Рухнувшее (1)⁠⁠

Доброго времени суток, уважаемые!

Сегодня мы раскрываем новую книжку. Она повествует нам о недавней, но всё же уже истории.

Автор её – Адам Туз – историк, профессор знаменитых британских и американских университетов. Он получил известность своими исследованиями экономик начала прошлого века, ну а теперь вот обратился к более современным реалиям.

Книжка называется Crashed, что можно перевести как "разбитый", "сломанный". Поскольку речь пойдёт об экономике, я бы перевёл это как "рухнувшее". Подзаголовок гласит: "как десятилетие финансовых кризисов изменило мир". Книга вышла совсем недавно, прошлым летом. Русского перевода пока нет. Вообще, я думал, что чтиво будет довольно лёгким, популярным но был огорошен томом в семьсот страниц, пришедшим по почте. Что ж, не боги горшки обжигают. Осилим потихоньку.

Начнём. Во введении автор объясняет нам, что настала пора подвести итоги прошедшему кризису 2008 года. Эта финансовая катастрофа впервые имела системный, поистине глобальный характер, и она по-прежнему определяет наше настоящее. Адам говорит нам, что это не был американский кризис. Винить в нём только американцев было бы неверно. В частности, последовавший вслед за ним кризис еврозоны был на самом деле тесно с ним связан. Лицо мира на данный момент определяют не национальные экономики, но взаимодействие глобальных актёров мирового рынка – гигантских транснациональных корпораций. Глобализация состоялась, и наша отдельная история стала неотделима от истории мировой. Не только новые мировые игроки по размерам вполне сопоставимы с целыми странами, но, главное, скорость и характер их воздействия на мировые события превосходят действия отдельных государств. И вот когда бомбануло, то ФРС США спасала не только своих родных американцев, им пришлось взять в лодку и Европу, и кое-кого ещё. И, хотя были некоторые выигравшие, но они были весьма немногочисленны, и в целом ситуацию можно описать, как кораблекрушение. Вряд ли кто выигрывает, попав в него.

С самого начала автор говорит, что Европа – списанная карта. Её влияние падает, и если говорить о финансах – сердце экономики – то будущее принадлежить США и Китаю. Точка. А европейцы... Они лишь явили миру свою некомпетентность, когда спасать Грецию пришлось американцам и МВФ. А Европу стали разрывать на куски радикалы справа и слева, как это уже было когда-то. И как когда-то, левых удалось сдержать, а правых... пока нет.

С начала нового тысячелетия Штаты шли в неправильном направлении. Адам ставит это в вину правлению Буша-младшего. Республиканцы положили конец бездефицитному бюджету, снизив налоги и ввязавшись в войны на Ближнем Востоке. Глобализация породила страхи американского истеблишмента, что всё скоро накроется. В 2006 году подающий надежды сенатор Обама записал в свой блокнот, что ключом к успеху должно быть отсутствие дефицита, а также долгов перед иностранцами. Ну, о первом мы уже давно в курсе, а касательно второго – нарисовалась китайская угроза, которую американцы выпестовали, начиная с никсоновской дипломатии, можно сказать, своими руками. Они хотели вырвать Китай из орбиты СССР, не заметив, как вырастили себе конкурента. В процессе своего роста китайцы выбрали старый проверенный способ стабилизации финансов – привязали курс своей валюты к доллару. Но, наученные горьким опытом многочисленных финансовых кризисов Азии, Латинской Америки и в конце концов России, они не стали пытаться льстить себе, а сделали курс юаня не, по обыкновению, завышенным, а заниженным. Результатом, как известно, стал взрывной рост китайского экспорта, и чтобы сдержать неизбежный рост юаня, Китай не стал менять большую часть своей валютной выручки на свою валюту, а начал её вкладывать в ценные бумаги. Американские ценные бумаги. Нетрудно догадаться, что американцам при виде такой кучи своих долгов в китайских руках сделалось нехорошо, и они стали бояться, что Китай в любой момент обрушить хозяйство США, выбросив на мировой рынок облигации казначейства, накопившиеся у них в неприличных количествах.

Китайский рост вызвал рост спроса на высокорейтинговые ценные бумаги. Американцы, «играя» с процентными ставками ФРС после кризиза 2001 года, с удивлением обнаружили, что этот инструмент финансовой политики теряет свою эффективность: поднятие процентной ставки не привело к сокращению инвестиций и роста частных сбережений – иностранные державы, привязав свои валюты к доллару, не дали этому случиться. Приток средств из-за рубежа вызвал падение процентных ставок, душа при этом экономическое восстановление и раздувая китайский импорт. Штаты начали оказывать давление на Китай, чтобы тот устранил непосредственную причину их проблем – заниженный курс юаня, и они вроде бы пошли навстречу. Но слишком медленно...

Но американцы боялись не там, где следовало. Бомбануло в другом месте. История эта началась с развала Бреттон-Вудской системы в начале семидесятых, когда в мире национальных и международных финансов было значительно ослаблено регулирование. Результатом этого стали дикие пляски процентных ставок по банковским кредитам. В этих условиях банкам трудно стало зарабатывать на ипотеке. Хорошо, когда ты сидишь на договорах, у которых процент не меняется десятилениями. Денежка капает, жизнь прекрасна. Но если процент начинает гулять туда-сюда, жизнь банка становится неспокойной: если он вырастет – долги заёмщиков съест инфляция, а если упадёт – должники по-быстрому перезаймут, оставив банк без прибыли. Я думаю, многие читатели убедились на своём опыте в этом вкусном свойстве ипотеки. Ну так вот, чтобы не прозябать далее в таком незавидном положении, коммерческие банки нашли выход, продавая ипотеки своих клиентам крупным государственным агентствам, а те, в компании со всё большим количеством участников рынка, перепаковав и скомбинировав, стали продавать их дальше, снабдив их рейтингом ААА. Разумеется, такие махинации были запрещены как минимум в самих США, но ограничения были сняты ещё при Клинтоне. В итоге на финансовые рынки было выброшено внушительное количество первоклассного (на первый взгляд) товара по сходной цене. Оптимизм обуял его участников, начался необузданный рост. Основанный, однако, на гнилых ипотеках, ибо контролировать заёмщиках стало некому. Зачем банку, выдавшему кредит, этим заниматься, если он назавтра продаст эту ипотеку куда-то совсем далеко? Ну и рядовые американцы, и богатые, а главное и те, что не очень, не ударили в грязь лицом, нахапав кредитов по самое не хочу. У кого уже был дом - прикупал ещё один, чтобы спекульнуть. Причём с клиента, не всегда надёжного, банк-кредитор берёт гораздо более жирный процент, чем отдаёт покупателю переупакованной ипотеки рейтингом ААА на упаковке. Профит!

Всё это описание, в общем-то не ново, и его можно в различных вариантах много где найти, пусть и не в столь вдумчивом изложении. Что мне нравится в этой книжке - это отстранённость автора и следование фактам, а не "сердцу", что позволяет не тратить время на разоблачение вранья и самообмана. Далее по ходу повествования Адам обращается к другому фрагменту пазла, который сложился в 2008 году. Этот фрагмент - Европа. Грохнувший кризис был мировым, и европейские банки были неотъемлемым его элементом. Казалось бы, торговый дисбаланс и запасы американских ценных бумаг на руках у китайцев представляли наибольшую опасность, но нет. Дело в том, что хоть потоки капитала между США и Китаем были тоже несбалансированы, то, что творилось на европейском направлении, намного превзошло китайский дисбаланс. Но как, чёрт возьми, как, Холмс? Ведь с европейцами у Штатов был не столь большой дефицит? А всё просто. Европейцы вкидывали средства арабских шейхов, а также брали доллары в долг на американских рынках, чтобы заниматься там же теми же спекуляциями, которыми занимались сами американцы. Более того, их не так строго контролировали при этом, как "родные" штатовские банки, хотя и для них тоже условия стали намного легче. При этом деньги брались на короткий срок, а отдавались на длинный.

Можно увидеть, как деформировались потоки капиталов в процессе развития ситуации:

На диаграмме можно увидеть ещё неслабый такой поток средств, идущий из старой в Восточную Европу. Провёрнуто это дело было по большей части через Лондон, где производилось 35 процентов мировых обменных операций. Ещё правительство Тэтчер послужило первопроходцем в ослаблении контроля над банками, и это стало катализатором для подобных процессов в мировом масштабе. Сами банки стали писать правила для контроля над собой же. Теперь много где можно было заниматься рискованными финансовыми операциями, не опасаясь угодить за решётку. Ограничения были ослаблены и касательно необходимости резервировать определённый процент собственного капитала. Если этот процент низок - банки начинают хапать в долг, чтобы отдать сразу, только уже подороже. В итоге в 2007 году соотношение заёмных средств к собственным у ведущих европейских банков стало достигать 50:1.

Но нельзя ни в коем случае сказать, что это всё были зловредные англосаксы. Денежки-то были со всей Европы и не только. И Deutsche Bank, и ABN AMRO, и швейцарцы - все бросились в Лондон спекулировать. И, как при любой пирамиде, вначале всё шло бурно в рост. Неужели они не знали, чем это кончится, если у кого-то начнут кончаться деньги? Этот вопрос они предпочитали избегать. Проблема европейцев была в том, что ввиду того, что они спекулировали в долларах, в конечном счёте долги будут номинированы тоже в долларах, и европейский Центробанк не спасёт, ведь он печатает евро, имея в долларах лишь весьма ограниченный резерв. Неужели они этого не понимали? Понимали, и надеялись, что Большой Американский Брат в ипостаси ФРС их спасёт, и даст денег, когда припрёт. Неслыханная дерзость, конечно.

Автор подробно останавливается на развитии европейских финансов, чтобы дать читателю уяснить связь между как бы независимых кризисами 2008 года и последовавшим греческим. После отмены золотого стандарта и привязки валют к доллару в семидесятых годах встал вопрос о новом "якоре", и, неудивительным образом, им стала немецкая марка. Впоследствии немцы пожертвовали марку, создав евро ЕЦБ под руководством француза и с представительством всех стран, получив взамен возможность развивать свою экономику после объединения Германии. Валютный союз гарантировал мирное и стабильное врастание увеличенной Германии в единую Европу. Рынки капиталов успокоились. Но конструкция была шаткой: не было предусмотрена реакция ни на внешние шоки для отдельних стран, ни на рост внутриевропейских торговых дисбалансов. Чтобы этому противостоять, нужна была прежде всего такая финансовая политика, которая бы позволяла приток средств странам, столкнувшимся с кризисом, плюс свобода перемещения внутри ЕС. Когда ввели евро, курс немецкой марки оказался в целом завышенным по отношению к другим валютам, и экспорт у Германии упал. Рост замедлился, дефицит бюджета вырос. Германия ответила снижением расходов на социалку, что вынудило до сей поры беззаботных безработных заняться низкооплачиваемым трудом, что автоматом прижало зарплаты и другим трудящимся. Немецкий экспорт снова пошёл в гору, хотя вряд ли из-за этого: главным был эффект аутсорсинга в страны-соседи, а также оживление мировой конъюнктуры. Но социал-демократам такое предательство интересов трудящиеся не простили и до сих пор, что выразилось в появлении Левой партии и прогрессирующей деградации СДПГ, которую обгоняют уже даже евроскептики АфД. Эта деградация дала карты в руки правоцентристам с Меркель во главе, которые продолжили политику затягивания поясов и урезания социалки. При этом немцы, наученные опытом нескончаемой экономической поддержки своих восточных земель, с самого начала категорически были настроены против того, чтобы платить по чужим счетам. Но на самом деле не политики или получатели социальной помощи были, как казалось, главной угрозой, а банки и рынки капитала.

В еврозоне всё поначалу выглядело не так уж плохо. ЕЦБ, пользуясь независимостью, надёжно держал инфляцию под контролем. Но вот деньги давал грекам на тех же условиях, что и немцам. При этом у греков были проблемы с госфинансами ещё до входа в  еврозону, а уж когда и немцы с французами нарушили финансовую дисциплину, прописанную в Пакте Роста и Стабильности, то что уж говорить. Но не государственные финансы представляли проблему. Это были частные банки крупных стран Старой Европы, а именно прежде всего Британии, Франции и Бенилюкса, которые стали вкладываться в пузыри, надуваемые на периферии. При этом Греция ввиду своего небольшого размера тоже не представляла большой проблемы. Но ведь были ещё Испания, Ирландия и прочие. Вот там было серьёзно. По-хорошему, чтобы справиться с опасностью, нужно было придушить эту разрушительную деятельность по месту приложения в странах-получателях, но там частные интересы местных крупных и мелких банков, действующих через политиков, не позволили этого сделать. Ситуация была гадкой особенно в силу того, что у объединённой Европы не было ни возможности, ни способности противостоять неминуемому лопанию кредитных пузырей: не было ни значительного страхования вкладов, ни фонда взаимопомощи. Одним словом, европейцы вбросили свои средства в спекуляции, ни оставив ничего про запас. Они закрывали глаза на перспективу кризиса. При этом и интеграция наткнулась на свои пределы: европейская Конституция провалилась на референдумах, и только дипломатия Меркель позволила слепить нечто подобное, названное Лиссабонскими договорами. Будущее Европы было не за неким центральным органом и законом а за договорами между отдельными странами. Таким образом, национальные правительства сохранили своё верховенство. Право вето осталось и продолжало действовать, внося убийственное запаздывание в контуры регулирования европейской политики. И, в отличие от США, воюющих на Ближнем Востоке, государственная машина не была отмобилизирована, а зря. С начала тысячелетия политическая ситуация в мире начала обостряться. Несмотря на желание дистанцироваться от бливосточных войн и отказ признать угрозу роста Китая, конфронтации, начавшиеся у дверей Евросоюза параллельно с разворачиванием кризиса, показали хрупкость такой политики.

Под конфронтацией автор имеет в виду прежде всего отношения с Россией. Адам хорошо описал ту яму, в которой очутились осколки СССР после окончания холодной войны. Он, опираясь на американские источники говорит нам, что желание предотвратить дальнейший провал было мотивом для расширения НАТО и ЕС. Замечу, что крайне сомнительно, что подобный альтруизм был главной движущей силой. В любом случае, это движение на Восток было тскже желание как минимум элит, если не большинства чехов, поляков, венгров и других народов. Многие миллиарды долларов рекой потекли в постсоветские страны, вливая кровь в их экономики. О масштабах вложений можно судить по тому факту, что в Польшу пришло денег больше, чем в Россию. Индустриальная база и банки стран-неофитов быстро были прибраны к рукам старыми акулами капитализма.  Но, по мере развития событий, риск провоцирования России стал очевиден многим западным державам, что выразилось в разноречивой реакции стран Европы на иракскую авантюру Буша-младшего. Это были первые звоночки, возвещавшие закат старой Европы, долгие годы жившей под чужими ядерными зонтиками, экономя финансы для мирной промышленности и укрепляя таким образом своё благосостояние.

Россия, начавшая стремительное восстановление после коллапса 1998 года (автор справедливо говорит, что основу восстановления заложил ещё Примаков), уже скоро дала понять, что экспансии на восток должен быть положен конец. Рост цен на нефть дал стремительный толчок вперёд. Я добавлю, что это было как нельзя кстати: уже мало кто помнит, что на начало нулевых годов приходились пиковые выплаты по западным кредитам. Есть в этом росте, несомненно, и заслуга Путина, поставившего нефтегазовую отрасль на службу стране, частично восстановив государственный контроль и закрыв жирным королям нефтянки все налоговые лазейки, отправив несогласных (МБХ) в тюрьму. Страна не только смогла выплатить все долги, но и сформировала солидную финансовую подушку, способную обезопасить во время кризиса. Справедливости ради добавлю, что не всё было розово: да, государство расквиталось с иностранной задолженностью, зато частные компании, в том числе Газпром и Роснефть, сами набрали долгов. Столкнувшись с нежеланием Запада обеспечить равноправное сотрудничество (с ограничениями для российских капиталовложений в важные отрасли в частности), Россия, по образному выражению Дмитрия Тренина, будучи Плутоном в Солнечной системе Запада, решила сойти с орбиты и основать свою систему. Путин уже в 2007 в Мюнхене году ясно дал понять, что так дальше не пойдёт, и западной гегемонии наступает конец. Бывшим странам народной демократии, то бишь социалистического лагеря, а также их западным друзьям стало ясно, что с этим вызовом со стороны России надо что-то делать. Лакмусовой бумажкой послужила ситуация с приёмом Грузии и Украины в НАТО в 2008 году. Поляки энд компани всеми силами пытались ускорить этот процесс, но натолкнулись на противодействие Германии и Франции, ясно понимавшими конфликтный потенциал такого решения. Решения о скором принятии не было принято. Тем не менее, с высоких трибун сама Меркель пообещала сделать это в будущем. Это обещание было, по выражению автора, разрушительной ложью, которая с одной стороны поощряла сторонников дальнейшего натовского расширения ускорить темп, а с другой стороны вынуждала Россию к противодействию. Что случилось потом, известно. Война 8-8-8 означала, что наступил предел глобализации под знаком западной силы и денег.

Ну что сказать... Хорошее, годное начало. Автор разбирается и в финансах, и в политике. Это очень редко случается! Более того, трудно заподозрить его в русофобии ангажированности, и его огрехи можно списать на выбор источников. Эру расцвета глобализации он совершенно правильно интерпретирует как апофеоз жадности и самодовольства западных элит, в которых доминирующую роль играли и продолжают играть жирные коты с Уолл-Стрит, лондонского Сити и их подельники. Европейская безалаберность и бесхребетность показаны во всей красе. Приятно читать точность формулировок, живописно прописанные детали и разоблачения газетных мифов. Надеюсь, Адам не разочарует и в дальнейшем рассказе.