Сила искусства⁠⁠

Василий Васильевич Верещагин, выдающийся художник-баталист, с рождения был «человеком войны». Ещё в кадетском корпусе он понял — ничто так не подстёгивает его воображение, как дым походных костров, голубой холод клинка и фальшивое золото медных пуговиц. Восторженный юный кадет буквально упивался запахом ружейной смазки и сгоревшего пороха. Помнил знаки различия всех родов войск и армейские уставы. Родители, серьёзно напуганные подобным рвением, под угрозой лишения наследства, вынудили Верещагина оставить военную карьеру. Однако отучившись несколько лет в петербургской Академии художеств, юный воин сбежал на Кавказ, где принялся в упоении писать портреты пехотных офицеров, казаков пластунов и абреков. На радость родителям, Верещагин в боевых действиях не участвовал, хотя и находился среди милых его сердцу войск. И всё бы хорошо, не случись с ним пренеприятнейшая история.

***

Как-то раз некий капитан N собрался написать письмо домой. Не обнаружив в походном сундучке ни клочка бумаги, он отправил своего денщика в палатку Верещагина, дабы одолжить листок другой. Пройдоха ординарец, не застав художника, просто-напросто стащил альбом для акварели и вручил своему командиру. Верещагин, обнаружив на следующий день пропажу, пришёл в неистовство и потребовал от руководства немедленного расследования. Альбом был найден, а капитан N, сгорая от стыда, принёс извинения. Однако разозлённый художник не придумал ничего лучшего, чем в тот же день написать акварель на которой был изображён офицер умирающий от ранения в голову. Рядом с ним корчилась в агонии подстреленная лошадь. Сходство с N было поразительным!

— Чёрт бы его драл! – ругался за ужином капитан. – Ладно меня убил, но кобылу-то за что?

Господа офицеры отвечали дружным хохотом.

Дня через три N, проверявший караулы, попал в засаду абреков. Подоспевшие на выручку казаки обнаружили его лежащего с окровавленной головой. Рядом с капитаном валялся бездыханный конь.

Разразился скандал. Офицеры объявили Верещагину бойкот и перестали здороваться. Нижние же чины прислали к художнику выборных с просьбой изобразить подстреленного унтера, посулив за работу пять рублей серебром. Командир полка, вызвав Верещагина, сухо уведомил, что присутствие последнего в части крайне нежелательно.

Пришлось уехать в Петербург, а оттуда в Париж, где художник пытался писать городские пейзажи, лодочников и кокоток. Через несколько лет, надеясь, что скверная история забылась, Верещагин объявился в войсках близ Самарканда. Увы, дурная слава продолжала преследовать его. Офицеры и солдаты, завидев приближающуюся фигуру с мольбертом, бежали от великого баталиста прочь. Отныне уделом Верещагина стали портреты ничего не подозревающих союзников, пленных, мертвецов или масштабные полотна сражений.

Впрочем, отчаянная храбрость, несколько ранений и полученный орден Святого Георгия со временем перевесили «кавказский конфуз» и вернули Верещагину расположение армии.