Ржев — Голгофа советского солдата (2)⁠⁠

Часть 1.

Настоящая война никогда не попадет на страницы книг — Уолт Уитмен

Установившаяся в июле на Ржевском выступе позиционная тишина была всего лишь иллюзией и легкой передышкой перед новыми сражениями. Советские разведчики вели интенсивное зондирование местности на участке фронта у Погорелого Городища, на реке Держа, который был выбран как место будущего грандиозного прорыва. Четыре армии Западного и Калининского фронтов должны были «овладеть городами Ржев и Зубцов, выйти и закрепиться по реке Волга и Вазуза, обеспечив за собой тет-де-поны (мостовые укрепления) в районе Ржева и Зубцова». План наступления получил рабочее название «Свердловск».

В немецких штабах тоже отнюдь не собирались отсиживаться в обороне, однако группа армий «Юг» которая, разделившись на две части, ввязалась в авантюрный поход за кавказской нефтью и в бои на сталинградском направлении, пожирала топливо, резервы и боеприпасы с таким нечеловеческим аппетитом, что другие группировки Вермахта оставались едва ли не в положении «бедного родственника». Амбициозный план «Кремль», по которому после разгрома сил Красной армии в Сухиничском выступе танковые войска фон Клюге должны были ударить в обход Москвы с юга, пошел крахом из-за недостатка ресурсов. Однако, от мысли провести локальное наступление частями 2-й танковой армии и 9-й армии Моделя, с ограниченной целью «среза» Сухиничского выступа и нанесения тяжелых потерь советскому Западному фронту Клюге отказываться не пожелал и утвердил план наступательной операции «Смерч» которая планировалась на 7-9 августа. Правда, достаточных резервов для одновременного проведения «Смерча» в его задуманном виде и отражения возможного советского наступления на Ржевском выступе, у фельдмаршала не было и в случае обострения обстановки ему пришлось бы буквально разрываться между этими двумя направлениями.

Пулеметчики Калининского фронта

Таким образом, обе стороны на ржевском направлении оказались в роли своего рода дуэлянтов-фехтовальщиков, балансирующих в ожидании очередного удара шпаги. Судьба всей летней кампании теперь зависела от того, кто именно сумеет захватить инициативу и упредить противника в развертывании войск. У Красной армии дела с этим обстояли получше, чем у скованных в силах немцев, но и советским частям сильно мешали дожди, зарядившие во второй половине июля как из ведра. «На всех путях виднелись неподвижные, застрявшие на размокших дорогах машины…Только лошади, медленно и с трудом тащили по грязи повозки с грузами.» — вспоминал начальник штаба 20-й армии Сандалов.

Сроки начала наступления пришлось скорректировать. Западный фронт особенно замешкался с подготовкой, а вот Калининский отстал от графика всего на пару дней. 30 июля, под сумасшедший грохот невиданной доселе по своей мощи артиллерийской канонады, его части прорвали две первые полосы обороны немцев севернее Ржева, уничтожив почти всех обороняющихся. «Катюши» ровняли траншеи Вермахта с землей массированными залпами, минометы били так плотно что немецкие позиции скрывались под непроходимой пеленой дыма и пламени, за которой ничего не было видно. Бомбардировщики один за другим заходили на цели, обрабатывая ближний тыл немецких войск. Солдаты Вермахта были шокированы мощью первого удара. Потери были огромны, а превосходство Красной армии в артиллерии и авиации казалось столь разительным, что вся геббельсовская пропаганда о «отсталых иудо-большевистских варварах» рассыпалась в сознании бойцов, как карточный домик. «Мы никогда еще не видели такого в России…Впереди очень плохо. Очень большие потери. Русские уничтожили всю нашу технику и вооружение…» — с ужасом вспоминал командир батальона Хоке.

Реактивные минометы Красной армии в действии

Однако, противники всегда недооценивали способность немецкой армии держать удар и адаптироваться даже к самым тяжелейшим условиям. Сопротивление войск Моделя усиливалось, а выбитые из строя части заменялись свежими резервами — по железной дороге из Сычевки подоспела 6-я пехотная дивизия, намертво вцепившаяся в опорные пункты к северу от Ржева. Бои за деревню Полунино и высоту 200 превратились в брутальную, многодневную мясорубку, до боли напоминающую о сражениях Первой мировой войны.

Августовские баталии на выступе ничуть не уступали по своей ожесточенности боям в Сталинграде. Разница была лишь в декорациях — если в Сталинграде столкновения приобрели характер уличной рубки, «крысиной войны» в полуразрушенных зданиях, подвалах и даже канализационных ходах под землей, то под Ржевом солдаты бились до последней капли крови за каждый холм и овраг, сожженный снарядами перелесок и деревушку. Илья Эренбург с горечью в сердце писал об этом : «Мне не удалось побывать у Сталинграда… Но Ржева я не забуду. Может быть, были наступления, стоившие больше человеческих жизней, но не было, кажется, другого, столь печального — неделями шли бои за пять—шесть обломанных деревьев, за стенку разбитого дома да крохотный бугорок… Наши заняли аэродром, а военный городок был в руках немцев… В штабах лежали карты с квадратами города, но порой от улиц не было следа… Несколько раз я слышал немецкие песни, отдельные слова — враги копошились в таких же окопах…» Немецкий фронтовой корреспондент Юрген Шуденкопф как будто вторил своему советскому «коллеге» — «В двух местах достигло Волги немецкое наступление на Востоке: у стен Сталинграда и у Ржева… То, что разворачивается у Сталинграда происходит в меньших масштабах у Ржева уже почти год. Почти день в день год назад немецкие войска в первый раз достигли Волги… С тех пор три больших сражения развернулись за кусок земли в верхнем течении Волги — и идёт четвёртое, самое ожесточённое, не прекращающееся уже более двух месяцев.»

Западный фронт Жукова пришел на помощь своим товарищам только 4 августа. Удар в районе Погорелого Городища вышел сокрушительным. Гаубицы Б-4 разносили немецкие ДОТ-ы в клочья своими тяжеленными 203-мм «чемоданами» — достаточно было одного удачного попадания чтобы покончить с вражеским бункером раз и навсегда. Несмотря на яростный огонь уцелевших пулеметных расчетов Вермахта, красноармейцы ворвались в Погорелое Городище, быстро расправившись с неприятельским гарнизоном, а специальный ударный отряд, далеко вырвавшись вперед, совершил дерзкий рейд и помешал немецким саперам подорвать мост через реку Синяя. До Сычевки — одной из заветных целей наступления, оставались считанные километры…

Советские артиллеристы заряжают 203-мм гаубицу большой мощности образца 1931 года (Б-4).

Однако, на финальном рывке наступление Жукова забуксовало. Немцы подтянули себе в помощь дополнительную артиллерию, а атакующая советская пехота несла большие потери и далеко не всегда они были оправданными. Вязкую оборону противника приходилось буквально «прогрызать» путем кропотливой боевой работы, темпы продвижения войск ощутимо замедлились. Командующий Западным фронтом, к его чести, достаточно быстро сориентировался в ситуации, сменив направление атаки — теперь красноармейцы наступали на Карманово, зажиточный до войны поселок, застроенный кирпичными домами. Падение Карманово открывало бы советским частям дорогу на Сычевку с юго-востока, но взять населенный пункт с наскока не представлялось возможным. Немцы искусно превратили каждый дом и каждую улицу в узел обороны, пользуясь особенностями местности — с двух сторон Карманово было защищено глухими болотами и лесными массивами, а с фронта — более или менее прикрыто водами реки Яузы.

Лобовые атаки Карманово не приводили к желаемому результату. Немецкие пулеметчики косили одну за другой волны наступающих красноармейцев, но постепенно, развивая наступление от Погорелого Городища к реке Вазузе, Жуков обошел Карманово и охватил поселок с флангов. Не будет преувеличением сказать, что Георгий Константинович лично принимал активное участие в боях, выдвинув свой командный пункт максимально близко к передовой и подбадривая истощенных воинов ценными советами. Большой кровью, но к 23 августа населенный пункт был окончательно зачищен от оккупантов при поддержке танков, которым пришлось вступать в масштабные встречные бои с немецкой бронетехникой. Личный водитель Жукова, Александр Бучин, вспоминал: «На всю жизнь мне врезались в память названия речек Держа, Вазуза, Гжать. Сумрачные кармановские леса (по названию села Карманово)… Сумрак лесов, пропахших порохом и трупным смрадом, зловонная жижа, бившая фонтанами из-под колес…

Много говорят и пишут о сражении под Прохоровкой, называя его величайшей танковой битвой второй мировой войны. Упаси Бог умалять ее значение. А многие ли знают, что происходило на небольшом участке на рубеже речек Вазузы и Гжати 9-10 августа 1942 года? В эти два дня тут гремело, ревело и лязгало встречное танковое сражение, до 1500 танков с обеих сторон. У Прохоровки бились в открытом поле, здесь - в лесу с густым подлеском, вязли в болотах, продирались через кустарник. Под Прохоровкой гибли на виду, а на миру, как известно, и смерть красна, в этом сражении убивали безымянными. На моих глазах на страшный грохот битвы шли наши танки, колонна за колонной. Бледные, измученные лица ребят моложе меня, 25-летнего. Для многих кармановские леса - последнее, что им удалось повидать в куцей жизни. Они навсегда ушли в них, оставив тошнотворный запах отработанной солярки.».

Танковый батальон дивизии «Великая Германия» на марше в Ржевском выступе, сентябрь 1942 года.

Между тем, 31-я армия освободила Зубцов, а Калининский фронт наконец выдавил немцев из Полунино. Войска Конева теперь стояли уже у самых стен Ржева, а безопасность немецких коммуникаций на железной дороге Ржев-Сычевка отныне находилась под очень большим вопросом. Успех Красной армии, пусть и достигнутый ценой страшных потерь, был неоспорим и Вальтер Модель срочно запросил у Клюге «три-четыре дивизии», отметив что в противном случае не ручается за результат…

***

26 августа в штабе Западного фронта раздался звонок. Звонили по очень серьезному делу — к трубке вызвали самого командующего фронтом. Георгий Константинович услышал там уже знакомый голос с характерным грузинским акцентом: «Вам нужно как можно быстрее приехать в Ставку. Оставьте за себя начальника штаба. Подумайте, кого следует назначить командующим вместо вас.» Разговор вскоре закончился и Жуков спешно отправился в Москву, откуда вылетел под Сталинград. На его место командующего Западным фронтом назначили Конева, а вакантную позицию на Калининском фронте занял давний приятель Жукова, которого он знал еще по совместной работе в Белорусском военном округе, Максим Алексеевич Пуркаев.

Обстановка на Сталинградском направлении складывалась крайне непростая — немец грозился окончательно сбросить Красную армию в Волгу, но и на Ржевском выступе дела обстояли не столь радужно. Коневу и Пуркаеву предстояло столкнуться со свежими частями Моделя, главными козырями которого стала элитная дивизия «Великая Германия», мощно доукомплектованная весной-летом 1942 года и еще две дивизии из ближайшего резерва ГА «Центр». За ними обещали последовать и другие подкрепления.

Офицеры «Великой Германии» к своему неудовольствию обнаружили, что Модель не собирается использовать дивизию как единый ударный кулак. Вместо этого «фронтовая свинья» (такое неприглядное прозвище командующий 9-й армией имел в Вермахте) раскидал бойцов «Гроссдойчланд» по мелким оперативным соединениям, активно затыкая ими бреши в линии фронта и используя их для коротких, но настойчивых контратак. Весь сентябрь немцы проводили контрудары, удачно сочетая их с жесткой обороной и истощая наступательный порыв советских войск. Потери красноармейцев росли, а к Моделю подходили все новые и новые подразделения, с лихвой восполнявшие потребности 9-й армии в людях и вооружениях. Несмотря на то, что Вермахт потерял около 60 тысяч солдат за август-сентябрь, численность армии Моделя достигла 290 тысяч человек, что поставило крест на всех попытках советских командиров развить успех августовских боев. Хотя советским частям и удалось пробиться к Волге к западу от Ржева, а штурмовые группы Красной армии сцепились в уличных боях с немцами уже на окраине города, Модель не дрогнул и не отступил — 9-я армия в очередной раз показала недюжинную оборонительную стойкость.

Красноармейцы в уличном бою во Ржеве.

Советские дивизии были обескровлены интенсивными боями и в начале октября их продвижение окончательно погрязло в позиционном болоте, выхода из которого было не видно. Силы двух фронтов уже лишились 314 тысяч бойцов убитыми и ранеными. При всех несомненных успехах — срыве немецкого наступления на Сухиничский выступ в его первоначальном варианте и освобождении довольно значительного куска родной земли, летнее наступление РККА выдохлось, а намеченные перед операцией цели были достигнуты лишь частично. Танкист А. Бондарь подвел хорошее резюме событиям той кровавой поры: «Не умели мы наступать на «летнего» немца. Мы до этого еще летом не наступали. Я шел в километре или полутора за нашими боевыми порядками и вдруг увидел поле, усеяное убитыми и ранеными нашими солдатами. Молодые ребята, с гвардейскими значками, в новеньком обмундировании. Немецкий пулеметчик сидел в ДЗОТ-е и косил наших солдат. Солдатики были готовы на все, а командиры не готовы были правильно наступать. Мы еще не умели по настоящему воевать…»