Штамм U. Трагедия доктора Устинова.
С 1994 года полное наименование учреждения в Кольцово – государственный научный центр вирусологии и биотехнологии «Вектор», или ГНЦ ВБ «Вектор». Основан он был в 1974 году, а основателем и главным действующим лицом проекта стал Лев Степанович Сандахчиев (1937-2006), крупный ученый в области вирусологии, академик РАН.
Как обычно это бывает, практически любое советское учреждение, занимавшееся вирусами и болезнетворными бактериями, должно быть обвинено западными СМИ в разработке наступательного биологического оружия.
Академик РАН и основатель "Вектора" Лев Сандахчиев
Журналист The Washington Post Дэвид Хоффман в книге «Мертвая рука» напрямую указывает на эту специфику работы «Вектора». Документальное произведение Хоффмана имело на Западе столь большой успех, что даже удостоилось Пулитцеровской премии.
О программе разработки биологического оружия пишет и бывший советский ученый Канатжан Алибеков в паре с Стивеном Хендельманом в резонансной книге «Осторожно! Биологическое оружие». По мнению данных авторов, НПО «Вектор» был одним из важнейших элементов советской программы разработки биологического оружия, получившей название «Биопрепарат».
Зловещий Марбург
Курировало программу создания биооружия 15-е управление МО СССР. Стоит заметить, что никто из руководства «Вектора» никогда не упоминал о разработках биооружия – Лев Сандахчиев до конца дней отрицал эту возможность.
Однако в 1999 году начальник Управления по биологической защите МО РФ генерал-лейтенант медицинской службы Валентин Евстигнеев в интервью сборнику «Ядерный контроль» рассказал, что 15-е управление МО РФ (СССР) только в 1992 году закрыло все программы по разработке наступательного биологического оружия.
По его словам, вся работа 15-го управления была направлена на моделирование биологического оружия на основе разведданных из-за границы. Такая вот расплывчатая формулировка.
НПО "Вектор", Кольцово
Одним их направлений работы «Вектора» была линия исследования и культивирования вируса Марбург, который относится к смертоносному «семейству» Эболы. Название вирус получил в честь университетского города Марбурга, расположенного недалеко от Франкфурта. Именно туда в 1967 году завезли зеленых мартышек из Центральной Африки, от которых неизвестной болезнью заразился смотритель питомника. Он промучился две недели и скончался.
Позже погибли еще несколько сотрудников лаборатории, использующих клетки почек обезьян для выращивания вакцины. Специфика действия Марбурга на человека ужасна – он провоцирует по всему телу кровоизлияния, фактически растворяя человека в собственной крови. Родственниками вируса (филовируса) геморрагической лихорадки Марбурга (Marburg marburgvirus) являются Эбола с разновидностями Бундибуго, Заир, Судан, Тай и Рестон. Названия этим «существам» давали либо по месту обнаружения, либо по наименованию лаборатории, в которой удалось вирус идентифицировать.
Смертность от Марбурга и ему подобных в некоторых случаях может достигать 70%, но средний показатель около 45%. Это относит их к категории «экстренных и чрезвычайных вирусов».
В Советском Союзе Марбург оказался ориентировочно в 1977 году и сразу попал под пристальное наблюдение ученых.
Появился в стране, конечно, не естественным путем, а был приобретён по разведывательным каналам, предположительно, в Германии.
В это время у нас работали с большим спектром возбудителей геморрагической лихорадки – Крымско-Конгским вирусом, Хунин из Аргентины и боливийским Мачупо. Непосредственно в Кольцово работу по Марбургу возглавлял кандидат медицинских наук Николай Васильевич Устинов, который в 1988 году проводил серию опытов с кроликами и морскими свинками. Специфика экспериментов была в постоянном увеличении концентрации впрыскиваемого вируса и наблюдении за реакциями умирающих животных.
В один из апрельских дней Устинов работал с морскими свинкам в специальной перчаточной камере, но не уберег себя от укола большого пальца иглой шприца.
С самого начала у исследователя практически не было шансов на выживание – концентрация вируса Марбург, попавшая в кровь, в несколько раз превышала любые допустимые нормы.
Как оказалось, соответствующей сыворотки в «Векторе» не было, а ближайшая находилась в подмосковном Сергиевом Посаде в Институте вирусологии МО. По любым раскладам, прошло бы не менее суток, пока инфицированному Устинову поставили бы сыворотку, а для Марбурга это целая вечность.
Теории о том, почему произошло это ЧП, разнятся. В одном случае говорят, что медик не зафиксировал морскую свинку перед введением вируса, и это привело к случайному уколу.
Во второй версии вину возлагают на лаборанта, которая толкнула Устинова в локоть в момент впрыскивания содержимого шприца в кожную складку морской свинки. Рука дернулась и проколола два слоя перчаток, на пальце проступила кровь.
По третьей версии, Николай Васильевич вместе с лаборантом проводили очень сложную процедуру: брали кровь у морской свинки, которая была заражена вирусом Марбург. По неосторожности лаборант проткнул животное насквозь иглой от шприца, и эта же игла прошла через резиновые перчатки и оцарапала Устинову руку.
Далее Николай Устинов действовал по инструкции – вызвал диспетчера, принял душ и вышел к медикам, которые успели облачиться в защитные костюмы. Далее изолирующий бокс в больнице на территории комплекса зданий «Вектора» и три недели мучений.
Безусловно, Устинов отлично понимал, что случилось и какие фатальные последствия его ждут, но, когда ему все-таки ввели сыворотку из Москвы, он на некоторое время смог поверить в благоприятный исход. Хроника течения болезни подробно документировалась и осталась в архивах «Вектора». Через два дня несчастный стал жаловаться на тошноту и головную боль – в организме развивался токсический шок от метаболитов вирусов.
Непосредственно клинические признаки геморрагической лихорадки появились на четвертый день в виде кровоизлияний под кожей и в глазных яблоках. Неизвестно, получал ли Устинов сильные обезболивающие, но он регулярно терял сознание на несколько часов. При этом он смог найти в себе силы и записывать свои ощущения во время течения болезни.
Это, безусловно, уникальный случай, подтверждающий героизм исследователя. До сих пор ничего не известно о том, что в этих записях: они засекречены. По истечении десяти дней наступил период временного облегчения, у больного прошли рвота и боли.
Но уже через пять дней состояние резко ухудшилось – кожа истончилась, кровоподтеки стали темно-фиолетовыми, а кровь стала просачиваться наружу. Теперь Устинов писать не мог, долгое время находился в бессознательном состоянии, сменяющимся бредом. 30 апреля Николай Васильевич Устинов скончался…
В пробах крови, которые забирали у умирающего, оказался новый штамм вируса, гораздо более устойчивый, чем все остальные, полученные в лабораторных условиях. Специалисты «Вектора» выделили штамм в новую линию, которой дали имя U — в честь погибшего исследователя.
Легенда из уст «перебежчика» Канатжана гласит, что уже к 1989 году штамм U вируса Марбург был готов для испытаний в качестве биологического оружия. Якобы Лев Сандахчиев лично просил разрешения на их проведение на базе полигона в Степногорске (Казахстан).
После испытаний двенадцать несчастных обезьян в течение трех недель погибли, что подтвердило успешность работы. К концу 1990 году исследования в «Векторе» привели фактически к созданию биологического оружия на базе вируса Марбург, оставались только небольшие доработки по достижению необходимой концентрации на время боевого применения.
Но наступившая эпоха разрухи и безденежья поставила крест на этой и других разработках. Однако гибель Николая Устинова от сверхопасного вируса не была уникальной — в дальнейшем несколько человек в стенах «Вектора» положили свои жизни и здоровье на алтарь военной биологии.
Часть производственных и лабораторных помещений "Вектора" сейчас заброшена
Больной зараженный вирусом Марбурга
