Реаниматор (ІІ)
(Люди, когда что-то вспоминают, крутят какую-нибудь мелкую вещичку в руках. У Димы это была бирка. Она похожа на те, что показывают в фильмах на пальце у трупа в морге.)
...Помню, когда решил уйти из больницы. Меня порядком достала эта практика, хотелось обычной жизни. Там очередная ночная смена была, спокойная. Привезли только одну женщину (я могу сказать "девушку", чтобы вызвать у тебя какую-то долю сострадания, но лучше расскажу, как есть). У неё не было с собой паспорта, поэтому возраст не определен, хотя ребята из притона утверждали, что ей двадцать два. Так вот, у неё сгнили все конечности. Нещадно исколоты руки, ноги, область паха. Хорошо, что под язык хоть никто не догадался колоть.
Она была "всеобщей любимицей" притона, во всех значениях этой фразы. За различные ласки и просто беседы "по-душам" ей давали очередную дозу, которую ей непременно хотелось себе вкатать. От постоянных инъекций у неё началась гангрена, как и у некоторых из обычных наркош. Но сожители девочку свою так полюбили, что начали колоть ей в оставшуюся руку, когда живого места на теле уже не оставалось. Представь - полуобморочное состояние, постоянное наркотическое опьянение и одно только желание очередного укола. И "любовнички". Ей даже шевелиться не нужно было - её только накалывали и трахали, и снова трахали, и снова накалывали. Свою дозу даже отдавали, если не хватало подружке. Не понимаю, как можно было трахать этот заживо гниющий труп...
(Дима начал рассказывать про то, что это своего рода "любовь". Не помню дословно, но это его личные изощренные взгляды.)
Она ночью в сознание пришла, под капельницей. И орать начала. Просила себя убить, истошно так кричала, то ли от ломки, то ли от осознания всего ужаса, что с ней происходил. Двигалась только туловищем - ампутировали все конечности, но заражение крови уже давно пошло по организму. И вот этот червь орет на всё отделение, кричит, что она в аду, а мы все - черти и демоны. Одна из медсестер предложила отвезти её в морг, чтобы не пугала остальных, что я, собственно, и сделал.
Совру, если скажу, что этот истошный крик до сих пор приходит ко мне по ночам, но я часто его вспоминаю. В какой-то момент мне показалось, что мы действительно в аду, ведь всё, что я делаю - лишь продлеваю мучения своей жертвы. Алина (медсестра) подошла ко мне, когда я наблюдал за своим, с заткнутым тряпкой ртом, пациентом. Робко спросила: "Может тебе подушку принести?" Я не сразу понял, о чем она. Отмахнулся и отправился наверх. Утром, перед пересменкой, я хотел подойти к этой женщине, выслушать её, но она умерла. Не знаю, своей ли смертью, от переохлаждения, или медсестричка всё же сжалилась над несчастной. Да, мне интересно.
Сейчас я работаю курьером. Думаю сдать анализы и поискать место в Институте ортопедии, а пока живу себе.
(Дима соврал - я слышал, что он ещё некоторое время числился в реанимационном отделении другой больницы. Потом, кажется, даже познакомился с какой-то девушкой и у них всё было хорошо, но через какое-то время они всё равно расстались. Мы попрощались как обычно - обняли друг-друга, он сказал, что надо как-то созвониться и ещё раз так выбраться посидеть с пивом. Я, конечно же, согласился. Дима улыбнулся и помахал мне вслед рукой. Таким он и остался в моей памяти, в то же время навсегда исчезнув из моей жизни.)
...Помню, когда решил уйти из больницы. Меня порядком достала эта практика, хотелось обычной жизни. Там очередная ночная смена была, спокойная. Привезли только одну женщину (я могу сказать "девушку", чтобы вызвать у тебя какую-то долю сострадания, но лучше расскажу, как есть). У неё не было с собой паспорта, поэтому возраст не определен, хотя ребята из притона утверждали, что ей двадцать два. Так вот, у неё сгнили все конечности. Нещадно исколоты руки, ноги, область паха. Хорошо, что под язык хоть никто не догадался колоть.
Она была "всеобщей любимицей" притона, во всех значениях этой фразы. За различные ласки и просто беседы "по-душам" ей давали очередную дозу, которую ей непременно хотелось себе вкатать. От постоянных инъекций у неё началась гангрена, как и у некоторых из обычных наркош. Но сожители девочку свою так полюбили, что начали колоть ей в оставшуюся руку, когда живого места на теле уже не оставалось. Представь - полуобморочное состояние, постоянное наркотическое опьянение и одно только желание очередного укола. И "любовнички". Ей даже шевелиться не нужно было - её только накалывали и трахали, и снова трахали, и снова накалывали. Свою дозу даже отдавали, если не хватало подружке. Не понимаю, как можно было трахать этот заживо гниющий труп...
(Дима начал рассказывать про то, что это своего рода "любовь". Не помню дословно, но это его личные изощренные взгляды.)
Она ночью в сознание пришла, под капельницей. И орать начала. Просила себя убить, истошно так кричала, то ли от ломки, то ли от осознания всего ужаса, что с ней происходил. Двигалась только туловищем - ампутировали все конечности, но заражение крови уже давно пошло по организму. И вот этот червь орет на всё отделение, кричит, что она в аду, а мы все - черти и демоны. Одна из медсестер предложила отвезти её в морг, чтобы не пугала остальных, что я, собственно, и сделал.
Совру, если скажу, что этот истошный крик до сих пор приходит ко мне по ночам, но я часто его вспоминаю. В какой-то момент мне показалось, что мы действительно в аду, ведь всё, что я делаю - лишь продлеваю мучения своей жертвы. Алина (медсестра) подошла ко мне, когда я наблюдал за своим, с заткнутым тряпкой ртом, пациентом. Робко спросила: "Может тебе подушку принести?" Я не сразу понял, о чем она. Отмахнулся и отправился наверх. Утром, перед пересменкой, я хотел подойти к этой женщине, выслушать её, но она умерла. Не знаю, своей ли смертью, от переохлаждения, или медсестричка всё же сжалилась над несчастной. Да, мне интересно.
Сейчас я работаю курьером. Думаю сдать анализы и поискать место в Институте ортопедии, а пока живу себе.
(Дима соврал - я слышал, что он ещё некоторое время числился в реанимационном отделении другой больницы. Потом, кажется, даже познакомился с какой-то девушкой и у них всё было хорошо, но через какое-то время они всё равно расстались. Мы попрощались как обычно - обняли друг-друга, он сказал, что надо как-то созвониться и ещё раз так выбраться посидеть с пивом. Я, конечно же, согласился. Дима улыбнулся и помахал мне вслед рукой. Таким он и остался в моей памяти, в то же время навсегда исчезнув из моей жизни.)