, которые появились во время Девятого основания, а их крепость-монастырь располагалась на… Девятой планете местной системы.
Девятка – число совершенства, число абсолюта (тут я беру нумерологический концепт пифагорейцев, который лежит в основе более поздних учений этого направления). Но выше я не случайно использовал метафору с зеркалом, потому что зеркала в истории Ангелов Сияющих играют концептуальную роль. Лишь один из примеров – у каждого из Зодчих Лучезарных со временем появилось свое колдовское Зеркало, через которое он мог прозревать будущее и другие миры. Например, такое зеркало было у Ксёрена Кастанеды, а также у Афанасия, главы Либрариуса, причем Афанасий в своем зеркале видел Федру, планету из «Касты Огня». Афанасий, конечно, не понимал этого, но о связи между Мальпертюи и Федрой мы поговорим позже.
Зеркала, как известно, отражают, поэтому три девятки в истории Ангелов Сияющих тоже справедливо отразить. У шестерки есть много аспектов, один из наиболее известных присутствует в христианской эзотерике. В связи с тем, что бог создал мир за семь дней, число шесть христианские мистики называли числом несовершенства, числом с изъяном, грехом. Отражение девяток и их преобразование в шестерки («число зверя» из Библии) тоже не случайность, ведь Ангелам Сияющим, вознесшимся до необозримых высот, суждено пасть до самых темных глубин греховности. Но об этом тоже потом.
Итак, неофиты, прошедшие Благородную Жатву, некоторое время воспитывались на кораблях отыскавшей их Рапсодии, пока она возвращалась на Мальпертюи. Здесь они становились полноценными рекрутами и проходили довольно типичные испытания. У оригинального Ордена отличие заключалось в методах гипнотической обработки и психоиндоктринации. Апотекарии намеренно стирали память воинам во время генетического вознесения. Однако прежде воин должен был записать все, что помнил о себе и о своей жизни, в особую книгу. После вознесения он мог изучить эту книгу и сохранить. А мог сжечь, не читая, традиция не предписывала однозначно верного решения.
Также каждый воин выбирал себе Музу – кого-то из числа смертных, обычно речь шла о гостях Мальпертюи, которых сюда пустили за непревзойденный талант. Некоторые воины, например – Варзивал Червантес, отдавали свои книги с воспоминаниями на хранение Музам. Предполагалось, что между воином и его Музой формируется особая связь и абсолютное доверие, они знали друг о друге всё. Муза Червантеса по имени Марисоль, в юности была прекрасным писателем, а в зрелости, прибыв в Расписной мир, стала хроникером Варзивала. Они действительно знала всё о своем Рыцаре Образцовом.
Однако после Реформации кое-что изменилось. На самом деле, как я показал выше, изменилось многое. Орден, в котором уже едва ли не каждый второй попадал в тенета Черной Ярости, Орден, стоявший у края пропасти, преобразился всего за несколько лет, а в ближайшие десятилетия серьезно вырос в численности. Порча отступила и Ангелы Сияющие перестали терять братьев. Причина крылась в колдовском ритуале, который провёл Первый Мейстер Ксёрен Кастанеда. После этого ритуала большой участок леса возле Канволиса превратился в нечто… иное. Это место стали называть Грёзой. И каждый рекрут на заключительном этапе испытаний обязан был войти в Грёзу, чтобы встретиться там… никто не мог предсказать дальнейшие события.
Не все возвращались из Грёзы. У некоторых путь занимал лишь несколько дней, другие отсутствовали месяцами и даже годами, тогда как для них самих проходили десятилетия, а порой века. Кто-то не встречал в лесу ничего, а кому-то приходилось идти сквозь эфирную кровь демонов, повергая худшие кошмары, которые могло породить Человечество. Однако все это грубые примеры, крайности, банальные экстремумы. На самом деле, путешествие через Грёзу невозможно было описать. Зодчие Лучезарные называли его Зеркальный Путь. Предполагалось, что он отражает душу будущего воина, который должен преодолеть самого себя, либо примириться с собой. Однако не все было так просто…
Видя, ты становишься видимым.
Элегия четвертая: Афелий
Официально Грёза появилась во время Реформации Ордена и за ее появлением стоял Ксёрен Кастанеда. На деле всё началось раньше. Ханзо Гигерр, один из лучших воинов Ордена, поддался Черной Ярости, когда находился на Мальпертюи. Он обходил окрестности Канволиса и зашел в деревню Виндарнас, где Ангелов Сияющих чтили и поклонялись им как святым защитникам. Тьма захлестнула Гигерра и он потерял контроль, вырезав всю деревню. Выжило лишь пять человек, включая маленького мальчика, в сердце которого кровавая резня всколыхнула воспоминания о… грядущем.
Паренек понял, что должен сразиться с чудовищем, в которое превратился благородный воитель. Он силой воли подчинил себе остальных выживших и направился в церковь, что стояла в центре деревни. Там мальчик наполнил души остальных праведной яростью и они бросились на космодесантника. Разумеется, у них не было ни единого шанса. Но у паренька этот шанс был… Он атакует чудовище и всаживает случайно подобранный кинжал в глаз Ханзо Гигерру. Кинжал сияет мистическим светом, он попадает точно в цель и проклятый воин падает на спину. Черная Ярость отступает, и жизнь Ханзо отступает вслед за ней.
Спустя несколько дней в Виндарнас приходят Ангелы Сияющие во главе с Кастанедой. Все это время мальчик, сразивший падшего рыцаря, сидит в церкви перед его телом. Кастанеда мгновенно понимает, что произошло – этот мальчик оказывается псайкером невиданной силы, однако он каким-то чудесным образом не запятнал свою душу, хотя инстинктивно свершенное им действие немыслимо по своей мощи и сложности. Ксёрен примет мальчика в ряды Адептов-Соискателей и вскоре он станет полноправным воином-искусником, а затем и членом Либрариуса, Зодчим Лучезарным. Он получит имя Сатори (именно так, у него будет одно имя, а не три, как у остальных членов Ордена).
Некоторые воины не станут доверять молчаливому и скрытному Сатори, особенно узнав, что он сделал тогда в Виндарнасе (среди местного населения это событие будет известно как Ночь Зверя). Но большинство будет восхищаться им. Кто-то даже поверит, что в действительности это Сатори наставляет Кастанеду, а не наоборот. Но то были лишь ничего не значащие слухи. Сатори шел за своим наставником след в след, считая его величайшим из людей. Поэтому он и согласится участвовать в Ритуале Отсечения вместе с еще семью адептами, которые входили в тайный кабал Ксёрена Кастанеды. Да, снова девятка, и она появится еще не раз.
Кастанеда знал, что Ночь Зверя оставила след на теле Мальпертюи. Кровавая бойня не разорвал ткань реальности, но критически ослабила её, как это часто бывает в местах великих трагедий и потрясений. Тело Ханзо Гигерра оставалось в церкви и разложение не тронуло его. Никто не мог сказать, что было тому виной, возможно, это сила Сатори, высвобожденная в тот роковой миг, столь странным образом повлияла на воина, обуянного Черной Яростью. Так или иначе, церковь идеально подходила для Ритуала Отсечения.
Были и другие факторы. Долина, в которой располагался опустошенный Виндарнас, закономерно обезлюдела после тех событий. Других поселений здесь и раньше не было, но теперь дороги через долину стремительно зарастали, ибо смертные старались обходить проклятое место стороной. Кроме того, долина эта располагалась недалеко от Канволиса, с которым ее связывала в том числе широкая и местами довольно бурная река Тристесс, которая брала свое начало где-то в глубине чащобы. Все это делало долину идеальной для задумки Ксёрена Кастанеды. Библиарий прозрел будущее, не сомневаясь в успехе ритуала, который он провел через 11 лет после Ночи Зверя.
Мы точно не знаем, что тогда сделал кабал Первого Мейстера. По всей видимости, они надорвали завесу между материальным миром и варпом, используя истончившееся пространство и негативную энергию от резни, свершенной в Ночь Зверя, которая сосредоточилась в церкви Виндарнаса, а если точнее – в трупе Ханзо Гигерра. Это привело к тому, что долина изменилась, превратившись в Грёзу. С этого дня неофиты Ордена, которых, как я уже отметил, Ксёрен повелел называть Адептами-Соискателями, после прохождения всех испытаний вставали на Зеркальный Путь, отправляясь через Грёзу к Канволису. Ветеранам также надлежало пройти через долину.
У нас нет сведений о том, сколько воинов и рекрутов не вернулось из Грёзы. По всей видимости, их было немного. Но главное – план Кастанеды сработал. После того, как адепт проходил по Зеркальному Пути и получал статус полноправного воина-искусника, он мог не опасаться проклятья в своей крови. Черная Ярость отступила. Похоже, Ритуал Отсечения сделал так, что Грёза метафорически «отсекала» генетических наследников Сангвиния от порчи в их крови.
Сам Ксёрен понимал, как это работало и называл прохождение через Грёзу Возвышением. Предполагается, что в «Своде Сияющем» Кастанеда оставил подробное объяснение, но никто его так и не расшифровал. Помимо прочего Грёза что-то меняла в космодесантниках, выявляя их истинную суть. Как я отметил выше, это позволяло Зодчим Лучезарным определить, к какой роте подходит новый воин-искусник. В своих решениях Зодчие не ошибались.
Тут же отмечу, что после появления Грёзы Кастанета направил свои усилия на изучение работы Каталепсического Узла. Этот орган для регуляции сна получали все космодесантники, но мало кто понимал его истинное назначение. В действительности, Каталепсический Узел позволял транс-человеку силой воли управлять любым аспектом своего метаболизма. Он помогал перейти в измененное состояние восприятия даже тем, кто был пси-инертен. Конечно, практика требовала регулярных тренировок по отлаженной системе. Для этой цели Ксёрен разработал особые мантры. Плюс к тому он что-то делал с новыми воинами во время гипнообработки, но его действия так и остались секретом для всех.
Ограничение по знакам. Продолжение здесь.