Сила духа
То что у нашей коллеги Тани рак мы узнали не сразу. Ну не кричат о таком, особенно на службе. По крайней мере, на начальных стадиях. Мне Татьяна всегда искренне нравилась. Она была именно тем человеком, который обучал меня в первые недели работы. Делала она это очень непосредственно и легко, что для меня, на тот момент совсем юной девушки, было очень важно. По прошествию моей стажировки сложилось так, что наши смены с Таней совпадали и мы часто созванивались в минуты свободного времени. Нам соверешеноо не мешало то, что она была практически в два раза меня страше. Это был потрясающе пессимистичный человек, но со здоровой долей иронии. Мне всегда казалось, что это напускное. Ну не складывались черты ее характеры в одно целое. Но ближе к делу...
Татьяна начала очень часто брать больничные, небольшие, по 7-10 дней, но регулярно. Потом сказала, что ложится на операцию. В больнице она провалялась почти месяц. Вышла из нее сильно похудевшая и с совершенно замученным выражением лица. Знаете, мы ни разу в разговоре так и не употребили слово «рак», но и так все было понятно. Хотя после операции Тане стало со временем лучше. Да, были химии, естественно. Татьяна предусмотрительно купила шикарный парик, с блестящими черными волосами. Очень ей он шел. А когда волосы начали отрастать, оказалось, что "короткий ежик" Тане к лицу.
Мы все так же общались. Танин пессимизм начал уходить на второй план, жизнь налаживалась. Но мы живем в реальном мире, хэппи энды здесь случаются, но крайне редко...
Рак вернулся. Снова операции, снова терапии. Выяснилось, что обычная химия через капельницу Тане не подходит. Из-за нее почему-то в брюшине накапливалась жидкость. Пару раз из-за этого Татьяна попадала в больницу. Жидкость откачивали, она выписывалась, а через месяц все по новой. Врачи прописали ей, так называемую, «сухую» химию, которая стоила, как одна Танина зарплата. А нужно было пропить курс. Хочу заметить, Татьяна умудрялась работать. Да, с больничными, но они были минимальны. Часто менялась сменами, договоривалась с девченками на выходы, но работала. Даже когда проходила химиотерапию. Мы скинулись деньгами, организация наша тоже очень неплохо поучавствовала. Курс мы ей оплатили, хотя Татьяна отказывалась. Это было совершенно не напускное, ей не хотелось быть обузой просто.
С тех пор Танин пессимизм вернулся во всей красе. Чего-то радостного добится от нее было уже невозможно. Помню разговор наш, когда ее дочка переезжала в другой город. Она очень тщательно ее собирала. Рассазывала, как отдала ей ВСЕ свои кастрюли, и почти все деньги. Я была в шоке.
- А ты с чем будешь? - спрашиваю.
- А мне не надо будет больше, как дочь уедет - отвечает.
Отчитала я ее, конечно, за эти упаднические настроения... А через пару дней Таня взяла больничный. И уже больше не вышла на работу.
Буквально сразу после отьезда дочери, Татьяне стало резко хуже. Да так хуже, что по словам ее матери, врачи приезжали ставить уколы морфия. Продолжалось это меньше недели. Практически не приходя в себя Таня умерла, правда, успев дать недвусмысленные указания...
Она же действительно решила умирать. Таня не особо жаловалась, но видимо сил бороться у нее уже не было. Выбрала время (после отьезда дочери), заказала место на кладбище, заплатила рабочим, чтобы выкопали могилу, купила памятник, даже место под поминки организовала. Она сделала практически все, всю жизнь не хотела быть обузой, а после смерти подавно.
Я не пошла на ее похороны. Вот просто физически не могла. Но я, не верующая в Бога, пошла в церковь. Поставила свечку, заказала то, что нужно. Я не знаю помогло ли это Тане, я просто должна была это сделать, как и сейчас чувствую потребность написать часть ее истории.
Периодически на работе мне попадаются рабочие пометки, написанные ее рукой. Я испытываю смешанные эмоции, когда касаюсь их. Но силу ее духа я чувствую до сих пор.