Дождитесь влажно-томную июль,
Элитную купите алкоголь,
Достаньте с полки хрупкую хрусталь,
Закройте плотно кружевную тюль,
Откройте настежь белую рояль
И нежно троньте черную бемоль...
В ручье кишит игривая лосось,
Шуршит крылом прожорливая лунь,
Я грациозна, как лесная лось,
И сладко пахнет новая шампунь.
Мне б новую купить автомобиль,
А эту - сдать в ненужную утиль,
Она мою не отражает стиль,
В ней, вместо кожи, - жалкая текстиль.
© Ekaterina Pospelova
В худой котомк поклав ржаное хлебо,
Я ухожу туда, где птичья звон.
И вижу над собою синий небо,
Косматый облак и высокий крон.
Я дома здесь. Я здесь пришел не в гости.
Снимаю кепк, одетый набекрень.
Веселый птичк, помахивая хвостик,
Высвистывает мой стихотворень.
Зеленый травк ложится под ногами,
И сам к бумаге тянется рука.
И я шепчу дрожащие губами:
«Велик могучим русский языка!»
Прекрасно. Ради интереса отыскал само пародируемое стихотворение Валентина Сидорова. Оно тоже прекрасно и небесталанно:
Косматый облак надо мной кочует,
И ввысь уходят светлые стволы.
Припав к земле, я каждой клеткой чую
Неровное дыхание травы.
Мне этот мир заранее обещан.
Я этим миром с детства увлечён.
Пусть надо мной весёлый лист трепещет,
Насквозь пробитый солнечным лучом.
Дома
Меня врачует нынче тишина.
Она везде.
Она висит, как хлопья,
на проводах
и на ветвях деревьев.
Она во мне.
Я радуюсь спокойному огню,
потрескиванью дров в гудящей печке
и кочану капусты, что степенно
на стол улёгся
и хрустит с мороза.
Да здравствует домашняя еда,
да здравствует домашний распорядок,
к которым мне давно пора привыкнуть,
к которым я привыкнуть не могу!..
Я выхожу на улицу нескоро.
Щербатый тротуар,
ледащий сквер
да школа,
что теперь уже не школа,-
мне это всё знакомо наизусть.
Зима сегодня ласкова с утра.
И слава богу,
что прохожих мало
и что редки машины.
С непривычки
слепит, как солнце,
первозданный снег.
Мне торопиться некуда.
Бреду
ленивым шагом.
Спят мои желанья.
И, словно в детстве,
безмятежен я.
И неужели –
я боюсь и думать –
настанет день
и вновь меня потянет
к бездарной толчее базарных улиц,
к прокуренным и грязным коридорам
и одержимым спорам об искусстве,
где каждый прав
и каждый виноват?
Мне – хорошо.
Не спит земля
Когда закатом отпылает запад
И сыростью потянет от воды,
Пронзительней и яростнее запах
Цветов и горьковатой лебеды.
В тумане зыбком задремали тени.
Густая ночь над пажитью царит.
И каждый шорох – словно откровенье
Высоких трав, развесистых ракит.
Дыханье листьев, колыханье вётел,
Мерцаньем тихим полнится земля.
И от прохлады вздрагивает ветер,
Тяжёлыми крылами шевеля.
И допоздна в потёмках бродит лето,
Бормочет что-то, яблоком хрустит.
Не спит земля.
В предчувствии рассвета
На языке на птичьем говорит.
Небоскрёбы
Их крыши торжественно голы,
И замкнут их ровный предел,
Порою мне кажется:
город
Весь начисто облысел.
Бесстрастно и крупнопанельно
Расчерчена синяя высь
Настолько равнолинейно,
Что это наводит на мысль:
А вдруг этажи возводились
С единственной целью –
затем,
Чтоб мы в правоте убедились
Эвклидовых теорем?!
Но вечно наш дух недоверчив.
Транзистором город глуша,
Томится душа человечья,
Скорбит и тоскует душа.
И кажется зыбким пеналом
Ветрами прохваченный дом,
И ей геометрии мало,
Одетой в стекло и бетон.
Ей нужен, душе,
до зарезу
Неразлинованный двор,
Чтоб был средь камней и железа
Хотя бы намёк на простор,
Чтоб пахло травой и деревней
И чтобы,
как станет темно,
От ветра качались деревья
И тихо стучались в окно.
Листопад
Лес становится грустным и лысым.
Листья падают и скользят.
Вы купались когда-нибудь в листьях?
Я купался.
Лет двадцать назад.
Помню я настороженный шорох,
Неразгаданные следы.
Мы, как в воду, ныряли в ворох,
Словно порох, сухой листвы.
Паутинки над нами плясали
В перевёрнутой синеве.
Мы блаженствовали часами
Голышом в неподвижной листве.
Сколько всякого миновало!
Сколько времени утекло!
Запах свежего сеновала
В ветровое рвётся стекло.
Что-то накрепко мы позабыли.
В чём-то мы обманули себя.
Смотрит в окна автомобиля
Догорающая земля.
Опасайся, водитель, юза! –
Указатели говорят.
И гремит, как железо о кузов,
Угрожающий листопад.
